Эфочка!

      Я проснулся от запаха кофе. Я опять был весь вспотевший, но чувствовал себя хоть и слабым, но уже не таким больным. Я встал с тахты и побрёл в ванную! Свет, дверь, снять боксеры, залезть в ванну, блин, а чё качает-то, переключить на душ, кран вверх, о, как хорошо, горячо! Вода смывала пот, остатки сна, я просто стоял под душем, не в силах шевелиться. Вдруг дверь в ванну распахнулась, шторку отдёрнули: – Какого хера? – взвизгнул я, передо мной стоял Эфка: – Хён, ты почему меня не позвал? – А ни чё, что я тут моюсь ваще-то, между прочим голый! – я попытался задёрнуть шторку: "Кыш, нече подглядывать!" – Господи, Хён, что ты болтаешь? Кто подглядывает? – Ты, макнэ, и подглядываешь! – Не смеши меня, я тебе уже говорил, что я тебя сто раз видел, и всякого! А уж сегодня за ночь и навидался, и натаскался! – Ну, тогда тем более нече глазеть, проваливай и дай душ принять! – Собачитесь уже? – в дверях появилась жующая Лизка. – Айщ, блин… – я дёрнул на себя шторку. – Лизка, какого хрена ты припёрлась сюда! Что за люди! Не дают человеку душ спокойно принять! – Хён, ты на вопрос не ответил! – Какой такой ещё вопрос? – Почему меня не позвал? – Зачем я тебя должен был позвать? – Чтоб я тебя в душ отвёл! – Я и сам дошёл! – А если бы ты упал? – Ну, тогда бы и позвал! – Железная логика у Брателло! Тебе, Оппа Феликс, её не понять, – заявила Лизка. – Ты всё ещё не ушла? Давай, проваливай, я уже помылся. Вылезать буду! А то собрались тут, зрители! – Ухожу, ухожу, было бы на что глазеть!– хмыкнула сеструха. – Ну, ты, может, тоже выйдешь, …дорогой? – вежливо обратился я к Эфке.       Он засмеялся: – Не дождёшься! – Ну, отодвинься, дай мне вылезти! – Не-а! – Эфка сдёрнул полотенце с крючка и начал меня обтирать! – Эй, ты чего? Я сам могу, – я попытался выдернуть полотенце из его рук! – Успокойся, Хён! Дай мне поухаживать за тобой! Вот вытрем плечи, ручки, теперь спинку, щас животик… – Эй, ты куда полез!?? – Никуда… Теперь ноги. – А с головы течёт! – Ну, конечно, вытрем милое личико Хёна, посушим его волосы, - Эфочка промокнул мне волосы… Я смотрел на его лицо, на эти ямочки, губы, глаза! Эфка замер, тоже глядя мне в лицо! Потом опустил полотенце на мою шею и притянул меня к себе за его концы. Губы макнэ коснулись моих! Они были сладкие и пахли кофе! Мозг, засранец, сразу отключился, потому что руки мои тут же очутились на плечах Эфки. Он отпустил полотенце и быстренько подхватил меня под бёдра! Я прекрасно понимал, что я висел на нём абсолютно голый, обхватив его ногами, и продолжал впиваться в него губами. Мой язык как всегда зажил своей жизнью, обрадовался, хитрец, рванул исследовать неизведанное в чужом рту! Пробежал по ровным зубкам, потрогал изнутри щёчки, лизнул нёбушко, потом полез обниматься со своим собратом – эфкиным языком! А мои руки - нахалки - гладили шею и плечи моего макнэ. – Эй, вы там живые? – голос Лизки вернул нас в реальность.       Я оторвался от губ Эфочки и уткнулся ему в плечо. – Живые, – крикнул Эфка. И так и шагнул из ванной со мной на руках. Лизки в коридоре не было. Ушла на кухню, махнув на нас рукой! Эфочка принёс меня в комнату, опустил на тахту, мои руки отказывались уходить с его плеч, мозг, поганец, развалившись, с удовольствием дремал и отказывался включаться! Я потянул Эфку на себя, он навалился сверху: – Хён, что ты делаешь? Издеваешься надо мной? – Нет, я хочу тебя поцеловать! Поцелуй меня, Эфочка! Ты обещал меня целовать всё время! Я хоть и в бреду был, но это запомнил!       Эфка наклонился ко мне, потёрся своим носом о мой. Потом приоткрыл рот, и его губы, мягко и нежно, коснулись моих. Он целовал у меня по очереди то нижнюю, то верхнюю губу! Во мне начал тлеть пожарчик, он томился достаточно долго, и поэтому искрить начал моментально, отлетавшие искорки сразу превращались в мотыльков, которые судорожно рвались наружу из моего живота и груди! Внизу стало давить! Я начал задыхаться! Эфка отпрянул: – Хён! Прости! – он упал рядом на тахте лицом вниз. Мои непослушные руки залезли в его волосы, и пальцы стали там вытворять кульбиты. Пожарчик перестал разгораться! – Хён, тебе надо одеться и поесть. Я принесу завтрак! – Эфка поднялся с постели, мне впервые было нисколько не стыдно лежать перед ним обнажённым! Мозг-то ведь отключился! Эфочка глядел на меня, тяжело дыша: – Хён – ты офигенно красив! Ты меня совсем с ума свёл! У нас ребёнок в доме, а я тут на тебя пялюсь и … страшно хочу тебя! Всё, давай, твой макнэ сначала даст тебе плавки и футболку, а потом принесёт завтрак. А Хён к этому времени оденется и не будет смущать окружающих своим охеренным обнажённым торсом и … ещё кое-чем! – и Эфочка перевёл взгляд на то место внизу моего живота, где недавно начинал искрить пожарчик! Затем он принёс мне из комода футболку и боксеры и ушёл на кухню. Я откинулся на подушку! Я чувствовал, как дурацкая улыбка гуляет по моему лицу; уши немного горели, сердце то замирало, то начинало колотиться от какой-то бешеной радости. Мозг так и дремал, я на автопилоте натянул футболку и боксеры, залез под покрывало и лежал, тупо глядя на потолок! Что это было? Я сам целовал Эфочку? И как целовал! – Эй, мозг! Ты где? – Отвали,шэф! Даже ни секунды не хочу работать! Тебе хорошо? – Мне охерительно хорошо! Но ты ушел, и я стал отвратно развратным! Это ваще нормально? Я сейчас что, реально лежал голый и целовался с Эфочкой? – Ну. – Что ну? – Ну, лежал и целовался! Что ты от меня хочешь? – Я не знаю! Я тебя спросил: это нормально? – А почему нет-то? Это твой парень, и ты его целовал! – Это был мой первый поцелуй, между прочим! – О, шеф, я тебя поздравляю! Не забудь отметить этот день в календарике! Ну и как, понравилось!? – Да…, но я немного в шоке! – От чего же, шеф, ты в шоке? – Откуда я знаю, что так надо целоваться? – А ты и не знаешь! Я ж отключился, а дальше в дело вступают инстинкты! – Поэтому каждая часть тела решает сама, что ей делать в этот момент, следуя инстинктам? – Угу! Я открою тебе маленький секрет, шеф! Инстинкты подчиняются высшим силам природы! – Что это за высшие силы? – Это душа и любовь! Они могут делать то, что никто не может! – Даже ты? – Да, даже я. Я уже давно перестал с ними бороться! Зачем? Я достаточно зрел. Им вместе хорошо, а если их разлучить, он будут меня ломать, гнобить, выедать, клевать, пока я, в конце концов, не взорвусь! А я не хочу взрываться! Я хочу быть здоровым, адекватным! И жить в мире! В мире, где всем хорошо! Когда миром правит любовь, то всем хорошо на самом деле! Только некоторые этого не понимают, потому что их мозг не дорос ещё, и он не понимает, как хорошо прислушиваться к сердцу и подчиняться душе и любви! Он пытается быть главным, и от этого все проблемы! Любовь невозможно понять, оценить, она не подчиняется законам логики, но подчиняется законам химии, страсти, она овладевает эмоциями, и они начинают свой страстный любовный танец! И тогда душу наполняет большое счастье, которое, кстати, может затопить всё вокруг! – И случится всемирный потоп? – Нет, случится то, что два человека подарят друг другу себя! Слияние душ, это с точки зрения тонкого мира, очень красивое явление. – Какое оно? – Ну, может, оно напоминает северное сияние, летний дождь в солнечный день с капельками, в которых сверкает радуга, звездное небо с метеоритным дождём и море с лунной дорожкой! И всё это одновременно! – Как красиво! А я смогу увидеть этот танец? – Конечно! Если ты не будешь мешать мне вовремя отключаться, чтоб не вступать в конфликт с инстинктами, не будешь бороться с любовью и душой, а будешь прислушиваться к своему сердцу, то ты увидишь самый красивый любовный танец! – Вау! Тогда получается, мне повезло! У меня зрелый мозг! – Спасибо за комплимент, шеф! Кажется, к тебе идёт тот, с кем ты когда-нибудь посмотришь любовный танец! Мой отдых закончился, и пора включаться! Шеф, подъём! – Хён, подъём! Надо же, стоило отлучиться на три минуты, и ты уснул! – Я не спал, макнэ! У меня был серьёзный разговор! – Да ну! И с кем же? – С мозгом! По поводу его отключек! – И как всё прошло? Удалось прийти к консенсусу? – Эфка с серьёзной миной разместил переносной икеевский столик с едой передо мной! – Что это? Овсянка? Я не буду её есть! Она склизкая. – Не выдумывай, Хён! Лиза сварила самую классную и вкусную кашу в мире! И ещё сделала твой любимый омлетик! С яблоками! Давай я тебя покормлю! – Ну, если только с омлетом! – Открывай рот, Хён! – Эфка стал кормить меня кашей с ложки и вперемешку с кусочками омлета! – Эффо фсё непфафельно! Я ваще мофу и фам евть! – Что ты сказал, Хён? Не говори с набитым ртом! Запей морсом! – мне сунули трубочку в рот. Я прожевал и повторил: – Это всё неправильно! Я могу и сам есть! – Можешь! Но я хочу тебя покормить! Твой парень хочет за тобой поухаживать, что в этом такого? – А твой парень хочет поухаживать за своим макнэ! – Вот Хён выздоровеет и будет тогда ухаживать за своим макнэ! А пока Хён болен, его парень, его макнэ ухаживает за ним! Так что открываем рот, жуём и глотаем! – Какой ты занудный! Я уже устал, не могу больше есть! Такой порцией можно слона накормить! – Ладно, я вижу, что ты наелся, Хён! Теперь давай, снова измерим температурку, и ты поспишь! – С тобой? – Нет, один. – А ты куда собрался? – Никуда. Я уже сообщил Тормоше, что ты заболел. Так что в школе в курсе. И про меня тоже. – Что ппро ттебя? – Господи, Хён, ты о чём подумал? Я сказал, что ты дома один, родители в отъезде, и поэтому остался ухаживать за тобой! И про Лизу сказал, что она всю ночь не спала! Один день пропустит, ничего не случится! – Аааа! – я откинулся на подушку, Эфка унёс поднос на кухню! Вернулся, забрался на тахту, улёгся ко мне на колени головой, свернувшись клубком. Я стал перебирать его волосы, они струились между пальцев своими шёлковыми прядями. Блестящие, мягкие, черные! – Мне тоже надо в душ сходить! Я ж вчера домой пришёл никакой после разговора с тобой и просто завалился на диван. Только куртку да кроссы снял. Я ведь думал о том, что произошло. Мне так плохо было! Я ничего не соображал. Всё время думал о тебе, Хён! – Прости, я полный кретин! Обидел своего макнэ! – я наклонился и поцеловал Эфочку в ушко, рядом с тем местом, где светились гвоздики! Он повернул голову, посмотрел на меня: – Я люблю тебя! – Эфка протянул руку, тронул мой подбородок. Провёл по губам, я в ответ поцеловал кончики его пальцев: – Тебе не повезло со мной, Феликс! У тебя не Хён, а тупень! Так долго не мог понять, что любит тебя уже давно! – У меня внутри всё сжимается, когда ты называешь меня Феликс! Почему!? – Мой мозг говорит мне, что это потому, что я тебя люблю! Поэтому моя душа пытается через имя твоё соединиться с твоей душой, а сердца наши давно уже принадлежат друг другу! – Какой у тебя поэтический мозг! Что он ещё говорит? – Что в любом имени заключена волшебная сила души, поэтому его надо оберегать от злых людей! – Значит, Тормоша наш ангел-хранитель, он придумал всем клички и защищает нас этим! – А ведь точно, Эфочка! Как хорошо, что у нас есть Тормоша! – Хён! – Да.. – Можно спросить? – Конечно. – Только не сердись… – С чего бы мне…спрашивай! – А где ты так научился целоваться? Или я чего-то не знаю о тебе, Хён? – вот, блин, вопросик… – Ты всё обо мне знаешь, Эфочка! Просто мозг мне сказал, что это инстинкты у меня включились… Ну, типо, мозг отключился - инстинкт включился… – Какой у тебя продвинутый мозг! – Я не шучу! – И я! Поцелуй меня снова… также! – Уже лижитесь? Кажется, кто-то хотел измерить Хёну температуру, – Лизка стояла в дверях и ехидно улыбалась. – Айщ! Лизок! Ну, зачем так пугать нас! Твой Оппа ещё не совсем здоров, нам только обморока не хватало, – Эфка поднялся, взял градусник и подал его мне. Я воткнул его под мышку: – И вовсе мы не лижимся…, мы беседуем… – Ага, так я и поверила. Хотела я вас оставить и до магаза дойти, но передумала. – А чё это? – Боюсь, что вы оба девственность потеряете, и моего Оппу посадят за совращение малолетнего! – Лизка! Лизок! – мы оба возмущённо заорали! Она откровенно стебалась над нами: – Не, ну, а чё! Оппе Феликсу ещё только через полгода 18! – Бля… откуда у тебя такие пошлые мыслишки? Твои Оппы чего-то пропустили? Где это ты так просветилась? – Фанфики читать надо. – Фу, понятно. Не уследили за малолеткой. Всё, макнэ, мы опоздали с её воспитанием. Проглядели. Вот так растишь, растишь, а потом бац – а она фанфики читает. – Ты, Оппа, про градусник не забудь! – Да вот он, всё нормально и температура нормальная. – Ну-ка, дай сюда! Доверяй, но проверяй, говорит наш папочка!– она протянула руку, я отдал ей градусник и снова погрузился в созерцание моего макнэ. – И, правда, нормальная! Тогда что это ночью было? Мы риал перепугались. Ты никогда так не болел. Короче, Оппа Феликс, иди в магаз. Надо на обед ему куриный бульон сбацать. Я маме звонила, она мне там список продиктовала, и деньги на карту скинула. – А сама? – я вовсе не хотел отлипать от Эфочки. – Что сама? – Сходи сама! – А вы не приборзели часом, Оппы? Они тут лизаться будут, а я, нежная и стройная, сумки таскать. Так что, Оппа Феликс, вперёд, список в зубы, карту в руки и в магаз! А ты лежи, несмотря на хорошую температуру. – Я с Эфкой пойду! – Ещё чё придумал!? – хором вскрикнули и уставились на меня: Лизка - возмущённо, а Эфка – испуганно. – Всё, хватит миловаться, отпусти его, пусть чешет в магаз. Мне ещё успеть приготовить надо, а потом уроки делать. Там Заноза опять тестов накидала: «Раз Смирнова не пришла, она должна сама проработать материал и выполнить дополнительные тесты по теме». Зараза такая цеплючая! Я ведь один день пропустила. И ещё по физике Динамит четыре задачки в домашку впихнул. – Она не зараза, а Заноза! – Теперь Заразой будет! Я ей кличку сменю. Не всё Тормоше этим заниматься! Всё, Оппа, вставай! Пошли! Дел по горло! Я там белье запустила стирать ещё после ночной вакханалии с Брателло! – она потянула Эфку за руку с постели и они ушли. Я улёгся поудобнее, обнял подушку, на которой спал Эфка! – Мозг! Эй, ты тут? – Ну, чего тебе опять, шеф? – Хочу узнать! – Что ты хочешь узнать? – Что мне дальше делать? – В каком смысле? – Ну, у меня теперь парень есть! – И…? У тебя ещё мама, папа, Лизка, Тормоша и много кто есть! Ты же не задумываешься, что с ними делать! – Это другое! – Что ты хочешь у меня узнать? Нормально спрашивай! – Я и спрашиваю! Что мне с парнем делать? – Тебе подробно описать, что с ним можно и как делать? Так сказать инструкцию выдать, алгоритм действий при сексуальных контактах с партнёром мужеского пола? – Эээ… Ну я не совсем про это спрашивал, хотя и это, наверно, тоже понадобится… – Господи, шеф, ты решил, таким образом, меня доконать? Лучше бы я отключился! – Ну, ты сам виноват! Бросаешь меня, вот я и не знаю, что делать, когда в себя прихожу! – Не хило ты стрелки переводишь, шеф! – Так что мне делать-то? – Да ничего! Живи, люби, встречайся, обнимайся, целуйся! Короче, получай удовольствие от жизни, любви, своего парня! – И всё? – Да! Будь счастлив, шеф! Не, ну ещё учиться не забывай! – О! Вспомнил! – Что ещё!??? – А как мы теперь будем в школу ходить, и вообще? – В смысле как ходить? Ногами, как и раньше! А что после того, как люди влюбляются, они как-то по-особенному ходить начинают!? На головах??? Хотя, чё скрывать, некоторые начинают… дурить! Но, ты шеф, нормальный, вот и ходи нормально! – Так ведь я теперь гей! – Нет, я от тебя точно взорвусь! А геи что? Ногами ходить не умеют? – Да нет. Я не об этом. Я о том, что у нас не принято быть геем. – Ну, это уж, извините, кто каким уродился! Ничего изменить нельзя! Принято или не принято! У нас много чего не принято… Но это людские понятия и принятия! Знаешь, шеф, тут уж только ты можешь принимать решение: быть счастливым с тем, кого ты любишь и кто тебя любит, и при этом быть тем, кто ты есть! Ну, или второй вариант, следуя чужим понятиям и принятиям, быть несчастным и, мало того, сделать несчастным ещё одного человека! Того, кого угораздило влюбиться в тебя! Того, с кем ты должен по законам высших сил танцевать свой любовный танец, украшая вселенную тонкого мира прекраснейшими эмоциями, энергией, наполняя силой любви! – Ну, бля… ты загнул! – Что могу, то могу! На то я и мозг! – То есть ты думаешь, что всё нормально будет? – Ничего я не думаю. Не знаю я, как будет. От тебя в некоторых моментах уже ничего не зависит. Нельзя заставить людей любить тебя, принимать таким, какой ты есть, потому что некоторые из них и себя-то принять не могут до конца и понять. Поэтому надо просто жить! Не твоя проблема, если кто-то тебя не может принять. Это его проблема, пусть он ею и занимается. Устраняет! Ещё вопросы есть? – Нет. Я делаю вывод, что надо просто жить и решать проблемы по мере их поступления? – Ого, шеф! Ты прямо вырос в моих глазах! – Намного? – Ну… как бы это сказать… на первый раз достаточно. Зачёт! – Ура! У меня зачёт! – Оппа! Ты чё разорался? Какой ещё зачёт! – я открыл глаза, передо мной стояла Лизка: – Опять бредишь? На, пей! Мама сказала поить тебя каждые полчаса, – сестра сунула мне в руки стакан с трубочкой! – Зачем так часто? – Говорит, чтоб из тебя всё говно вышло! – я закашлялся, подавившись. – Чего? Какое ещё говно? Не могла мама так сказать! Чё врёшь? – Ну, она немного по-другому сказала, конечно. Типа, токсины всякие и вирусняк заодно, если ты его поймал, не помню, короче. Пей, и не спрашивай!       Мы услышали, как в коридоре открылась входная дверь, послышались голоса, шорохи и вопль Эфочки: – Лизок! Гостей встречай! Не смог от них отбиться! И почти сразу в комнату ввалились Тормоша, Светик, Трещотка! – Привет, больной! Решили тебя навестить! – Светик помахала мне рукой! – Ромео! Бро! Ты чё? Говорят, ты тут ночью чуть копыта не откинул! – Не дождётесь! – Ромео! Здравствуй! Как себя чувствуешь? – Трещотка уселась на пол рядом с тахтой. – Нормально уже. – Ой, как хорошо. А то меня сегодня в школе чуть твои фанаты вместе с эфочкиными не убили. – За что? – А она вчера в Инсту выложила ваши фотки! Сначала был Инставзрыв! Ну, и сегодня, как говорится, последствия взрывной волны, – Светик смеялась. – Ой, Ромео! Это так здорово было! Спасибо тебе! – За что? Тебя ж чуть не убили! – Но это было так классно! Меня все ели глазами, всё время подходили и спрашивали, что, да как, да почему, а я такая вся неприступная ходила, – и Трещотка стала показывать, как она отбрехивалась от настойчивых и любопытных фанаток. – Ой, ржусдыхаю! – Тормоша кивал головой,– так и было! А когда все поняли, что тебя с Эфкой в школе нет, то разные слухи пошли, и тогда ей уже пришлось отбиваться по-настоящему. Народ требовал сказать, куды она вас дела! Типа, после фоток никто вас не видел. Всю перемену со мной таскалась, на руке висла. Доказывала, что не убивца она! – И мне из-за неё досталось! Фотограф хренов! – Светик показала Трещотке кулак: – А тебе-то за что? – удивился я. – Так пока она с тобой фоталась, она и нас на заднем плане захватила с Эфкой. – Понятно. – Ой, ну, я ваще не собиралась тебя подставлять, это случайно вышло. – У тебя всегда всё случайно! И через зад! И мне потом прилетает, типа, рикошет. – Но зато, это такое классное чувство. Мне все обзавидовались! Это было непередаваемо! Спасибо тебе, Ромео! – Не за что. Я рад, что тебя не убили. Обращайся! – Ой, да, ты ж обещал, что мы ещё сходим в кино. Ну, или куда-нибудь. – Когда он это тебе обещал? – Эфочка обращался к Трещотке, но пристально смотрел на меня, теребя себя за подбородок. – Так вчера, когда мы с ним фоткались! – Ну, ни на секунду нельзя оставить одного. Уже о свидании договорился, - Эфка умильно поджал свои пухлые губки. И я опять завис на них и этой знаменитой ямочковой улыбке! Он вдруг прокашлялся и, глядя на меня, начал говорить: – Я тебя огорчу, дорогая моя Трещотка! Ромео, конечно, обязан сдержать слово джентльмена, и пойдёт с тобой, куда там ты захочешь, но я буду вашим сопровождающим, и это не обсуждается, – Эфка стоял, покачиваясь с пятки на носок. – Что? А? Ты о чём? – Трещотка вскинула наверх свои смешные бровки. Тормоша покашлял и зачем-то начал крутить вокруг шеи ворот своей водолазки. Светик немного подвисла, выпучив свои круглые голубые глазки. – А они теперь встречаются! – объявила, кусая яблоко, зашедшая в комнату Лизка. – Чтоооо? – Трещотка и Светик уставились на меня во все глаза! – Айщ! Лизок! Ну, зачем так людей пугать? Их надо было подготовить, а не вываливать такие новости сразу. Смотри их, кажется, столбняк хватил. Отвиснуть не могут, – Эфка обошел Светика и присел ко мне. Потом взял мою руку.       Я сглотнул опять, не зная что сказать. Сидел, как дурак, и молчал. «Мозг, а мозг! Ты где? Ау! – Да, шеф! Я туточки! Что случилось? – Тут, это, Лизка проболталась о нас с Эфочкой! Чё делать? Народ офигел! – Чё делать, чё делать!!! Снять штаны и бегать, говорили старики! – Ты о чём? Какие штаны? – Да, это я так, о своём, о насущном! Короче, пока просто сиди и молчи. За умного сойдёшь! – А дальше? – А дальше по обстоятельствам действуй! У тебя появился парень, и ты его любишь! Ты ж его не кинешь на амбразуру одного? – Угу! Понял. – Действуй, шеф!» Я посмотрел на Эфочку, перевёл взгляд на девчонок, потом взял и переплёл свои пальцы с эфочкиными. – Эй, народ, отмерли! Ау! Всё о'кей, я – гей! – и я потряс нашими руками. «А я ведь вроде советовал тебе молчать, шеф». Тормоша не выдержал и заржал, как дикий! – Ну, бро, ты меня своими шутками как-нибудь прикончишь. – Я и не шучу. Мы с Эфкой теперь, как это было сказано некоторыми болтливыми особами, встречаемся. Он – мой парень, – Эфочка в этот момент тоже слегка подвис. Я не знаю, что там опять на меня нашло, может мозг на меня обиделся, что я не слишком к его советам прислушался, башню у меня сорвало, и я, повернувшись к Эфке, поцеловал его в щёку! Теперь и Лизка зависла, огрызок яблока вылетел из рук! Мне, как и Трещотке, понравилось состояние ступора у всех! – Ну ты, Брателло, ваще! – Да отомрите все уже! Что за нахер! – Ну, вы даёте, парни, а ко мне, значит, прилетела птица Обломинго! – вздохнула разочарованно Светик. Мы с Эфкой переглянулись и засмеялись! Он вдруг кинулся на меня и давай обнимать! Тормоша посмотрел на нас и тоже прыгнул к нам: – Вот заразы какие, значит мир, дружба, жвачка! – И большая кукорачка! – добавила Лизка! – Нет, Лизка, в этот раз ты ошибаешься! Это любовь! – я отбивался от Тормошиных обнимашек: – Да, хватит меня сжимать и толкать, я опять весь в синяках буду! Отвали, Тормашелло! – Ой, мальчики, вы такие смешные! Чё, правда, вы теперь парочка?- Трещотка хлопала в ладошки и смеялась. – Нет уж, дай потискать тебя, в последний разок! А то потом твой парень не разрешит! Всё, пропал у меня бро! – Никуда я не пропал, отстань уже от меня! – я спихивал Тормошу с постели, а он веселился и хватал меня за руки. – Эфочка! Ты почему меня не спасаешь? Убери его от меня! – Ладно, ладно! Тормоша, заканчивай его тискать, он вообще-то как бы ещё больной, - Эфка оттащил Тормошу от меня и усадил на диван. – Я только одного не поняла, -сказала Светик, – когда вы это успели стать парочкой? – А сегодня ночью и стали! Я эту вакханалию до смерти не забуду. Ромео в любви только что столу не объяснился. – В смысле стали? – Ну, ну, без пошлых мыслей! Она имеет ввиду, что мы с Ромео признались друг другу в любви, – быстро прояснил макнэ. – Офииигеть! – Ага, мой Брателло метался, видимо, в любовной горячке! А Эфка всю ночь таскал его на руках! – Как таскал, зачем? – Почему таскал? – Да не слушайте вы её! Лизка, у тебя там, кажется, бульон варился? Часом не убежал? Шла бы ты на кухню! – Ухожу, ухожу! Только твой конь побил сегодня все рекорды на дистанции «Тахта-ванна»! – Лизка, смеясь, убежала к плите. – Что? Она о чём? Чем вы тут всю ночь занимались? – Тормоша был весь в возмущении. – Она это серьёзно? – Светик и Трещотка одинаково выпучили глазки, прикрыв свои рты руками. – Господи, вот ведь, болтун – находка для шпиона! Брешет, и не краснеет! Да у Ромео температура была 39 и 2. Я её снижал холодной водой, как меня мама в детстве лечила. – Ого! – Бедненький Ромео! – Трещотка погладила меня по руке. – А потом утром он так пропотел, что лежал, просто как в луже! Пришлось снова его тащить под душ. Он ваще шевелиться не мог! Еле сидел в ванне! Я и сам уже потом с ног валился, так что ночка у нас была – ох..еть какая классная! – Эфочка потрепал меня по волосам. Я перехватил его руку, потянул на себя. Он снова присел рядом. Так мы и сидели, как два дурачка, и улыбались. Тут меня посетила идея (не понял только, в каком состоянии был мозг – спал или нет): – Трещотка, доставай свой телефон! Давай фотаться! – Что? Ты о чём? – Телефон, говорю, доставай! Включай камеру! Лизка! Лизка! Иди сюда! – Чё разорался? Выздоровел? – сеструха зашла, вытирая руки кухонным полотенцем. – Ну, чё надо? – Сфотай нас! – Кого? – А всех и отдельно! – Ни х..я не поняла! – Лизка! Что это за нафиг? Что за речи? – мы сунули ей в руки телефон Трещотки. Светик встала рядом с Эфкой, ко мне присела Трещотка! А Тормашело развалился на наших с Эфкой ногах! – Улыбочку! Все сделали ручками V! – Лизка нащёлкала несколько кадров. – Всё? Я свободна? У меня кипит там… – Щас…ещё один кадр… Вот! Снимай! – Кого снимать? – Руки наши снимай! – Может, тебя с Эфкой? – Нет, просто руки! – я сунул ей под камеру наши переплетённые руки! – Бро, может у тебя опять температура и бред начался? На фига тебе руки снимать? – Ой, а я поняла! Я поняла! – закричала Трещотка! – Чё ты там поняла? Я вот ни хера не понял! – Давай, Лиза, давай я сниму, ты иди, я сама всё сделаю, как Ромео хочет! – Трещотка забрала у Лизки телефон. – Мальчики! Вы руки сюда подвиньте, чтоб фон был тёмный под ними! – и одноклассница начала снимать наши руки, как профессиональный фотограф. – Давайте сверху, потом вот так, спереди! Может, просто положите их на покрывало! – мы с Эфкой выполняли команды, улыбаясь и смотря друг другу в глаза. – Бро, вы чё лыбитесь, как два идиота?! Эфка, ты от него ничем не заразился? Трещотка, может, закончишь фотосессию и объяснишь, в чём дело! Эти двое, видать, ума лишились от любви, сидят, как два ненормальных! – Щас, последний кадр! – Трещотка подняла телефон и сделала два снимка нас самих! – Вот мальчики, глядите, как классно вышло! Вы такиеее милыеее тут! – она сунула нам телефон. – И чё тут классного? – Я тоже не совсем въехала, чё это сейчас было! – Светик толкнула подругу: – Ну, колись уже, чё это ты делала, и зачем руки снимать!? – Ой, я сейчас расскажу! Я вчера домой пришла и после разговора с Ромео полезла про геев читать. – Что? – у Тормаши глаза на лоб полезли. – Ты о чём? О каком таком разговоре речь? – удивилась Светик. – Ну, мы с ним болтали, пока из кино шли. – О геях? – Нуу… не совсем…Я просто рассказала ему о школьных слухах про их компанию. А когда домой пришла, решила почитать. Ну, я же ничего о геях не знала. – А теперь, значит, просветилась и мне ничего не рассказала. – Ну, Светик, не обижайся. Я не думала, что это важно. – Таак, я понял, что ни х..я не понял. Дак причём тут фото рук? – Так вот я и говорю… – Пока ты только про геев говоришь… – Да не перебивай… – Я и не перебиваю, говори уже… – Геи ходят, держась переплетёнными руками, вот как у Ромео с Эфочкой! – Зачем? – Бля… Бро, ты неужели настолько туп? Чтобы показать, что мы пара в риале! Правда, Эфочка!? – Если честно, я ничего об этом не знаю… Прости, любимый! – А я знаю, я знаю. Я и читала, и посмотрела видео. Там парни так ходят, держась за ручки. Это тааак мииило! – Фу, больше не возьму тебя за руку никогда. Представляю, что же ты там ещё посмотрела… – Светик передёрнулась. Трещотка покраснела и надулась. – Ладно, девчонки, не ругайтесь. Всё хорошо. Я понимаю, что мы вас немного шокировали сегодня. Но я рад, что вы, наши друзья, не отвернулись от нас, а поддержали, – Эфочка тронул за плечо Трещотку. – Дааа! Я прямо сегодня, как будто курс по нетрадиционной ориентации прошёл! – заявил Тормоша. – У меня такое же состояние! Шокировали – это мягко сказано. Мне показалось, что у меня мозг вынули, промыли и обратно положили, и видимо как-то не совсем ровно. Подглючивает от количества инфы! – поддержала Тормошу Светик. – Таак! Народ! Я устала ваши бредни слушать! Жрать кто-нибудь хочет? Мне больного Брателлу кормить пора! – на пороге стояла Лизка с половником в руках. Все переглянулись и решили, что такую инфу надо переварить за столом. – Я бы сейчас, наверно водяры тяпнула бы, – выходя, бросила Светик. – Я бы присоединился, - хохотнул Тормоша. – Ну, что, я загружаю в Инсту наши фотки? – оторвав глаза от телефона, спросила нас Трещотка и вышла из комнаты. – Грузи! Всё, что хочешь! – крикнул я вслед, смотря на Эфочку. Он притянул меня к себе и впился в мои губы! – Я уже соскучился по ним! – Только по ним? А по мне? – И по тебе, – переключаясь на мою шею. – Хёёён, мой мозг отключается! Тоже! Я… – Господи! Вас что, и на минуту оставить нельзя? Опять сосутся! – Лизка, что за речи!? – Мы не сосёмся, а целуемся! – Избавьте меня пока от подробностей. Я ещё не достигла возраста согласия! Оппа Феликс, марш на кухню, я тебе там налила. А ты на вот, ешь давай. И потом измерь температуру. А то вы со своей любовью про всё забыли! – Есть, наш генерал! – хором ответили, приложив руки к виску. Эфка ушёл есть.       А я задумчиво отправлял ложку за ложкой в рот. – Вкусно? – Ага. Люблю бульон с сухарями. Спасибо, Лизок. – Не называй меня так, так только оппа Феликс может меня звать. – Ну, вот ещё новости. Как мне тебя называть тогда? – Как всегда: Лизка, сестрелло, сеструха. – Как скажешь. Спасибо. За сегодня. И вообще. За всё. – Не за что. Готовься, оппа. Там щас Трещотка фотки загрузит в Инсту. И будет очередной взрыв. – Всё так серьёзно? – Ага. Но ты не бойся. У тебя есть я. И Эфочка. И Тормоша с Булочкой. А теперь ещё и Светик с Трещоткой, – она забрала тарелку. Ложись и измерь темпричу. – О'кей. Что-то я устал, что ли? – Да, ночка была улётная, и денёк не легче проходит. Давай отдыхай. Я их там развлеку, – и Лизка вышла, прикрыв дверь.