Нюхач: Пропущенная история

      — Семтекс — пластифицированный гексоген в большом количестве… Что он задумал?       Лебедев честно пытался вникнуть в суть произносимых другом слов, но из всего их перечня уловил только «в большом количестве». В памяти всплыло еще что-то про пластид, который, кажется, относится к взрывчатым веществам. Путем нехитрых умозаключений полковник Специального бюро расследований пришел к выводу об угрозе взрыва. И все же данных для воссоздания полной картины преступного замысла у них было недостаточно… Проведя некоторое время в совместных размышлениях, но так и не найдя логичного объяснения действиям преступника, Нюхач не придумал ничего лучше, чем обратиться за помощью к уже известному им обоим по делу отца консультанта информатору, бывшему сотруднику КГБ. Шлейф советского партийного прошлого последнего мог послужить им путеводной нитью в деле нынешнего убийцы, который опрометчиво указал на эту связь сентиментальной привычкой в выборе одеколона.       Вечером под прикрытием дружеского ужина напарники встретились с Сердюковым, который поведал им интересную информацию о целом складе запасов разыскиваемого ими взрывчатого вещества, спрятанного где-то в подземельях под городом. Договорившись о необходимости посещения экскурсионного бюро, в котором работал убийца, мужчины вошли в дом, где их глазам предстала крайне неприятная картина — расположившаяся на диване в гостинной бывшая жена консультанта — Юлия.       Нюхач сдержался от своего фирменного «твою мать» только благодаря многолетнему опыту общения с бывшей женой и присущему ему чувством такта. А набившее уже оскомину «мне надо с тобой очень серьезно поговорить» даже не удивило, а только в очередной раз вызвало глухое раздражение. Однако Юлия смогла привнести что-то новое в свою заезженную пластинку.       — Со мной поговорить? — изумился Лебедев, уловив взаимосвязь между заявлением и обращенным в его адрес осуждающим взглядом.       — Да, — подтвердила женщина, окончательно рассеивая сомнения обоих мужчин.       Начальник первого отдела СБР опасливо переглянулся с другом, пребывая в состоянии крайнего замешательства от происходящего и посылая тому невербальные сигналы с призывами о помощи. Нюхач же, просчитав, что, чем быстрее «серьезный разговор» начнется — тем быстрее он закончится, как и само пребывание здесь Юлии, пожелал обоим «приятной беседы» и удалился в соседнюю комнату, не скрывая улыбку облегчения.       Спустя пару минут мужчина вернулся в гостиную, отметив перемещение выясняющей отношения парочки на застекленную веранду. Заварив себе чай, он занял место на диване, с которого открывался отличный вид на отчитывающую словно нашкодившего школьника Лебедева бывшую жену. Не найдя для себя ничего интересного в еле слышном разговоре на повышенных тонах, он включил планшет, чтобы найти информацию по экскурсионному бюро, на территорию которого был запланирован завтрашний рейд. Однако, ему помешали.       — Как поговорили? — не то, что бы ему действительно было это интересно, но вежливость никто не отменял, даже в общении с бывшей женой.       — Прекрасно, — в голосе Юлии ни капли смущения или досады, — такая милая дружеская беседа.       Эксперт СБР, расценив, что на этом дань этикету отдана, не стал развивать разговор, однако же у его собеседницы понятие манер как таковых отсутствовало.       Осмотревшись по сторонам, она воодушевленно отметила:       — Какой у тебя чудесный дом.       Молчаливый, но красноречивый взгляд был ей ответом. Ничуть не сконфуженная женщина продолжила:       — Прям такое романтическое гнездышко.       Словесный выпад вновь оказался проигнорирован.       — А наверху что? Спальня? Одна на двоих? — как бы невзначай поинтересовалась собеседница, намекая на плохо скрытый подтекст.       Нюхач одарил ее усталым взглядом и уже сам полюбопытствовал:       — Когда ты улетаешь?       — Завтра днем, — поспешила ответить женщина, — хотела забронировать гостиницу, но свободных номеров нет.       И столько наигранной досады в голосе. Да-да, очень хотелось, но вот такая вот неприятность, придется ютиться вместе. Мужчина, прекрасно зная сущность бывшей жены, поспешил прекратить это представление:       — Ты не права, есть еще несколько номеров в гостинице возле аэропорта — как удобно, красноречивый взгляд, — и одно я уже забронировал на твое имя.       С улицы послышался звук сигналящей машины, и ошеломленная Юлия машинально посмотрела в окно.       — О, как быстро, — ничуть не наигранно удивился мужчина, пояснив, — это такси, которое отвезет тебя до гостиницы.       Не дождавшись пожелания доброго пути, Юлия, бросив напоследок гневное «какой же ты…», подобрала сброшенную буквально пару минут назад верхнюю одежду, подцепила чемодан и унеслась в ночь под аккомпанемент облегченного выдоха своего бывшего мужа. Тут же из укрытия вышел задумчивый Лебедев.       — Чего она хотела? — Нюхач с удивлением отметил подавленный вид друга, не понимая, чем так могла его уколоть Юлия, чтобы довести до такого состояния. Но Лебедев лишь махнул рукой. Пусть Нюхачу и было любопытно, докапываться до сути разговора он не стал, мудро расценив, что каждый имеет право на тайны. Пожелав товарищу спокойной ночи и оставив его наедине с гнетущими раздумьями, он поднялся в спальню, где уже его самого атаковали собственные тягостные мысли. Растормошенный визитом бывшей жены и ее туманными намеками, мужчина никак не мог провалиться в спасительный сон, снова и снова перебирая, анализируя и перестраивая события столь длинного дня.       Ему были смешны эти жалкие инсинуации Юлии в адрес него и Вити. Романтические отношения между ним и Лебедевым? Даже звучит абсурдно. А объяснение их частого совместного времяпрепровождения было предельно простым. Как показывал многолетний (и не сказать, что счастливый) опыт, Нюхачу было сложно ужиться с кем-то кроме Лебедева, который на протяжении стольких лет терпеливо сносил все его «заскоки», не выказывая жалоб, а наоборот — активно пользуясь имеющимися в арсенале эксперта преференциями (профессионализмом, талантом и материальными ресурсами). Самому же полковнику в силу натуры и глупых страхов (как боязнь отцовства) было трудно построить серьезные отношения с женщинами, которые сменялись слишком часто, чтобы Нюхач их запоминал. По сути, они оба — два одиночества, притянутые друг к другу жизненными обстоятельствами, а в силу того, что оба — мужчины, им легче получалось мириться с некоторыми особенностями друг друга. Качество, увы, не свойственное женщинам. Подтверждение тому — разрыв отношений с Вознесенской и брешь в личной жизни на протяжении многих лет до встречи с ней. Сейчас, в процессе работы, имея возможность отвлечься от переживаний по поводу той же Вознесенской, мужчина начинал понимать, что его талант — его проклятье. Щедро сдобренное отнюдь не сладким характером, а также перечнем особых запросов по отношению к людям и окружающей среде, оно по сути обрекает его на одинокую жизнь. К его годам у него так и не сложилась семья. Юлия воспринимается скорее не как наказание, с которым он давно смирился. Родной сын — так же далек от отца, как он когда-то от своего. Вознесенская — теперь не больше, чем знакомый профессиональный врач. В жизни Нюхача не осталось никого кроме Лебедева, но и его общество представлялось тому не вечным, — точно не до тех пор, пока «смерть не разлучит вас». Рано или поздно, Витя поймет, что жизнь — это не только работа, «как обычно» в баре по вечерам и редкие посиделки с другом за кружкой чая и миской вареного щавеля. И тогда, он, осознав свою ошибку, ринется закрывать гештальт по строительству дома, посадке деревьев и рождению детей. Иными словами, Нюхачу будет отведена роль второго плана, а он, признаться, не видел себя в роли «друга семьи». Впрочем, в роли семьянина себя он тоже не видел. Не теперь. Таково решение уравнения его жизни со всеми существующими переменными, и он смирился с этим. Ну, может, не совсем… Интересно, а у Томаса есть семья?