Эфочка!

      Вы помните свой первый будун? Я точно его запомню навсегда. Моё неуёмное потребление шампанского накануне дало о себе знать головной болью и лёгкой тошнотой. Но проснулся я не от того, что стучало в висках, а от того, что меня опять поцеловали. Я открыл глаза – передо мной маячило улыбающееся лицо Дэна, а ещё стакан с трубочкой и какой-то пузырящейся жидкостью. – Опохмелин вчерашнему имениннику! – Вот чёрт! Опять ты! – А я думал, что вчера мы договорились, что ты меня теперь Хёном называть будешь. Ты так стонал последние полчаса, что я не выдержал и решил помочь своему любимому Красавчику, – обиженно насупился кузен. Мне стало стыдно – человек обо мне заботиться, а я как неблагодарная скотина опять всё порчу: – Ладно, извини, прости меня…Хён! – Ну вот, так-то лучше! На вот, прими! Сразу легче станет! – Дэн сунул мне трубочку в рот. Я медленными глотками выцедил всё содержимое стакана и откинулся обратно на подушку. Прислушался к тишине в квартире: – А ты вообще как тут? И где все?       Кузен на секунду замешкался: – Нуу, тут такое дело… твои родители поехали к своим родителям. Как я понимаю, разгребать вчерашний камингаут нашего макнэ. А я… я подумал, что после вчерашнего ты точно не транспортабелен, и решил, что опохмельный раствор и супчик тебе просто необходим. Вот и приехал. Супчик, кстати, готов, позже поешь. А сейчас… – А сейчас мне нужен телефон. И что-то как-то странно, что я не слышал его. Не поверю, что никто не пытался меня разбудить. – Ты прав, пытались, и не один раз, с 8 утра. Но тётя Нина забрала твой телефон к себе. Звонили твой дед и бабушка, не знаю какая. Видимо, и тебе, и родителям. После чего твои мама с папой и поехали по своим предкам. Вы что с Эфкой стариков всё ещё не поставили в известность о своей парочке?       Я словил свой любимый коктейль. Уставился на Дэна и молчал. Потом помотал головой, закрыл глаза и потянул на себя одеяло. Почему-то под ним мне стало легче дышать. Кузен дотронулся до моей руки, погладил, успокаивая. Он тоже молчал, давая мне время собраться с мыслями. Я выдохнул, откинул одеяло и сел. Кузен посмотрел на меня, потом наклонился, обнял, придвинувшись ко мне. И также молча стал гладить мне спину и голову. Внутри меня опять зашуршало и заскрипело, начала наваливаться какая-то печалька. Вот же ж, блин. Я уткнулся Дэну в плечо и начал говорить: – Ну, понимаешь, так вышло. Сначала ковид этот, изоляция, потом экзамены, потом поступление. Да ещё приезды-отъезды Лео, все эти сны. Я был погружён в свои загоны, любовь. Я этот год с дедом и бабушками как-то почти не общался. И родители редко ездили, и нас не пускали с Лизкой. Больше по телефонам общались. Берегли стариков, чтоб меньше контактов. Вот им никто и не рассказал. Все заняты, у всех свои проблемы, мама вообще на работе почти жила, столько всего за это время случилось. Я, честно сказать, совсем и забыл потом, что они не в курсе, что у их любимого внучка ориентация не та оказалась. Ну, а вчера, от всего этого шоу, что вы с Эфкой мне устроили, я совсем отключился от радости. Только, они ведь интервью макнэ не видели! Он ведь именно там камингаут совершил. Неужели сами догадались? Или это так очевидно было? Ну, его выступление? Но, он ведь там не про себя пел, а герои песни были я и Лео. Я ведь Хёном и в прошлой жизни был, только для Лиена.       Кузен выпустил меня из своих объятий, провёл мне ладонью по лицу. Я впервые сидел спокойно при его прикосновениях. Я чувствовал, что без поддержки меня сейчас начнёт бомбить, и я опять полечу в очередной загон. Затем Дэн взял меня за руки и, покачав головой, произнёс: – Ты всё ещё думаешь, что твои старики не шарят в интернете? Они захотели пересмотреть выступление Феликса. А встают-то они, в отличие от тебя, рано, ну и нашли на ютубе всё шоу, да ещё и автоперевод там, естественно подключили. В общем, дед звонить начал, как я понимаю, около девяти. Я приехал почти в десять, а твои уже в дверях стоят, с кратким пояснением куда они и зачем едут. Тётя Нина ещё что-то про свет говорила и какую-то зарю, но я ничего не понял. Мишель потом ещё стебался надо мной за это, пока я супчик тебе варил. – Ого, и Мишель тут с тобой? – А где ему быть? Ты же сам вчера меня попросил с ним на свидание сходить, – возмутился Дэн. – Так вы свидание что? Сразу ночью устроили? В постели? – засмеялся я.       В это время дверь в мою комнату открылась, и зашёл Мишель: – Извини, Ромео, что без стука. Доброе утро тебе, точнее добрый день уже! Услышал ваш разговор и решил вмешаться. Это моя вина, что я оказался таким нетерпеливым. Как только Дэнчик мне сообщил о твоём предложении, то я не преминул им воспользоваться. Так что я просто похитил его и увёз к себе. – Бог мой, Мишель, ты зачем Красавчику все подробности рассказываешь? – схватился за голову кузен. – А что? Я ничего такого ему не сказал. А только то, что увёз тебя к себе, ну, ещё потом искупал, спать уложил и всю ночь обнимал, потому что очень соскучился. – Всё, всё, замолчи немедленно… и выйди отсюда, иначе это будет твоё единственное воспоминание и наше единственное свидание, – закрыв глаза, проговорил Дэн. Мишель поднял руки ладошками вверх: – Okey, my love, – и вышел из комнаты. – Ты с ним не очень-то вежлив, – заметил я Дэну. – Я становлюсь таким только тогда, когда кто-то это заслуживает. А так я обычно весь из себя, как говорят, белый и пушистый.       Я засмеялся, представив себе кузена в таком образе, и вспомнив то, над чем стебался Мишель. – Свет и заря, Хён! – я прикрыл рот одеялом. – Что? Что ты сказал? Что это такое? Ну, вот над чем ты смеёшься? Я вижу, что голова у тебя уже не болит, раз ты можешь так ржать! – Прости, прости, Даня. Это такое выражение старинное. Оно означает, что кто-то делает что-то рано утром до рассвета, ну то есть когда ещё даже солнце не взошло. Как ты сдал ЕГЭ, если до сих пор его не знаешь? Ты что русские сказки не читал? – Это было 8 лет назад. И, да, я не читал ваши, то есть наши, то есть, тьфу, русские сказки. Их же в детстве читают. А я детство в Корее провёл, как тебе известно. Так, ладно, я смотрю, что тебе действительно стало лучше. Иди, давай, в душ, и я тебя покормлю. – Прямо с ложечки? – поддел я кузена. – Если будешь задавать такие вопросы, тогда точно так и сделаю, – спокойно произнёс Дэн, помогая мне встать с постели. – Голова не кружиться, не тошнит? – Ну, что ты со мной как с маленьким? Не тошнит, и не кружится у меня ничего. Иди уже к своему Мишелю и за ним ухаживай! – О, как мы заговорили! Посмотрите на Красавчика! Кто-то с будуна без настроения… – Иди уже, иди… – пробухтел я Дэну в спину и пошёл умываться. ***       Кузен накормил не только меня, но и Лизку уговорил пообедать, так как уже наступил полдень. Она взволнованной птахой металась по квартире, узнав, куда и зачем поехали предки. Мишель её успокаивал. Даниэль же всё время поглядывал в телефон, пока я ел. Вскоре ему позвонили, и они засобирались, быстро попрощались. «Красавчик, если что случится, сразу мне набирай! Я прилечу! Ты понял? Обещай, что всё будет хорошо с тобой?!» Пришлось обещать! И они уехали.       А потом мне позвонил дед. Но сначала пришло сообщение от Эфочки: «Хён! Я люблю тебя! Я обещаю, что скоро вернусь к тебе! Не теряй меня, если не буду писать и звонить! Так надо!» Затем от Лео – голосовое: «Малыш! Надеюсь, что ты хорошо себя чувствуешь! Не переживай! У меня всё хорошо! Я вечером позвоню, а сейчас меня на лечебные процедуры увозят! Люблю тебя, мой мальчик! И очень скучаю!»       И вот сидел я такой весь растёкшийся от этого контента, и тут бац – дед позвонил. Я глаза на телефон выпучил, несколько секунд его гипнотизировал, потом выдохнул и ответил на звонок. Дед мой человеком был всегда деловым, никогда не рассусоливал, привык решать всё по-быстрому. Недаром был когда-то начальником! В его цехе было почти 500 человек! И его все побаивались! Он был жутко строгий, но справедливый! Так что я понимал, что мне сейчас может прилететь по полной! Я приложил трубку к уху: – Привет, деда! – Ну, здорово, именинник! Кстати, как оно? Здоровьице-то, после вчерашнего загула? – Да, какой там загул, деда! Ты о чём? Я ж шампанское пил в основном, да пару коктейлей с ребятами попробовали! Ты же видел всё! Весь вечер же камера нас снимала. – Угум! Видел. Снимала. Пробовали. С ребятами. Коктейли. – Деда! Ты чего? – Я-то ничего, Роман Александрович.       «Опаньки, прилетели! Когда дед так меня называл, то это говорило о том, что он находится в состоянии, если можно так сказать, бешенства. За всю жизнь, он меня так всего два раза называл. Первый раз, когда я в шестилетнем возрасте черепаху Лизкину решил помыть. Мне она показалась очень грязной после прогулки на улице. И я чуть сначала не утопил её, а потом чуть не сварил. Я подумал, что она замёрзла от холодной воды, раз спряталась и не двигается, и тазик, в которой она дрейфовала, поставил на плиту. А потом отвлёкся и забыл о нём. Хорошо дед тогда на обед заехал, и понял, что ещё немного, и он мог бы черепашьим супом пообедать. А второй раз в начале девятого класса, когда Эфочка решил остаться в Корее, я в школе буянил, и меня в ментовку к инспектору по делам несовершеннолетних отвезли. Именно дед за мной туда приехал. Мама была на дежурстве в лаборатории, а отец в командировке. Я уже не помню, что там дед мне говорил. Но это подействовало. Я помню, что именно после разговора с ним я и успокоился. Зашёл домой, лёг на свою тахту, и больше не вставал. Мама меня тогда так и нашла, на следующий день, в отрешённом состоянии. Лизка потом рассказывала, что она звонила деду и даже ругалась с ним. Из-за меня. Пыталась выяснить, что такого дед мне сказал, что меня как будто выключили. И меня именно после этого начали по врачам таскать».       Но сейчас я понимал, что я должен прервать возможный поток оскорблений. В свой адрес я бы их ещё смог вытерпеть, но в адрес Феликса – точно нет. А дед именно с него и захотел начать. – Я-то ничего, Роман Александрович. А вот что с вами произошло, и как? Я бы хотел узнать. Так сказать из первых уст, а не из Интернета. Твой ... этот твой …даже не знаю, как же назвать его… Он…       Я выдохнул и перебил старика: – Деда! Стой! Извини, что перебиваю. Но, пожалуйста, я прошу. Остановись. Пожалуйста! Дай мне сказать! Я всегда тебя слушал. Теперь пришёл и твой черёд выслушать меня. Хорошо? – Ничего хорошего. Но я согласен. Слушаю, – то ли проскрипел, то ли прорычал дед. – Деда, ты всегда был и остаешься для меня самым близким и родным. Я всегда с тобой всем делился. Ты учил меня быть честным, справедливым, добрым. Учил быть настоящим, хорошим человеком. Ты научил меня кататься на велике, на лыжах, на коньках, играть в шашки и уголки, любить спорт. Научил меня плавать и читать. Мне многие завидовали, что у меня такой классный дедушка. Ведь папа часто ездил в командировки, пока я был маленький. И я всегда был рад похвастаться ему при возвращении своим новым достижением или умением. Я видел, как он радуется моим успехам и как гордится мной. И всё это благодаря тебе, деда.       Я вырос, деда. Я всё ещё твой внук, тот, которого ты любил и которого многому в жизни научил. Я уже студент. И я – хороший человек, деда. Я не совершил никакого преступления. Меня, кстати, даже с учёта в полиции сняли. И у меня самые классные в мире родители. Я их очень люблю! И я люблю тебя, деда, и, конечно, бабушек! И я понимаю, что по твоим меркам и взглядам, я тебя очень разочаровал. Ты сейчас весь негодуешь! Как так!? Ты растил из меня мужчину, мужика, а в результате я влюбился в своего лучшего друга и оказался геем!       Деда, я не перестал быть мужчиной, не перестал быть парнем. И Феликс тоже! Мы не одеваемся в женские наряды, не хотим себе сменить пол или ещё что-то! Мы просто любим друг друга! Так случилось! Это не болезнь, не желание повыпендриваться или насолить кому-то! Это просто любовь! В нашем случае ей видимо было до фени какого мы пола! Но я тебе скажу, деда, я и сам реально заболел, когда понял, что я люблю Эфку! Я его давно полюбил, но не понимал себя, не знал, что так может быть. Я в 9 классе чудил тогда от тоски по нему. Я почти умер без него, деда. Я и сейчас бы уже подох от того, как мне плохо без него, как я мертвецки скучаю по нему. Я дышать без него не могу, я бы хотел закрыть глаза иногда, и чтоб всё исчезло, но только, чтоб он был рядом. Всегда был рядом со мной. Но ещё я знаю, деда, что куча народа будет страдать, если со мной что-то случится. Это мама и папа, это Лизка, это ты, деда, бабушки, мои друзья, и родные Феликса. И самое главное, это он, он – мой любимый будет страдать! Я не хочу быть причиной чьих-либо страданий!       Сейчас тебе кажется, что у тебя есть повод мучиться и тоже страдать, ругать меня или родителей, даже может себя. Не надо думать, что ты или родители что-то сделали неправильно, и поэтому я вырос геем! Это не так! Ты можешь думать, что хочешь и как хочешь, я не могу повлиять на твои взгляды, убеждения, желания, чувства! Но я тебя любил, люблю и буду любить, даже если ты от меня отвернёшься и не примешь мою любовь к Эфочке! Даже если не захочешь меня видеть и скажешь, что у тебя больше нет внука! Ты имеешь полное право делать то, что ты считаешь нужным! Но ты также учил меня быть ответственным и порядочным человеком, именно поэтому я тебе сейчас ответственно заявляю, что если ты позволишь себе оскорбить Феликса, попытаешься его унизить, то это будет означать, что тогда всё то, чему ты меня учил, неправда и лицемерие! Если ты назовешь его тем самым известным похабным словом, то мне будет очень больно потому, что именно ты это слово произнесёшь, и мне будет очень трудно с тобой общаться после этого как раньше!       И да! Ещё я хотел бы извиниться, что ты вот так узнал о моей ориентации и любви. Поверь, я не хотел делать тебе и бабушкам больно, не хотел скрывать, просто так всё закрутилось. Сначала ковид, изоляция, потом экзамены, институт. Бабушки боялись лишний раз выходить и ездить куда-то, вот так и вышло, что я не успел вам ничего рассказать. Простите меня, но я люблю своего Феликса и никогда не откажусь от него! А то, как он меня любит, я надеюсь, что вы смогли увидеть, так сказать, своими глазами.       Я говорил спокойно, не взахлёб, хоть и быстро, но внятно, старался быть как можно более вежливым, выражаясь кратко и по существу. Но всё равно, видимо, перещеголял своей речью Трещотку! Потому что в дверях комнаты стояла Лизка с офигевшими глазами, зажав свой рот руками! Дед в трубке молчал. Ну, его афиг я тоже понимал! И понимал, что ему, как и всем до него, нужно время переварить вылившуюся на него инфу. – Деда! Ты меня слышишь!? – тихо спросил я. – Я тебя слышу, Ромка, – голос деда звучал глухо. Но он назвал меня Ромкой. Только он всегда звал меня нормально, по имени. И это означало, что я хотя бы для начала смог усмирить бешеного «быка» (дед родился в год быка, о чём бабушка всегда сильно сожалела, когда они ругались). – И мне надо подумать. Я перезвоню …вечером.       И дед отключился. В ту же секунду ко мне бросилась Лизка. Обняла меня, стала наглаживать по спине и голове, прямо как раньше Дэн. – Брателло, ты только не волнуйся! Это же деда! Ты его знаешь! Всё будет хорошо. А вот с бабушками, кажется хуже. Точнее с одной. Там тебя уже собрались лечить. Сначала хотят отправить к психологу, потому к психотерапевту, а если не поможет, то к психиатру. А ещё они поругались. Между собой. И бабушка Майя послала маму за сигаретами. Представляешь!? Такие страсти! Она же бросила курить, когда я родилась. Я проснулась, а дома Даниэль с Мишей на кухне суетятся, и больше никого нет. Они мне и сказали, что там у нас большой пипец у «дедов». Я давай маме звонить, а она мне голосовое: типа, тут скандал, пошла за сигаретами бабе Мае. Вот, кстати, Брателло! Почему все всегда говорят: у дедов! Если дед только один, а бабушек как раз три! Надо говорить… – отпуская меня из обнимашек и садясь рядом, проговорила Лизка. – …у бабок, что-ли? Звучит так себе! – усмехнулся я. Внутри меня было на удивление очень спокойно, будто меня отпустило то, что долгое время терзало. Хотя вроде ничего такого и не терзало, но внутри на подсознательном уровне сидело какое-то напряжение, страх от того, что не поймут и не одобрят старшие моего выбора. И можно хоть сколько себе говорить, что начхать и без разницы, но опять выясняется, что совсем небезразлично мнение тех, кто тебе дорог. Вот и бабушка старенькая снова закурила аж, хотя пятнадцать лет назад бросила, сказав, что негоже правнучке дурной пример подавать. А Лизка продолжала рассказывать: – Прабабушка и бабушка Аля тогда тоже чуть не поругались, говорят. Баба Аля жутко возмущалась, почему это бабе Мае не пришла в голову эта идея, лет этак на двадцать раньше, когда наша мама родилась. И знаешь, что было сказано в ответ? – Что?       Лизка приподняла подбородок и с гордостью заявила: – Баба Мая сказала, что наша мама не их породы, а вся в зятя и его родню пошла. А те слишком мягкие, чтоб дурные привычки иметь. Поэтому за внучку Нинель она не переживает. А вот правнучка, то есть я, вся в неё. За словом в карман не полезу, с одного взгляда порода видна. Понял?! – Да, чё уж тут не понять. Все говорят, что ты похожа на отца, а характер как у бабы Майи. А я на маму похож, поэтому типа тихий. – Ой, Брателло не смеши! Агасики! Тихий он! Достал своими то «полётами», то загонами, то песнями, то слезами! Мою первую любовь упёр, не моргнув глазом! – сеструха демонстративно надула губки и сложила руки на груди. – Вот не буду больше тебя жалеть! Я – младшая! Ты, как старший брат, должен жалеть меня и обо мне заботиться! Пора тебе взрослеть! – Эээ, мелкая! Ты это чего?! Никакого уважения к Оппе! Что за речи?! С чего это вдруг!? И ничего, что мне уже 19 стукнуло? И, я как бы это, уже взрослый! – Ага, взрослый он! Вот именно, что КАК БЫ! Нет, Тормоша прав всё-таки был! Избаловали мы тебя все! И в первую очередь оппа Феликс! – вздохнула Лизка, устраиваясь на диванчике по-турецки. – Ну, и чем же это вы меня избаловали? Поясни-ка баловню судьбы! – удивился я. – Любовью! – Это как? – А вот так! Смотри сколько народу тебя любят: мама, папа, я, деда, бабушки, целых три, между прочим! А ещё друзья, и даже двое людей любят тебя безумно! – Лизка загибала пальцы на руках. – Чего? Как это? Безумно! Что это значит? Кажется, все вокруг меня в адеквате! – возмутился я, устраиваясь также по-турецки напротив сестры. – Тебе нужны доказательства? Извольте, сэр! Оппа Феликс с детства с тобой носится, как с писаной торбой! Заботится о тебе даже больше мамы. И это слова мамы, кстати. Дальше! Его кузен. Наш несравненный Даниэль Ким. Знаменитые шоу около школы и больницы до сих пор собирают лайки во всех соцсетях! А ещё… ещё… дядя Лео! – выдохнула Лизка и выпучила на меня свои голубые глазюки.       Я оторопел! Откуда она знает про Лео? Видимо, этот вопрос баннером засветился у меня на лбу, потому что сеструха его тут же прочитала. – Спросишь, откуда знаю? Про Лео?! Услышала случайно, однажды. Правда, не нарочно. Ты как-то с Эфочкой говорил, а потом с Лео. Я ещё удивилась, почему ты с ним перезваниваешься, а не с дядей Яном, например. И он всё время говорит тебе, что любит тебя. Это так странно. – Ничего не странно. Он… он из-за Эфки меня любит, – попытался я оправдаться. – Ой, не смеши мои тапки, Брателло. Поверь мне, женщины всегда точно знают, кого и как любят, – постучав меня легонько по плечу, сочувственно, как глупенькому малышу, пояснила она. – Чего это ты там знаешь!? Ты ещё совсем мелкая! Тебе ещё до женщины минимум три года, – засмеялся я. – А вот то и знаю! Я в любовных делах лучше тебя разбираюсь! Уж поверь мне на слово! Уже три! – Чего три?! – Три человека! Которые тебя, жуть, как любят! Хочешь, сейчас тебя удивлю!? – Лизка хитро на меня уставилась, с таким выражением лица обычно потом выдают какие-то безумные идеи или тайны. – Ну, попробуй! Поверь, что меня уже трудно чем-то удивить! Слишком много всего произошло за этот год! А Дэн так вовсе приучил уже ничему не удивляться! Я вчера уж так наудивлялся, что мне кажется, на целый год вперед хватит! – я откинулся на спинку диванчика и закинул руки за голову, потягиваясь. – Есть четвёртый! – В смысле? – В прямом! Есть ещё один, который тебя тоже любит! И это не родственник! И он тоже парень! – Чего ты выдумываешь! Со мной рядом больше никого и нет! Какой ещё парень новый вдруг появился!? Откуда такие сплетни!? – Никакие это не сплетни! Я сама видела. И сама кое-что слышала! – Лизкино загадочное лицо засияло, как солнечный зайчик в отражении. Она была очень довольна тем, что сумела меня зацепить своей инфой. – Ладно, давай, колись! Кто этот четвёртый!? – Твой Волков! – выдохнула сеструха. – Чё это он мой вдруг стал? – начал я и потом остолбенел. – Чегоооо? Ктооооо? Волчок? Ты совсем крышей поехала!? Он ещё недавно нашим врагом был под номером 1. Ему Динамит и брат его мозги промыли, вот и стал он человеком. Придумала же! Он раньше ваще гомофобом был! Ага, и тут вдруг прозрел и бац – в Смирнова влюбился, но сначала ему попытался руки переломать и башку проломить. От большой любви!       Лизка соскочила на пол и ногой аж топнула. – Брателло, ты же меня знаешь. Я не проверенную инфу в эфир не выпускаю. Если сказала, то это факт. Я сама видела и слышала. – Ну, что? Что ты такого видела? И что такого слышала? – Видела! Видела, как он тебя обнимал и целовал, когда рядом лежал, а ты спал, вцепившись в его волосы. Я бы ничего не узнала, но когда из туалета выходила в тот вечер, ну, когда мы тебя ещё в шкафу нашли, то я услышала его голос. Я думала, что ты проснулся, раз он разговаривает. Подошла к двери, хотела спросить, как ты там, слышу, он как будто сказку рассказывает. Как злой шоколадный – не въехала, почему шоколадный, кстати – волк перестал быть злым, когда влюбился. Влюбился в Кимушку и Ромашку. Я поразилась, думаю, ну чё за фигня? Неужели Брателло сказки слушает, как в детстве? Приоткрыла дверь и аху… В общем у меня глаза на лоб полезли: он тебя Ромашкой называет и целует. Ну, я ему так и сказал, что он аху..л. Точнее, я вам сказала обоим. Только потом увидела, что ты спишь с таким счастливым лицом, и реально его за волосы держишь. Он попытался оправдаться, и я как святая наивность сделала вид, что поверила. А потом на кухне, пока он ел, я его на чистую воду и вывела. Все мужчины одинаковы! Пока едят – мозги в отключке! Помогают организму жратву переваривать!       Я сидел и офигевал от своего коктейля любимого, «Три в одном». Ну, что за дела-то такие? Всё валится на голову инфа и валится. Конец этому будет когда-нибудь!? – Ага! – обрадовалась Лизка. – Удивлён!? А я что говорила?!       Я опустил руки на колени, память услужливо открывала одно воспоминание за другим. Странный сон, о котором я успел забыть, проявлялся медленно, но всё более ясно. Мозг активно сканировал поступающую инфу, и, видимо, лицо моё всё это стало отражать, потому что сеструха вдруг схватила меня за руку с испугом: – Брателло, ты чего? Ты что подвис? Я же ничего такого плохого не сказала! Ты чего побледнел! Тебе плохо? Брателло, скажи что-нибудь?       Я закрыл глаза ладонями и упал себе в колени. Господи! Да что же такое?! Почему мне сейчас так плохо!? Лизка обняла меня за плечи сверху спины. Уткнулась мне в затылок! – Брателло, милый! Прости меня! Прости! Я не хотела тебе больно сделать! Я шутила… Нет, нет, ну, я правду говорила. Тебя реально столько людей любят! Это же здорово! Ты у меня как звезда! Ты последнее время просто странный немного. Как домой вернулся! Мы даже толком поговорить так и не смогли. Мама говорит: быт заедает. Мечемся, суетимся, дела делаем. То одно, то другое нас отвлекает. А дни идут! Вот и уже твоя днюха прошла. А мы так ни разу и не посидели, не поболтали. Я знаю, как тебе плохо без оппы Феликса. А мне, думаешь, легко? Я тоже сейчас одна. Алька от меня далеко. И Мимоза скучает без Банджо. Но мы же держимся. Не раскисаем. А у тебя вид, как будто кто-то помер, как баба Майя говорит. Оппа Феликс скоро вернётся, и вы будете вместе учиться, а вот нам долго ждать наших будущих пилотов. – Я не странный! – выдохнул я и выпрямился. Лизка продолжала гладить мою спину, я перехватил её руку. Погладил сверху, пожал. – Спасибо тебе! Со мной всё хорошо. Это я с будуна такой. Кидает то в жар, то в пот. Ну, удивить ты меня точно удивила. Так что ты там ещё узнала у Волкова?       Сеструха обрадовалась, что я снова в себя пришёл, и с жаром принялась рассказывать. – Ой, Брателло! Это было так интересно. Он пока жевал, я ему зубы заговаривала, ну так, немного. Он сказал, чтобы я себе ничего не надумывала. Что ты просто во сне разговаривал, и он тебе подыграл. Ну, чтоб тебя успокоить. А ещё, ты в его волосы вцепился и в галстук. И он долго сидел, наклонившись, устал, вот и решил лечь рядом. Ты от галстука отцепился, а от волос – нет. Всё гладил и гладил его. Будто собаку. А я возьми и спроси, что он там про Кимушку и Ромашку рассказывал. А он вдруг как поперхнулся, так что пришлось его по спине постучать. Ну, ты же меня знаешь?! Я села, ручки вот так скрестила (Лизка показала, как именно она села и руки на груди скрестила) и посмотрела на него таааким взглядом, что он не выдержал и … – Лизка замолчала. – И что? Ну чего замолчала? – спросил я. Сеструха фыркнула. Потом вздохнула. – Я обещала, что никому не скажу. – Чёёё? Не понял. Сказала «А», говори и «Б». – Ну, я уже тебе сказала, что он в тебя как бы влюбился. Я не могу тебе рассказать, что он рассказал, но я тебе могу рассказать, что видела и слышала, потому что его рассказ – это его личное, что он просил не рассказывать. А мой рассказ – это мой и его я могу кому угодно рассказывать. – Так. Стоп. Помолчи! Рассказ. Рассказывать. Ты что у Трещотки научилась так трындеть запутанно? – я аж застонал. – Мне нечему у неё учиться. Я сама кого хочешь научу. Трындеть, болтать, брехать, короче, не скажу, что твой Волков мне рассказал. – Да не мой он вовсе! – завозмущался я. – Ты ему нравишься, значит, он – твой. Ну, не любовник, конечно, но поклонник.       Я схватился за голову. Ещё мне только Волкова не хватало для полного счастья. Вспоминая, как он меня успокаивал после «мокрого» сна я решил, что мне его метод «не бери в голову, чего там во сне только не привидится» очень даже подходит. И хотя услужливая память пыталась подкинуть мне воспоминания о том, какие были на ощупь волосы у бывшего врага, я быстренько затёр эти воспоминания другими. Я вспомнил, как любил теребить ушки Эфочки и пропускать его волосы сквозь пальцы. А уж картина моего последнего купания в джакузи, у Тормоши на даче, помогла добить абсолютно все ненужные мысли. – Лизка, ну, раз ты дала слово, держи его. Но тогда больше лучше мне ничего не рассказывай. Чтоб я от любопытства не умер. Нашла чему подсчёт вести. Кстати, Дэн вообще-то теперь с Мишелем встречается. У Лео есть муж, как тебе известно. А Волков уж, не знаю, что он там тебе рассказал, но для меня он теперь просто бывший одноклассник и в настоящее время одногруппник. Ну да, отношения у нас дружеские. И подарок он мне классный подарил. Эфке понравится точно. Так что у меня остался только один Эфочка. И ничего больше не придумывай. А теперь пошли снова есть суп кузена и всё, что после днюхи осталось. А то у меня от болтовни с тобой голова трещать начала, и я проголодался. ***       Мама с папой вернулись уже ближе к вечеру. И хоть каждый из них ездил, как выяснилось, к своим родителям, но домой они зашли вместе. Мама была грустная, а папа немного усталый. И от него пахло спиртным. Он не любил, когда его видели в таком состоянии мы с Лизкой, поэтому с порога сразу заявил: – Лизелло, Романтелло, извините. Я – в душ и спать. Не переживайте! Всё окей! – и прошмыгнул сначала в ванную, а потом в спальню. Мама переоделась и пришла к нам на кухню. Включила чайник, затем подошла и обняла меня, Лизку. Поцеловала наши макушки. Села. Вздохнула. – Мамочка, ну что? Что там? – не выдержала сеструха. – Да, в принципе, всё нормально. Только бабушка Майя сорвалась. А с мамой, ну с бабушкой Алей, было плохо. Отпаивали корвалолом, пионом, валерьянкой, и кажется ещё пустырником, – мама вдруг хихикнула. – Я пока ей капала, считала капли. Она у меня пузырёк выхватила и в два глотка выпила. Баба Майя аж присвистнула. А потом ещё рюмку со всем уже накапанным тоже залпом. А потом легла и к стене отвернулась, и лежала так час или два. Я с ней пыталась поговорить, потом меня бабуля выпроводила… за сигаретами, а когда я вернулась, то дома уже скандал был в разгаре. Это тоже было … немного весело. Я узнала много нового и интересного о своём детстве, вашем детстве, и вообще о жизни.       Мама посмотрела на меня, улыбнулась: – Как ты, Ромашка?! Даня с Мишей давно уехали? – Всё хорошо, мама. А парни после обеда по делам умотали. Дэн суп сварил. Мы поели. Супчик был вкусный, опохмельный. А потом мы с Лизкой болтали. Со мной всё абсолютно нормально. – А ещё Брателло дед звонил, – сообщила Лизка. Мама сразу напряглась, взяла меня за руку, сжала её. – Что он сказал тебе, милый!? Ругался? – глаза мамы заблестели. – Мамуля, не переживай. Брателло не разрешил ему ругаться. Он ему такую речь загнул. Ну, ты же знаешь его, он может, как с трибуны, – Лизка взяла маму за вторую руку и прижалась к ней щекой. – Это правда, Ромашка? – я кивнул. – Не волнуйся, он меня в конце Ромкой назвал. Сказал, что ему надо подумать, и он вечером перезвонит. Пока ещё не звонил.       Мама выдохнула. Засуетилась, разливая чай и доставая из холодильника вкусняшки и остатки торта. Скоро к нам снова заехали кузен с Мишелем, и зашла тётя Марго. Она рассказала, что звонили её родители, что дома у Кимов скандал. Дэн сразу прилепился ко мне, обхватив меня руками, успокаивая и поддерживая. Мама поделилась, как они с папой навестили своих родителей. Лизка попыталась развеять атмосферу грусти и начала выспрашивать у кузена название блюд, которые мы ели в ресторане. Мишель тут же включился и рассказал, как он организовал мне поздравление. А потом аккуратно, ненавязчиво, даже можно сказать осторожно, вынул меня из обнимашек своего парня. На удивление, тот послушался его, со вздохом разжимая руки и отпуская меня. Потом сеструха притащила альбом, который мне подарил Волков. А затем от нашего смеха над фотками проснулся папа. И взрослые решили, что тяжёлый день надо обмыть. Они все тяпнули по рюмке коньяку, потом уговорили присоединиться Мишеля. Марго сказала, что парни вполне могут переночевать у неё, а машина Мишеля от нашего дома никуда не денется. Мама накрыла на стол, только достала уже нормальную еду. И через какое-то время все расслабились от выпитого и съеденного. Разошлись уже ближе полуночи, радуясь, что завтра у всех выходной.       Трудный день подошёл к концу. Дед не позвонил, но наговорил. Я минуты две сидел, пялился на уведомление, пока мне не звякнуло второе, уже от Лео. Я вздохнул и решил всё же начать с дедушкиного.       «Ну, Ромка, ещё раз здорово. Я думал весь день. О том, что случилось и что ты мне сказал. И я честно скажу, что ни до чего не додумался. Я не знаю, что тебе сказать. Это всё так неожиданно. И странно. С одной стороны, мне понравилось, как ты защищаешь своего …мгм… друга. Так и должен поступать порядочный человек, когда защищает свою любовь. А с другой стороны, у меня не укладывается в голове, как это могло с тобой …ммм… с вами случиться. Я не могу понять. Татьяна (это жена деды, ещё одна бабушка) меня обругала, назвала узколобым, зашоренным истуканом, чуркой без чувств. Но разве это так? Я не бесчувственный чурбан. Иначе бы весь день не ходил, как маятник, не ломал бы голову над всем, что услышал от тебя. И я, конечно, ничего такого не сделаю, что ты там наговорил. Я не собираюсь отказываться от тебя! Ты ж моя плоть и кровь, мой любимый и единственный внук! Но я всё ещё думаю, что может это сейчас дань моде такая, или это болезнь…       Звонила Алевтина, сказала, что надо тебя спасать, что если родители – амёбы, то надо нам за тебя браться. Хотела заставить Нинель обратиться к психологу или психиатру. В результате они разругались, и мать твоя домой уехала. Раньше-то всех пи…ох, ты ж.. таких… в психушке лечили. А я как Майю услышал потом, понял, что бабка твоя и с прабабкой полаялись. Ох, Ромка, заварил ты кашу. А хлебаем мы! Вот и Татьяна моя на меня надулась. Целый день сидит в компьютере и вычитывает мне инфу про известных…хм… голубых. Я тут одурел от её лекций. Я и знать не знал, что такая куча актёров и музыкантов, оказывается, эти самые. Даже Чайковский! Кошмар какой-то!       И … да сейчас я, сейчас …дай сказать! Ну вот, слышишь, бабка твоя опять меня воспитывает, кричит! Я, это… Что хотел сказать-то? В общем, не злюсь я! Но мне впервые боязно, Ромка. А если с тобой и твоим …этим…Да, знаю, я знаю, что его Эфкой кличут.. Ну, дашь ты мне сказать, нормально!? Ромка, боюсь я за тебя и Эфку твоего. Как вы жить-то будете!? А ну, как кто прознает? Ладно, если просто засмеют, а если побьют? У нас пи…ох, ты…прости… таких не любят, могут и убить. Эфка-то твой, вон чего отмочил. Там, кажется вся Корея в шоке. Додумался признаться на весь экран. Не ожидал я от него. Всегда таким скромным был, тихим парнишкой. Я ж его помню. Татьяна моя от него в восторге была. Он, говорит, как джентльмен. Вежливый, воспитанный. А тут на тебе! Заявил, что любит тебя на всю вселенную. Да ещё кучу роз подарил! (Эх, деда! Как хорошо, что ты ещё про кузена не слышал и его туеву хучу роз) За каждый день без тебя. Я до сих пор в этом, как ты говоришь, афиге! Я за бабкой твоей так не ухаживал, как твой Эфка за тобой.       Вот и получается, Ромка, что столько лет я прожил, а всё ещё чего-то в жизни не понимаю. Ну, вот и всё, значит. Ты, это, заедь всё же, как-нибудь. Сейчас вроде уже поутих, ковид-то, вроде. Это был я, твой дед».       Я пока его слушал, то смеяться хотел, то плакать. Опять меня всякие мысли стали одолевать. Еле отдышался и сообщение от Лео открыл.       «Мальчик мой! Чувствую, что ты занят сегодня! И день у тебя тяжёлый! Как ты там? Пожалуйста, не переживай! У нас всё отлично. Ликс знает, что делает. Не беспокойся за него. Скоро он вернётся. И у меня всё хорошо. Я уже себя прекрасно чувствую, скоро на выписку. Мы поедем с Яном к моим родным, отдохнём. Ты мне рассказывай, как ты там живёшь? В любое время звони! Малыш мой, как я люблю тебя и скучаю по тебе! Как обнять тебя хочу, маленький мой! Береги себя! Всем привет передавай! До завтра!»       Ну, вот почему меня сегодня все пытаются до слёз довести. Как там Лизка сказала!? Потому что сильно любят! Я скоро утону в их любви… Или в своей, к ним, ко всем?! ***       Съёмка подходила к концу. Это был мой первый прямой эфир с выступлением в виде небольшого концерта. Если бы не моя группа поддержки, во век бы не согласился. Я еле переносил записи всех этих блогов-влогов каждую неделю. Максик с Тормошей даже сдачу моей курсовой организовали под дулом камеры. Я держался только из-за Эфочки, часто вспоминая его рассказы о жизни корейских айдолов. Тем было ещё хуже, чем мне: их снимали 24/7 и уже много лет. Поэтому я радовался, что Соколов с Тормошей не додумались ни до чего подобного.       Организовать миниконцерт на католическое рождество предложил, естественно, мой лучший друган. Я твёрдо решил, что всё выскажу ему о его суперидеях после того, как увижу этого креативщика на каникулах.       А пока я расхаживал по сцене актового зала универа и пел любимые песни свои и своего парня, вспоминая наши посиделки-караоке во время пандемии. Дэн уговорил меня надеть новый костюм, тот, который мне подарил Лео. Он сам меня собирал перед эфиром, сам завязал мне галстук с фантастическим орнаментом, оправил все борта пиджака, даже рубашку погладил. Опять пригласил для меня ту свою знакомую с розовым чемоданчиком, хотя у Максика был свой гримёр, точнее гримёрша. И мне чего-то там на лице делали уже в четыре руки. Капец просто! Я чихнул раз десять, пока меня обрабатывали. И даже порадовался, когда меня, наконец, отпустили и отправили на сцену.       И вот я весь такой красивый, с этим чёртовым кремом, тьфу, макияжем, на фэйсе (кстати, от него капец как жарко: как только женщины с этим ходят?), в офигенном костюме винного цвета, сделал, всё как просили, и уже радовался, что мне осталось буквально пять минут. Спеть последнюю песню и поздравить всех подписчиков с наступающим рождеством и новым годом.       Последней песней, я сразу решил, будет та, которую пел Эфка на своём шоу. Естественно только русский текст. Я запомнил её с одного раза. И сейчас, обратился к своим невидимым зрителям с небольшим вступлением, рассказав, что я буду исполнять. Нет, нет, никаких подробностей. Просто сказал, что мне очень нравится песня, которую пел мой друг.       И хотя видео с моего ДР посмотрели многие, песню Феликса слышали, мною сразу было поставлено условие, что никаких подробностей с интервью после шоу про камингаут в этом видосе не будет. И Макс с Тормошей тогда сделали просто 10 минутный ролик о том, как именно меня поздравляли весь день. Оказывается, снимали меня (скрытно, конечно!) и у дома, как я обходил рассыпанные Лизкой лепестки роз, и в автобусе, когда споткнулся при выходе, услышав поздравление. Не знал, кстати, что есть камеры в салоне. И потом, как я удивлялся в раздевалке подаренному цветку, и как меня поздравляли в группе, и как мы все таращились на аллею и экран на ТЦ. Ролик вообще-то вышел классный, мне самому понравился. Но главное, что мне там не надо было ничего изображать нарочно. Я даже не знал, что меня снимают. Когда мне все записи показали, я даже не удивился. Меня спросили, можно ли их все использовать, я согласился, даже какую-то бумагу подписал, что не возражаю. И ролик с днюхи я первый увидел, потом его уже пустили в эфир. Все формальности были соблюдены. Я, честно сказать, не очень во всё вникал: весь был в ожидании эфкиных звонков, или голосовых от Лео.       Эфочку моего зрители не отпустили в тот день, слишком всем понравилось его выступление, а ещё его самоинтервью. Он по итогу занял первое место, набрав больше всех очков. А через неделю мой макнэ пошёл ва-банк! Он перед своим выступлением ещё раз обратился к зрителям со своей просьбой и, как вы думаете, какой номер он подготовил? А никакой! Он просто вышел, уселся перед камерами на пол на колени и замер, глядя в объектив. Мало того, сложил ладошки вместе, в умоляющем жесте под подбородком, и так просидел все пять минут отведённого ему эфирного времени, таращась своими галактиками. Видос получился знатный! Мне даже стало жаль беднягу-ведущего! Он опять в конце тёр свои очки!       Я даже представить не могу, что потом творилось дома у Кимов. Дэн молчал как партизан, чётко мне объяснив, что мне эта инфа не зачем. Макнэ ему, под страхом полного отлучения от меня, запретил рассказывать все подробности скандалов после Эфкиных выступлений!       Поэтому мне доставались крохи инфы из случайно подслушанных разговоров мамы и тёти Марго, обрывки телефонных переговоров Дэна с кем-то. Но что я мог сам узнать, так это то, что после обоих эфиров рейтинг передачи побил все рекорды, и не только в Корее. Оказалось, что шоу смотрят во многих странах Азии, и даже в Европе, Америке, то есть везде, где ни попадя. Ну, а после выхода ролика с моей днюхи, шоу посмотрели мои подписчики, и естественно сразу инфа пошла по всей Расее–матушке, как выразилась баба Мая. За моим макнэ следила хуева туча народа со всего мира!       И вот сейчас, когда я начал петь, произнеся первые слова, я вдруг услышал тихое эхо. В голове мгновенно вспыхнуло: микрофон фонит, что-ли? Я напел-наговорил следующие строки: «…Я всё ещё здесь! ...» И снова эхо, повторяющее мои слова. Что за чёрт! Я немного напрягся, посмотрел за камеру, где стоял сам Макс и другие члены съёмочной группы, но на их лицах я не увидел волнения, а только небольшое удивление. Я продолжил: «И мы друг у друга всё ещё есть! Я у тебя!..» И в это время я отчётливо услышал голос макнэ: «И ты у меня!!»       У меня что? Уже слуховые галлюцинации начались, а не только видения во сне? Я продолжал смотреть в объектив, но внутри меня уже нарастала паника! Ведь это первый прямой эфир-концерт! Я могу подвести людей из-за своих галлюцинаций!       И вдруг лица всех за камерой начали вытягиваться. Они смотрели направо от меня. Я медленно повернулся в том же направлении, одновременно произнося следующие строки: «Я смотрю на тебя! Как и ты на меня!» Привет, мой любимый коктейль «Три в одном»! На меня смотрел мой макнэ. Эфка держал микрофон и продолжал петь, пока я на секунду завис… Он был в таком же костюме, такой же рубашке, только на галстуке у него был не феникс, как у меня, а дракончик, как в фильме про Гарри Поттера. «Твой взгляд как огонь! Меня им затронь!» – чётко произнёс Эфочка. И я, офигевший от счастья, подхватил: «Любовью пронзит Принца прекрасного сказочный вид!» Макнэ подошёл ко мне, взял за руку! Я заглянул в его галактики, и вокруг меня всё исчезло! Остались только мы с ним и песня! Песня, которую мы допели вместе, только я, скорее всего, это сделал на автопилоте, потому что абсолютно ничего не могу до сих пор вспомнить. Музыка закончила играть, Эфка обнял меня и прошептал, уткнувшись мне в шею: «Хён-а! Я вернулся!» Вот только микрофон он всё ещё держал в руке, и все услышали этот шёпот, который прошелестел тихим ветерком по всему залу и улетел в эфир. Ноги у меня подкосились, я вцепился в Феликса, и смог только выдохнуть: «Любимый, мой макнэ! Ты прилетел!» Эфочка, продолжая обнимать меня, немного отстранился и, взглянув мне в лицо, произнёс: «Я так скучал, Хён! Прости, что так долго! Я больше никогда от тебя никуда не уеду! Всегда буду рядом! Я люблю тебя, Хён!»       Первым в себя пришёл Макс! Ну, на то он и директор. Оператор и вся группа в это время напоминали тех, кто увидел вживую призрака. Я вообще не знаю, как оператор всё доснял, если он давно уже высунулся из-за камеры и просто нагло пялился на нас. Макс резвым кабанчиком прыгнул на сцену, встал рядом с нами и, забрав у меня микрофон, заговорил: «Вы любите сюрпризы? Сенсации?! И так, дорогие зрители канала, наш сюрприз! И наша сенсация сегодня – только что вернувшийся с известного шоу «FTFT»* Феликс Ким! Он тоже студент, одногруппник всеми вами любимого Ромео и его большой друг! Оставайтесь с нами!       Подписывайтесь на наш канал, ставьте ваши лайки, а мы продолжим искать и показывать вам жизнь тех, кто ещё пока и не знает, что он наша будущая новая звезда! А это был я, Максим Соколов, продюсер канала New Stars! Всех с наступающим новым годом и рождеством!»       Огонёк прямого эфира погас. И я услышал, что абсолютно все в зале выдохнули! Соколов посмотрел на меня, потом на Эфку и начал вдруг его ощупывать: – Я в отпаде! Я в шоке! Ещё один красавчик! Борисыч у себя, что, собрал самых шикарных ребят со всего города!? Парни, вы меня извините, но такого прямого эфира у меня ещё ни разу не было! Свет отрубали, водой из-за пожарной сигнализации заливали, даже драка один раз была, но чтоб вот так … заявиться во время записи и сделать замечательный Энд, такого не было. Спасибо!       Макнэ снова обнял меня, как только Макс перестал трясти его за руки, пожимая каждую в отдельности. Потом вдруг хлопнул себя по лбу и рванул к оператору с криком: – Николя! Я надеюсь, ты это всё записал! – Ну, надейся! – отходя к столу и поворачивая ноут к Соколову, и включая запись эфира, произнёс оператор.       И это было последнее, что я услышал и увидел. Для меня остался только Эфка и его обнимашки! Любимый мой, родной, мой долгожданный, мой макнэ, ты вернулся! Я ладонями взялся за его лицо и, забив на всё и всех, начал целовать щёки, нос, глаза, а потом просто впился в губы! Эти милые, пухлые, мягкие, такие сладкие, такие родные, любимые! Как же я соскучился по вам! Как я соскучился по своему парню! Эфочка жмурился, улыбался, а из глаз его текли слёзы. Он отвечал мне на поцелуй с той же страстью, с тем же желанием, с той же нежностью и любовью, с какой я не мог от него оторваться! Его руки гладили мой затылок, перебирая мои длинные волосы, его бархатный голос продолжал мне нашёптывать прямо в поцелуй: «Я здесь! Я здесь, любимый!» Отчего внутри меня всё пело и даже как будто визжало от радости, от дикого восторга, от счастья, что я вживую обнимаю своего любимого! Неужели!? Он здесь, он приехал, вернулся! Он со мной!!!       Сзади послышалось покашливание, и голос кузена произнёс: – Эх, знал бы, что вопьётесь так друг в друга, начал бы считать…       Даниэль подошёл, похлопал по спине Эфочку и уточнил: – Ну, что макнэ, доволен!? Всё вышло так, как ты планировал?!       Эфка вытер слёзы руками, обнял меня, кивая Дэну. – Да, спасибо, Хён! Даже лучше, чем я представлял. – Ну, тогда собирайтесь и поедем домой.       Я быстренько распрощался со съёмочной группой, с Максом, и мы загрузились в машину кузена. Пока ехали домой, Эфочка рассказал, как он бился с дядей за свой уход с проекта. Ведь тот просил одно, а потом получилось, что он вообще заранее планировал другое. Старый хитрый лис, назвал Дэн своего отца. Поэтому Эфка и придумал эту идею с камингаутом. А тут удачно мой ДР как раз, песня, которая у него родилась, пока он скучал по мне. А дальше уже зрители подключились. Не сразу, но выполнили просьбу моего любимого. Про домашние разборки Феликс мне сказал коротко и ясно: «Даже вспоминать не хочу, забей! Я забил! Я им всё сказал! И забил! Они получили всё, что хотели и даже больше, чем рассчитывали! Я помог им и теперь могу быть свободен!»       Я держал любимого в объятиях всю дорогу, целовал то в шею, то в щёку, то его руки, которые теперь боялся отпустить. Кузен на удивление молчал, но когда мы подъехали к моему дому, он развернулся, посмотрел на нас и произнёс: – Счастье любит тишину! Хотел я возвращение блудного макнэ отметить, но…мне кажется, вам надо побыть вдвоём! Вот что, Красавчик! Иди домой, отпросись на сутки у родителей, прихвати всё, что тебе понадобится, и я вас к Кимам отвезу. Марго сегодня всё равно дежурит в ночь. Вернётся утром. Вам ведь хватит времени до утра?       Мы переглянулись, закивали, как китайские болванчики, я выскочил из машины, но Эфка рванул за мной. Дома был, конечно, писк и визг Лизки, кинувшейся на шею своему любимому Оппе! Потом мама и папа не хотели выпускать Эфку из обнимашек. Я повторил слова кузена про тишину и счастье, отпросил нас на сутки, быстренько побросал в рюкзак всё необходимое, и через десять минут мы уже были в квартире Эфочки! Тётя Марго рассказала мне, как Эфка ворвался в квартиру, быстро обнял её, поцеловал, извинился, переоделся и рванул в универ, ко мне на эфир. Оказывается, Дэн всё время держал связь с Эфкой и сообщил ему о дате очередного эфира, и в каком формате он будет проходить. Тогда им и пришла идея с появлением Феликса прямо во время съёмки. Ну, что тут скажешь!? Даниэль Ким – знаменитый генератор трешаков и удивлялок! Вот и сейчас, он попрощался, сказал, что возвращение отметим завтра, что он как всегда всё устроит сам и укатил.       Через час Марго ушла на работу, и мы остались одни. В душ сходили вместе. Целовались взахлёб, как будто никогда этого раньше не делали, потом мылись: сначала Эфочка нежно натирал меня варежкой-мочалкой, потом я его. Медленно водил по всем изгибам тела рукой, покрывая всю кожу пеной, потом смывал, целуя все проявившиеся из-под пены места. А Эфка после каждого моего поцелуя поднимал мою руку и целовал все пальцы по очереди. Мы ни слова друг другу в ванной не сказали. Эфка первым вылез, вытерся, потом меня вытер, спину свою подставил и, так сам голый меня голого и уволок в уже расправленную постель. Мы несколько минут лежали молча, макнэ разглядывал меня, а я его. Он водил рукой по моему лицу, по губам, по шее, по ключицам, по груди. Затем я, молча, зеркаля все его движения.       Нам пока не нужны были слова, мы просто наслаждались видом друг друга. Мы до этого уже столько всего сказали в смсках, голосовых, видосах, звонках, что сейчас просто смотрели. Я не мог оторвать глаз от Феликса. Он похудел, сделал татушку в виде нашего кулона – знак бесконечности, в котором буквы R и F. Я водил по ней пальцем, потом целовал, гладил все косточки, которые видел. Эфка млел, пялился на меня своими галактиками, не отрывая взгляда, облизывал губы, вздыхал, выдыхал, ахал, уже кусая их. Потом вдруг обхватил меня, прижал к себе, пока я ласкал его левый сосок. И тут же с нежностью уложил на спину и тоже начал гладить и целовать, снова не отрывая взгляд. Глаза в глаза! Молнии и галактики! Проникли друг в друга! Засверкали, закружились, заиграли разными огнями, загорелись страстью от любви и счастья!       Счастье любит тишину! И мы молчали! Боясь спугнуть этот момент, момент обретения друг друга после разлуки! Внутри полыхал мой любимый пожар, всё звенело и пело, но всё это было в такой гармонии, что я чувствовал, что могу кончить только от одного вида любимого! И Феликс видимо чувствовал то же самое. Он поглотил меня своими галактиками, скользя ими по моему телу, просто выпивая из меня через них всю негу, страсть и тут же заставляя тонуть в любви, которая лилась из каждого его взгляда и движения рук.       Я не выдержал, потянул Эфочку на себя. Он улёгся на меня, я его обнял, прижал так, что начал сам задыхаться. Целовал его остроконечное ушко. Почувствовал, как в меня уперся макнэшка. Скучал малыш! Замер на секунду и Эфка сразу уловил, заулыбался ямочково, я увидел это, чуть поелозил под ним. И младшенький мой, сразу принял боевую готовность номер 1. Эфочка коленками раздвинул мои бёдра и сполз по мне вниз, прокладывая дорожку из поцелуев по груди и животу. При этом после каждого поцелуя поднимал на меня свои афигенские галактики, в которых я уже и так совершал заплывы всеми способами, какие только есть. Моё тело начало полыхать. Внизу скручивался комок нерастраченной за многие месяцы энергии, бабочки-птеродактили гомонили и летали кругами, пытаясь вырваться наружу. Их порхание-мотыляние сначала сбило моё дыхание, потом заставило выгнуться навстречу губам любимого. Нестерпимое желание накрыло меня, завибрировало и стоило макнэ только накрыть младшенького своими пухлыми и мягкими губками и заглотить его горячим ртом, как по мне прошёлся заряд. Я вскрикнул, застонал, и тут же все мои колесницы с порхающими птеродактилями рванули наружу. Я кончил от первого же прикосновения к младшенькому. Эфку удовлетворенно и счастливо уставился на меня, глотая и облизываясь. Я закусил губу, потянул его на себя, пытаясь поцеловать. Эфка вытер рот рукой, рассмеялся и тихонько прошептал: – Это только моё, Хён-ааа!       Я растёкся, расплавился от его голоса, от того, что могу касаться его, от того, что счастье во мне всё росло и росло. Меня накрыло непередаваемое ощущение. Не могу его назвать. Словно внутри кто-то сидел и тихо повизгивал, едва сдерживаясь, чтоб не заорать во весь голос, и чтоб не выпустить этого повизгивающего монстра на свободу, я прошелестел задушенно: – Феликс, я люблю тебя! Я так люблю тебя! Какое счастье, что ты вернулся! Боже, как я скучал! – после чего, я уложил Эфочку и уселся сверху. Он засмеялся, поглаживая мои бёдра. Потянулся за поцелуем и выдохнул мне перед тем, как припасть губами: – Хён-ааа! Я больше никуда не уеду! Я хочу, чтоб ты всегда так на мне сидел! На спине или на животе! Я буду носить тебя на руках! Хочешь?!       Этот тембр, этот выдох, сорвавшийся с алых губ, запустил в голове пошлые картинки, и теперь уже я разулыбался, ответив на поцелуй: – Конечно! Очень хочу! Голого, по всей квартире! И мы будем заниматься сексом каждый раз, как ты устанешь, и будешь отпускать меня! Я хочу тебя, Эфочка, всегда и везде! Я – маньяк, я одержим тобой! Тебе трудно придётся! Нам столько надо наверстать! Вот сейчас увидишь, какой я маньяк! Держись, любимый! Зацелую, залюблю, наконец-то, ты в моих руках! А макнэшка сейчас получит всё, чего был так долго лишён!       И я накинулся с поцелуями на макнэ, он забился подо мной, снова засмеялся, тихонько взвизгивая от удовольствия при моих касаниях руками и губами его тела, и замер только тогда, когда я накрыл своим ртом его член. Руки мои ласкали его бёдра, тазовые косточки, поднимались до коленок, чтоб их развести пошире, пока я языком исцеловывал макнэшку. Потом выпустил его и лизнул «близняшек», упругих, с мягонькой нежной кожей, скользнул вниз, к вратам давно не видимой мной «вселенной»!       Эфочка застонал, подался мне навстречу, я облизал свои пальцы, и медленно погрузился одним в жаркое узкое нутро. Язык мой в это время продолжал своё движение по телу макнэ. И снова Эфка плавился от моих ласк. Он уже не сдерживался, стонал во весь голос, звал меня всё время, немного торопил, покрикивая. Я ввёл второй палец, и видимо сразу попал по той самой оху..тельно чуткой точке, потому что макнэ взвыл, дрожь по нему волной пробежала, и я поспешил снова заглотить ртом макнэшку. Я понимал, что первый раз мы не продержимся долго. Давно не были вместе.       Несколько движений моего языка, и Эфочка на секунду замер, вскрикнул, и я в тот же миг получил удар горячей струи в самое горло, захлебнулся слегка, закашлялся, засмеялся. Горячо, сладко-горько-солено, терпко. И пахнет моим любимым! Феликс едва выдохнул, тут же притянул меня к себе и начал облизывать мой рот, языком забираясь везде, где мог достать. – Э, макнэ! Это ж моё! Мы так не договаривались! – пошутил я. Эфочка отстранился от меня, махнул пару раз своими галактиками, повалил меня рядом с собой, улёгся на грудь, обнял, пробормотал: «Хён-а! Я полежу пять минут! Люблю тебя бесконечно!» – и отрубился. Я поцеловал макушку, погладил любимое ушко, дотянулся до покрывала, накрыл нас и закрыл глаза. Дэн оказался прав. Обнимая меня на прощание, он успел мне шепнуть: «Красавчик, на многое не рассчитывай! Ликс почти двое суток толком не спал. Две пересадки. Потом наверстаете».       И вот мой любимый уснул со мной в обнимку. Эфочка! Вернулся! Мы снова вместе! Макнэ поёрзал во сне, обхватил меня сильнее, прижался, а я погладил его и подумал, что теперь так будет всегда! Как же мне хотелось закричать, запеть, закружить своего макнэ! Обнимать, целовать, тискать, трогать, гладить и любить, любить до изнеможения! Счастье моё, жизнь моя – мой любимый Эфочка! *FTFT – шоу придуманное автором «For The First Time»