Эфочка!

      Закатное солнце, красное с жёлтыми проблесками, медленно погружалось в море. От горизонта тянулась дорожка из его отражения, и плеск волн периодически ослеплял меня. Мы были в номере отеля, сняв его после посещения монастыря. Так как оба любили море, то могли часами проводить время на берегу. Нам никогда не надоедало смотреть на то, как заходит солнце. Вот и сейчас я сидел, точнее лежал, на Лиене, устроившись между его ног. Он целовал мою макушку, дул на волосы, а я любовался закатом и наслаждался близостью с любимым человеком. – Смотри, какой закат красивый, Лиен! Как жаль, что он последний… – Почему последний!? Звучит очень грустно! И даже немного странно. – Ну, я имею в виду, что последний в Таиланде. Завтра мы уже уедем, и неизвестно когда вернемся обратно, и вернёмся ли! И такого заката мы долго не увидим. – Вернёмся, обязательно вернемся, Тиен! – Но мне всё ещё не по себе после разговора со старым монахом. Я думал, что поездка в Чеди-Луанг* успокоит меня, я смогу навести порядок в своих мыслях. А вышло наоборот. Я ведь опять оказался прав! Да ещё очередная ссора с отцом только всё усугубила. И мне очень жаль тётушку Ради. – Зато я успел перед отъездом повидаться с мамой. И да, ты как всегда оказался прав. Родители так и не смогли свыкнуться с тем, что мы вместе. – Мне кажется, что тётушка уже смирилась с этим, но отец никогда не сможет. Я не строю иллюзий по этому поводу, а после посещения монастыря у меня не осталось их совсем. – Тиен, о чём ты? – Ты понял, что сказал старый монах? – Конечно! Он сказал, что мы всегда будем с тобой вместе. Нам это суждено. Наши судьбы связаны во всех жизнях, которые мы будем проживать. – Звучит слишком фантастично. Связаны! Судьба, жизни. Он так задумчиво смотрел, перебирал чётки, качал головой и улыбался… Очень странно улыбался! Как будто он уже всё знает и всё видел про нас! Ты помнишь, что он сказал в начале? – Слушай, дорогой мой Нокной, не думай, что у тебя одного хорошая память! Монах сказал, что в этой жизни у нас с тобой есть два варианта. Он сам не понял, за что нам Всевышний предоставляет такой шанс. Но он добавил, что если мы сейчас разойдёмся, и каждый пойдёт своим путём, то потом мы всегда будем вместе. Но я не совсем понял про это ПОТОМ! – Это первый вариант, а второй? – я повернул голову и посмотрел на Лиена. Он улыбнулся, его глаза засияли своей бархатной темнотой. Прикрыв глаза, как будто вспоминая, он проговорил: – Если в этой жизни мы будем вместе до конца, то в следующих жизнях мы будем рядом всегда. Мы опять встретим друг друга, станем близкими людьми, но не будем вместе. Но вот здесь я это не совсем понимаю. Что значит близкими, рядом, но не вместе? И зачем нам расходится сейчас, если нам суждено быть вместе? Монахи всегда высказываются неоднозначно, витиевато. Может, я что-то не так понял. И потом, зачем нас надо было спрашивать, что мы решаем? Расстаться или остаться вместе? Я надеюсь, что у тебя ни одной мысли насчёт расставания не проскользнуло? – А у тебя? Я тоже не совсем понял, но сейчас думаю, что монах имел в виду именно это: если сейчас мы расстанемся, то наша нить судьбы разойдётся, но не прервётся. Он говорил, что она перепутана. И только мы можем её распутать, и только сейчас. Потому что потом это придётся делать кому-то другому, и всё так запутается к тому времени, что мы не сможем быть вместе. – Чем больше ты говоришь, Нокной, тем всё запутаннее становится у меня в голове. Любишь ты болтать! Ну, так на то ты и актёр! И прости, что я не такой верующий, как ты! Я привык полагаться на технику, формулы. Механика для меня ясна и понятна. А вот речь монаха для меня иногда звучит, как иностранный язык: вроде все слова знаешь, а перевести не можешь, и ничего не понимаешь! Поэтому, мой любимый Нокной, я полностью полагаюсь на тебя в таких вопросах. Душа моя и сердце давно принадлежит тебе! Ты волен распоряжаться ими по своему усмотрению. Но я знаю и то, что твоё сердце и твоя душа всегда со мной, всегда на моей стороне. Ты, и только ты, Тиен, всегда на моей стороне и любишь меня! – Лиен посмотрел мне в глаза, потом наклонился и поцеловал. Я почувствовал как его губы, мягкие, тёплые, с привкусом недавно выпитого вина, поэтому чуть влажные, накрыли мои и в голове сразу вспыхнуло: «Люблю тебя! Как я люблю тебя, Лиен!» И я повторил это прямо вслух, в поцелуй: – Лиен, я люблю тебя! Я всегда буду с тобой, до самого конца! – в ответ он, выслушав, опрокинул меня на спину, и начал поцелуями покрывать всё тело. Мы были после душа, в одних плавках. Уже через несколько секунд внутри меня начали порхать те самые мотыльки-бабочки, и так сладко стало тянуть. А как только Лиен спустился к моему животу, в плавках стало чертовски тесно, и в голове проскользнула только одна мысль: «Я хочу тебя! Боже, я снова хочу тебя как в первый раз!» – Я хочу тебя, Лиен! Я так люблю чувствовать тебя! Я маньяк! Я всё время тебя хочу! – Мой малыш, мой любимый Нокной, это я тебя хочу всё время! Я люблю тебя, всегда любил! Я сделаю моему малышу хорошо, так как он захочет! – Лиен оттянул резинку у плавок и, не отрывая от меня взгляда, чуть коснулся губами головки. Его язычок медленно слизал выступившую смазку. Я опять подумал о том, что он заводит меня только одним своим взглядом. Эти его бархатные махаоны! Как же они притягательны, как завораживают! Эта темнота ночи, глубина океана! Взмах ресниц – и тысячи порхающих бабочек-махаонов превращаются в тысячи мотыльков, роящихся у меня в животе! В голове что-то щёлкнуло, будто кто-то задумчиво поднял бокал и, медленно разжав пальцы, отпустил его. А тот, падая, разогнал стаю летающих бабочек, упал на лежащий ковёр и, стукнувшись о ножку стола, раскололся на две части. Я вздрогнул! Махаоны! Они вдруг поглотили меня своей тьмой, и я провалился в их бархатную глубину. *** – Хён! Хён-а! Просыпайся! – я открыл глаза. На мне возлежал Эфочка и, целуя меня попеременно то в левую, то в правую щёку, тихонько ёрзал по моему паху. А ещё я успел обнаружить, что почему-то лежу под ним голый. Сон, из которого я только что успел вынырнуть, но который меня не успел ещё до конца отпустить, вдруг припомнился мне со всей явью, со всеми мыслями и ощущениями. Я снова прочувствовал поцелуй Лиена на своих губах и… Господи! Что это!? Я вспыхнул, вспомнив, на каком именно месте прерывался мой сон. К лицу прилила, кажется, вся кровь, какая была во мне. Оно вспыхнуло, и я увидел, как Эфкины галактики расширяются в удивлении: – Хён-а, с тобой всё хорошо!? У тебя кажется жар! Ты весь красный! – Мне плохо… Нет, мне нормально! – сон никак не хотел меня отпускать. Мне вдруг стало не по себе, так как возникло ощущение, будто я изменил Эфочке с этим Лиеном. Я захватил Эфку в объятия, стиснул так, что он аж захрипел: – Хён! Ты что? Что с тобой? – прошептал макнэ, уткнувшись мне в шею под ухом. – Прости меня, Эфочка! Прости! Я люблю тебя! Я не хотел, это не я! Я так устал! Я больше не могу! – я понял, что у меня начинается истерика, мозг пытался мне что-то сказать. Но я гнал все мысли. Последняя картина из сна, глаза Лиена стояли передо мной, оттесняя образ макнэ. И только обнимая его, я мог почувствовать себя в этой реальности. Эфке, приподнявшись, удалось увидеть мои глаза, полные навернувшихся слёз, и он начал сам меня обнимать. Скатился с меня, уселся рядом, обхватил меня за голову и забормотал: – Успокойся, успокойся! Я тут! Всё хорошо! Тебе приснился плохой сон? У тебя болит что-то? Скажи мне, Хён! Пожалуйста, скажи! Я ни в чём никогда тебя не виню! Ты ж мой Хен! Мой малыш, я так люблю тебя!       Эфка не предполагал, конечно, что эти его слова только усилят моё смятение. В голове разом заиграл мой оркестр из бочек и молоточков! Мозг пытался прорваться сквозь их грохот и донести до меня, что я зря истерю, что всё нормально. Что сон или видение, это просто ещё одна инфа про парней из прошлого. И я, настоящий, тут ни при чём! Но что-то внутри меня мешало мне до конца осознать этот факт, заставляя меня погружаться в ощущения из сна. Я чувствовал, что начал уплывать туда обратно. Какое-то марево в виде чувства вины окутывало меня! Я знал, что нахожусь в объятиях Эфки, но всё больше понимал, что перестаю осязать его.       Вдруг кто-то выхватил меня из Эфкиных рук, усадил к себе на колени и, гладя по спине, стал то шептать, то почему-то почти рычать: – Красавчик! Мой любимый Красавчик! А ну, посмотри на меня! Это я, Даниэль! Ты меня видишь!? – шёпотом и рыча: – Тащи воду, Феликс! Какого хера у вас тут опять произошло!? Давай быстрее! – Красавчик! Всё хорошо! Мы здесь, с тобой! Ты видишь меня!? На, выпей воды! Вот так, мой любимый, вот так! Пей, ещё! Пей! Молодец, Красавчик!       Я, глотая воду, постепенно выныривал из марева. И первым делом осознал, что сижу голым у Дэна на коленях. А он обнимает меня и качает, успокаивая. Пиз..ец! Опять я голый, и у него в руках! Что за хрень!? Я открыл глаза: напротив стоял Эфка с вытаращенными и дико вращающимися галактиками. Тут же проскочила мысль, что мне хоть и стрёмно, но именно то, что я сижу голым на коленях кузена отрезвило меня. Я повернул голову, посмотрел в лицо Дэна и произнёс: – Спасибо, и извини, что я, такой придурок, опять тебя напугал. Феликс ни в чём не виноват. Это всё я, и мой сон! – потом перевёл взгляд на макнэ: – Эфка! Прости! И дай мне одежду, пожалуйста, а то я со стыда сгорю.       Эфочка метнулся к стулу за футболкой и боксерами, а кузен, улыбнулся, провёл по лицу, вытирая мои слёзы, и, наклонившись к уху, прошептал: – Прости, но твои слёзы делают меня счастливым, потому что я могу хоть иногда быть тебе нужным! И ты пугаешь не меня, а макнэ, – а потом, развернувшись к нему, сказал: – Феликс, как я понял, у него после сна истерика случилась. Помоги ему одеться, умыться и приходите на кухню. Надо всё обсудить, – затем глянул на меня, провёл рукой по спине, хлопнул по её нижней части, второй рукой одновременно провёл спереди по груди и, ткнув, шутя, в центр живота, спросил: – Слезать не надумал? Пригрелся, Красавчик!? – я сразу вспыхнул, соскочил с коленей, пытаясь прикрыть руками пах. Я пришёл в себя окончательно. Спасительно-наглый флирт Дэна вернул меня в действительность, заставив схватить одежду и начать судорожно одеваться. Кузен ушёл, а я напялил на себя боксеры, футболку, потом шорты.       Эфка за всё это время не вымолвил ни слова, закусив губу и смотря на меня с немым укором. Я понял, что он очень растерян, в глазах у него поселилась немая печаль, которая заставляла его кусать губы и молчать. Не медля ни секунды, я шагнул к нему и обнял. Эфка продолжал стоять, как истукан, и вдруг произнёс: – Я не смог успокоить тебя, Хён, а Даня сделал это мгновенно. Что происходит, Хён!? – Эфочка положил мне голову на плечо и вздохнул. – Феликс, любимый! Пожалуйста, не ревнуй! Я просто с ума сойду! Не обижайся на меня! Я и так в замешательстве. Пойдём, я хочу умыться, чтоб смыть с глаз то, что видел во сне. Мне плохо, Феликс! Пожалуйста, не отпускай меня, не обижайся! Ты мне нужен! Я умру без тебя!       Руки макнэ поднялись, и он обхватил меня ими за талию, потом поднял с плеча голову и прикусил его прямо сквозь футболку. Я взвизгнул, но Эфка ещё сильнее прижал меня к себе и прошипел: – Ревновал, ревную и буду ревновать! – я снова почувствовал, что мой макнэ здесь, со мной, мне стало хорошо, тепло. Внутри будто что-то или кто-то выдохнул, меня отпустило чувство вины и стыда. – Эфка! Я твой, навсегда! Что бы ни было, что бы ни случилось, ты должен знать, что я принадлежу только тебе! Пойдём, мне надо тебе кое-что рассказать. – Твой сон, Хён? – Да! И тебе может не понравиться то, что ты услышишь. Но я обещал всем делиться с тобой, поэтому тебе придётся потерпеть. Я верю, что когда-нибудь это всё закончится. ***       Из ванной я вышел первым, Эфка следил за мной, пока я принимал душ и чистил зубы. А потом залез в ванну сам, отправив меня завтракать. Подойдя к столовой, я увидел кузена, стоящего у окна. Он уперся головой в стекло, будто что-то выглядывал там. Я только хотел спросить, что он там увидел, как услышал его тихий голос: – Чёрт, чёрт! Я больше не могу! Меня скоро удар хватит. Всё на хрен! Опять съезжать надо. Но как тут уедешь?! Что ж с ним такое происходит!? Когда это всё кончится?! Нет, нельзя их одних оставлять. Терпи, Дэн, крутой мэн! И как ты уедешь? Идиот! Так хоть видишь его каждый день! Так, всё, пришёл в себя! Сейчас макнэ с Красавчиком придут, ещё не хватало, чтоб они тебя таким увидели.       Даниэль встряхнул головой, резко повернулся от окна и сразу наткнулся взглядом на меня. Я же, как бы выразилась моя прабабушка, стоял, разинув рот, и смотрел на него как баран на новые ворота. Но всё же ещё не совсем потерял сноровку и поэтому, сделав вид, что только что пришёл, спросил: – А что ты сегодня приготовил? Ты ж вчера вроде не заходил перед сном к нам.       Кузен выдохнув, оживился и, проходя на кухню, сказал: – Всё твоё любимое, Красавчик! Сейчас принесу. Садись за стол.       Я присел, вскоре подтянулся Эфочка и я, дожевав, и попивая чай, рассказал парням о своём очередном видении, точнее сновидении. Практически в подробностях, умолчав только о последних действиях Лиена. Но, оно и без того было понятно, что там дальше могло произойти. Эфка, конечно, оторопел, моргал и молчал. Переваривал. Дэн, запустив посудомойку, присел и тоже немного подвис. Я ждал их реакции, но парни молчали. Потом, заговорили почти одновременно: – Просто нет слов! – промолвил кузен. – Не знаю, что сказать! – добавил Эфка! – Да, тут и не скажешь ничего. Я только об одном думаю: почему я? Почему именно я вижу от имени Тиена это всё? И ещё у меня крутилась какая-то мысль, но пока я бился в дурацкой истерике, я забыл, про что она была! – А мысль с чем была связана? Может, вспомнишь? – Эфка ухватил меня за правую руку и сжал её. – С чем? С чем? – я начал судорожно постукивать по столу пальцами. В голове пока была тишина. Ни одного всплеска идей, никаких посторонних проявлений. – Попробуй подумать сначала. С того места, которое первым вспомнится. Я думаю, что когда по порядку расставишь воспоминания, то она снова к тебе придёт, – посоветовал Даниэль. Я закрыл глаза, накрыв руку макнэ своей, и задумался: отель, закат, Лиен, разговор, варианты судьбы, вкус губ Лиена вдруг явственно ощутился, и я облизнул свои, и в этот же момент я увидел его глаза, полные любви и страсти, тёмные, как бархат на крыльях бабочки махаона! Махаоны! Вот! Вот оно! Я вспомнил! – Я вспомнил! – произнёс я, открывая глаза. – Что это!? Что ты вспомнил, Хён!? – Махаоны! Глаза Лиена! Я вспомнил, что они мне напомнили! Махаоны! Я уже видел такие!       Кузен и макнэ переглянулись. До меня не сразу дошло, что они не понимают, о чём я говорю. Ведь я никогда не упоминал об этом. Я вздохнул, сильнее сжал руку Эфки. – Я понял, парни, кого мне напоминает Лиен. Точнее его глаза. – Кого? – почти шёпотом спросил Эфка. Дэн, вдруг ахнув, покачал головой влево-вправо. Я прочитал по нему, что он уже догадался. – Твоего отца, Феликс. Лиен напоминает твоего второго отца, Лео. Я при первой встрече, увидев его, подумал, что его глаза напоминают… – …махаоны! – договорил за меня кузен. – Да, именно! Я не знаю, почему именно махаоны, ну вот я как увидел, так будто в голове что-то стрельнуло: не глаза, а махаоны! У тебя, Эфка – галактики, а у него – махаоны! – Я тоже слышал как-то на одном светском мероприятии, что дамы так про сачжаннима говорили: «Какой мужчина! Какие глаза! Прямо не глаза, а махаоны!»       В глазах у Эфочки опять заплескалась какая-то печаль, он снова замолчал. Дэн тоже не знал, что можно тут добавить. Я пытался привести остатки воспоминаний в порядок. Выстроить хоть какую-то логическую цепочку. И тоже замер. Тишину прервал входящий звонок на телефон кузена. Тот машинально взял его, не отрывая от меня взгляда: – Да, я слушаю! Кто это? Когда? Хорошо! Я сказал, хорошо. Согласен. Ты оглох? Ааа, временно. Ты счастлив. Я рад за тебя, – и Дэн положил трубку. – Кто это был? – спросил Эфка. – Один глухой осёл. – Аа, наш знаменитый ослик Иа! Он что, оглох? – Да, оглох от счастья, что я согласился встретиться через полчаса. – А ты с чего это вдруг согласился? По делу или так? – Или как! – Дэн встал и пошёл к двери, потом оглянулся и попросил: – Пожалуйста, Красавчик, побереги себя! Феликс, я прошу, воздержитесь от любых, понимаешь меня, от любых телодвижений. Я вернусь быстро как смогу. Но сейчас мне надо уехать. А вам, я думаю, надо позвонить сачжанниму. И всё это рассказать. Мне почему-то кажется, что ему тоже есть, что рассказать вам. – Откуда ты знаешь? – встрепенулся Эфка. – Я не знаю точно, но мне так кажется. Позвони отцу, макнэ. И следи за Красавчиком! Я переживаю за его психическое состояние. – Я не псих! – вскинулся я. – Красавчик, я знаю. Не обижайся. Но твоё эмоциональное состояние вызывает много вопросов и пугает макнэ. Я вас обоих слишком люблю! Поэтому переживаю. Позаботьтесь друг о друге. – Иди уже, собирайся. Мы уж тут разберемся, – забухтел Эфка. Вскоре Дэн уехал. А мы, завалившись обратно на диван у себя в комнате, позвонили Лео. ***       Я сидел напротив экрана ноута, в соседней комнате шумел пылесос. Это Эфка занимался уборкой, пока я беседовал с Лео. Эфочка был этим, конечно, очень не доволен. Но его попросил удалиться сам Лео, успокоив, что потом я всё перескажу. Поэтому сидя на стуле и глядя на отца Эфки, я испытывал лёгкое волнение. И я не мог понять, почему макнэ попросили уйти. – Роумео, извини, что заставляю тебя в одиночестве сидеть, но есть то, что Феликсу пока не надо знать. И первое, что я хочу тебе сказать, это то, что Ян уехал из Бангкока. К сожалению, его очень взволновали твои видения. И потом я своим рассказом добавил ему впечатлений, и он, как всегда, решил всё переварить в гордом одиночестве. Но это ничего. Я привык, я знаю, что он всё обдумает, а потом захочет обсудить. Он делал так уже много раз. Я потерплю. Сейчас главное, чтоб у вас парни всё было хорошо. Мы договорились, что скажем сыну, что Ян уехал в Сеул по работе. Поэтому и ты пока не говори Феликсу. Хорошо? – Окей! Я понял, – кивнул я головой, хотя на самом деле ни фига не понял. Зачем мне было сообщать, что дядя Ян опять, в очередной раз, захотел слинять от появившейся проблемы. «Меньше знаешь – крепче спишь!» Ну, раз я теперь знаю это, то уж куда деваться. Буду молчать. Хотя изнутри уже начало тихо свербеть: отчего он дал дёру-то? Что ему Лео такого рассказал? – Ну, а во-вторых, мой милый мальчик, я боюсь, что очень разочарую тебя и даже, может, напугаю. Пожалуйста, выслушай меня, постарайся понять правильно, почему я так долго молчал и так странно себя вёл. – Лео, прости, а Феликса всё ещё нельзя позвать? – Мой мальчик, если бы я был рядом и мог вас двоих держать за руки, я был бы спокоен. А так я не знаю, какова будет его реакция на то, что он услышит. Давай… давай сделаем так, просто включи запись, если потом посчитаешь нужным, то дашь ему всё прослушать или сам перескажешь всё, что захочешь. Хорошо? – Да, я включу запись, – пылесос из соседней комнаты уехал видимо дальше по квартире. Звук стал тише. Я нажал на запись, и Лео стал рассказывать. – Роумео, я тоже, как и ты, давно стал видеть странные сны. Они приходили ко мне и в обычные ночи, и бывало, случались днём, если я начинал дремать в поездке по городу или, когда просто отдыхал, сидя в кресле после обеда на работе, дома. Я хорошо помню, как это случилось впервые. Это было незадолго до рождества, мы тогда уже были женаты. Мы сняли домик в лесу, на берегу озера, и уехали туда втроём. – Втроём? А кто был третий? Феликс? – Нет, он тогда ещё не родился. Это была его мама. – Его мама? Настоящая? – Прости, я неправильно выразился. Это была женщина, которая согласилась нам выносить Феликса. Она была суррогатной матерью. Брат босса в фирме Яна работал в одном научном центре. Там проходили разного рода исследования связанные с ЭКО. Ты же знаешь, что это такое? – Да, это когда детей зачинают в пробирке. – Ну, вот и наш Феликс тоже был зачат таким образом. Только каким-то новым методом, от двух биологических отцов. Как мы и хотели. А суррогатной матерью стала женщина-биолог, работающая в этом центре. Эксперимент удался. Мы были в числе первых гей-пар, кто может сказать, что они оба являются отцами своего ребёнка. Сказать, что я был удивлён, это ничего не сказать. Мой Феликс – чудо из пробирки. Афигеть просто! Чудо 21 века! Нет, я, конечно, не совсем тупой, я догадывался уже, что моего макнэ родила суррогатная мать. Но, что он ещё и результат научного эксперимента, я и подумать не мог. Да ещё какой чудесный результат! – Ну, вот, что-то я отвлёкся, – продолжил Лео свой рассказ. – Тогда, там, в лесу, в первую же ночь, я и увидел свой первый сон. Мне приснился берег моря, и как я мечусь по нему в поисках кого-то. Я бегал и кричал: «Тиен! Тиен!». Звал его, искал то среди деревьев, то у воды. Я почти рыдал, почему-то было очень страшно, что я его могу никогда не найти. Поэтому, когда на меня сверху кто-то, хохоча, спрыгнул, я был в таком шоке, что просто принялся от него отбиваться. Ну, и как потом стало ясно, заехал ему в глаз. Только тогда он обхватил меня, стараясь успокоить и прижать мои руки к телу. Я помню, что увидел парня с очень красивым лицом перед собой, и который, пытаясь меня поцеловать всё время повторял: «Ну, всё, Лиен! («Так я узнал, что меня во сне зовут Лиеном») Тише! Тише! Я тут! Прости меня! Прости! Я просто пошутил! Тебя так долго не было!» – Поэтому ты решил вообразить себя обезьяной, залезть на пальму и напугать меня, чтоб получить фингал под глаз? – Ну, на фингал, я как-то не подписывался, но прилетело за дело. Прости! Я, правда, не думал, что напугаю тебя так сильно! – Тиен! Если в следующий раз тебе захочется, чтоб я тебя наградил синяками, просто скажи мне, и я тебе порку устрою. Тебе понравится! Я обещаю! – Ну, Лиен, я всё осознал! Не хочу никаких порок! – Тогда скажи, что так долго из дома выбирался? – Да ну, всё как всегда, приехал отец вместе с тётушкой, и они хотели, чтоб я поужинал с ними. Еле отвертелся, сказав, что у нас групповой проект по физике и, что ты с Натом уже меня ругаешь, что я всё ещё не пришёл к вам. – Кстати, а что там реально с проектом? Ты видел Ната на тренировке? – Да, он уже сделал теоретическую часть. С тебя расчёты и модель. Я помогу. Ну, и вступительная речь с меня. Завтра всё надо закончить, – сказал Тиен. – И как ты вот с таким фингалом будешь на презентации выступать через два дня? – я взял его за лицо и стал рассматривать проявляющийся синяк на глазу. – Может кремом каким-нибудь замазать? Надо у девчонок попросить. – А может, ты у тётушки возьмешь. У неё целый шкаф косметики, – попросил Тиен. Я дотронулся до его глаза. Он айкнул, а я неожиданно проснулся. Начинало светать. Я был в полном обалдении от сна. Поэтому поднялся, прошёл на кухню, выпил воды и подумал, что что-то слишком много впечатлений от поездки, раз какие-то дети снятся.       Лео замолчал. Я смотрел на него, подперев голову руками, и ждал продолжения. Он вдруг протянул руку к экрану, потом убрал, вздохнув, и, не отрывая от меня, экранного, взгляда прошептал: – Ты – мой Тиен, Роумео! – внутри у меня что-то хрустнуло, надломившись, раздался всхлип, как будто кто-то пытался сдержать рыдания. Я непроизвольно отзеркалил последнее движение, моя рука сама потянулась к экрану, провела по изображению Лео, замерла на том месте, где я увидел, как катилась его слеза. – Прости, мой мальчик, мой малыш! Прости, за то, что причиняю боль, называя своим. Ты больше не принадлежишь мне, мы рядом, но не вместе. У нас другая любовь в этой жизни, но я так долго ждал тебя, что мне трудно сдержаться сейчас. Я сильно скучал по тебе, эти сны стали частью моей жизни так же, как всё что происходило в ней на протяжении восемнадцати последних лет. Я рассказал о своих снах Яну, это его настолько поразило, что он захотел побыть один. – Лео, я тоже по тебе скучаю. Я люблю Эфочку, но я очень по тебе скучаю. Я не знаю, что это. Но Эфка сказал, что это потому, что мы с тобой – родственные души. И он нисколько не обижается и не ревнует, что ты тогда собрал мои слёзы в аэропорту, просто сказал, что в следующий раз он это сделает сам. Лео, а тебе много снов снилось про… ну, про Тиена и Лиена? – Твои сны я не видел, это точно. А сколько их было, не знаю, не считал. Иногда очень короткие, иногда вот такие, как первый, длинные. Они приходили как наваждение, я погружался в чужую, как мне казалось жизнь, на мгновения, жил там, чувствовал, любил, страдал, а потом выныривал в реальность и продолжал свою жизнь здесь. Помню, что второй сон я увидел год спустя. Феликс тогда немного приболел, я его перекормил фруктовым пюре. Он так любил персиковое. Вот животик и заболел. Ночью он плохо спал, а когда под утро успокоился и уснул, я не хотел его тревожить и не стал перекладывать в кроватку, а задремал сидя в кресле с ним на руках. Тогда я и увидел их снова… Тиена и Лиена.       Я обнаружил себя в чужом доме, в чужой постели и лежащим в обнимку с парнем. Мало того, этот парень очень активно целовал меня, я, собственно говоря, от этого как бы и очнулся. Всё было так реалистично: мои вздохи, его поцелуи, блуждающие по моей шее, его руки, которые обнимали меня совсем с недетской страстью. И мне это нравилось, я отвечал ему. Точнее отвечал тот, кого он целовал. А я, настоящий, был в очередном шоке, поэтому не сразу осознал, что я делаю. Я не видел его лица в темноте, но его ласковый шёпот, проникал в меня, заставляя просто таять в его руках от всей той любви и нежности, которую он мне дарил. Я с ужасом осознал, что мне нравится всё, что он делает, и понял, что это происходит уже не в первый раз. Я всё ещё не понимал, что это тот же самый парень, которого я уже видел во сне. А он просто продолжал поглощать меня, я даже не успел ощутить, как и когда он умудрился меня раздеть, и только когда он сполз к моим ногам, продолжая целовать мой живот, я протянул руку куда-то в сторону и, наткнувшись на лампу, включил её. Передо мной был Тиен! Мой живот целовал тот самый Тиен. Я его узнал, хотя прошёл год. Сказать, что точно я испытал в тот момент, я не могу. Это не было ужасом! Это было просто шоком! Я осознавал, что сплю, но в то же время я всё чувствовал там, во сне. Я его чувствовал, кроме того, я его хотел, всё моё нутро любило и хотело его. Я любил его! А он любил меня! Я видел его глаза, в них при свете старой лампы горела такая страсть, а губы его были так нежны, шёпот его был таким томным, что у меня в голове была только одна мысль: Тиен – мой, и я не хочу, чтоб этот момент заканчивался. Я, настоящий, осознавал, что я, будучи во сне Лиеном, любил этого Тиена также сильно, как я настоящий любил Яна. Я подумал, что схожу с ума. Эти двое не могли насытиться друг другом. Я, настоящий, полностью растворился в Лиене, и делал то, чего желал Лиен. Прости, мой мальчик, я не буду тебе описывать всё, что дальше было, это и сейчас выше моих сил. Но я очнулся уже после всего, я очнулся с мыслью, что я изменил Яну. На руках у меня спал наш сын, а его отец во сне занимался любовью с другим парнем. Я решил, что точно начинаю сходить с ума. – Я тебя понимаю, Лео. Мне тоже сегодня было не по себе, когда я практически занялся сексом с … Лиеном. Я потом никак не мог вынырнуть из сна. Мне казалось, что этот Тиен тащит меня обратно. И знаешь, что самое плохое? В тот момент мне было хорошо, мне нравилось всё, что они делают. Я хотел быть с Лиеном. Мне было с ним хорошо. А теперь я понял, что это был, получается, ты! Я хотел тебя! Я хотел быть с тобой! Почему? Почему я – Тиен? Ведь он племянник твоей бабушки, то есть в прошлой жизни, если так можно выразиться, я был твоим дядей. Ну, точнее, Тиен был твоим дядей. А ты? Почему ты – Лиен? У меня сейчас голова лопнет! Этот монах, которого я вспоминал в разговоре, я его совсем не помню. Я, настоящий, не помню. А ты видел его? Он говорил про судьбу, нить судьбы. Я про это знаю, потому что Эфка рассказывал, и мы в дорамах некоторых смотрели про это. – Мой малыш, успокойся! Не нагнетай, я сам не всё могу понять. Но именно твои сновидения лучше всего помогают объяснить, что тогда происходило. И я тоже пока не знаю ответа на вопрос, как это и почему связано с тобой. Но я чувствую, что всё будет хорошо. И надеюсь, что это когда-нибудь прекратится. Может быть тогда, когда будет показана последняя страница их жизни. Зачем-то Всевышний связал этих людей со мной и тобой. Иногда не всё можно объяснить с точки зрения здравого смысла. – Лео, ты считаешь, что их нет в живых? Но ведь они не старые! Даже твоя бабушка ещё жива! – Чудо не бесконечно, мой мальчик! Прошло столько времени, все мои попытки их отыскать, пока равны нулю. А это говорит о том, что надеяться практически не на что. Никто пока не может дать ответ, что же произошло. Куда исчезли эти двое. Сейчас мы не знаем ответ, почему мы оказались вовлечены в эту историю таким образом. Но я повторюсь, скоро всё станет ясно. Скоро всё станет понятно. Я всем сердцем это чувствую, как я чувствую всей душой тебя. Роумео, если поверить моей бабушке, то мы с тобой связаны той самой красной нитью судьбы. Иначе я никак не могу объяснить нашу тягу друг к другу. Зная о тебе давно, при встрече я был просто искренне рад познакомиться с тобой, как с любимым человеком своего сына. Но дальше началось что-то необъяснимое: ты мне не просто понравился, потому что ты бы мне понравился в любом случае, ведь Феликс любит тебя. Я чувствовал наше взаимное притяжение, и это шло из каких-то глубин моего сердца. Моя душа каждый раз порхала, когда я видел тебя, когда обнимал – всё внутри меня пело, я снова и снова был счастлив. И ещё я видел то, что подобное происходит с тобой. Ты смотрел на меня всегда так пронзительно, до боли заставляя сжиматься сердце и трепетать все фибры моей души. Ты ходил за мной следом, и даже не видя тебя, я знал, где и в какой комнате ты находишься или, когда ты ищешь меня. Я чувствовал тебя так, как я чувствую до сих пор только одного человека, Яна. Он – любовь всей моей жизни. Я до сих пор иногда с содроганием думаю о том, что мы могли расстаться тогда, 15 лет назад. И вот появляешься ты. Тот, кого я знал с детства, кто стал близок моему сыну, тот о ком мне поведал старый монах. Я не предполагал, что при встрече, при первом взгляде на тебя вживую, моё сердце сделает кульбит, а душа застонет, запоёт от тоски и нежности. И будет петь свою песню все три недели, что я буду рядом с тобой. Почему? Мой мальчик, почему я так люблю тебя, я не мог объяснить себе. Это не была та любовь, когда от страсти сносит голову, когда хочется про всё забыть. Я не мог влюбиться снова. Помнишь наш разговор? Сердце и разум.       Я к этому времени сам не знаю, как держался, чтоб не зарыдать. Лео не догадывался, что по моим щекам бежали слёзы. Солнце повернулось, и я оказался почти в тени. Я не вытирал слёзы, чтобы Лео не увидел, что я плачу. Всё что он рассказал, я будто пережил заново. Я ведь тоже понимал, что люблю Эфочку, люблю до безумия, но почему тогда меня тянуло к Лео. Почему я рыдал так в аэропорту, как будто с меня живого сдирали кожу, оголяя все нервы? Почему сейчас, глядя на него, я хотел только одного, чтоб он был рядом, чтоб я мог обнять его, прижаться к нему, почувствовать его тело, его руки и то, как он снова собирает мои слёзы. – Роумео, мой малыш Хён! Прости меня. – За что, Лео? – я едва прошептал эти слова. Я не мог говорить громче, спазм сковал мне горло, слёзы уже не просто текли, они душили меня. Я смотрел на экран, но не видел его, хотя глаза мои были широко открыты. Я глотал и глотал эти водные потоки, льющиеся по моим щекам, губам, по подбородку. Мне казалось, что я плачу уже всем телом. И снова повторил: – За что? За что ты просишь прощения!? – За любовь, за эту любовь, мой малыш! Моя душа искала тебя все эти годы, эта любовь билась внутри меня, иногда делая меня слабым, но потом она же помогала мне найти в себе силы, чтобы жить дальше, чтобы дарить счастье любимому человеку. А теперь, когда ты нашёлся, она может сломать не только меня, но и тебя, мой мальчик! Моё сердце рвётся на части, потому что я точно знаю, я чувствую, как я люблю Яна. Но также моё сердце бешено стучит и ноет, потому что моя душа тянется к тебе. Я счастлив, что нашёл тебя. Я всё ещё не знаю, что происходит, но я обещаю тебе, мой малыш, что ты будешь счастлив, и мой сын будет счастлив. – Я люблю тебя, Лео! – я больше не мог сдерживаться, я закрыл лицо руками. – Мальчик мой, Роумео! Ты плачешь? Не надо! Прошу тебя! Пожалуйста, послушай меня! Я должен был тебе это всё сказать! Это как нарыв, прости, не твой, а мой! Это моя боль, но я вынужден поделиться ею, я чувствую, что должен был это сделать. Мы всё выясним! Я тебе обещаю. Ты слышишь меня, Роумео!? Ты веришь мне, малыш Хён!?       Я кивал головой, как китайский болванчик, сидящий у Эфки на книжной полке, и тупо повторял одно и то же: – Я люблю тебя, Лео! Я больше так не могу, – и тут я увидел, как дверь открылась, и вошёл Эфка! Он был весь бледный, сел рядом, обнял мою голову, меня опять затрясло. Я понял, насколько ему тяжело, я знал, что он не всё слышал, но достаточно для того, чтоб сделать какие-то выводы. – Эфочка, прости, – шептал я ему сквозь слёзы. – Я всё ещё люблю тебя, Феликс! Пожалуйста, поверь мне. Я разберусь. Мы всё выясним. – Молчи, Хён! Не надо! Не говори ничего. – Нет, ты должен знать. Я люблю тебя! Я – твой! А ты – мой! Ты мне веришь!? – Хён! Успокойся! – Эфка, я больше не могу! Помоги мне, любимый! – я освободился из объятий макнэ, взял его за руки, прижался к ним щекой, потом поцеловал. Выпрямился, снова взглянул на экран, Лео молчал, пока не увидел, что я смотрю на него. Тогда мы услышали его голос: – Феликс, пожалуйста… – Папа Лео, не надо. – Что не надо? – Не говори ничего. – Но я должен… – Ты ничего не должен. – Сын! Прости! – Нет, не извиняйся. Иначе сейчас Хёна тут разорвёт. Я это чувствую. Я такой же сильный, как ты, папа. Я всё смогу. Мы справимся. Мы во всём разберемся. Всё будет хорошо. – Феликс! – Да, папа? Что-то ещё? – Я очень горжусь тобой. И прости, что я так мало был с тобой эти годы. А сейчас, когда ты узнал всю правду обо мне, я причиняю тебе боль. – Всё нормально, папа. Ты тоже успокойся. Береги себя там. Давай, мы тебе потом ещё позвоним. Хён совсем раскис. Я боюсь, как бы он опять не заболел. Мне надо о нём позаботиться. Давай, пока, – и Эфка закрыл ноут. Я держал его за руку, снова прижимаясь к ней щекой. Это меня успокаивало. Макнэ, притянул меня к себе, погладил по голове, а потом начал целовать. Он собирал мои не высохшие слёзы с такой нежностью, с таким трепетом, с такой любовью, что я снова почувствовал, как же я зависим от него. Эфкина любовь была наполнена такой силой и такой страстью, что поцелуи его будто ставили на мне печати: «Мой! Только мой! Всегда мой! Никому не отдам!» *Ват Чеди Луанг – один из центральных и самых впечатляющих храмов Чианг Мая. Он был построен в 1391 году в период правления короля Саен Муанг Ма, 8-го представителя династии Менграй. На территории Вата Чеди Луанг действует монастырь. Любой желающий может прийти сюда и пообщаться с монахами, как на темы религии, так и задать личные вопросы о жизни. Здесь можно и самим на некоторое время стать монахами. Интересен этот тайский монастырь и тем, что здесь можно узнать своё будущее. Местные жители верят, что статуя Будды в этом монастыре может помочь в этом.