Голубое Море

— Не надо! — Фредди попытался выбраться из хватки кролика, но это ничем не помогло. Бонни плотно вцепился мёртвой хваткой в него и не отпускал. — Бонни, пожалуйста! Это же мой… это же… — Твой богатый внутренний мир? И тебе так страшно его мне показывать? — Просто это… это как… — Фредди старался не смотреть на кролика, но всё равно чувствовал на себе этот взгляд. — Это будто бы тебя голого рассматривают. Это не так приятно, как… ты это представляешь. — То есть детям за тортиком туда полезть можно, а своему близкому другу ты боишься дать прикоснуться там? Фредди, это звучит куда более абсурднее, чем ты можешь себе это представить. — Бонни водил когтем по шву на животе то в одну сторону то в другую. — Разве это не полное доверие? Или ты боишься меня? Как бояться другие дети, и поэтому меня поставили в такую дыру. Фредди не ответил. Это не то, что он имел ввиду, — он просто слишком смущался, ведь всё в его понимании начинает выходить за определённые рамки. — Извини. — Наконец ответил медведь. — Бонни, я не это имел ввиду. И он осторожно открыл свой живот показывая небольшой пространство внутри, в котором всегда располагали именинный торт. — Я просто немного не понимаю. — Чего именно? — Ты… ведёшь себя несколько… — Напористо? — Бонни погладил медведя по щеке. — Фредди, это просто игра. Я пытаюсь поднять тебе настроение. Да и не думал я о том, что ты хочешь меня обидеть. Ты не способен кого-то обидеть, даже если ты этого захочешь. — Звучало осуждающе. — На самом деле, лучше будь таким всегда. Ты одинаковый и на сцене и со мной — ты не умеешь врать, и не можешь навредить кому-то. Ты очень похож на живого, Фредди. Даже больше, чем мы. «Ты так близок к истине. Ты себе даже не представляешь насколько». Фредди не ответил. В его голове уже давно происходит очень странная каша. Особенно с учетом того, что с каждым днём она постепенно собирается в единые картинки. Он боится, что когда всё будет единым — он измениться и перестанет быть тем, кто он сейчас. — Бабочек тут нет, но теплом таким приятным веет. — Бонни нагнулся и немного рассмотрел внутреннюю часть медведя. Среди кучи проводов, небольшой подсветки и гладкой платформы, на которой и находился обычно торт… виднелась часть эндоскелета. Совсем небольшая — кусочек спинной части. Фредди был немного тяжелее, чем Бонни, Чика и Рокси. Лишь Монти мог похвастаться более широкими частями своего каркаса. — Когда смотришь на это — вспоминаешь о том, что ты просто робот. — Бонни лишь слегка коснулся железного каркаса. — Что без костюма ты просто уродливый эндоскелет с жуткими глазницами. Фредди слегка вздрогнул от прикосновения. Только люди и машина в «Ремонтной» могли касаться его внутренней части. Бонни был первый и единственным, кто мог сделать это свободно без всякой страховки. Без опаски за свою жизнь. — Щекотно. — На самом деле ему было далеко не щекотно. Скорее приятно. Это было так похоже на прикосновение матери к ребёнку. Очень нежное и легкое прикосновение от которого тебе становится так легко и спокойно. — Да? А я чувствую, что металл нагрелся. Ты что, нагреваешься уже? — Бонни выпрямился позволяя закрыть наконец этот уязвимый и голый участок тела медведя. — Это так мило. — Не делай так больше. Пожалуйста. — Фредди приложил руку ко шву. — Я… чувствую себя очень уязвимым в таком положении. Очень странное ощущение чувствовать внутри что-то, кроме торта или подарка. — Да у тебя там целый ребёнок поместиться. Ну, лет двенадцати. У тебя там много места. Играть с тобой в прятки будет тяжело. Медведь промолчал. — Знаешь, — Кролик снова вернулся к окну и обнял себя руками. Его голос казался менее весёлым, но всё же он старался скрыть даже нотку печали. — Есть одна… легенда, которую я прочёл в одной из книжек. — Ты читаешь книжки? — Фредди встал рядом смотря на друга с высоко поднятыми бровями. — Бонни, где ты нашёл книжки? — Люди здесь иногда забываю личные вещи. Только не говори, что ты об этом не знал. — Да, — Медведь смущённо потёр свой затылок. — Но обычно их относят в комнату находок. Они не долго лежат на одном месте. — Ну а я как стащил парочку вещей. — Бонни. — Фредди осуждающе нахмурился. — Воровать это не правильно. — Ну я же не деньги украл. Я просто парочку книжек взял. Фредди продолжал смотреть на него с осуждением. — Ой да ладно, не надо на меня так смотреть. У нас тоже… точнее у вас в комнате крадут игрушки и всякие мелкие предметы интерьера. Ты же их не ругаешь? — Это дети. — А может я тоже дети, — Буркнул Бонни. — Может мне тоже хочется что-то взять. Фредди покачал головой. Бонни не исправим. Хотя он прав — книги это не такая большая ценность, как например гаджеты. — В этой легенде говорилось о мире духов. — Бонни посмотрел на яркий, —, покрытый неоновыми лампами, — потолок. — Ты же знаешь, что ночью светит луна? — Конечно. — А замечал ли ты её печальный и одинокий свет? Как же тускло она светит по ночам. — Если честно Бонни, я не могу сильно разглядеть её. В комплексе мало окон. Я… иногда смотрел на неё сквозь двойные двери главного входа. Она не казалась тусклой. Она очень красивая. Бонни усмехнулся. — А я даже там не могу посмотреть… — Расскажи дальше. — На небе живёт очень много духов. Луна один из этих духов, но она не была одинокая. Она очень любила одного из своих собратьев. Они были счастливы и луна в те времена сияла так ярко, что могла посоревноваться со светом солнца. — Но что-то случилось? — Фредди было интересно знать. Он впервые слушают что-то, кроме обычной детской сказки с хорошим концом. — Да. — Бонни медленно перевёл взгляд на сцену с голограммами. — Один из духов стал завидовать их любви, и решил из разлучить. — Его взгляд остановился на Монти. — Он сказал духу, что луна очень любит цветы, но проблема была в том, что цветы есть только в человеческом мире, а это значит, что придётся спуститься с небес в мир людей. Фредди продолжал молча слушать и следить за взглядом Бонни который смотрел на большую голограмму Монти. Аллигатор на ней крепко сжимал гитару. — И он спустился. Он собрал все самые красивые цветы, но… — Уши Бонни слегка опустились. — Он не знал, что если ты спустишься с неба, назад уже пути не будет. Ты застрянешь на земле. Так они, разделённые, живут до сих пор. Он каждую ночь смотрит на луну и грустит о их разлуке, как и она. Они не могут коснуться друг друга и всё, что они могут — это смотреть. Они кажется и вместе, но так далеко.