Эфочка!

      Я сидел на скамейке, на набережной. Солнце жёлто-красным диском воткнулось в серое марево единственного облака, сквозь которое проникали лучи и кружевным веером падали на поверхность тёмной воды.       У реки было прохладно, я поёжился. На мне были только футболка, домашние шорты и сланцы. Я усмехнулся: прямо как в эфкиных дорамах. Отверженный герой в одиночестве скучает на берегу реки.       Кто бы мог подумать, что всё так тупо закончится. А может и не стоило думать вообще. Наши мечты иногда заводят нас в наши иллюзии, а надежды обманывают наши ожидания. И если хрустальный шар созданного тобой мира случайно разбивается, то оказывается, что жизнь в мечтах – это и есть самое прекрасное время, когда ещё не наступило будущее. И жизнь в ожидании и есть самое лучшее, что у тебя может быть. Ну, в общем, вы поняли! Я опять загонялся!       И в этот раз всё было совсем по-другому. Я не смог вынести бремя того, что на меня навалилось разом, и просто слился. Я весь день шатался по городу. А когда пришёл сюда, то понял, что больше не хочу никуда идти. Здесь было тихо, несмотря на то, что набережная была полна людей. Бегали и кричали дети, подростки катались на скейтах и самокатах, прогуливались счастливые парочки, ездили несколько велосипедистов. Метрах в десяти от меня работала кофейня, и около неё смеялись девушки, заигрывая с кудрявым баристой. И мне было жутко тоскливо, но уютно. Мой персональный оркестр, долбящий меня весь день, наконец, заткнулся. И хоть на душе было странно пусто, но сейчас я чувствовал себя спокойным. То ли закат (Тиен любил закаты), то ли тихий плеск волн о каменную набережную (а Тиену нравилось проводить время у воды), то ли вечерний воздух, проникающий в рукава футболки и заставляющий меня периодически ёжиться, – всё это, вкупе с голосами людей вокруг, приносило мне умиротворение. Я кроме этого ничего не чувствовал больше. И в голове стояла тишина. Ни одной мысли! Я отключил свой мозг, потому что понимал, что своим загоном просто вынесу его весь! Я хотел, чтоб всё вернулось назад, но как это сделать – не знал. В данный момент, я просто был не в состоянии предпринять что-либо, поэтому мне было легче находиться в такой вот нирване.       На скамейку, на другой конец кто-то присел. Я не видел, продолжая созерцать почти погружённый в облако и ставший уже совсем красным диск, я просто чувствовал, что на меня смотрят. Второй раз за день я ощутил взгляд, которым меня буквально прожигали. Удивившись этому, я решил проигнорить наглеца. Мало ли, может, поняв, что я не реагирую, он уйдёт. Не знаю, с чего я подумал, что это именно он, а не она. Но в ту же секунда я услышал тихое: – Красавчик!?? – вздрогнув от такого знакомого слова, я повернулся к тому, кто его произнёс. Передо мной сидел Михаил, Мишель, тот самый ослик Иа. Уж кого-кого, но его я явно не ожидал увидеть. – Ты? Что ты тут делаешь? Гуляешь? С кем? – я заоглядывался, пытаясь обнаружить того, с кем он пришёл. – Нет, я не гуляю. Я тебя ищу! – Что? О чём ты? – моё лицо, как я понимаю, выражало крайнюю степень удивления. Я аж переносицу потёр. – Я тебя искал. И вот нашёл. – Что значит искал? С чего это вдруг? Кто тебя послал? – Тебя все ищут. И, конечно, как только Дэнчик («ни хрена себе как кузена-то, оказываются, зовут теперь») узнал, он сразу мне позвонил и попросил тебя найти. – Я не терялся, чтоб меня искать. Я просто гуляю. – Красавчик! – Так! Стоп! Не зови меня так! – внутри меня началось какое-то шубуршение, я не мог пока понять, что там или кто там возится. Но дыхание у меня сбилось, отчего сразу мне стало жарко. Увидев, что я занервничал, парень сразу поднял руки перед собой и проговорил: – Извини! Ромео! Извини! Просто тебя так Дэнчик всё время называет, вот я и привык! – Господи, как ты его зовёшь?! Что за имя такое: Дэнчик? Брутальный байкер и Дэнчик!? Не смешите меня! – А по-моему очень мило и ему идёт! – белобрысый Иа был очень решителен в своих утверждениях относительно имени. Я смотрел на него в удивлении. Ни фига себе! Оказывается, он прямо капитально втюрился. Однако, кузен, попал! Этот точно не отстанет просто так. Видя, что я пришёл в себя, ухажёр Дэна достал телефон и протянул мне: – Пожалуйста, поговори с ним, он места себе не находит. Волнуется. Я вынужден был всё бросить, чтоб поехать на твои поиски. Он там просто с ума сходит. Что с тобой случилось? Почему ты ушёл из дома? Почему никому не сказал куда? И на звонки не отвечаешь, и телефон выключил. – Не слишком ли много вопросов, Иа!? – Извини, Ромео! Я просто не мог видеть и слышать, как он волнуется. Пожалуйста, поговори с ним, – я был поражён тому, как парень реально подогнался из-за состояния Дэна. Он то поправлял себе галстук, то начинал поглаживать колено, глядя на меня с мольбой и какой-то надеждой. – Пожалуйста! – глаза парня улыбались просительно, и я вдруг понял, как он старается угодить кузену, помочь, чтоб тот смог оценить, понять, насколько Иа заботится о нём. Пипец! Он, его чё риал так любит!? Видимо, да! Я кивнул головой и протянул телефон парню: – Набери его! Я поговорю!       Иа радостно подскочил, включил телефон, нажав быстрый набор, и я только потом понял, что он набрал Дэна по видеосвязи: – Дэнчик! (фу, я поморщился!) Ты был прав! Он на набережной! Я его нашёл! Смотри, дорогой! Он здесь, целый и невредимый! Только я… – Дай ему трубку! – голос кузена заставил меня усмехнуться. Тоже мне, командующий ослами, точнее одним. Я взял телефон, с экрана смотрел Даниэль. Волосы у него были взлохмачены, на лице застыло выражение напряжения, под глазами были круги, увидев меня, я прямо ощутил, как он выдохнул, на лице появилась знакомая улыбка: – Красавчик! Милый! Что ж ты так меня пугаешь! Дорогой мой, любимый, что случилось!? Пожалуйста, не молчи. Расскажи мне. Дома все с ума сходят. Никто ничего не понимает. Красавчик! Пожалуйста!       Дэн смотрел так ласково, с такой заботой, и было странно чувствовать, что меня буквально пронзает его нежность. И будто заставляет выпустить всё накопившееся за день. Я вздрогнул, сжался. – Мишель, он замерз! Ты что не видишь, он в одной футболке! – и снова обратился ко мне, после того, как на мои плечи Иа накинул свой пиджак: – Красавчик, что случилось!? Милый! Пожалуйста!       Я не выдержал и всхлипнул. Вы же знаете, когда человека начинают вот так расспрашивать, жалеть, то становится невыносимо грустно, и ещё больше расстраиваешься и начинаешь вести себя, как полная тряпка. Я ещё раз вздохнул и начал рассказывать: – Я не знаю, Дэн! Я, правда, не знаю! – слёзы потекли по щекам, я перестал видеть лицо кузена, мне протянули платок, забрав у меня телефон из рук и продолжая держать его передо мной. Михаил сел рядом, приобнял меня за плечи и тихо сказал: – Просто расскажи сначала! Ты же был дома! Ты ушел рано утром! Что-то произошло!? – Тебя обидели!? Ты с макнэ поругался? – я в ответ замотал головой, вытер слёзы и ответил: – Он меня проигнорил, прошёл мимо, как будто я – пустое место. Он не поздоровался со мной. – Кто? Феликс? Ты ему что-то сказал? – Нет, не Феликс. Дядя Ян. Я утром из туалета вышел, и мы в коридоре встретились, случайно. Я только узнал от Эфки, что он приехал ночью. Я с ним поздоровался, а он так на меня посмотрел, будто я его враг, враг номер один. И я, я… я решил, что он из-за того, что Лео приехал ко мне… к нам… в Россию и ему ничего не сказал. Поехал и не предупредил. И ещё из-за того, что мы сны видим про Тиена и Лиена. И ещё… Эфка сказал, что они ругались ночью. Только я спал и не слышал. А они никогда не ругались раньше. Ну, только может один раз, когда Лео после стажировки не хотел возвращаться из Америки.       Дэн слушал молча, смотрел ласково, прилипнув к экрану лицом, и я, видя этот полный поддержки и заботы взгляд, выдохнул и уже спокойно рассказал всё до конца.       До приезда второго (или первого?!) отца Эфки, мои дни были наполнены просто всепоглощающей любовью и каким-то океаном счастья. Каждое утро мы с Эфкой пробирались в спальню к Лео, заваливались к нему под бока, складывали на него руки, ноги и болтали. Болтали обо всём. Он рассказывал истории из детства, вспоминая школьные и студенческие годы. Рассказывал о работе, как всё изменилось за последние месяцы. Делился с нами возникшими проблемами, говорил, какие трудные решения по бизнесу приходится принимать. Спрашивал нас о планах, друзьях. Мы всё время были вместе: помогали Лео на кухне, точнее помогал Эфка, а я тупо пялился на них по очереди, или мешал тем, что пытался нарезать что-нибудь, принести или достать из шкафов. Но после того, как я порезал палец, просто доставая нож из стола, уронил на ногу Эфке тяжеленую крышку от сковородки, а на Лео просыпал пакет гречки и бахнулся башкой об угол дверцы, меня усадили на диван и больше не разрешали перемещаться по столовой и кухне, пока шла готовка. Я с удовольствием проводил время, распевая свои любимые песни, залипая на Лео и раздевая глазами макнэ. Эфку мои взгляды и радовали и бесили, потому что, я то облизывал губы, то невзначай поглаживал себе шею, то снимал футболку, поясняя, что мне очень жарко от плиты. Лео посмеивался над нашим флиртом и заигрываниями, но раз я словил на себе его остановившийся взгляд, и мне стало неловко. Макнэ увидел этот момент, а я быстренько ретировался с кухни в комнату. Отдышавшись, я подумал и решил, что игрища надо прекратить. Не следует так вести себя в присутствии того, к кому я и так испытываю странную любовь, и которая тянется из снов о прошлой жизни. В последующие дни я вёл себя прямо паинькой, чем вызвал только большее подозрение у Эфки и напугал Лео своими шараханиями от них. В конце концов, закончилось всё тем, что макнэ ночью устроил мне разбор полётов, с выяснениями, какого хрена я обижаю Лео своим вселенским холодом. Пришлось клясться и божиться, что ничего подобного, что просто не хочу доставлять ему дискомфорт, и что боюсь обидеть своего любимого макнэ залипаниями и прилипаниями к его отцу. Мне настучали по голове и выпнули в спальню к Лео, велев пойти, извиниться за дебильное поведение и поцеловать его на ночь.       Я протиснулся в приоткрытую дверь, и сразу подвис: самый шикарный мужчина в мире только что вышел из душа и как раз переодевался, стоя спиной ко мне. Нет, я, конечно, видел голые мужские тела, и не одно. Но в полумраке света, падающего и рассеивающегося от абажура, тело Лео было офигенно красивым. Почему-то в голове возникли слова: медовая карамель! Капли воды стекали по спине, пока он, скинув халат, вытирал голову полотенцем. Я был словно под гипнозом, сам не понимаю, как я подошёл сзади и провел пальцем по изгибу спины, собирая капли. Лео вздрогнул и замер. У меня мозг просто отключился, я сначала просто уткнулся лбом в эту мокрую, блестящую ложбинку между лопатками, а потом обхватил его руками вокруг живота. Губы мои сами потянулись к коже, которую мне безумно захотелось попробовать на вкус. Медовая карамель! В ту же секунду в глазах вспыхнуло, в голове закружило, и я сначала увидел, а потом услышал голос Тиена, мой голос. « – Лиен, у тебя такая классная кожа! Гладкая, блестящая, сладкая! Прямо медовая карамель! Так и хочется тебя всего съесть, но сначала слизать с тебя всю эту красоту! Каждый сантиметр медленно, с чувством, чтоб не пропустить ни одного кусочка. – Ты же мёд терпеть не можешь! Как ты собираешься тогда меня всего облизывать!? Не слишком ли много мёда!? – Этот мёд особенный! Это ты мой сладкий, вкусный и такой горячий мёд по имени Лиен. – Вообще-то, ты забыл, что на самом деле я – не мёд, а Кулап*, что, как известно тебе, означает роза. – Вот ещё, ничего я не забыл, и отлично помню, как ты ревел, когда мы познакомились. – А кто начал хохотать, что я слишком толстый для розы и напоминаю больше солнце, потому что круглый и со светящейся кожей? – Ах, Лиен**, ты был милым и смешным. Но кожа у тебя всегда была такой. Медовая карамель! Бархатный лепесток розы и то не может сравниться с ней! – Тиен, перестань! Мой Нокной! – Ты опять? Ну, что ты прицепился к этому птенчику? Посмотри на меня, я больше напоминаю грациозного мустанга! – я начал выхаживать по комнате, сложив на груди руки. Лиен захохотал, упав на подушку, потом, приподнял голову и сквозь смех проговорил: – Мустанг?! Мустанг! Я умираю от смеха. Ты же Тао***. Ты помнишь своё настоящее имя? Тао – черепаха. Я до сих пор удивляюсь, как дядюшке пришло в голову назвать тебя Черепахой! Он видимо был сильно пьян от счастья. – Ну, всё, я думаю, что Кулап Хонгсавáн**** не должен водиться с Тао Вонгратом. Куда уж бедной черепашке тягаться с красотой розы? И куда бедному Нокною тягаться с Хонгсавáном – небесным лебедем? – Ва, ва, ва! Мой малыш обиделся! Милый и самый прелестный малыш! Ну, посмотри на меня, а то я из лотоса точно превращусь обратно в розу. Иди сюда, Тиен! Пожалуйста! – меня подняли на руки и уложили в постель. И море возмущения внутри меня стало успокаиваться. Ласковые руки гладили мои волосы, нежные губы целовали моё лицо, моё тело послушно отзывалось на все эти касания, а мои уши наслаждались тихими трепетными вздохами: – Мой Тиен, мой малыш Нокной, всегда, везде я – твой, я твой личный лотос, ты моё личное солнце, поэтому моя кожа всегда светится, ты заставляешь её сиять и тянуться к тебе. Лотос всегда смотрит на солнце. Ты – моя душа, моя жизнь, моя любовь! – тело моё полыхало от нестерпимого желания, одежда душила, я таял от этих слов, от этих рук, от этих губ. Сил хватало только на то, чтоб шептать в ответ: – Лиен! Мой Лиен! Как я хочу тебя, как я люблю, люблю, люблю! Пожалуйста, Лиен! Я больше не могу! Сними, сними с меня эти тряпки. Я задыхаюсь! – Малыш, мой малыш, сейчас! Сейчас я освобожу моего Нокноя! – рубашка, брюки полетели на пол. Лиен сначала меня, а потом себя освободил от одежды. Его тело скользнуло по моему, и как было нестерпимо приятно чувствовать его тяжесть на себе, гладить его спину, трогая все её изгибы, ощущать кончиками пальцев обалденную медовую карамель его кожи! А ещё я снова с ума сходил, когда его желание начинало упираться в не менее стойкое и большое моё! Я не понимал, где я нахожусь, но понимал, что я хочу только одного – раствориться в этом море любви, утонуть в этом океане страсти. Внутри меня завязался узел, состоящий из сгустка почти дикого неосознанного желания отдавать себя до конца человеку, который был для меня всем в этом мире. Ничто другое в эту минуту меня не волновало! Медовая карамель опьянила меня, я снова и снова трогал, гладил, ласкал, сжимал, пока меня не накрыло так, что я стал терзать её не только руками, но и губами. Я впивался ими в бархат кожи, в экстазе прикусывал зубами, оставляя алые следы и наслаждаясь стонами и шипением того, кто заставлял меня испытывать это всё. В этот момент лёгкое касание моего живота, медленное движение пальцев по нему к тому месту, где внутри меня мерцал сгусток энергии, которая давно стремилась вырваться наружу, привело к тому, что я схватил руку Лиена и накрыл ею свой пах. Его рука, такая чуткая и понятливая, сначала обняла поджавшихся «близняшек», а затем обхватив младшенького, начала своё движение. Ох, как медленно! Очень медленно, поглаживая уздечку, едва ощутимо касаясь головки, практически целуя её пальцами. Выступившая смазка только усилила все мои чувства. И когда губы Лиена коснулись головки, засасывающим движением облизывая её, узел страсти внутри меня развязался, сгусток желания рванул со всей силы наружу, высвобождая скопившуюся энергию оргазма, и меня накрыло так, что из глотки вырвался хриплый крик. В ушах зазвенели струны, послышалась тихая мелодия, казалось, что я качаюсь на волнах. Меня понесло по этим поющим волнам, закружило в каком-то вихре из звуков, затянуло в водоворот дрожащих и стонущих струн, и я, задохнувшись, провалился в темноту его. ***       Вокруг была тишина. И темнота. Я не мог понять, где я? И что со мной? Осязание возвращалось постепенно. Прежде вернулось дыхание. И почти я сразу почувствовал, что меня обнимают. Потом я услышал тихий шёпот. Точнее даже не шёпот, а шипение: «Тсс! Тише, тише! Тишшшш!» Я всхлипнул, выдохнув до конца. И звуки стали ярче и зрение чётче. Я увидел, что лежу в кровати с Лео. Он гладит меня по волосам и тихо приговаривает: – Тш! Всё хорошо, малыш Хён! Всё хорошо.       Какое там хорошо!? До меня вдруг дошло! Я лежу в постели с отцом своего парня, но это ещё не самое страшное. Хуже всего, что я почувствовал, что в боксерах у меня чересчур жарко и мокро. Капец! Пиз..ец! Я что, как пацан, во сне кончил!??? Аху..ть! Да ещё рядом с Лео, который сразу почувствовал, как я замер от осознания объёма всего пиз..еца, приключившегося со мной. Я был настолько поражён, что просто онемел. И видимо настолько, что практически перестал дышать, замер. Лео в это время включил бра над головой, приподнялся, облокотившись на локоть, и заглянул мне в лицо: – Роумео! Мальчик мой! Ты как!? – Ты ещё спрашиваешь? Что я тут делаю? Как я тут оказался!? – я, наконец, отмер, потому что вопросы вспыхивали в голове, как неоновые вывески. – Лео, почему я спал с тобой? Сколько времени? – Почти час ночи. И ты не спал. Ты отключился, и я просто переложил тебя с ковра на кровать. – Сколько я был в отключке? – Минут двадцать. – А где Эфка? – У вас в комнате, где ему ещё быть. – А почему он до сих пор не пришёл за мной? – Прости малыш, я не знаю. Мне сходить за ним? – Нет, не надо, я лучше сам пойду. Мне не по себе. – Почему, мой мальчик!? – Лео, потому что мне срочно надо в ванну… сменить бельё. – Да, я понимаю. Тебе помочь? – Что? Я сам могу… – Я имею в виду дойти до ванной. Ты весь дрожишь. Как ты себя чувствуешь? – Нне знаю. Прости меня, – я соскочил с кровати и пошёл на выход из комнаты. – Мальчик мой! – я остановился. Я понимал, что если я сейчас повернусь, что-то случится, о чём я потом точно пожалею. Я это прямо нутром ощущал. Я ждал, ждал того, что я услышу. – Никогда, слышишь, никогда я не сделаю тебе больно. А он… он просто скучал по тебе, – голос Лео разливался тихой шуршащей откатом по гравию волной. И я догадался, сразу, что он говорил о Лиене. Я кивнул, не оглядываясь и вышел. В ванную я добрался в состоянии зомби, залез под душ и долго стоял, упершись в стену руками. В голове била, нещадно хлестала, мысль, что я кончил, кончил от ласк Лиена. И, чёрт возьми, я чувствовал, что моему телу, мне это понравилось. Оно, моё тело, а значит и я, скучало по ним. Нет, нет, это не я! Там был Тиен. Давай, Ромка, соберись! Не будь тряпкой, возьми себя в руки. Это не он, это не Лео. Это был Лиен. И это было давно, много лет назад. Но почему, почему мне так было хорошо? Это ж не только кайф от оргазма, это ещё что-то! Что-то внутри, светилось, пело, танцевало… бля… так вот какой он танец любви! Я ни разу не смог увидеть его с Эфкой, а во сне, в отключке, будучи Тиеном, я вдруг прочувствовал его, меня закружил танец любви. Чёрт, о чём это говорит!? Я что не люблю Эфку!?? Да идите на хер! Я жизни без него себе не представляю, я так боюсь его потерять! Он и только он – всё в этом мире для меня! Я представил Эфку, его лицо, его галактики, его алые и такие манящие всегда губы, его руки, гуляющие по мне, услышал дразнящий меня шёпот, ласково описывающий, всё, что макнэ делает со мной. Люблю! Люблю его! Люблю всё это!       «А как же Лео? Кто он для тебя? Как ты любишь его?» – внутренний шёпот едва прошелестел мелькнувшей мыслью и повис вдруг печальным баннером, мерцая под льющимся дождём моих слёз. Господи, пожалуйста, я больше так не могу. Освободи меня. Помоги мне, Господи. Я не должен о нём думать. Скажи, что мне надо сделать, чтоб перестать думать о нём. Он – отец моего парня, моего любимого человека. Почему я не могу не думать о нём, не могу разлюбить его. Да, да, Господи! Я его люблю! И я не знаю, что мне делать. Я люблю Лео! И в это время вода вдруг перестала течь! На меня сзади накинули махровый халат, повернули, обняли, прижали. – Мой малыш! Идём, тебе надо поспать. Ничего не говори. Ни о чём не думай. Пожалуйста. Пойдём, я отведу тебя в вашу комнату. Феликс уже спит, иди к нему, – Лео помог мне вылезти из ванны, капюшоном халата промокнул мне голову, откинув его, вытер мне лицо полотенцем, затем промокнул и всё тело полами халата.       Мы дошли до нашей постели. Эфка спал, обняв мою подушку, такой милый, такой маленький. У меня сердце зашлось от этой картины. Лео усадил меня на диван, сходил, достал из комода мои чистые плавки, присев передо мной, помог мне надеть их на ноги. Снял с меня халат, пока я натягивал их на себя. Я смотрел на него, не отрываясь. А он не смотрел мне в глаза. Уложил меня рядом с Эфкой, дождался, когда тот обнимет меня вместо подушки, сонно бормоча что-то и сразу же закидывая ногу поперёк моего живота. И только тогда, взяв меня за руку, глянул мне в ответ: – Послушай меня, малыш Хён! Не смей терзать себя! Я это чувствую. Моя душа рвётся на части, потому что страдает твоя душа. – Лео, что я сделал сегодня? Почему я опять отключился? – Ты ничего плохого не сделал! И тогда, и сейчас! Тебе надо успокоиться. Постарайся заснуть. Твои сны и видения – это всё прошлое. Ты здесь и сейчас живешь, любишь моего сына, и всё у тебя будет хорошо. А сейчас закрывай глаза и спи. Сегодня тебе больше ничего не приснится. Ты слышишь меня? – голос Лео становился всё тише и тише. Я незаметно провалился в сон. ***       Конечно, я не рассказал Дэну все подробности того, что случилось тогда ночью. Я только сказал, что уснул, а когда проснулся, узнал от Эфки про то, что ночью приехал его второй отец (или всё же первый?), что сам Эфка проснулся от громких голосов, и ему показалось, что родители ругаются. Но сейчас в квартире была тишина, я встал, натянул на себя футболку и пошёл в туалет. А потом произошла эта сцена в коридоре, когда на выходе из туалета, я наткнулся на дядю Яна. Я замер от неожиданности, потом тихо поздоровался, а он как-то странно вздрогнув, посмотрел на меня каким-то нечитаемым взглядом, затем отвернулся и прошёл к себе. У меня просто башню сорвало! Я вспомнил всё, что случилось ночью, перед глазами вспыхнула картина с Лео после душа, потом слова Эфки о том, что родители ругались, и мне снесло башню. Я помню только, что мне стало так плохо, как-то душно, как будто кто-то схватил меня за горло. Мысль о том, что я стал причиной конфликта дорогих мне людей, что я мешаю всем, толкнула меня вон из дома. Я толком не помню, как зашёл в комнату. Эфочка уже снова заснул. Я тихо нашёл шорты, надел, взял со стола телефон и вышел в прихожую. Я не стал включать свет в коридоре, просто сунул ноги в сланцы и вышел в подъезд, тихо прикрыв дверь.       Я понимал, что если я сейчас приду к себе домой, то мама одолеет меня вопросами, начнёт переживать. Отец может и не скажет ничего, но станет грузиться, и я точно не вынесу ещё и воплей сеструхи. Я просто сбежал. Только отмахав от дома квартала два, я понял, почему на меня так странно смотрят первые прохожие. Утром было довольно прохладное, хотя день обещал быть жарким. В какой-то момент у меня перехватило дыхание от свежего воздуха, и я остановился на минуту, прислонившись к стене какого-то дома. Очнулся я от чужого участливого голоса: – Эй, парень, с тобой всё хорошо? – я открыл глаза, передо мной стоя мужик в костюме и с портфелем в руке. Он тронул меня за плечо. – Что-то случилось? – Нет, нет, спасибо, всё хорошо. Я… я просто тренируюсь. – Извини. Просто по твоему виду я могу сказать, что тебе скорее в больницу надо, а не на тренировку, – мужчина смотрел внимательно мне в глаза. Наверно, подумал, что я наркоман. Поэтому, я постарался собраться, улыбнулся ему, глядя прямо в глаза: – Всё хорошо, правда. Просто не рассчитал силы. – Ну, ладно. Шёл бы ты домой. – Да-да, хорошо. Спасибо, – я постарался быстрее уйти от заботливого гражданина.       А потом город, окончательно проснувшись, поглотил меня. И я бродил по нему, полностью растворившись и отключившись. Я не хотел ни пить, ни есть. Телефон в руках начал звонить примерно через полтора часа после моего ухода. Я отключил сначала звук, а потом выключил телефон совсем. Я не мог ни с кем говорить. Я не знал, что сказать. Я был странно опустошён. Город забрал мою боль, отдал мне свою энергию жизни, я просто бродил, как зомби, пока не дошёл до набережной. Только тогда я понял, что уже вечер. А спустя какое-то время меня и нашёл Михаил, наш ослик Иа. ***       Даниэль выслушал меня. Я уже спокойно к концу всё рассказывал. Даже забрал телефон из рук Михаила. – Ну, Красавчик, ты и напридумывал. Я так и предполагал. Вот, значит так, милый! Сейчас тебя Мишель отвезёт домой. И не вздумай брыкаться. Там дома трешак. Если надумаешь свалить, я подниму на ноги всех. Ты меня знаешь. Тебя будут искать и полиция, и МЧС, я уж молчу про твоих родителей. Будь уверен, оповещу всех. Ты понял меня, Красавчик!? Ты с утра ничего не ел и не пил, ведь так? Я в ответ кивнул головой. А потом выдохнул: – Я не хочу ничего. Честно! – Это стресс. Тебя надо срочно домой, иначе к ночи уже под капельницей будешь лежать и не дома, а в больнице. Красавчик, пожалуйста, больше так не делай. Я тут чуть разрыв сердца не получил. Ты себя накрутил. Всех напугал. Если будешь таким, я приеду и женюсь на тебе. И не смейся. Я серьёзен как никогда. Раз с тобой больше никто не может справиться. Я тебя лично отшлёпаю. Видя, что я стал улыбаться, Дэн переключился на Мишеля: – Так, вези его домой. И сдашь с рук на руки. Мне сразу отзвонишься, ясно? – Да, милый! Я понял. Ромео, идём со мной. Я машину наверху поставил. Ты сможешь дойти?       Через полчаса я стоял в прихожей перед ошалелыми Лео, Эфкой и дядей Яном. Сзади меня за плечи придерживал Мишель: – Вот, нашёл. Дэнчик сказал, что он на набережной. Я пошёл туда, а он действительно там. Сидит на лавке, как воробей. И ещё: он ничего ни ел и ни пил. Дэнчик очень волнуется, что Красавчик в больницу загремит. Ну, я поехал, надо на объект вернуться. Я почти триста километров отмахал, чтоб его найти. Мне надо срочно обратно. Извините.       И Мишель вышел. Только, когда захлопнулась дверь, все отмерли. Эфка сглотнул, шагнул ко мне и, взяв за плечи, тряхнул: – Хён! Я впервые тебя хочу ударить! Ты слышишь!? – я кивнул ему. – Да, ударь меня, Эфочка! Любимый мой! Ударь! Пожалуйста! И как можно сильнее! – я сжал губы. Потом посмотрел на Лео и дядю Яна. – Простите меня! Пожалуйста!       Оба мужчины молчали. Просто смотрели на меня. Дядя Ян – грустно и удивлённо. А Лео, Лео – с обидой. В его глазах, в этих бархатных махаонах билась печаль, какое-то странное разочарование, но я, я вдруг понял, что это не ко мне относится, Лео так думает о себе. И мне снова стало плохо. Потому что в этот момент, я стоял и считывал инфу не с лица своего парня, а с лица его отца! Эфка! Мой милый Эфочка! Прости! Я – тряпка! Я чувствую себя идиотом, который наворотил дел. Я поднял руку и со всей дури заехал себе по лицу! Все ахнули, и Эфка среагировал первым, схватив меня за руку: – Хён! Ты совсем рехнулся!? Что творишь? – Ну, ты же не стал меня бить! Вот и пришлось самому! Я ещё раз извиняюсь. – Господи, Ромео, ты можешь сказать, что произошло? Почему ты ушёл? – дядя Ян, подошёл и взял меня за руку. – Потому что я подумал, что вы из-за меня поругались. А потом вы утром со мной не поздоровались, и я подумал, что вы меня возненавидели. И не хотите со мной больше общаться, и что видеть меня тоже не хотите больше. – Да с чего ты это взял? – мужчина реально был сильно удивлён. – Ну, вы же со мной не разговаривали, вы смотрели как будто мимо меня, и даже не кивнули мне. А Эфочка сказал, что вы ночью приехали, и он слышал, как вы ругались. – Что? Кто ругался? Когда? – оба отца повернулись к Эфке, тот сразу начал отбиваться: – Ну, а что! Я же не глухой. Шипели друг на друга, как два удава, потом я слышал ваши возмущённые голоса, вот и подумал что ругаетесь, а потом вы замолчали и я подумал: «Ну, всё, точно разобиделись!» Лежал и думал, как вас помирить. – Таакс, кажется, тут у нас прямо общество недоделанных читателей чужих мыслей собралось, – поражённо заявил дядя Ян. – «Глухие телефоны!» – название детской игры всплыло в памяти и мне вдруг сразу стало легче. Настолько, что ноги мои подкосились, и я бы рухнул как подкошенный, кабы меня не держал за руку отец Эфки. Сам Эфочка сразу обнял меня, и потащил на кухню. Усадил. Потом глянул на меня, и начал метаться между холодильником, микроволновкой и столом. Я полулежал на диване. Мне обтёрли лицо влажными салфетками и начали кормить. Я от того, что успокоился и расслабился, пребывал в каком-то опять странном зомбическом состоянии. Видимо, желудок, загруженный пищей, оттянул на себя и работу всего остального организма. Эфка кормил меня и поил, кормил и поил. Пока я не понял, что уже всё, – сейчас лопну! Стоило мне заявить, что хватит, меня тут же потащили в ванную, нагло засунули под душ, натёрли мочалкой, нещадно отдраили все части моего бренного тела, затем смыли всё мыло, накинули халат и дотащили до комнаты. Уложили прямо в халате, потом начали промакивать меня им, щупая во всех мыслимых и немыслимых местах, и наконец, распахнув халат, поцеловали мой живот, младшенького, и напоследок впились в губы. Я впал в состояние блаженства, мысли о том, что всё хорошо, сияли во мне очередным баннером. Но, голос Эфки, прервал мою идиллию: – Хён! Посмотри на меня! Я хочу, чтоб ты знал, что я сегодня чуть не умер из-за тебя. Скажи мне, кто я для тебя? Почему ты не мог меня разбудить и кинулся из дома, будто за тобой черти гонятся? Почему я должен просыпаться от звонка Дэна и спросонья чувствовать себя полным дебилом, когда меня сначала обзывают корейским псом, а потом удивляются, что я сплю спокойно, и заявляют, что мой парень бежит из дома раздетый по городу, куда глаза глядят. – Эфка!? Что? Тебя Дэн разбудил? – Представь себе, да! Я, кинулся к родителям, поднял их. Мы все просто охренели. Никто ничего не мог понять. – Откуда Дэн узнал? – Я и сам удивился. Но тогда было не до этого. Я начал тебе звонить, а ты трубку не брал. А потом телефон вообще замолчал. Ты знаешь, что тут было с Лео. Папа его впервые таким видел. Он просто сел, схватился за голову и только одно повторял, что это он тебя напугал. Мы с папой спрашивали, а он просто… да, он никогда не был в таком состоянии. Ты его знаешь! Он сильный, решительный, смелый. А тут сидел и напоминал мне выключенного робота. И ещё! Папа Лео никогда не плакал, ну или я просто никогда не видел этого. Дома и в Корее я, если слышал что-то про него, то всегда рассказывали, что он человек с мёртвой хваткой и железными нервами. А здесь он реально растерялся. Хён! Я ещё раз спрашиваю: почему меня не разбудил?       Я сел на диване, запахнул снова халат, обнял Эфку и рассказал ему всё. Всё, что случилось прошлым вечером, когда он меня отправил извиняться. Я понял, что не смогу ни соврать, ни смолчать. Я же сам говорил, что надо всё обговаривать с любимым человеком.        Эфочка смотрел на меня своими галактиками, отвечая на мои обнимашки лёгким поглаживанием моих рук, плечей, дотрагиваясь до шеи, моих ушей. А потом макнэ долго и нежно тискал мои губы, ругая меня и ворча между поцелуями. Мне от них стало жарко, я скинул халат, хотел надеть боксеры, но у меня их отобрали, сказав, что сегодня меня точно ждёт наказание. И тогда до меня дошло, что Эфка перестал на меня злиться. От этого мне стало снова не по себе. Я чувствовал себя виноватым. Пока я пытался отвоевать своё белье, дверь открылась, вошли оба отца, и мне пришлось срочно лезть под покрывало. И вот тут мне досталось по полной. Дядя Ян включил нудилку, прочитав мне краткий курс про подростковые глупые загоны; рассказал, что если человек с тобой не поздоровался, это не означает, что тебя считают врагом, а может как раз наоборот, может ты вогнал своим неожиданным появлением человека в ступор, напугав его; может человек на кухню бегал попить или за сливками и не может тебе ответить с набитым ртом; а в конце меня заставили поклясться здоровьем матери, что я больше никогда никуда не сбегу.       Дядя Ян высказался и встал, заявив, что у него появилось срочное желание выпить и что он ждёт своего мужа на кухне после того, как тот выдохнет, наконец, и выскажет своему соулмейту из прошлой жизни всё, что он целый день носил в себе.       Отец Эфки ушёл, а Лео подвинулся к нам, взял меня за руки и приложил их к своим глазам. И я сразу задохнулся: такими горячими и мокрыми они были. Эфка гладил меня по спине, его руки тоже были горячими. Я начал полыхать от этих двух самых близких мне людей. И не знал, что сказать. Я уже просил прощения, и сейчас просто хотел понять, простили ли меня. Лео выдохнул, мои руки вернулись на покрывало, которое я поспешно начал натягивать, чтоб прикрыть себя. Самый шикарный мужчина в мире сидел и смотрел на меня своими махаонами, и чем дольше он смотрел, тем больше в моей голове начинало роиться мыслей. Я глянул на Эфку мельком, а он, вредина-медведина, кивнул в сторону Лео, типа смотри туда. Провинился – терпи!       Я снова уставился в махаоны, и снова по мне побежали мурашки от тёмного бархата, в который меня засасывало. И долго мы в гляделки играть будем!? Я закусил губу, и почувствовал, что во мне начинает раздуваться какой-то протест. Я не понимал, чего от меня ждут. Я же извинился. Я открыл рот, чтобы спросить, но Эфка сжал мне руку незаметно. Я снова стиснул губы, вглядываясь во мрак переливающихся махаонов, и тут меня осенило: печаль, там плескалась такая печаль, такая тоска как будто, она тянулась из глубины веков. А ведь так и было. И я, именно я, был причиной всей этой вселенской печали. И только любовь могла смыть её, утешить того, кто страдал по моей вине весь день, кого я напугал своим глупым побегом. И я рванул вперёд, рванул, чтоб вылить всю эту печаль! Я обнял Лео, обхватив его голову, крепко сжав. И Эфочка вдруг счастливо засмеялся. А я целовал Лео то в щёки, то в лоб, то в глаза, и всё время повторял: – Прости, прости, я такой дурак, я напугал тебя, вылей её, вылей, пусть она уйдёт! Я не могу её видеть в твоих глазах! Ты простишь меня? Ты не должен на меня обижаться! Я такой глупый! На глупышей не обижаются! – Но их наказывают, – снова засмеялся Эфка. А Лео, наконец, отмер, взял меня за подбородок и попросил: – Скажи-ка мне, малыш Хён! Я тебя чем-то обидел? – я в ответ замотал головой, и покосился на Эфочку. Тот меня приобнял и зашептал на ухо: – Ты – наш общий глупыш! – Эфка уселся сзади, обхватывая меня за живот. Сидеть голым, едва прикрытым покрывалом перед Лео, мне было супер неловко. А он продолжал держать меня за подбородок, поглаживая его пальцем. Сзади в меня впился Эфочка, прикусывая мою шею, и эти его лёгкие укусы, зализывания, вдруг помогли мне всё отпустить. Да, в конце концов! Я не совершил никакого преступления! И я не виноват, что я люблю Лео. И пусть эта любовь странная! Но я знаю точно, что я никогда не разлюблю своего милого, самого классного, самого заботливого, самого очаровательного, самого прекрасного парня, моего парня! Я люблю своего Эфку, давно. И мы вместе навсегда. И я всё ещё не знаю, как так можно любить сразу двух людей до спазмов в груди, до разрыва сердца, до того, что всё сжимается внутри от их взглядов. Но сидя с ними вместе, я понимал, насколько я счастлив. Моё блаженное выражение лица было тут же считано, и Эфка попросил Лео уйти: – Иди уже, папа, тебя муж ждёт! И в следующий раз, когда вам вздумается поиграть со сливками, берите их в постель заранее. Айщ! Ты чего? – Эфке прилетел лёгкий подзатыльник со словами: – Мог бы и промолчать, а не стыдить отца при своём парне! – Лео встал, погладил меня по голове, потом нагнулся, поцеловал в макушку, щёлкнул макнэ по носу и вышел.       Я с выдохом опустился на подушку, Эфка к этому времени уже освободил меня из своих объятий «коалы». Он лёг рядом, я его обнял, поняв, как соскучился по нему за день. Я целовал его остроконечное ушко, посасывал его, лизал. Эфка мычал, хихикал от лёгкой щекотки, блаженно жмурясь от моих ласк. Моя рука пальцами выписывала на его теле узоры, его рука в этот же момент гладила мою спину, повторяя все её изгибы и контуры. Я целовал Эфочку и шептал ему снова и снова слова любви и слова прощения, пока, наконец, не погрузился в облако нежности от переполнявшего меня счастья, и сам не заметил, как уснул. Кулап* (тайс.) – роза. Невозмутимая тайская логика дает очень простое объяснение: роза – самый главный и самый красивый цветок, к которому в Таиланде относятся с особым почтением и восхищением, следовательно, красивое имя этого цветка достойно носить выдающемуся мужчине. Поэтому в тайском языке Роза – мужское имя. Лиен** (кор.) – лотос. Цветок лотоса считается символом чистоты, ведь он сохраняет свой чистый, ярко нежный свет, появляясь из болотной и илистой воды. Лотос очень красивый и всегда обращен к солнцу. Ученые объясняют это явление расположением своеобразного светового датчика на цветке. Тао*** (тайс.) – черепаха. В Таиланде детей часто называют в честь животных, на которых они похожи. Если ваш сын мудрый, умный и организованный, может идеально подойти. Хонгсавáн**** (тайс.) – «небесный лебедь»