Эфочка!

      Всё, что происходило потом, напоминало мне быстро прокрученный сериал или чтение краткого содержания книги. Две недели, которые проскочили как миг. И в тоже время я запомнил этот миг от самого начала до самого конца, потому что однажды ночью в квартиру позвонили, и мне пришлось расталкивать Эфочку: – Феликс, там кто-то звонит… – Спи, Хён! Это не к нам… – сонно пробормотал макнэ. – Эфка, проснись. Реально к нам. – Тебе кажется. Спи, Хён. У Дэна есть ключи, и он до завтрашнего вечера точно не появится. Его ослик Иа в очередной круиз по деревням и весям увёз, – но тут трель звонка снова ворвалась в сонную тишину, и казалось, что сейчас этот ночной гость поднимет на ноги весь подъезд. Эфка приподнялся от подушки, удивлённо уставился на меня: – Это что, Хён, реально нам звонят? – Эфка, ну, а я о чём! Это ваш домофон. Ты просто забыл, как он звонит. – Подожди, Хён. Кажется, замолчал. Значит, просто кто-то ошибся, – он не успел договорить, потому что теперь уже позвонили прямо в дверь. Мы уставились друг на друга: – Не понял! Как он зашёл!? – Эфка! Да проснись уже, наконец! Его консьержка пустила. Иначе он весь дом разбудит. – Точно! Блин! Да кого же там принесло? – Эфочка встал, дотянулся до футболки, и на ходу надевая её, поплёлся к дверям. Звонок снова зазвенел! – Да иду я, иду! Какого хрена звонить-то! Весь дом на уши ставить! – и тут наступила тишина. Потом щёлкнул замок. Я к этому времени уже включил бра, пытаясь найти плавки или шорты. На мне ничего не было. Эфка – хитрец, заставлял спать меня голым. Типа ему так приятнее, а сам не снимал бельё, типа чтоб ни прилипать, когда засыпаем в обнимку. Пока я напяливал на ходу найденные плавки, в коридоре раздался возглас удивления макнэ: – Папа! Афигеть! Ты откуда? Как ты смог приехать?! Хён!       Я выскочил в коридор и побежал к двери. В прихожей стоял… Лео и на нём висел Эфка! Лео держал этого новоиспечённого «коалу» на руках и смотрел на меня, улыбаясь своими махаонами. Я остолбенел. Мой любимый коктейль! «Три в одном!» Как давно я тебя не принимал! Лео похлопал сына по спине, тот всё понял и, спрыгнув на пол, обернулся: – Хён! Тут папа приехал! – Я вижу! Не слепой! – я тупо застыл, глядя на того, кто занимал все мои мысли последнее время. Лео улыбнулся как-то растерянно и спросил: – Ты мне не рад, малыш Хён?! – и сразу в глазах у меня как искры вспыхнули, зажгло, внутри опять что-то заворочалось, просыпаясь, и поднялось, заставив на секунду перестать дышать. Горло сдавило, я закрыл глаза, замотал головой, прогоняя наваждение, и шагнул в объятия самого шикарного мужчины в мире. – Мой мальчик! Мой любимый мальчик! Как я скучал! – он стиснул меня, я же скользнул в его расстёгнутый пиджак руками, обнял его, прижался всем своим существом и уткнулся ему в грудь. Сзади, почти мгновенно, меня обнял Эфка и зашептал мне в ухо: – Скажи, что не рад! – Феликс, что ты там моему мальчику шепчешь!? – Папа! Перестань! Он – не твой мальчик! Он – мой парень!       Лео засмеялся, захватил в объятия и Эфку, прижал его ко мне. Я пискнул и поднял голову: – Эй, родственнички, вы меня раздавите! И не будет у вас ни вашего любимого мальчика, ни парня! – из моих глаз, помимо моей воли, катились слёзы. Я хотел снова уткнуться в грудь Лео, но он, разжав объятия и отпуская нас, взял меня за подбородок и поцеловал сначала в одну щёку, потом в другую. – Папа! Не смей собирать слёзы Хёна! Это моя привилегия! – А я и не собираю, я просто поздоровался. Пожалуйста, собери их сам! – и он повернул мою голову к Эфке. Тот, недолго думая, тут же взял меня за лицо и начал целовать мои глаза. Мы с Лео засмеялись. – Ах, ты! Мой прелестный ревнивец! – отец растрепал волосы сына.       Я же стоял в полном обалдении, и сам не понимал, от чего я больше тащусь: от того, что Лео рядом или от того, что макнэ меня ревнует и целует.       Через несколько минут чемодан гостя перекочевал в спальню дяди Яна, сам гость, переодевшись, ушёл в душ, а мы уселись с Эфочкой в ожидании его на кухне, за барной стойкой. Эфка включил чайник, затем присел рядом, взял меня за руку, положил голову мне на плечо и проговорил: – Хён-а! Ты сильно рад? Счастлив, что папа приехал!? – Феликс! Ты же сам всё видишь! Пожалуйста, не вздумай ревновать! Обещаю, что не буду выглядеть слишком сильно счастливым! – У тебя не получится! Ты весь сияешь, как новогодняя ёлка ночью на площади! – Ты тоже, между прочим! – Нее, это не то! – Всё то! Все то же самое. Мы оба счастливы с тобой. Ведь так?! – я тронул ямочки Эфки. Он завертел головой, пытаясь укусить мои пальцы, схватил их и, зажав, поднял на меня взгляд: – Мммм… – Что ты мычишь!? Отпусти! Я, между прочим, их не мыл после обнимашек.       Эфочка тут же разжал губы. Я наклонился и поцеловал их. Макнэ зажмурился, стиснул мне руку и выдохнул мне в поцелуй: – Ты – только мой! Я люблю тебя! – теперь мне пришлось зажмуриться, я сжал руку Эфки в ответ. На кухню пришёл Лео, одетый в домашние футболку и шорты, сел напротив нас за стойку. Эфочка, приподняв голову с моего плеча, спросил: – Тебе налить чего-нибудь? Чаю, кофе? – Спасибо, не надо. Пока ничего не хочу. Потом, утром позавтракаем. Вам спать надо идти. Я вас разбудил. – Пап! Что-то случилось? Ты так неожиданно прилетел! Мы вообще не поняли, вроде рейсы многие отменены. Как ты добрался? А карантин? – Это всё неважно. Главное, что я здесь уже. Я так скучал по вам. – По нам? Или по Хёну!? – Феликс! – Да ладно, пап! Я не злюсь. Я тебя понимаю. Я и сам по Хёну скучаю, хотя он рядом со мной всё время. – Ревнивец! – Ты уже это говорил! – Эфка продолжал держать меня за руку, ещё и ногой болтал, регулярно задевая мою. А я просто сидел молча и смотрел на Лео. Залип опять. Я понимал, что Лео не так просто прилетел. И ждал, когда он сам расскажет всё, что считает нужным. Я сидел и думал, что вот он тут, тот, кто мне снится в образе Лиена, и где я безумно люблю его в образе Тиена. И имена у нас похожие. И тогда, и сейчас. И всё, что случилось за последнее время, звучит фантастично, и почему это происходит со мной, непонятно. Интересно, удалось ли что-то узнать о парнях тому детективу, которого нанял Лео? А ещё я вдруг подумал о дяде Яне. Он знает, что Лео сюда приехал? А если он обидится на меня? Хотя, если так подумать, то я ничего не сделал и не виноват в том, что мне снятся Тиен и Лиен. Эфка, вроде, спокоен, но вон как вцепился в мою руку, и отпускать не думает. Ревнует, прямо чувствую, как ревнует, но держится. Он совсем недавно узнал о том, что Лео – его отец, ещё много чего. Я бы на его месте, даже и не знаю, что делал бы, если б такое со мной произошло. А он у меня такой молодец! А тут ещё эти мои сновидения до кучи! Мало ему проблем! Как мне с ним повезло! И умный он у меня, и красивый, и такой заботливый, и такой милый! Как всё странно! Интересно, а если бы я не познакомился с Эфкой, то кого бы я тогда полюбил? Я бы стал геем? Неет, я себя без Эфочки не представляю. Как хорошо, что мы тогда с Тормошей сразу домой пошли, а не стали в магазин заходить. Иначе бы Эфку не успели бы спасти от тех дебилов. Сердце у меня защемило при одной только мысли, что мы могли не встретиться тогда. Или бы он пошёл раньше в школу, или бы мы задержались. Нет, это точно судьба. Наша встреча не случайна. Лео сказал, что мы были предназначены друг другу. Как это хорошо! Какое счастье, что они все у меня теперь есть! И с этой парочкой из прошлого мы обязательно разберёмся. Вот увидите! А сейчас я просто весь утонул в любви, которую чувствовал всей душой и всем сердцем! – Пап, осторожнее! Давай я помогу. – Ничего, я сам. И часто он так отключается? – Ну, бывает. Но сейчас он просто спит, – я ощутил, что меня подняли на руки и понесли. Глаза просто слипались, я еле смог их открыть, когда Лео положил меня на постель. Эфка улёгся рядом, меня закрыли покрывалом. Я всё ж сумел найти в себе силы и пробормотал, хватая Лео за руку: – Не уходи. – Спи, малыш Хён. Феликс, и ты давай тоже спи. Я тут посижу немного, – Лео присел рядом на диване, провёл по моему лицу рукой, убирая со лба отросшие волосы. Потом я почувствовал, как Эфка взял его за руку, и они положили этот союз рук на мой живот. Я добавил свою сверху, прошептал: – Как я люблю вас! – и провалился в сон. ***       Я проснулся от того, что меня целуют. В лоб, хотя нет, точнее в переносицу, потом на кончике носа я почувствовал лёгкое скольжение. Опять, что-ли Дэн прикалывается. Хорошо, что я хоть в плавках, не голый! Открыл глаза, а передо мной Лео. Вот ведь, совсем заспал, забыл, что он приехал. – Лео! Это ты! А я думал, что опять кузен надо мной издевается! – Что? Когда это я над тобой издевался?! Да я, можно сказать, тут всё последнее время спасателем работаю. Таскаю его, понимаете, на руках в чём мать родила, в чувство привожу, а он это издевательством называет! – возмущению появившегося Дэна не было конца. Тут пришла очередь удивляться Лео. Он смотрел то на кузена, то на меня, улыбаясь и явно ничего не понимая. – О чём, он говорит, мой мальчик?! При чём тут роды твоей мамы? – Папа! Я сейчас от смеха умру! – в комнате нарисовался Эфка с полотенцем в руках и мокрыми волосами. Он принялся объяснять отцу выражение «в чём мать родила», и тем больше его ещё запутал. А кузен, присев ко мне с другой стороны, стал наглаживать мне ладонь, заставляя взять свои слова об издевательствах обратно. Эфочка, увидев местоположение братца, тут же влез между ним и мной, и стал кричать: – Господи, Хён! Тебя ни на секунду нельзя оставить! Обложили со всех сторон! В следующий раз не буду тебя жалеть и разбужу, чтоб ты вместе со мной в душ шёл. Ну, чего смотрите? Расселись тут! Родственнички! Давайте, идите уже на кухню! Мой парень проснулся и есть хочет!       Тут уже все рассмеялись, и я тоже. Эфка, шутя демонстрировал свою ревность, но я чувствовал, что ему на самом деле не до шуток. Я притянул его к себе и поцеловал прямо в губы, выдохнув в поцелуй: – Обязательно буди меня! Я очень хочу ходить с тобой в душ! – прошептал я громко. Кузен, услышав мою заяву, театрально схватился за голову, и, повернувшись к Лео, произнёс: – Сачжанним, я вам со всей ответственностью заявляю: следите за ними, когда меня нет. Не пускайте их вдвоём в душ. Они там эксперименты ставят, и потом их приходится вытаскивать из ванны по одному и носить голых на руках. На мне, человеке влюблённом, с хрупким душевным равновесием, эти спасательные работы сказываются не лучшим образом. Хотя надо признаться честно, обнажённый вид Красавчика и транспортировка его в постель затмевают все картины мира и излечивают любую боль.       Под конец этой душещипательной речи, Эфка уже хлестал Даниэля полотенцем, носясь за ним по комнате. Я же, от возмущения, сначала потерял дар речи, а потом присоединился к макнэ. Лео смеялся над нами, радостно повторяя: – It,s bedlam! I like bedlam! – Пап, это не бедлам! Это свинство! Он обещал не стебаться над нами. – А я и не стебусь. Я просто поясняю Сачжанниму, чем ему придётся тут заниматься, когда я уеду! – Что? Что ты сказал? – мы с Эфкой остановились. Запыхавшиеся, все втроём уставились друг на друга. Лео переводил взгляд с кузена на нас с Эфкой. Прямо немая сцена. – Даниэль, что-то случилось? Надолго уезжаешь? – спросил он. – Сачжанним, я не знаю. Дома у отца какие-то проблемы опять. Дед вне себя от ярости. Здесь у меня дела нормально идут. Я всё на главного менеджера оставлю, а за поставками Ослик присмотрит. – Ослик!? Какое странное русское имя, – опять удивился Лео. Мы с Эфкой закатились от смеха. – Папа, это не имя. Это кличка, ну прозвище бойфренда Даниэля. – Чего? Что ты там несешь, мелкий!? Какой ещё бойфренд? Сачжанним, не слушайте его. Я Красавчика люблю.       Я откровенно ржал уже, глядя на покрасневшее лицо кузена со сверкающими от возмущения глазами. Лео тоже начал смеяться, хотя было видно, что у него появилось много вопросов, которые он не преминул тут же задать: – О, Даниэль, у тебя появился бойфренд? Поздравляю! А как же Лили? Она же Яну проходу не даёт, через день просится в командировку в Россию. – Боже, мелкий, я убью тебя, когда вернусь. Сачжанним, не слушайте этого мелкого засранца. Он всё врёт. – Я никогда не вру! Папа, они уже целовались! Он нам сам рассказывал, правда, правда. А потом он его на свидание в свинарники и на птицефабрику возил. Он точно извращенец. Ай, аяй! Ауч! Хён, паап! Спасите меня! – бедлам возобновился, потому что Даниэль, выхватив полотенце из рук макнэ, обхватил его за шею рукой и стал хлестать по заду, таща Эфку за собой в коридор и приговаривая: – Я отрежу твой длинный язык, и ты больше никогда не сможешь болтать всякую чушь. Мелкий засранец! – Хён! Папа! Даня! Я больше не буду. Но я ведь правду говорю, – продолжал оправдываться Эфка.       Вопли макнэ заставили нас с Лео снова рассмеяться. Я завалился обратно на диван. Он взял меня за руку, притянул к себе. Я привалился к его плечу, а Лео начал перебирать мои длинные волосы. – Малыш Хён, как у вас тут хорошо. Я так соскучился. – Я тоже. Мы тоже. Тоже соскучились. Я так рад, что ты приехал. – Я тоже рад снова увидеть тебя. Нам столько надо обсудить, – Лео смотрел на меня. В мои глаза снова будто брызнули чем-то едким, их защипало. Под сердцем опять сдавило и что-то заворочалось. Я вздохнул, моргнул, и, чувствуя, что на меня опять накатывает, спрятал лицо, уткнувшись Лео в плечо. Он продолжал ерошить мои волосы, приговаривая: – Мой мальчик! Всё будет хорошо! Поверь мне! – я не выдержал и, всхлипнув, полез к нему обниматься, бормоча: – Я знаю! Я верю. Только я так устал и иногда боюсь спать. – Почему? – Я боюсь их увидеть снова! Боюсь того, что они там делают, потому что я всё чувствую, так чувствую, как будто я сам это всё делаю. И мне очень тоскливо становится. И ещё я боюсь Эфочку обидеть. Лео! Я просто боюсь, что он исчезнет, и я тогда исчезну тоже. Я помню, как он уже однажды исчез. Я тогда почти умер. Я ничего не помню из того сентября. Меня рвало сначала на части, потом стало везде тихо и, как будто, из меня вся радость вытекла. Я такое ещё потом только один раз испытал: когда ты улетел, я снова почувствовал, что внутри меня стало пусто. Ты забрал с собой что-то от меня. Лео, я ничего не понимаю. И от этого мне плохо. А сейчас ты тут, и я счастлив. И ещё… – я посмотрел Лео в глаза и тихо прошептал: – Я хочу, чтоб ты всегда был рядом. И мне стыдно признаться, но мне нравится, когда я тебя обнимаю, потому что я тебя очень сильно люблю. – Мальчик мой! Малыш мой! И я тебя люблю! Я так счастлив в последнее время, как будто я вернулся в самые лучшие моменты моей жизни. Я тоже тебе признаюсь, мальчик мой, что я очень боялся, что ты меня оттолкнёшь, узнав, что мы как-то связаны, что я напугаю тебя и причиню боль и тебе и Феликсу. – Мой макнэ – самый лучший, он самый сильный, заботливый! Лео, он как ты! Я его так люблю, потому что он, видимо, похож на тебя в этом. – Обнимаетесь!? Ну-ну! Я так и знал. Избавишься от кузена, так тут новый поклонник нарисуется. Хён, я тебя спрячу от всего мира! – Эфка скользнул в комнату, прикрыв дверь. Уселся к отцу на колени, отлепляя мои руки от груди Лео. – Хён, иди в душ. Там Дэн завтрак приготовил. Твой любимый омлет. – Надо же, ты спас свой язык?! – взяв макнэ за лицо, я попытался открыть ему рот, проводя по губам. – Какие пухлые милые надутые губки! Они прячут маленький острый болтливый и такой нежный язычок! – Хёёён-а! Фу! Что за тембр!? – Эфочка покосился на отца. Тот прижал его к себе, потом взглянув на меня, добавил: – Роумео, ты меня опять удивляешь! С таким голосом тебе бы в актёры идти. У тебя будет целый фандом. – Ага! Есть уже один! Там толпа фанаток, и мало того: ещё и два фанбоя. Да, да, папа! Ты и Даниэль тоже фанаты моего Хёна. Вас одних оставлять нельзя. Вы всё время обнимаетесь и про любовь говорите. Ни стыда, ни совести!       Лео рассмеялся, прижал к себе Эфочку крепче, и начал ему что-то по-корейски нашёптывать на ухо, хитро на меня поглядывая. Макнэ сначала сидел с поджатыми губами, а потом тоже заулыбался. Я достал из шкафа полотенце и пошёл в ванную, решив, пусть отец с сыном посекретничают. Им это полезно, они совсем недавно обрели друг друга. ***       Даниэль улетел через сутки, ему предстояло две пересадки, рейс был ранним утром. Мы попрощались ещё вечером. Он выловил меня после ужина, как всегда обнял и прошептал на ушко, чтоб я о себе хорошо заботился. В аэропорт его увозил Михаил. Узнали мы об этом, когда Лео предложил проводить Дэна, но тот отказался. Типа рейс в три ночи, нечего дёргаться. Есть кому его увезти. Эфка сразу уточнил, не Иа ли будет тем, кто проводит кузена. По тому, как Даниэль сверкнул глазами и дёрнулся, мы поняли, что макнэ попал в точку.       На другой день мы все ходили ко мне домой, мама позвала на ужин, узнав, что прилетел Лео. Вечер получился очень тёплым. Мы все соскучились друг по другу за время карантина. Было о чём поговорить. Я не решился рассказать родным о своих снах, и историю Тиена и Лиена. И просил не упоминать об этом Феликса и Лео. Слишком много и так на нас всех навалилось. Хотелось немного забыться и просто не напрягаться ни по какому поводу. Только папа всё равно что-то заподозрил, потому что не мог понять, почему дядя Ян не вернулся вместе с Лео. Пока я болтал с Лизкой и мамой, а папа общался с Лео, Эфка попеременно присаживался то ко мне, то к своему отцу. Его мотыляние по кухне, вокруг стола, в конце концов, закончилось тем, что он саданулся ногой о ножку стула и заскакал с воплем в коридор.       Мне пришлось доставать кусок замороженного мяса из морозилки и прикладывать к его кости. Мы уселись у меня в комнате. Она выглядела пустой. Я не жил дома уже больше четырёх месяцев, практически переселившись к Кимам. Только постеры над столом напоминали, что у комнаты всё же есть хозяин. Лизка вскоре ушла гулять с Алькой. Тормоша позвонил, что они на даче с Булочкой устроили просмотр очередной премьеры, и к ним в гости приехали Банджо с Мимозой.       Я, держа на ноге у Эфки заморозку, вдруг задумался над тем, что все мы за этот год как-то сразу повзрослели, разбились по парам – у всех была своя личная жизнь. Мы почти перестали собираться компанией. А скоро начнётся учёба, и мы вообще потеряем друг друга из виду. Тормоша с Булочкой уедут в Питер, они поступили в один институт. Решили посвятить свою жизнь кино: режиссура и киноведение – это всё, что их интересовало. Смотреть с ними любой фильм стало просто катастрофой. Они обсуждали каждый кадр, ракурс, игру актёров, костюмы, сюжетные линии, и особенно финалы. И если раньше в кинотеатрах они молчали, то теперь, когда мы устраивали совместные просмотры онлайн или на даче, то всё заканчивалось одинаково. Мы либо их отключали, либо выгоняли из комнаты, чтоб не слушать их бред про то, что оператор – идиот, и не правильно взял ракурс, что костюмы не соответствуют эпохе, что режиссёр подобрал не ту актрису на эту роль, что сценарист – полный дебил, что придумал эту дурацкую сюжетную линию, и всё из-за этого выглядит неправдоподобно. Алька и Банджо, неожиданно для всех поступили в лётное училище, на пилотов гражданской авиации. Мимоза, Светик и Трещотка пошли в один универ, только на разные специальности: биология, программирование и история. Но больше всего меня поразила инфа о том, что Волчок стал ухаживать за Трещоткой. При том, что она сама это категорически отрицала. Именно Трещотке принадлежала идея встречи следующим летом. Сначала хотели на новый год, но потом решили, что зимой может снова будет какой-нибудь карантин, и фиг кого куда выпустят. Договорились встретиться на следующий год летом, чтоб отметить всё же свой выход во взрослую жизнь.       Я, погрузившись в свои мысли, не заметил, что заморозка в моих руках уже оттаяла, пока мы сидели с макнэ на тахте. Эфка лежал с телефоном в руках, его ноги были на моих коленях. Я то прикладывал, то убирал пакет с мясом от кости. Краснота в результате почти ушла. Я погладил ногу, она была холодная. – Эфочка! Ну как!? Не болит больше?! – Нет, всё норм. Спасибо, Хён. – С кем ты там переписываешься всё время? – С папой. Ты знаешь, Хён, я что-то не понял, почему он не в курсе того, что папа Лео приехал к нам. Тебе Лео ничего не говорил?! – Ннет, откуда мне знать. – Ну, мало ли, вдруг тебе случайно он сказал. – Никто ничего не говорил. Я только знаю, что дядя Ян по работе в Сеул уехал. Ну, и потом этот карантин везде, Лео говорит, что в Корее всё строго очень. – Да? Я что-то не спрашивал у папы. – Как он там? Он обратно сюда собирается. – Ну, как я понял, что сейчас уже собирается. – В смысле сейчас? А что до этого, не собирался? – Нет. Он очень удивился, что Лео прилетел к нам. – Разозлился? – Да нет. Просто как-то странно, что он не в курсе. Мне показалось, что он очень удивлён и растерян. Сказал, что Дэна дождётся, и будет пытаться тоже к нам выбраться, – Эфка уселся, спустил с меня ноги, потом взял у меня пакет из рук и пошёл с ним из комнаты. – Ну и хорошо. Я думаю, что Лео будет рад, – сказал я ему в спину, разваливаясь на тахте. Он оглянулся на меня, галактики его сверкнули, отражая закатное солнце из окон. Эфочка вдруг покачал головой и проговорил: – Ты думаешь, что так будет? А вот мне почему-то кажется, что между ними что-то произошло. Может они поссорились? Может папа Лео чем-то папу обидел?       Внутри меня что-то ухнуло и перевернулось, в голове начали постукивать молоточки. Пока ещё совсем тихо. Но мне стало за Лео очень обидно: – То есть мысль о том, что это дядя Ян, может, обидел Лео, тебе в голову не приходила? – Что? Ты о чём? Хён, ты что-то знаешь? – Ничего я не знаю. Иди уже, отнеси эту курицу, а то она скоро в твоей руке сварится.       Макнэ ушёл, я уставился на потолок и в голове сразу зароились стаей мысли. «А ну кыш! Думать мешаете! Эй, мозг, ты там, где спрятался!? Выходи! Надо поговорить! – Вау! Шеф нарисовался! Давайте, мелкие, разбегайтесь. Да, шеф! Я весь во внимании! – Скажи мне, как ты думаешь, почему Лео не сказал дяде Яну, что к нам поехал? – Ты странный, шеф! Откуда мне знать. Я могу только предполагать. – Ну, и каковы твои предположения? – Но, тут всё ясно, если вспомнить слова Лео о том, что дядя Ян очень был шокирован и хотел всё переварить самостоятельно. – Я вот этого не понимаю никак. Что тут можно переварить самому, если возникает куча вопросов и хочется сразу на них получить ответы. А если убежать, то кто даст тебе эти самые ответы. Почему сразу нельзя всё сесть и обсудить? – Шеф, ты рассуждаешь со своей позиции. А ведь люди все разные. И по-разному переваривают новости и переживают разные жизненные обстоятельства: одному надо всё обмозговать, и с чем большим количеством народа он поделится, тем ему легче будет. А другой, наоборот, замкнётся в себе и пока не настрадается, пока не переживёт так, как сам захочет и сможет, то не пойдёт ни с кем на контакт и не будет ничего обсуждать. – Ну, ничего себе. Я об этом не задумывался даже. – У людей разные характеры и эмоции они переживают по-разному, и чувства испытывают тоже по-разному. Не равняй людей по себе. Сравнение, в принципе, не имеет смысла. Это ж не математика. Но мы привыкли всё в жизни сравнивать, потому что тогда нам становится легче принять очевидное. Но ведь, как известно, противоположности притягиваются. Посмотри на Яна и Лео. Разве кто-нибудь мог подумать, что эти два человека – супруги? Они вместе уже долгое время, несмотря ни на что. И если они столько уже пережили, то я думаю, что и дальше смогут всё вместе пережить. Жизнь – удивительная штука, иногда она нам подкидывает такие ситуации, так сказать задачки, что нам остаётся только проживать их, решать, идти дальше, двигаясь вперед, ища свою любовь, наслаждаться счастливыми моментами и переживать грустные, чтобы потом ценить то, что у нас было и есть. Но ведь именно поэтому жить интересно!» – Хён! Опять задремал, или задумался о чём? – в комнате появился макнэ. Прилёг рядом со мной, я обнял его, поцеловал в висок. – Я тут подумал, что может ты прав! Надо спросить у Лео, почему он не сказал дяде Яну, что он в Россию полетел. – А я подумал о другом: они взрослые люди, и я думаю, что мы не должны вмешиваться в их разборки. Только я начинаю переживать за них. Но вдруг им не понравится, что мы лезем к ним в душу. Не все любят делиться своими эмоциями. – Ты прав и не прав, – я погладил Эфочку по руке. Он посмотрел на меня удивлённо. И я продолжил: – Знаешь, Феликс, я вот считаю, что близкие люди должны всё рассказывать своим любимым, чтобы не было недопонимания, и прояснять напряжённые моменты. Если люди по-настоящему любят, то ничто не может им помешать понять друг друга. И иногда надо помочь, помочь близким, позаботиться о них, показать, что они могут на нас положиться в трудные времена. Некоторым надо помочь разобраться в том хаосе, который творится в их головах. – Господи, Хён, мне прямо не по себе становится, когда ты начинаешь так говорить. – В смысле? Ты о чём? – Ты у меня такой рассудительный иногда делаешься, что мне становится не по себе. Как будто в тебя кто-то другой вселяется, – Эфка произнёс это и замер. Его последние слова вдруг застряли в моей голове: «Будто в тебя кто-то другой вселяется». Перед глазами вдруг проявился Лиен, и я как будто услышал его голос: «Я не ожидал от тебя!» Голос Лиена зазвучал во мне ярким тёплым поющим лучом, сверкнул, заставил сжаться сердце, пропустить удар, задохнуться. Но в этот раз я не уплыл в очередное видение и ясно ощущал лежащего в моих объятиях макнэ. Я впервые смог контролировать всё. Закрытые глаза помогали мне видеть Лиена, а руки, сжимающие Эфку, помогали не выпасть из реальности. – Эфка! Я слышу Лиена! – прошептал я. – Я вижу его снова. Но я здесь. Я с тобой и не сплю. Мне кажется, что он хочет что-то мне сказать. Он так смотрит на меня.       Эфка, тихонько шевельнулся, взял меня за руку, погладил и, выдохнув в ухо, прошептал мне в ответ: – Спроси его, спроси, где он?       Я выдохнул, видение стало очень ясным, но потом парень покачал головой. И появился небольшой туман. Я успел увидеть, как по его щеке побежала слеза, он улыбнулся и прошептал: «Ничего, Нокной! Всё будет хорошо! Я всегда буду тебя любить! Мой Нокной будет счастлив! Прости меня!» Его слова словно ужалили меня, я вздрогнул, и на секунду почувствовал, как меня будто внутри тронули за душу. Так легко, нежно, наполнили всего любовью, руки Эфки стали горячими, он тоже вздрогнул: – Хён! Я что-то чувствую. Что это? Меня будто ещё кто-то обнял. Хён! – Эфка! Он ушёл! – я почувствовал, что наполнен каким-то новым ощущением, будто во мне что-то заменили. Достали старое и больное, а вложили новое, чистое, свежее. Легкое, красивое, оно переливалось во мне сверкающим занавесом, издавая чистые звуки неподражаемой мелодии. Дождь, а не занавес сверкал, переливаясь струями. Я открыл глаза. Феликс, приподнявшись, смотрел мне в лицо: – Хён! Это что было сейчас? Я его через тебя почувствовал. Нас здесь точно было не двое. – Эфочка, любимый. Очень надеюсь, что это не приступ шизофрении. Мне немного страшно. – Это так необычно! Das ist fantastisch!* It's incomparable!** 이건 이상해! (Igeon isanghae!)*** – макнэ продолжал бормотать, решив вспомнить все языки, какие знал. В комнате стало темно, солнце скрылось за соседней высоткой. Небо над ней было слегка розоватым. Я снова перевёл взгляд на Эфку, потянулся к его губам. Он тут же ответил на поцелуй, провёл по моим волосам, вжался в меня всем телом. Я кусал его нижнюю губу очень нежно, посасывая, потом оторвавшись, перешёл на верхнюю. – Пхоён! Пфы твоёшь! – бормотал Эфка. Я отпустил губу, но его язык тут же рванул внутрь моего рта и сплёлся со своим собратом. Теперь макнэ засосал меня по полной, в отместку. Мы целовались неистово, как будто впервые. Чувства наши обострились после видения, любовь накрыла нас с новой силой, страсть захватила власть над всем телом, мозг, конечно, сразу слинял. Мы и оглянуться не успели, как начали раздевать друг друга. И только голос мамы в коридоре, заставил нас очухаться, замереть, тяжело дыша и стараясь делать это как можно тише. К двери подошли: – Да у них темно. Они уснули, наверно, – лёгкий стук в дверь. Я поцеловал макнэ, он продолжал меня обнимать. Меня начал вдруг пробирать смех. Голоса за дверью удалились. – Эфка! Надо вставать! – Нет, Хён! Я думаю, что вставать как раз не надо. Надо успокоиться. А всё что надо у нас и так стоит. Придётся дождаться, когда опуститься, – мы оба прыснули, я скатился с макнэ на край тахты. Мы лежали в темноте, я чувствовал себя странно спокойным и счастливым. – Феликс! Спасибо! – За что, Хён!? – За всё! За то, что любишь меня, за то что всегда рядом, за то счастье, что я испытываю с тобой. Скажи, ведь мы всегда будем вместе? Обещай мне, Эфка! Обещай, что никогда не исчезнешь! – Хён-а! Ты что? Я так долго люблю тебя, что и жизни без тебя не представляю. Я боюсь, что это ты исчезнешь вдруг. Обещай мне тоже, что никогда ничего не будешь от меня скрывать, не будешь в одного загоняться, и будешь любить меня больше… чем его. – Феликс! Ты о чём? – Хён! Я о папе, о папе Лео. Ты его любишь, Хён! Я не понимаю, как, но я вижу. Ты уже его, как будто вы с ним одно целое. – Феликс, прости меня, прости, любимый! Послушай меня! Это другое! Я не знаю, что и как! Но это другое. Я же не совсем у тебя идиот. Я на миг не могу представить, что ты исчезнешь из моей жизни. Я люблю тебя! Я не знаю, как доказать тебе, как объяснить. Я сейчас, наверно, что-то не то говорю, но я не знаю, что будет и как. Но ты должен знать только одно, чтобы не происходило, я всегда буду любить тебя. Даже если ты вдруг опять исчезнешь из моей жизни. Даже, если я буду творить, или говорить что-то дикое, чужое, если не буду самим собой, внутри я всегда буду любить тебя. Я твой, Эфка! Всегда был твоим. Пусть это странно и пафосно звучит, но это правда. Это то, что я чувствую. Мы разберемся. Мы разгадаем эту загадку. Только ты будь рядом со мной. – Хён! Всегда! Всегда буду рядом! Даже не надейся! Я никому тебя не отдам.       Эти наши признания, наши клятвы в сумерках, наши сплетённые руки, наши рваные голоса – всё было наполнено любовью и счастьем, и именно этот момент, запечатлённый в памяти, помог мне в дальнейшем пережить разлуку с теми, кто стал для меня всем в моей жизни.       Никогда не знаешь с чего вдруг, и зачем, начинает происходить то, что никому не ведомо. Как будто какие-то высшие силы решают, что вот пришло время развлечься именно так и именно этим способом, запускается волчок, и никто не знает, куда укажет его стрелка, куда выведет случай или не случай. Das ist fantastisch!* (нем.)–Это фантастично! It's incredible!!**(англ.) – Это невероятно! 이건 이상해! (Igeon isanghae!) (кор.)***– Это странно!