Эфочка!

      Феликс жил на соседней улице, и мы в школу стали ходить вместе. В первый же день Тормоша, как я и говорил, придумал Феликсу новое имечко. Весь первый урок он оглядывался на новенького, того посадили на единственное свободное место на последней парте, и даже два раза умудрился заехать мне в бок локтем. – Ты чего крутишься? – прошипел я. Шёл урок русского. – Да так! Потом скажу! – Ну и сиди спокойно! У меня уже два синяка от тебя на ребрах. – Какие ещё синяки? – От твоих грёбаных локтей! – Чё это они грёбаные вдруг? – Тааак… я смотрю, у нас Ромео никак с Джульеттой не договорится! – голос русички прогремел как гром среди ясного неба, я вздрогнул и начал заваливаться на бок. Последнее, что я запомнил, были ямочки и испуганные глаза Феликса, который вдруг оказался прямо надо мной. «Как он тут очутился?» – подумал я и отключился.       Очнулся я в медпункте, на кушетке. Жутко воняло нашатырём, я открыл глаза и увидел … Феликса. Он держал у моего носа ватку. – Ты как? – Нормально. – Ты меня напугал. – А ты меня удивил. – Я не знаю, я никогда в жизни так быстро не прыгал. Ты сидел и вдруг начал падать, как в замедленной съёмке. И я подумал, что ты сейчас прямо на батарею упадешь. Что случилось? – У меня бывает такое, когда резкие звуки или заденет кто неожиданно… – Ты к врачу обращался? – Ага! Это после травмы сказали… Что-то там про порог говорили… – Болевой порог. Я знаю. У меня мама – врач. – Ну что, Ромео, очнулся? И Джульетту напугал и рыцаря, тот вон тебя на себе аж приволок сюда, – в кабинет зашла медсестра и задумчиво посмотрела на меня: – Хотя, если здраво рассуждать, то он, скорее, конь, чем рыцарь… Я с удивлением посмотрел на Феликса. – Как это, на себе? – А вот так! На спину взгромоздил и притащил, и как только сил хватило!? Ну что, полегчало? – Ага. – Тогда полежи ещё минут 10 и можешь идти. У невролога давно был? – Месяц назад. – Ладно, ты и сам всё знаешь. Давай аккуратнее! – Меня Гроза напугала. – Какая ещё гроза? Рано ещё для грозы, март. – Так это не та гроза, которая гроза, а которая Роза Фаридовна. Она как закричала, так я и отрубился. – Тьфу, на вас. Гроза! Придумал же…Ох, Тормоша как-нибудь допрыгается со своими кличками, – и медсестра вышла.       Я сразу сел, Феликс смотрел на меня. – Давай вернёмся в класс, мне уже хорошо. – Нельзя, велели лежать 10 минут. – Ты что? Моя мама? – Я не мама, я – друг. И я забочусь о тебе, Хён. – Что? Кто? Что ещё за Хён? Не хватало мне ещё одной клички. – Ты меня старше на год, значит ты мне Хён. – Откуда узнал, что я старше? – Я когда тебя принёс, медсестра посадила меня с нашатырём к тебе, а сама стала журнал заполнять. И я твою карту видел. У тебя день рождения в декабре, а у меня в июне. По годам ты меня на год старше, хотя на самом деле на полгода. Но это всё равно. Даже если бы ты был меня на месяц старше, всё равно ты мне Хён. Это старший означает по-корейски. – А ты что кореец? – Ну да. А то не видно! – Прямо из самой Кореи? – Я родился в Корее. А потом папу послали в Россию работать, когда мне год был. И я только летом езжу к дедушкам и бабушкам. У меня три бабушки и три дедушки. – Ни чё се! Это как так? – Долго рассказывать, потом объясню. – Расскажи про Хёна. – А что рассказывать? В Корее принято называть старшего брата или старшего товарища Хёном, а для девушки или сестры старший Оппой будет. – Оппа? То есть я для Лизки Оппа? Опа, я теперь для Лизки Оппа! Однако, складно. – Кто это Лизка? – Сеструха моя младшая. Ей 10. Будет меня Оппой теперь называть, а то всё Брателло да Брателло. – Ну да, ты ей Оппа. – Интересно как. Расскажи ещё что-нибудь про Корею. – Хватит рассказов, давай пойдем. Прошли 10 минут. Как раз на математику успеем. – О'кей. А то Цветочек потом ныть будет, что мы её не любим. – Серьёзно? Прямо ныть? – Ага! Знаешь, как начнёт причитать: «Вы такие милые-красивые! Почему такие злые? За что вы меня так не любите? Вот Петровский, расскажи, почему ты меня не любишь?» И тут, главное, сразу сказать: «Да вы что! Вы наш Цветочек Аленький, мы вас обожаем! Правда! Правда! Вот смотрите: и домашка вся сделана, и самостоятельную мы лучше всех написали». – Ты сейчас это серьёзно говоришь? Не смейся надо мной, Хён. Чтоб учительница так разговаривала!??? Прямо сказки рассказываешь. – Вот заладил… Хён, Хён. Сейчас сам увидишь.       Мы подошли к классу математики. Звонок только прозвенел. Мы опоздали буквально на минуту. Я постучал и открыл дверь. Мы зашли. Цветочек стояла у окна, и взгляд её был суперски печальный. Она жалобно вздохнула и открыла рот: – Ромео, ах, Ромео! Ну, от тебя я никак не ожидала… За что ты так со мной? Я к тебе со всей душой, а ты на урок опоздал? – и Цветочек начала промакивать глаза платочком, тяжко вздыхая. – Как ты мог? Скажи, за что? Ты разлюбил математику!?       Я повернулся к Феликсу и кивнул: «Видел? А я тебе говорил?» Феликс захлопал своими узкими глазками, потом вдруг покашлял и сказал: – Да вы что! Вы наш Цветочек Аленький, мы вас обожаем и математику обожаем! Правда! Правда! А опоздали, потому что в медпункте были! У Хёна, то есть у Ромео, был обморок.       Весь класс остолбенел. Цветочек на Феликса глаза вытаращила: – А это кто? – А это наш новенький, Эфка! Он только сегодня первый день, – Тормоша был в своём репертуаре. Капец! Ну и придумал имечко! Эфка какая-то. – Что за странное имя!? Какая такая Эфка? – Цветочек всё ещё не пришла в себя. – Эфка означает Феликс Ким. Ну типа НГ – это новый год, ДР – это день рождения. – Господи, Тормоша. Ну, нельзя было что-нибудь покрасивее, поласковее придумать. И потом Феликс – это очень красивое имя. – Здрасьте! Приехали! Очень даже ласково звучит: Эфочка!       В классе засмеялись. Тормоша начал надуваться и лохматить свои белые невесомые волосы. Потом заёрзал на стуле. Обиделся. – А мне нравится! – раздался голос Феликса. – Я согласен на Эфочку!       Ребята замолчали. Цветочек совсем впала в прострацию и стала жевать платочек. Феликс, новоявленный Эфочка, стоял и улыбался глазами – щелками и своими ямочками. Да, сегодня Цветочку нашему не повезло! День обалдевания! Мне пришлось прервать эту идиллию: – Можно я уже сяду на место, а то я тут с вами снова в обморок грохнусь. – Да, да! Конечно, идите, садитесь. Надо же …Феликс, Эфочка.       Я сел и наклонившись к Тормоше спросил: – Какого хрена ты тут сейчас устроил? – А что такого? Всё ОК! Ему же понравилось! Наш человек! Точнее мой! – С какого фига это он вдруг твой? – Ну, я ж его спас, значит, я его спаситель, а он мой…эээ…утопающий? – Не пори чушь… Никто не тонул. Он может ваще плавать хорошо умеет. – Тогда он мой…вот чёрт, да как его? Забыл это слово. – Спасённый! – Во, точно! Такое впечатление, что это я в обмороке был, мозги прямо отключились, когда ты заваливаться начал. – А что было-то?       Мы списали с доски пример с 11-ю действиями и начали решать. Тормоша наклонился ко мне и продолжил: – Гроза когда выступать начала, ты вздрогнул и начал заваливаться. А дальше мистика просто: тишина, и вдруг – бац, Эфочка уже рядом с тобой. Хвать тебя, и на спину к себе: ваще никто ничё не успел понять! Гроза, как всегда, растерялась, только и может, что людей пугать! А Эфочка крикнул: «Мы в медпункт!» и убежал. А ты сзади, как мешок, на нём лежал. Пять сек и все отмерли. Я тебе серьёзно говорю: мистика! Может, он супермен? – Ага! Супер! Что ж он тогда себя в арке не защитил? – Нууу… может, ему разрешено другим помогать, а не себе… – Всё. Не пори чушь. Решай давай. А то Цветочек опять плач Ярославны начнёт.       Мы углубились в пример. Я оглянулся. Эфочка (вот чёрт, уже прилепилось имечко, чтоб тебе, Тормоша) писал, потом вдруг, будто почувствовав мой взгляд, оторвался от тетради и посмотрел на меня. Я опять вздрогнул, а он улыбнулся и помахал мне. Вот блин, опять эта ямочковая улыбка. – Хён! Решай! – прошептал одними губами Эфочка. Я отвернулся. – Чё лыбишься, как идиот, – Тормоша заглядывал в мою тетрадь: – Сделал 7-е? Ты чё завис на 5-ом?       Я повернул к Тормоше голову. Он удивлённо вылупился на меня. – Не, ну ты сегодня точно головой не успел удариться? Сам на себя не похож! – Не успел, не успел. Всё, не мешай. Вот так и появился Эфочка в моей жизни.