Эфочка!

– Так значит Тиен и Лиен – это ненастоящие имена парней? – спросил Эфка, когда я за завтраком рассказал, что мне удалось узнать из своего нового видения. Мне пришлось сообщить все подробности и ему, и Лео, и дяде Яну. Лео, вздохнул и поделился тем, что ему удалось нарыть: – Это удивительно, но в последнее время вся информация, которая поступает ко мне от детектива, косвенно подтверждается сновидениями Ромео. И происходит это практически одновременно. Да, настоящие имена ребят звучат так: Тао Вонграт и Кулап Хонгсван. Интересно то, что бабушка едва вспомнила эти настоящие имена.       Дело в том, что когда родился Тиен, то есть Тао, то она давно была замужем, муж к тому времени уже болел, да и наличие двоих детей не давало возможности часто навещать родительский дом. Племяннику было пять лет, когда она впервые увидела его, и все называли его Тиеном. После смерти брата, когда никто так и не смог найти его сына, бабушка, как единственная наследница, вынуждена была продать его дом, чтоб расплатиться с долгами. Видимо, при переезде часть документов была утрачена.       Я дома перерыл все ящики и коробки, хранящиеся в подвале. Нашёл то, что мои родители считали потерянным навсегда, но за исключением одной фотографии, где был изображен брат с первой женой и маленьким сыном, ничего больше не обнаружил. Фотографии Лиена вообще нет ни одной.       Детектив долго не мог найти и настоящее имя Лиена. Удалось это сделать только через архив университета, где парни учились. Ну, и старый фильм, где снимался Тиен, удалось раздобыть на студии. Это был небольшой сериал. К сожалению, тогда мало делали закулисных фотосъёмок. Люди, которые участвовали в создании фильма, уже почти все умерли. Удалось найти только одну женщину, костюмера, но она в возрасте нашей бабушки и страдает болезнью Альцгеймера. Поиски в Америке ни к чему не привели. Если верить всем данным, собранным тайским и американским детективами, то до Америки парни так и не добрались.       Зато детективу удалось узнать, почему у ребят появились такие имена. И это произошло совершенно случайно. В архиве университета, детектив познакомился с сотрудницей, которая училась в те же годы, что и парни. Узнав, в поисках кого пришёл детектив, женщина вспомнила, что занималась в одном театральном кружке вместе с Тиеном. Она была на два курса моложе, но вспомнила, что у Тиена был брат. Ну, то есть она сначала так думала, что у него есть брат с другого факультета. Оба парня были красивые и, конечно, девушки ими очень интересовались. Попала на эту удочку и сотрудница. Но старшая подруга пояснила, что здесь ни одной даме ничего не светит. Инженер Лиен – это тот, кто всегда рядом с Тиеном.       В то время такие отношения не поощрялись, мало того, считались запретными, но парни были звездами универа: гений факультета инженерии с многочисленными победами в местных и международных конкурсах и выставках, и молодой, но уже очень популярный актёр из новомодного сериала! И ректор просто закрывал на всё глаза, да и парни никогда не выставляли напоказ свою личную жизнь. Ну, живут в одной комнате, ну проводят вместе всё свободное время, и что? Полно таких же парней, которые и живут вместе и тусуются. Вот на одной вечеринке по случаю удачной премьеры спектакля, сотрудница и разговорилась с Тиеном. Они просто сидели и болтали, она благодарила его за подсказки, которые помогли ей при работе над ролью. Потом зашёл разговор о псевдонимах, и тут Тиен со смехом рассказал, почему у них с Лиеном такие похожие имена.       Когда они были маленькие, и только познакомились, то Тиен очень любил таскать соседа на берег моря и играть там в песке. Они строили пещеры, рыли норы, изображая разных животных, которых до этого впервые увидели в зоопарке. Однажды они не успели добежать до дома, начался сильный дождь, и они спрятались в одной из таких нор под корнями дерева. А когда после дождя их нашли родители, то мальчишки напоминали двух чертенят, вымазанных в земле и песке.       В тот день в доме Тиена были гости, которые тоже принимали участие в поисках детей, и среди них ему запомнилась старая женщина. Она показалась Тиену очень строгой, потому что при виде них, она скривила лицо и поджала губы. Мальчишек отмыли, переодели и повели в детскую, где им накрыли стол. Проходя мимо зала, они снова наткнулись на ту старую гостью. Она в этот раз уже смотрела не с презрением, а с удивлением, и на лице её была улыбка. Она показала сначала на Лиена, и быстро заговорила, всё время повторяя: «Лиен, Лиен!» Потом глянула на Тиена и засмеялась, потрепала его за щёчку и сказала несколько раз: «Тиен! Тиен!» Потом позвала всех взрослых и, показывая на ребят, всё время повторяла: «Тиен-Лиен! Лиен-Тиен!» Все смотрели на них и тоже стали смеяться и повторять эти слова. Дети ничего не понимали, и Лиен уже хотел расплакаться, но друг взял его за руку и, решив, что им снова может попасть от родителей, притворился милым. Он стал кланяться и, показывая на себя и Лиена, начал произносить: «Тиен-Лиен! Тиен-Лиен!» Взрослые и женщина пришли в восторг, много смеялись, даже охотно поиграли с мальчиками после ужина, и с тех пор настоящие имена парней были забыты. Только старая няня по-прежнему звала Тиена Нокной, а вслед за ней и Лиен стал иногда называть его так.       Лео, закончив рассказ, откинулся на спинку дивана, подтянув меня к себе с одной стороны, растрепал мои длинные волосы и потом, обняв Феликса другой рукой, добавил: – Тиен тогда пояснил удивлённой девушке, что имена эти были корейскими, он узнал об этом чуть позже, от той же няни. Гости были корейцами, а женщина, удивившись преображению чертенят, сказала, что Кулап ничуть не похож на розу, а напоминает прекрасный цветок лотоса. А взгляд Тао полон энергии и силы духа. Не Тао, а Тиен, что означает Дух по-корейски. Дух, который поддерживает силу и красоту Лотоса. – Папа, значит, ты Лотос, а Ромео – твой дух, – уточнил Эфочка. – Не могу не согласиться с тобой, Феликс, но только я думаю, что теперь это твой дух, вы принадлежите друг другу, – Лео с улыбкой смотрел на нас. Дядя Ян, сидел напротив и только головой качал: – Ну, и новости! Готовый сценарий для дорамы. – А что дорогой мой, почему бы и нет? Наймём сценариста, заключим договор с киностудией и вперед. Ну, что парни, будете сниматься в дораме? – Вот ещё! Папа, ты что? Никогда! Хочешь, чтоб моего парня на части разорвали поклонники? Хватит мне тебя и Дани, – Эфочка пересел ко мне, обнял меня, убрав руку отца с моего плеча. Я чувствовал себя превосходно. Это такой кайф: сидеть между двух любящих тебя людей. Я повернулся к Лео, взял его за руку и положил поверх Эфкиной руки. Тот запыхтел, вырываясь, но я крепко держал их руки. Дядя Ян засмеялся: – Ромео, имей совесть. Сначала сына у меня забрал, а теперь ещё и на мужа покушаешься. – Нет, дядя Ян, они все ваши. Я их просто сильно люблю. И вас тоже. Я вас всех люблю. Просто тут диван маленький и вы сюда не влазите. А то бы я и вашу руку держал. – Придётся его поменять, а то я так и буду сидеть в гордом одиночестве остаток жизни. – Нет, папа, надо купить два дивана и меньше этого, чтоб Хён только со мной мог сидеть, а то фанаты норовят всё время пристроиться рядом.       Мы все захохотали, а я вдруг ни с того ни с сего вспомнил про Дэна. И, наконец, задал вопрос, который меня давно терзал: – Вот что мне интересно: откуда Дэн узнал, что я из дома свалил? – и тут все переглянулись. Дядя Ян отставил чашку с кофе и, посмотрев на меня, хмыкнул. Потом покачал головой и просветил меня в деле о шпионских страстях племянника: – Нууу, тут надо сказать, что наш Даниэль не перестаёт меня удивлять. Он подкупил консьержек наших, точнее прикормил, угощая их едой из своего ресторана. Эти две дамы почтенного возраста теперь души в нашем Дане не чают, и перед отъездом он сказал, что каждый день им будет доставляться в обед еда, только у него одна просьба: внимательно следить, как поживают его братишки. Типа они дома одни, хоть и окончили школу, а всё равно ещё дети, вдруг что случиться, и тогда он очень просит сразу звонить ему. В любое время дня и ночи, и по любому самому мало-мальски подозрительному поводу. Только наша Людмила Семеновна, увидев, что Ромео вышел из дома рано, не очень придала значение этому факту. Ну, подумала, что парень пошёл на пробежку. Ничего такого. Много народу с утра бегают. А вот её сменщица – тетя Шура, через час, заступая на смену, поинтересовалась, всё ли хорошо было, и Людмила Семёновна сказала, что всё было спокойно, только Рома со второго этажа выбежал рано из дома. И посетовала, что молодежь не смотрит перед выходом на улицу на термометр: утром прохладно, а он в футболке, шортах и сланцах. И, что будь тут старший брат, парень голым из дома бы не вышел. Тут обе женщины и вспомнили о просьбе Дэна. И, конечно, им сразу показалось подозрительным, зачем мальчишка так рано выбежал и, кстати, до сих пор не вернулся. Они тут же позвонили Даниэлю. А тот поднял сначала Феликса, а потом Михаила. Пока мы тут метались по дому, Даниэль пытался дозвониться до Михаила, к обеду это ему удалось и уже в три часа дня тот выехал из районного центра, который находится в 300 с лишним километрах от города. Но и это ещё не всё! – Не всё?! – поражённо переспросил я. – Когда Михаил доехал, Даня точно назвал ему место, где ты можешь находиться. Велел идти в сторону набережной и искать тебя. – Откуда он узнал, что я там? – А ты догадайся! – произнёс Эфка. – В смысле: догадайся!? Я чё, главный разгадыватель загадок от Дэна? – Ну, век высоких технологий сейчас как-никак! Тут и гадать нечего! – Ты что хочешь сказать, что на мне жучок? – я вытаращил глаза и начал себя ощупывать. Все снова засмеялись, а дядя Ян сказал: – Ну, жучок он тебе ещё точно не вшил, а вот поставить на телефон программу «Родительский контроль», догадался. И он знал, где ты ходишь, пока Михаил не добрался до тебя. – Но я выключил телефон. – Да, Ромео, ты явно плохо знаешь современные IT-технологии. При установке этой программы, даже после выключения телефона, можно отследить его местонахождение. – Ахренеть, ну кузен. Ну, он приедет. Я ему устрою разбор этих самых технологий. Следить за мной! Это ж надо додуматься! – Не сердись, мой мальчик! – Лео притянул меня к себе, забрав из эфкиных обнимашек. Потом приподняв, усадил к себе на колени и заглянул в моё надутое лицо: – Не надо так обижаться! Мы тут с ума сходили, не зная, где ты и что с тобой. И если бы не Дэн, неизвестно, сколько бы мы тебя ещё искали. И что могло бы с тобой случиться. – Хён! Да я впервые был рад, что Даня такую штуку провернул с установкой этой программы. – Что-то у тебя последнее время очень много того, что случается с тобой впервые, дорогой! – буркнул я. – Не дуйся, Хён! Ты сам виноват в этом трешаке. И я впервые должен признать, что кузен оказался дальновиднее меня в заботе о тебе. Он как будто предвидел, что ты можешь отмочить. – Ага! В заботе! А что ж он тогда вам не сказал сразу, где я, а заставил Иа тащиться за 300 километров и меня искать. – Он потом пояснил, что боялся, что мы тут поссорились, и тебе будет не комфортно видеть нас. Он решил, что сначала всё узнает от тебя сам и потом решит, что с тобой делать. Куда тебя везти. Вот и послал Михаила, – продолжил дядя Ян. Я всё ещё не мог понять, как удалось Дэну провернуть такую штуку. Капец! «Родительский контроль»! Надо же додуматься до такого! Лео прижал меня к себе, гладя по голове, и успокаивая: – Ну, малыш Хён! Не обижайся! Мы все очень за тебя переживали. Неужели ты хочешь, чтоб мы сошли с ума, волнуясь о тебе? – Ну, конечно, нет! – Тогда перестань надуваться, Хён! – Эфка взял меня за обе руки и вздохнул. Потом посмотрел на одного отца, на другого и вдруг пробормотал: – Я не могу! Скажите ему сами, мне сейчас плохо сделается! – макнэ гладил мои ладошки большими пальцами и смотрел с такой грустью, что у меня внутри начало скрипеть и стонать, скрести и шептать. Из живота наверх стал подниматься маленький комок, который дойдя до желудка, остановился. Я сглотнул и выдохнул: – Что случилось? Что с вашими лицами? – я оглядел всех. Лео прижал меня к себе сильнее и поцеловал в висок. Потом, погладив моё плечо, произнёс: – Роумео! Мальчик мой! Ты не волнуйся! Я знал, что Феликс не сможет тебе сказать, поэтому я скажу. – Что? Что ты скажешь? – комок внутри зашевелился, заскрёбся, но я сжал в ответ руки макнэ, и комок затих. – Малыш Хён! Мы все должны уехать! Так получилось! Будет собрание акционеров, и мы обязаны там быть. – Ккакое сособрание? – комок внутри затрясся, и я ещё сильнее вцепился в руки Эфочки. – Собрание, на котором мы обязаны присутствовать, так как входим в Совет директоров, я как гендиректор, Ян и Феликс, как обладатели контрольного пакета акций! – Феликс? Контрольный пакет? Зачем? А разве…? Он… тоже значит теперь… Когда вы уедете? – я никак не мог собраться с мыслями. – Прости, малыш, так вышло! – Вышло так, потому что кое-кто ни с кем не посоветовался и переписал свой пакет акций на меня и сына, и теперь там началась вакханалия. В такое время, когда и так весь мир с ума сходит, кое-кому вздумалось поиграть в благородство. И в результате приходится срочно решать возникшие проблемы. – Ян, перестань. Мы уже всё выяснили. Зачем ты при детях начинаешь этот разговор? – Лео вздохнул, прижал к себе теперь и Эфку: – Сынок, прости ещё раз. Я впервые поддался эмоциям. Я решил, что так будет лучше. А я никогда ещё не ошибался. – Так никто и не винит тебя ни в каких ошибках. Просто когда за сутки сначала узнаёшь, что ты стал вдруг обладателем нового пакета акций, и ещё твой сын при этом тоже становится акционером, а муж просто сваливает в другую страну, ничего не объясняя, то это как-то выводит из себя. – Ян, пожалуйста, милый, успокойся. – Да я уже спокоен. Просто для Ромео поясняю, что именно об этом мы и говорили в ту ночь, когда Феликс подумал, что мы ругаемся. Меня трясло всю дорогу, пока я домой добирался. В тот день отец устроил мне разборки, высказав, что в такое время никто не занимается перераспределением активов. В мире тяжелейшая ситуация для бизнеса. А мы, по его мнению, в игры играем и, что в нашей семье ни на кого нельзя положиться. Ну, и дальше как всегда, вспомнил всё, что нас с тобой связывает, и что брат его, старый идиот Минхёк, никак не успокоиться со своими маразматическими проектами. – Дядя Ян, вы, поэтому прилетели домой? – Ну, конечно, Ромео. Надо было ехать и выяснять, что происходит с моим дорогим и любимым мужем. А ты что подумал? – Я? Да так. Ничего. Теперь вы все уедете? И Эфка тоже обязан ехать? – Да. К сожалению. Ромео, но это ненадолго. Максимум недели две-три. Мы и тебя хотели взять с собой сначала. Но Феликс сказал, что у тебя загранпаспорта нет. А заказывать сейчас, уйдет как раз 2-3 недели, если по срочному, – дядя Ян расстроенно вздохнул. – Хён! Я сразу вернусь, я обещаю. Пожалуйста, не переживай, – Эфочка начал целовать мне ладошки. – А как же учёба? Она ж через неделю начинается, – внутри меня вдруг стало пусто, комок завис в безвоздушном пространстве и тихо пульсировал. – Ну, я ещё не думал об этом. Мы вчера не успели всё это обсудить, пока тебя искали. – Вопрос с институтом мы уладим, в конце концов, сейчас многие занятия идут в дистанционном режиме, – сказал Лео, отпустил из своих объятий Эфочку и, взяв меня за подбородок, продолжил: – Сейчас меня больше волнуешь ты, мой мальчик! Пожалуйста, соберись, не будь таким грустным. У нас сердце у всех болит, глядя на тебя. Ну, скажи что-нибудь! – А что тут скажешь! Раз надо – значит надо. Только разве нельзя всё провести в режиме онлайн? – я надеялся, что до этого еще никто не додумался. – Я опять вынужден огорчить тебя, мой мальчик! Там нужно будет физическое присутствие, так как подписание документов в таком режиме пока невозможно. Есть некоторые технические и юридические тонкости, – Лео произнёс это с грустью. – Хорошо. Я понял. Ничего. Я подожду. Всё нормально, – комок внутри меня замер, а в голове застучали мои бочки и молоточки. Нарисовались, ясно дело. – Ромео, ты точно в порядке? – переспросил дядя Ян. – Угу. Всё окей. Я понимаю. Главное, чтобы вы всё по-быстрому решили, и Эфка домой вернулся. А паспорт я закажу всё равно. Мало ли что. Пусть хоть сколько делают, лишь бы сделали, – я видимо недостаточно твёрдо это сказал, мешал внутри замерший комок. Лео повернул моё лицо к себе и, я, конечно, сразу закусил губу и, не имея сил смотреть в его печальные махаоны, заплакал. Он прижал мою голову к своему плечу, Эфка обнял меня со спины и начал целовать мой затылок, приговаривая: – Хён! Хён! Ну не надо. Хён! Я тебе звонить буду всё время. 24 на 7. Я обещаю. – Простите, простите, я – тряпка. Я не могу. Сейчас, сейчас, я соберусь. Я всё понимаю, – комок внутри увеличился до размеров футбольного мяча, как мне казалось, и давил на какие-то точки, что мешало мне нормально дышать и успокоиться. Я вцепился в Лео, а услышав Эфку, отлепился и вцепился в макнэ. Теперь Лео наглаживал мне спину, успокаивая. – Хён! Ну, соберись! Перестань изображать плач Ярославны. Затопишь соседей снизу, – Эфочка отодрал меня от своего плеча. Начал целовать мне щёки, собирая слёзы. Меня, наконец, отпустило. Комок внутри сжался, потом исчез совсем. Я всхлипнул последний раз, даже улыбнулся словам макнэ, и все выдохнули. И тут я вспомнил: – А как же дача? Мы хотели поехать все вместе к Тормоше на дачу. Вы когда уезжаете? И родители будут рады увидеться. – А мы и поедем. Сейчас Петровичу позвоню и Сане, и мы договоримся, – ответил дядя Ян. – У нас четыре дня ещё есть. Билеты Ян вчера вечером купил, когда ты уже спал,– добавил Лео. ***       Вечером того же дня мы уже тусили на даче. Мои родители должны были приехать на следующий день к вечеру, потому что ещё был четверг. А отец Тормоши был в отпуске и жил как раз на даче, сам Тормоша ошивался в городе с Булочкой. Они уезжали на учёбу в ближайшее воскресенье, поэтому друг наш решил поучаствовать в так называемом мальчишнике, перед своим отъездом. Пока отцы общались, занимаясь шашлыком, нам было поручено истопить баню.       Погода стояла хорошая. Дни всё ещё были жаркие, а вечера – тёплые. Вода в реке уже была довольно прохладная, но мы втроём всё ж залезли поплавать. А потом сразу завалились в баню. Тормоша нас с Эфкой, по очереди, отхлестал березовым веником. Мы долго не могли находиться в парилке, поэтому завалились на лежанку в предбаннике. Дверь на улицу была приоткрыта. Свежий вечерний воздух колыхал висевшую на двери тюлевую шторку. Я лежал на спине, Эфочка рядом – на животе, чертил пальцами на моей груди узоры между прилипшими к телу березовыми листочками. – Хён-а! – Мм!? – Я люблю тебя! – я тут же открыл глаза. Эфкина рука замерла, опустившись к моему животу. Сам он, опершись на правую руку, приподнялся и смотрел мне прямо в глаза. – И я люблю тебя, Феликс! – я в ответ протянул руку и дотронулся до его губ, он тут же захватил ими мои пальцы. Пососал, потом отпустил и тихо проговорил: – Хён-а! Я сегодня не дам тебе спать! – Ты уверен!? Может, потерпим до дома? – Не-а. Я хочу тебя, я так соскучился. – Так, так. Постой. Я, это… как-то не готов… Предупреждать надо было! – О чём, Хён!? – Ну, о том, что ты хочешь провести ночь любви. Я же не готовился. – Так и я не готовился. Как-то по-быстрому мы сгреблись и поехали сюда. Но ведь можно и без него заниматься любовью. – Без кого, без него? – Не без кого, малыш Хён, а без чего! Без секса с проникновением. – Ааа, ну тогда всё в порядке. А то я подумал… – Ох, Хён-а, иногда мне хочется, чтоб ты этого вообще не делал. – Не делал чего? Секса с проникновением? – Малыш-глупыш, не тупи. Я иногда хочу, чтоб ты много не думал, а то из твоих думалок выходит какая-то фигня, – Эфочка почти прошипел мне это на ухо. Прикусив его за мочку, он затем начал то посасывать её, то вылизывать раковину. По мне стадом заносились мурашки, внутри начали летать мотыльки, а внизу всё начало наливаться и подниматься. Эфка скосил глаза мне на пах и хихикнул. Потом протянул руку и накрыл его. Холодный воздух нас уже достаточно остудил, и ощущение теплой руки на моём члене, заставило меня застонать от удовольствия, аж пальцы на ногах поджались. – Эфочка! Кончай играться. Сейчас Тормошу напугаем эротическим зрелищем. Давай вставай, пошли обратно! Надо домыться. – Ты уверен, что именно этого сейчас хочешь? – Ещё как уверен! – я начал приподниматься на лежанке. Эфка убрал руку и вдруг резко нагнулся и засосал головку. Я ахнул, еле сдерживая стон, ухватил его двумя руками за уши и заставил отодвинуться, зашипев: – С ума сошёл, что творишь!? – Младшенького целую, соскучился очень. И он, кстати, по мне тоже соскучился. Смотри, как тянется к моим губам. – Макнэ, иди в баню. Давай не сейчас. И убери свой блятский тембр, аж мураши по спине бегают. Кончай издеваться.       В это время дверь в предбанник открылась, Тормоша высунул голову, глаза его были закрыты: – Я надеюсь, что вы тут не трахаетесь! Я могу глаза открыть!? – Да! – Нет! – Не понял! Вы мыться будете? – Да, да, сейчас идём! – я соскочил, схватил макнэ за руку и поволок вовнутрь, откуда вырывались клубы пара. Тормоша, открыв глаза, пропустил нас, а сам вывалился в предбанник. В парилку мы больше не полезли. Я намылил старое мочало и от всей души начал натирать Эфку. Он вывёртывался и хохотал, отбиваясь от меня руками и ногами. Мне удалось завалить его на лавку, сесть ему на ноги и натереть спину до сияющей красноты. Когда я слез с него, то он в отместку завалил меня на спину и принялся натирать мне ноги медленными, вращательными движениями. Снизу вверх! Ёпрст! У меня тут же всё поднялось снова. А макнэ, закусив свою пухлую алую губку, с томным взглядом переместил руку с мочалом на живот и мою грудь. Плавные движения и его тихие стоны действовали на меня как гипноз. Температура внутри меня поднялась на предельный уровень. Я чувствовал, что ещё минута-две, и я сорвусь, разложу макнэ прямо тут и возьму его без всякой на хер подготовки. И даже наличие Тормоши меня не остановит. Марево, в котором мы с Эфкой зависли, поглотило нас, и мы не видели, как друг вернулся, но зато сразу почувствовали ледяной душ. Он окатил нас из таза водой с криком: – Банзай! Всем встать! Сегодня никакого секса! Это мой мальчишник! – мы охнули оба с Эфкой, потом кинулись к Тормоше, но он со смехом заскочил в парилку. Мы ломанулись туда, но он выплеснул ковш воды на печку, и мы отпрянули от волны пара. Наше мытье ещё бы не закончилось, но пришёл дядя Коля и велел нас заканчивать нашу «помойку», как он всегда выражался, типа весь жар спустим, а он хочет Яна с Лео хорошенько попарить напоследок.       После бани мы устроились на веранде, где уже включили свет, и прикрыли окна, потому что от реки сильно тянуло свежестью. Только дверь с магнитной сеткой была ещё приоткрыта. Пока отцы ушли париться, мы накрыли на стол. Тормоша принёс шашлык от мангала. А свежие овощи и всякая закусь уже была приготовлена Лео и дядей Яном. Нам оставалось только дождаться их. В этот вечер решили, что обойдутся все пивом. «Без фанатизму», как говорила мама Тормоши, потому что на следующий день будет продолжение банкета: приедут мои родоки, Лизка и сама хозяйка. Алька и Банджо уже не вернулись домой после поступления, поэтому сеструха торчала у Мимозы последние дни, и ехать с нами не захотела.       Когда дядя Коля уходил, то велел не ждать их, а начать есть, поэтому к тому времени, когда все уселись за стол, Тормоша уже активно набивал себе живот. А мы с Эфкой, наоборот съели по куску мяса, выпили по стакану пива и завалились на топчан в виде диванчика в углу. Эфка продолжал меня тихонько доставать, тиская за разные места, я то ржал от щекотки, то взвизгивал от его щипков. Тормоша непрерывно жевал и периодически закатывал глаза на наш флирт. Мужчины пришли распаренные, красные, и, кажется, еле живые. Петрович оторвался по полной на них. «Всю дурь выбил, один дух оставил! Как новенькие стали!» Нас согнали с топчана, придвинули к нему стол. Лео и дядя Ян просто устроились на нашем месте и ещё стебались на эту тему, что не фиг здесь устраивать игрища и, что от моего визга уже у всех уши закладывает.       Эфка притащил гитару, и меня заставили петь, чтоб я не визжал. Они забыли, что делать это категорически нельзя. Если я начинал петь, то потом остановить меня было очень трудно. Особенно, если я перед этим долго не пел по-настоящему. Нет, я, конечно, ходил и напевал практически что-то постоянно. Мурчал, стонал, и как говорил Эфка, гукал. Это он меня так называл из-за своего любимого певца, которого постоянно слушал. Ему нравились именно его соло, хотя парень был в составе известной группы, где абсолютно все шикарно пели. Но Эфочка тащился именно от этого Гука, сам пел под него и меня просил. Дома мы однажды догукались до того, что пришла тётя Шура и вежливо попросила выключить телевизор, типа соседи жалуются, кондиционеры есть не у всех, многие из-за жары окна закрыть не могут, чтоб не слышать по двадцать раз одно и то же. Как бы это красиво не звучало, но если это по кругу слушать весь день, то кому угодно надоест. Мы не стали разубеждать её, что это не Муз ТВ, а мы вдвоём надрываемся, кося под Чонгука. Если Эфка не мог меня остановить, то просто тащил в ванную, включал душ и тогда уже затыкал меня своим ртом и руками, гуляющими по моему телу.       В этот раз вечер проходил достаточно спокойно, так как после бани все немного раскисли, а после шашлыков и пива, напоминали сытых и старых котов, лежащих на солнышке. К тому же наши лирические песни своей мелодичностью добавляли умиротворение во все души. Тормоша, наконец, наелся, и взяв телефон начал изображать из себя папараци. Вот уж кто никогда после еды не чувствовал себя разморенным, наоборот, складывалось такое впечатление, что в Тормоше еда сразу превращалась в КПД**, и он начинал без устали метаться, что-то делать, говорить, и всех тормошить. Вот и в этот раз, он носился с камерой, снимал нас, как мы сидим, едим, поём, потом перешёл на отдыхающих после бани отцов. Просил их сменить позы, улыбнуться, или закрыть глаза, или посмотреть на закат, или посмотреть на вечернее небо, пока у дядя Коли не лопнуло терпение. Он велел нам сгребаться и идти укладываться спать.       Мы потащились наверх, в свою комнату. Тормоша, сначала расположился на своей кровати, но увидев, что мы оба устраиваемся на той, где обычно спал я, слинял от нас в девчачью комнату. – Ну, вас к чёрту! Ещё проснёшься от вашей еб..и, и тоже в ваш клуб вступишь. Я на вас двоих и так насмотрелся за всю жизнь, поэтому точно обойдусь без любовных сцен. Ваши игрища кого угодно доведут. – Куда доведут? – поинтересовался Эфочка, ямочково улыбаясь выходящему из комнаты Тормоше. – Куда, куда! На кудыкину гору! Спите давайте, и не вздумайте мне тут стонать. Ромео, я тебя серьёзно предупреждаю, никаких отключек. Если я опять проснусь от вопля Эфки, я за себя не отвечаю. – Ладно, ладно! Вали уже! Никто тебе не помешает, сонное царство. И в прошлый раз Эфка орал не из-за моего обморока, а из-за Лизки, которая впёрлась в комнату в неподходящий момент. – Ага, только ты тогда сразу отрубился, и потом уже двое орали, – ответил Тормоша из соседней комнаты. Мы с Эфкой засмеялись вспомнив, как Лизка спросонья влетела в нашу комнату, ошибившись дверью. Она, конечно, не успела увидеть лежащего у меня между ног голого Эфку. Но зато Эфка увидел её и заорал, упав на меня и пытаясь прикрыться покрывалом. Я в этот момент отключился, и через минуту, поняв это, Эфка соскочил и начал меня приводить в чувство. Лизка завизжала, закрыла глаза и поспешила выйти, но врезалась при выходе в косяк, саданулась локтем, и её вопль (ещё бы, её как током дёрнуло) разбудил весь дом. А так как Тормоша спал как раз недалеко от двери, то вопль этот прозвучал прямо у него над ухом почти. Прибежавшие на шум взрослые просто не знали с кого начать спасательные работы. Лизка скакала на ноге, держась за локоть, и вопила на одной ноте: «Уууууяяяяаааа!» Тормоша с дикими глазами, закрыв уши, сидя на кровати, просто орал: «Аааааа!» Эфка, голый, тряс меня и кричал: «Хёёён! Хёёён!» Пытался приподнять мне то ноги, то голову. И при этом пищал: «Иииии! Хёёёёнааааа!»       Короче, зрелище было явно не для слабонервных. Я ничего этого не видел и не слышал, но весь день эту историю смаковали во всех подробностях так, что под вечер мне стало казаться, что никакого обморока у меня не было, и я принимал в этом спектакле самое активное участие.       Вспоминая это, мы с Эфкой не сразу успокоились. Поржали, он опять стянул с меня и футболку и боксеры, улёгся рядом и, уткнувшись мне в ключицу, начал заводить меня своим томным шёпотом и шаловливыми нежными руками. Сон у меня слетел, как воробей с ветки, вжик – и внутри уже пылает пожарчик, стояк такой, что кажется, будто меня сейчас разорвёт от любого прикосновения к младшенькому. Мои попытки перехватить инициативу, успехом не увенчались. – Хён-а! Пожалуйста, я сегодня хочу первым доставить тебе удовольствие. Скажи, что ты хочешь этого. Скажи мне, Хён-а! – Я хочу, – голос мой засипел вдруг, я закашлялся, а потом застонал, прикусив уголок губы: – Феликс, любимый, я так хочу тебя! – Как хочешь, Хён-а!? Расскажи! Скажи мне! – Я хочу, чтоб ты меня гладил, чтоб трогал везде… – Я глажу, я трогаю… – Я хочу, чтоб ты целовал меня… везде, грудь, соски… ах.. – Эфка прикусил чуть, ухватив сосок губами, облизал его, а второй просто щипая и перебирая пальцами. Потом его рука замерла: – Хён! Скажи, где мне ещё потрогать? Где ещё поцеловать? – Везде, внизу, живот…да…да – Эфочка обходил младшенького, гуляя сначала руками, а потом губами вокруг. Спустился к бёдрам, раздвинул мои ноги, начал целовать и гладить их, медленно двигаясь к «близняшкам». Но и их не тронул, только я ощутил, как меня приподняли, засунули под меня подушку, а ноги мои поставили на плечи. Эфка провёл языком мне от дырочки до «близняшек» осторожно, нежно касаясь, но так, что я почувствовал, как его язык буквально впивается в каждую клетку кожи.       Приятная истома погрузила меня в очередное интимное марево. Я уже растаял весь от вопросов Эфки и еле мог отвечать ему. Наши голоса, охрипшие, томные, перемежающиеся с нашими стонами, заводили меня ничуть не меньше, чем руки макнэ, которые уже нагулялись по моим бёдрам, успели потискать ягодицы и сейчас вместе с эфкиным языком прорывались в ту самую, уже когда-то не раз изведанную «вселенную». Внутри меня пожар уже разгорелся, и от вылета моих колесниц со стаей порхающих мотыльков-птеродактилей меня удерживало только то, что макнэ вообще не касался младшенького. «Какой-то новый подход!» – мелькнула в голове мысль и угасла, как утренняя звезда. Всё моё тело требовало ласки для него, оно страстно желало схватить эфкину руку и уложить её на мой дикий стояк. Но Эфочка не слышал воплей и стонов моего несчастного члена, зато у него отлично получалось выбивать их из моей глотки. Он-таки добрался до волшебной точки. Я был практически в полной отключке, потому что ничего не видел толком и не слышал от нахлынувшего на меня и поглотившего удовольствия. Моё тело отзывалось на каждое маломальское движение пальцев макнэ. Он отлично знал ноты – все мои слабые и охочие до его рук и языка места. Меня сгибало, изгибало и выгибало, дыхание прерывалось как только язык его опускался на мою кожу. Мои вялые попытки вывернуться и напомнить о том, что кто-то заикался про то, что сегодня «проникновения не будет», сдохли на корню. Мне было настолько всё равно, что даже все мысли, появляющиеся в голове, сбивались вокруг одной: «Возьми его! Коснись его! Поцелуй его!»       Эфочка, регулярно отрывался от вылизывания меня, и тогда я успевал поймать его взгляд с мерцающими галактиками. Мне даже казалось, что я слышу, как из них выливается это мерцание под звуки едва слышной мелодии. Я сумел ненадолго вынырнуть из этого моря страсти и прошептать: – Ты сегодня такой горячий, макнэ! Мне это нравится! Очень нравится! – Ты хочешь меня, Хён? – Да, мой любимый! – Скажи ещё, Хён-а! – Я хочу тебя, я так хочу тебя! – Хён! Мой малыш Хён! Я сделаю тебе хорошо, я всё сделаю для тебя. Всё, что мой малыш захочет, – и, наконец, младшенький почувствовал, как его накрыли влажным и горячим ртом, как язык моего макнэ стал выделывать свои «па» на каждой венке, проникая то под крайнюю плоть, то в дырочку, то играя с уздечкой. А когда младшенький прочувствовал все изгибы горла макнэ, то пожар внутри меня жахнул с такой силой, что скрутил все мышцы и стянул все жилы в тугой узел. Этот узел пульсировал и разбухал при каждом движении эфкиного рта. Мои руки вцепились в волосы моего парня, а сам я вообще плохо понимал, что происходит. От кайфа снесло башку, от этой немного пошлой картины, напоминающей мне о видосах из интернета, от плавающих эфкиных галактик, в какой-то момент этот узел развязался, выпустив на свободу, накопившуюся в нём энергию. Я ощутил, как струи горячей спермы заливают горло Эфке, и резко очнулся на пике оргазма. Передо мной было расфигаченный рот Эфочки с опухшими губами. Из уголков текли две тонкие белые струйки, и меня в этот же момент накрыло. Я схватил Эфкино лицо ладонями и начал покрывать его поцелуями, он вяло сопротивлялся, а меня продолжало колотить от нахлынувшей нежности к нему, от благодарности за тот кайф, что я словил, и от чувства вины за всё, что моему парню пришлось пережить из-за меня.       Как только меня отпустило, мы добрались до туалета, стараясь передвигаться тихо. Я, как мог, ухаживал за макнэ: он промыл рот, посмеиваясь, прополоскал горло, умылся. Я очень бережно вытер ему лицо. И опять нежно поцеловал, едва касаясь опухших губ. Эфочка жмурился, улыбался, тискал меня в ответ. Тут в дверь тихонько стукнули, и мы притихли. – Эй, озабоченные, вываливайтесь. Вы ведь уже закончили? Или чё, у вас второй раунд в туалете? Не хочу идти на первый этаж, – раздался полусонный голос Тормоши . Мы распахнули дверь, он стоял перемежаясь с ноги на ногу и держась за живот. – Ну, чё зенки вылупили? Выкатывайтесь быстрее, а то я сейчас прямо в коридоре всё сделаю. – Тебе плохо? – Эфка забеспокоился. – Нет, бля…, мне хорошо. Я просто пришёл дослушать ваши стоны и посмотреть картину маслом…точнее спермой… вот тут и тут, – рука Тормоши ткнула в губы Эфочки и затем в мой пах. – Ну, валите уже к себе, пустите меня, наконец, – Тормоша вытолкал нас из туалета, захлопнул дверь. Тут меня, в порыве оставшейся нежности и заботы об Эфке, осенило: – Может тебе таблеточку принести? – Да уйди ты уже на хер, – простонал Тормоша. Порыв мой закончился в ту же секунду, и я бросил последнюю кость: – А я говорил, чтоб ты много не жрал. А ты лупил всё подряд без остановки. Вот тебе и результат на лицо! – Это он у Эфки… на лицо! А у меня в заднице! Иди, куда я тебя послал уже, чё привязался?       Эфка зажав рот, тихо посмеивался, качал головой, а потом когда мы вернулись к себе, всё ж сходил и принёс таблетку и воду в комнату к Тормоше. Я уже лежал в постели, и слышал как макнэ, подойдя к дверям туалета, велел всё ж принять потом лекарство. Тормоша в ответ ему буркнул что-то. Надеюсь, что благодарил, а не материл.       Эфочка, вернувшись, приоткрыл немного окно, завалился ко мне в постель, а я приготовился ко второй части нашей ночи любви. Но у Эфочки второй части было не предусмотрено, как оказалось. Он обнял меня, обхватив рукой, закинул ногу поперек и сказал, что хочет спать. – Хён-а! Я так устал, давай поспим немного, утро вечера мудренее! – Чего? Ты это о чём? А как же ты? Ты не хочешь? – Хочу, Хён! Очень. Но я что-то вымотался и спать хочу больше. Я тебя утром разбужу, для ответочки. Главное, что дракона усмирили, а дракончика с утра на выпас поведём. – Эфка! Ну, ты опять загадками говоришь. – Никаких загадок, Хён! Я просто хочу вот так тебя обнимать, чтоб больше ни на что не отвлекаться. Хён! – Да, Эфочка! – С тобой точно будет всё в порядке? – Сейчас уже да! Всё хорошо, не волнуйся. Ты же обещал звонить мне 24/7. – Да! Я так и буду. Папа Лео обещал, что они постараются всё сделать по-быстрому. Чтоб я домой скорее вернулся. – И я, я тоже сделаю загранпаспорт. И буду тебя ждать, а если ты не приедешь, то я к тебе сам поеду. Хорошо? – Хорошо, Хён! Мой малыш Хён! – Эфка прижался к моей щеке губами, а затем уткнулся в шею под ухо и прошептал: – Малыш Хён, ты ведь меня больше любишь, чем его? – внутри меня всё оборвалось. Снизу начал подниматься комок, и когда поднялся до груди и начал там пульсировать, то до меня в одну секунду дошло: Эфка всё это устроил, чтоб перекрыть мой коннект с его отцом и Лиеном. Он создаёт новые воспоминания у меня, нагружая меня энергетически и эмоционально. Комок мой замер, а потом начал расти. Я сжал зубы, выдохнул, приказав себе перестать быть тряпкой. Я не хотел больше расстраивать макнэ своими слезами: – Послушай меня, Феликс! Я уже говорил и ещё скажу: я люблю тебя, так люблю, что не представляю, как тут останусь без тебя, без твоих глаз, рук, твоего голоса, твоей заботы обо мне. Я не представляю, как буду спать без твоих обнимашек, как буду ездить по городу, в котором тебя нет. Я схожу с ума от одной мысли, что ты улетаешь. Я со страхом думаю о полёте. Точнее боюсь думать вообще, потому что в голове и так хаос из-за Лиена и Тиена, так ещё и тебя рядом не будет. А насчёт Лео. Я пришёл к выводу, что от этого никуда не деться. – От чего, Хён?! – От того, что я люблю и Лео тоже. Я не могу выкинуть то, что меня так тупо тянет к нему, как к магниту иголку. Но, Эфочка, ты – моя настоящая любовь, ты – моя жизнь. Ты понимаешь? А Лео – это моя прошлая любовь и моя прошлая жизнь, наверно. Мне так кажется. Нас тянет друг к другу, потому что наши души скучают, они долго были в разлуке. И я верю в то, что Лео сказал, что всё будет хорошо. Скоро всё закончится. Как только мы найдём Тиена и Лиена. – Ты веришь, что мы найдём их? – Да, верю, даже чувствую, что найдём. – Тебе подсказывает интуиция? – Мне подсказывает это душа Тиена. Ты заметил, что видения стали чаще и полнее? Правильнее сказать, наверно, информативнее. Мы идём к разгадке с двух сторон. Я могу просто сказать, что Лео – это часть меня, моя душа, половинка. – А я? Хён!? Кто я тогда? – А ты – моя любовь, моя жизнь, моя страсть, ты – моё всё! Помнишь, как в песне «My everything!» И мы с тобой вместе навсегда. Если ты когда-нибудь меня оставишь, по любой причине, знай, я всегда пойду, поеду за тобой, я всегда буду рядом, хочешь ты этого или нет. Но я хотел бы, чтоб ты всегда этого хотел! – А я и хочу, Хён-а! Всегда и навсегда мы вместе! Ты тоже – моё всё! Я счастлив, что я встретил тебя, счастлив, что ты мой парень, счастлив, что ты любишь меня. Я тоже теперь верю, что всё будет окей у нас. Просто иногда, когда я смотрю на тебя и папу, у меня возникает ощущение, что я – третий лишний, что я вам мешаю. – Ну, и кто у нас тут глупыш тогда с такими мыслями? Никогда, слышишь, никогда не смей так думать. Моих загонов на нас двоих хватит. Ты у нас никогда дурью не маялся и не начинай. – Ты хочешь сказать, что твоей дури на нас двоих хватит? – засмеялся Эфочка. – Конечно, я в этом уверен. Главное, чтоб нам лишней дури от Дэна не подхватить, а то это будет гремучая смесь. И мы тогда с кузеном сможем устроить маленький апокалипсис.       Дверь в комнату приоткрылась, в щель просунулась голова Тормоши: – Я подумал, что раз вы бухтите, то, значит, потрахушки закончены. Я могу к вам присоединиться? Живот отпустило, спасибо за таблетку, кстати. Но я теперь не могу уснуть.       Мы с Эфкой засмеялись: – Заходи уже! Иди к нам! – и Тормоша с разбегу прыгнул в нашу кровать. Поёрзал, устраиваясь между нами. Эфка придвинулся вплотную к стенке: – Надо было диван из Лизкиной комнаты поставить, а то тут мы как сельди в бочке теперь. – Зато мне тепло, – пробормотал Тормоша. Он лежал на спине, а мы по бокам от него и на боках. – Эх, братцы, я буду по вам скучать. – И мы будем. – Так странно всё! Мы теперь уже взрослые, студенты. И наши пути расходятся, – проговорил задумчиво Тормоша. – Пути расходятся и сходятся. Это жизнь. Но мы ведь навсегда останемся друзьями. Где бы мы ни были, чем бы ни занимались, всегда будем помнить о тебе. Ты – наш самый близкий друг и таковым останешься до конца! – Эфка погладил волосы нашего тормошильщика. Тот вдруг посмотрел на нас по очереди и прошептал: – Это глупо! Но я вам завидую, парни! Вы так и будет вместе. – Ну, что сделаешь, не повезло тебе! Ты – натурал! – ляпнул я. Тормошино лицо вытянулось, и он, усмехаясь, проговорил: – Не повезло, значит! Ну да, ну да! А ведь, между прочим, это я Феликса спас тогда, и имя я придумал. Вот почему тогда он в тебя втрескался, а не в меня?! Я может быть, тоже геем бы стал и не ты бы сейчас тут валялся с ним и потрахушки устраивал, а я. Вот ответь мне, Эфка! За что ты со мной так? Почему не в меня, своего спасателя влюбился? Я, между прочим, тоже Красавчик, натуральный блондин.       Если до этого мы слушали Тормошу, хихикая, то на последних словах, ржали уже в полный голос. Я просто захлёбывался, повторяя: – Натуральный блондин, натурал Тормошин! Ржусдыхаю! Эфка обнимал нового Красавчика и тоже ржал, приговаривая: – Натуральный натурал по двум геям заскучал!       Через минуту хохот из нашей комнаты разбудил отцов на первом этаже, и нам велено было заткнуться, иначе сказано было, нас поднимут на рассвете и заставят ловить рыбу. Мы притихли, обняли Тормошу, а он нас: – Я слышал, как вы говорили, что вы друг для друга всё! И я по чесноку рад за вас. И скажу вам, что вы для меня, если уж не совсем ВСЁ, то очень и очень многое! И всегда, слышите всегда, будете моими Бро. – Хорошо! Спасибо! – прошептал Эфка. – За что? – удивился Тормоша. – За спасение, за новое имя и за то, что ты наш Бро. Я люблю тебя, Тормоша! И если тебе когда-нибудь, что-нибудь будет нужно, ты должен будешь только позвонить нам и всё. Ты понял? – Понял, Эфка, всё понял! Давайте спать. Сегодня вы будете спать со своим Бро. Так что дракончика на выпас поведёте в другой раз. *My everything! (англ.) – Моё всё! ** КПД – коэффициент полезного действия