Эфочка!

      Я не знаю, когда это началось. Может, в тот день в арке, может быть, в тот момент, когда, открыв глаза, я увидел Эфочку с ваткой в руке, а может быть, только вчера. Но, ещё вчера, с утра, на перемене мы втроём дружно ржали над Светиком, которая ругала Тормошу разными словами, иногда даже вставляя трёхэтажную русскую латынь. – Бля… чёртов хрен, козёл… чтоб тебе! Имя своё забыла…       Светик, она же Людмила Семакова, подписывая полугодовую работу по математике, написала Светик Семакова. Где у неё в это время были мысли или мозги, о чём она думала, неизвестно. Но работа улетела в РОНО, и когда позвонили в школу и предложили поучить 11 класс заполнять официальные бланки, то сначала было выступление Пружины, с её знаменитой речью, напоминающий по звуку взлёт Боинга 747, и я не отключился только благодаря наушникам. А потом был взрыв Динамита, который я последний раз видел в 9 классе. Мы тогда организовали прыжки в четырёхметровый сугроб со второго этажа во время уборки класса.       Учителя были на педсовете по итогам полугодия. С утра в школьном дворе отработал трактор и нагрёб огромную гору со стороны спортивного зала. В обед малышня из началки её использовала, вволю накатавшись на картонках, пластиковых тарелках, именуемых в народе «поджопниками» и собственных задницах и животах. А после обеда мы вообразили, что гиганты и запросто можем ходить пешком на второй этаж, что, кстати, было недалеко до истины. И нас никто бы не поймал, если бы не шестиклашки. На перемене они решили повторить наши подвиги, но уже с третьего этажа. Тут их и поймал Маяк, мелкие ткнули в нас пальцем, и мы попали под взрыв Динамита. Лучше не вспоминать, что летало в воздухе, как нас накрыло и чем нас накрыло. Нам было объявлено, как нас зовут, куда нам идти, что там с нами сделают, и главное, чем это всё для нас закончится. Мы впервые лично услышали тогда русскую латынь из уст директора. В выражениях он не стеснялся, так как его кабинет обладал хорошей звукоизоляцией. А потом он разглядел в моих ушах наушники, и Остапа, как говорится, понесло. Нет, он не заставил меня вынуть их или отключить! Он просто вспомнил, как командовал полком, когда служил в армии. Да, да, наш Динамит был когда-то военным. Говорят, что о его голосе в его бывшей части до сих пор ходят легенды. Если его слышал полк на плацу, дежурные в казармах, то на 20 кв. метрах я прекрасно слышал все эти вопли слона в брачный период.       А, может, это случилось именно тогда. Боясь, что я, как всегда, грохнусь в обморок, Эфка взял меня за руку и крепко сжал её. И я точно знаю, что в этот момент наступила тишина. Может быть всего на минуту, но полная тишина. Пропали все звуки мира, остались только ощущения. Я чувствовал тепло руки друга и будто слышал его голос: «Всё ок, Хён! Дыши глубже, сейчас он закончит!» И потом звуки мира вернулись, в наушниках тихо зазвучал Трэвис Скотт. А директор действительно замолчал, его взгляд скользнул по нам и наткнулся на наши переплетённые руки. Он вздохнул, сел за стол и молча махнул нам рукой. Аудиенция окончена.       Мы вышли, наша Птица-секретарь (всё-таки Тормоша и до неё добрался в 8 классе) велела нам быстро валить из школы, пока не пошла вторая волна. Только на улице мы заметили, что так и не отпустили руки друг друга. Тормоша подошёл к нам, обнял нас за плечи и коленом разнял этот ручной союз: – Вот это ураган был! Я так и думал, что он сейчас реально взорвётся, или его удар хватит. Всё парни, завязываем, никаких больше походов, полётов, восхождений и блужданий. А то в следующий раз удар хватит меня.       Я достал наушники из ушей, положил в карман, повернулся к Эфке: – Спасибо! Ещё бы секунда, и я бы точно опять загремел в медпункт, а оттуда меня точно упекли бы в больничку на месяц, как и обещала врачиха в поликлинике. «Ещё один обморок – и в стационар!» Эфка улыбнулся своей знаменитой ямочковой улыбкой. – Всё хорошо! Не за что! – Ну, голубки, намиловались? Домой пойдём или в ТЦ? – Тормоша продолжал стоять между нами, не убирая своих рук с наших плеч и попеременно смотря то направо, то налево. – Не неси чушь. И мы идём в ТЦ.       Это было 2 года назад. А сейчас я сижу и всем нутром ощущаю, что меня бесит чужая рука, лежащая на плечах у Эфочки. Наверное, мой мозг имеет способность отключаться, и мои руки и рот живут совершено самостоятельной жизнью. Привет от Гоголя! Иначе как объяснить, что моя рука поднимается и скидывает руку непрошеного гостя, точнее гостьи, с плеч Эфочки! – Не поняла? Что это сейчас было? – Светик уставилась на меня разъярённым взглядом. – Что? Что? Свет заслоняешь! – мозг включился (спасибо, дорогой), и я судорожно старался придумать причину своего поведения. – Какой свет? Ты сдурел? Мало я вчера от твоего дружка пострадала, так сейчас ещё ты со своей придурью вяжешься.       Прозвенел звонок, я с облегчением вздохнул. Светик ретировалась на свою вторую парту. Но перед тем, как зашла в класс Заноза, я успел словить удивленный взгляд Тормоши и задумчивый Эфки. Первый сидел от меня наискосок. Со своей Булочкой. Да, да. Тормоша первым из нас завёл себе девушку. И поэтому Эфка теперь сидел со мной. Он наклонился и прошептал: – Хён, всё в порядке? «Нет, бля… ни хрена не в порядке твой Хён». – Да, всё норм. – Ты весь красный, – Эфка протягивает руку и касается моего лба рукой. Я просто замираю. Ооо, теперь я ясно понял смысл слова: остолбенел! – Хён, тебе плохо, – друг дотрагивается до моей шеи. «Господи, что со мной?» Меня будто молнией пронзает. «Только не отключайся, только не отключайся!» Молю свой мозг. – Хён, ты просто дыши. Дыши ровно, слышишь, Хён. – Да, слышу.       Дурнота медленно уходит. Эфка берёт меня за руку и сжимает ладонь. Ничего не понимаю. Что за бред? Чё за фигня со мной творится!? Сердце начинает колотиться как бешеное. Я выдёргиваю руку слишком резко и задеваю учебник. Тот слетает в проход. Такое впечатление, что прозвучал выстрел. Заноза вздрагивает: – Смирнов, ты решил меня на новогодние праздники в больницу с инфарктом отправить? – Простите. Я нечаянно. – А Ромео сегодня весь такой нечаянный, – раздаётся ядовитый голос Светика. – У него как будто ПМС. – Ты бы заткнулась! – Смирнов, фу, что за грубости? Семакова, к тебе это тоже относится.       Я стиснул зубы, да что, чёрт возьми, происходит? Почему меня сегодня Светик так бесит? Красивая, нормальная девчонка. Никогда мы с ней не ругались. Так, стебались иногда друг над другом, и всё. – Хён? – Что? – я медленно повернул голову в сторону Эфочки. Чёрные раскосые глаза-вишенки, аккуратный нос с изящными крыльями, пухлые ярко-красные губы. И волосы, просто офигенные чёрные волосы. Мягкие, чуть волнистые, их много, и я люблю перебирать шёлковые прядки, когда мы смотрим дома кино. Так повелось с первых дней нашей дружбы. Я всегда сижу на диване, а Эфочка всегда сидит на полу у меня между ног, откинувшись назад головой, и я всегда перебираю его волосы. Тереблю его немного остроконечные ушки. Они смешные. И совсем недавно Эфка их проколол. Точнее одно. Я спросил для чего, а он мне ответил, что просто нравится. – Хён? – Да! – я смотрю на Эфочку, и у меня опять начинает внутри полыхать пожар. Маленький такой пожарчик, совсем крошка. Он как будто играет со мной. То вспыхивает, то угасает. Поэтому меня кидает то в жар, то в холод. – Не забудьте повторить тему «Гормоны», будет тест, – голос Занозы выдёргивает меня в реальность. Пожарчик тухнет, и я прихожу в себя. Точно, гормоны. Это всё гормоны, мать их за ногу.       Народ медленно выползает из класса. Я сбрасываю с парты всё в рюкзак. Это был последний урок. У выхода толпятся девчонки. Тормоша ржёт: «Эфочка, там опять твои поклонницы. У тебя сегодня автограф-сессия?» Эфка усмехается: – Завидуешь? – Ничего подобного. Вот ещё удовольствие: с эскортом домой ходить, ладно, мы убежали, – фыркает Тормоша, а Булочка берёт его под руку, и они отправляются в кинотеатр на премьеру. Эфка вздыхает: – Ну что, к тебе или ко мне? Учти, надо реферат добить и к зачёту всё повторить. – О, блин, только не это. Ты серьёзно? Тоша-Тормоша в кино с Булочкой, а мы заниматься будем? – Не стони, Хён. Всё успеем. – Макнэ* Эфочка, как ты меня достал, – друг смеётся, и мы выходим из класса. Его тут же облепляют поклонницы. Эфочка – наш школьный король. Красавчик! Его обожают все. Девчонки просто с ума сходят, парни хоть и злятся, ревнуют, но признают первенство за моим макнэ, уважают. Учителя млеют, когда его видят. Эфочка очень воспитанный и всегда элегантный. Хотя во всех наших шалостях-пакостях Эфка принимает активное участие, его никогда не ругают, считая, что это мы с Тормошей его втягиваем. А он не в силах отказать, потому как дружба превыше всего. Даже Маяк Андреич регулярно залипает, когда Эфочка один за другим мячи начинает в корзину кидать. Эфка любит баскетбол. А я люблю плавать. Покидать мячик я тоже могу. У меня неплохо получается, но там надо бегать и потеть. Я предпочитаю быть мокрым сразу и расслабляться в воде. – Всё, девочки, все по домам! Нам надо к тесту готовиться! Все прогулки после теста, – обращается Эфка к своим поклонницам. – А мальчикам можно остаться? – раздаётся голос от окна в вестибюле. Что ещё за нафиг? У Эфочки уже фанбой появился? Этого ещё не хватало! – Привет, Феликс! – я вижу, как от окна идёт парень, высокий, достаточно симпатяшный, чтобы переключить внимание женской половины на себя. Парень даже Эфки выше, в кожаных штанах и кожаной меховой куртке. В руках красно-черный шлем и папка. Байкер, чтоб я сдох. И он смотрится просто офигенно. Меня опять парализует. Внутри начинает дымится, и где-то в голове начинают стучать молоточки, морзянкой выстукивая вопросики: «Кто это? Откуда он?»       Эфка улыбается: «Даня! Привет!», идёт навстречу, они жмут друг другу руки и обнимаются! Даня? Кто такой Даня? Бултых! Бац! Внутри меня просто бочки катаются (откуда они там взялись, но это точно бочки, пустые и металлические, и молоточки начинают стучать по ним!!!) Я так и стою, открыв рот. Парализованный нафиг! Как там говорят: столбняк хватил, ступор, шок! У меня коктейль! Три в одном! – Хён! Знакомься! Это мой брат! Тоже хён! («Брааат???? Да ну нафиг!!!») Видя мои вытаращенные глаза и открытый рот, Даня начинает ржать и поясняет: – Двоюродный. Вау, бро, да ты никак поплыл! Отомри! Потом поворачивается к Эфке и говорит: – А он у тебя ревнивый! Эфка шикает на него: – Перестань Хён, твои шутки тут не уместны. Это Ромео, мой лучший друг. Я тебе о нём рассказывал. – Ага, много рассказывал. («А вот мне бля…, что-то никто ни о каком брате не рассказывал») Ромео, значит! А он у тебя красавчик! («Это он сейчас обо мне?») – Даня, я же просил. – Всё, молчу-молчу. Но ведь реально красавчик. – У тебя совесть есть? Давай по делу! Ты же не комплименты делать ехал сюда! – Да, да! Не комплименты. Хотя одно другому не мешает! Вот тебе то, что просил. И отец хотел бы получить это обратно завтра вечером. – Хорошо, я всё посмотрю. А сейчас нам надо идти! – Эфка берёт меня за локоть и тащит сначала в раздевалку, потом на улицу. – Ты мне не рассказывал никогда о брате. – Рассказывал, и много раз. Только ты ни фига не помнишь. – Почему же я ничего не помню? – Откуда мне знать! Может, тебе не нужна эта инфа? И мозг её отправляет в архив или в спам, как второстепенную или лишнюю.       Мы выходим на крыльцо. Во дворе небольшая толпа. Теперь уже не вокруг Эфки, а вокруг красно-чёрного байка и его владельца. Увидев нас, Даня машет нам рукой и кричит: – Пока, красавчик! До встречи! – я аж задыхаюсь от злости: – Это он мне? Какого хрена? – Успокойся. Что так завёлся?       А действительно! Чего я так завёлся? Пуфффф! – Может, сегодня магнитные бури или вспышки на солнце? – Ты о чём? – Почему-то сегодня меня всё и все бесят. – Я уже вижу, Хён. Ты весь день сам не свой! Ничего не хочешь рассказать?       Если бы я сам знал, что я должен рассказать?!! – Всё, идём ко мне. У тебя сейчас опять сестра будет туда-сюда курсировать и ни фига не даст позаниматься. – Это точно. Лизка от тебя без ума. Все уши мне выела. – Ты хотел сказать: прожужжала. – Это может тебе она их и прожужжала, а мне выела своей буботнёй. Оппа Феликс (Лизка упорно называла Эфочку его настоящим именем – понятно назло нам с Тормошей) – такой красивый, такой умный, такой замечательный. С ним так интересно. – А я не такой? А, Хён? – Такой, такой! Что-то слишком много вокруг тебя народа вьётся! Того гляди, меня затопчут.       Эфка засмеялся, обхватил меня за шею и потащил к подъезду. В лифте он вдруг взял меня за бегунок «молнии» и, улыбаясь, сказал: «Хён-красавчик!» И я опять завис. Да чтоб вас всех сегодня. *макнэ (кор.) - младший