Эфочка!

      Всем привет! Меня Роман зовут. Но только так меня никто не называет, мама Ромашкой зовёт, отец – Романтелло или просто Сын, сестра Лиза – Брателло, для друзей я – Ромео! Ох, и бесило меня это имя вначале! А все друган мой, одноклассник, Вовка Трепалов, по прозвищу Тормоша, виноват. Натура у него такая: всему и всем свои клички давать! Стэндап отдыхает! Он у нас в школе главный по кличкам аж с пятого класса. Его раньше даже старшеклассники боялись, а сейчас мы уже сами – выпускники.       Я в 5 класс в новую школу пошёл, отец как раз устроился тогда в корейскую фирму работать, и мы квартиру в новом доме купили, рядом с его офисом. С Вовкой я как-то сразу подружился, к тому же он моим соседом по дому оказался: он мелкий был, как и я, но глаза у него всегда смеющимися были, а мои он потом называл молниеносными, типа я молнии в них ношу и мечу их куда ни попадя! Он как моё имя услышал, сразу ржать начал: «А почему не Рассказ или Повесть? А ещё тебя могли Очерком назвать или Сказом! Не, ну а чё!? Или вот ещё Сонетом, как у Шекспира!» Ну, вот скажите, что тут смешного?       А зимой мы из-за его этой дурацкой привычки встряли по-крупному! Катались у школы с горки, и он вылетел под ноги старшаку. Тот его за шкирку, как щенка, схватил и орать начал: – Ты чё, козлина, не видишь, что тут люди ходят! – Это ты, что ль, люди? – Да, ты бля… совсем страх потерял? Старшим грубишь? Фамилия? – Ага! Щаааз! Так я тебе и скажу!       В это время вокруг нас уже толпа собралась, Вовка всё вырваться пытался, и кто-то ляпнул: – Это Трепалов из 5 «А». Всегда хамит всем. – Ах, ты трепло значит, ну таких наказывать надо, чтоб зря не трепались! – Гад! Отпусти! Не смей меня так называть… Сморчок!       Все просто обалдели! Старшак и правда чем-то гриб сморчок напоминал, лицо землистое, сморщенное, глазки бегающие! В следующий миг Вовке в лицо прилетел кулак, и у меня как забрало опустилось, я и сам не помню, как кинулся и запрыгнул на спину старшаку с диким криком: «Отпусти его, Сморчок!» Я вцепился в его уши, меня стряхнули, как сухой лист с берёзы, на снег, я схватился за его ноги, продолжая орать, как потерпевший: «Отпусти Тормошу, гадский Сморчок!» А потом мне двинули ботинком, и я отключился!       Ребята рассказали, что спасли нас прибежавшие охранники. Снег был весь в нашей крови! Лица у Вовки не было, можно сказать, от слова совсем, просто всё красное, как флаг на 9 мая. Я своей отключкой сильно всех напугал, потому что пришёл в себя только в «скорой»! Неделю меня продержали в больнице, сломано ребро, сотрясение, а Вовка раны залечивал дома, таскался на перевязки в травмпункт! После этой истории пошёл и записался в секцию самбо, и тренировался, как одержимый! А моё сотрясение принесло мне немало проблем: теперь я запросто мог отключиться на уроке, случайно задев локтем парту, или если над ухом кто-то громко хлопнет чем-то! Кстати, кличка Сморчок прилепилась к старшаку намертво, он ходил злой и, в конце концов, говорят, перешёл в вечернюю школу!       А весной мой друг доказал, что не зря ходил на тренировки. Мы возвращались со школы и у соседнего дома увидели, как восьмиклашки из нашей школы зажали мелкого пацана в арке: – Гони бабло, узкоглазый! – пацанчик, как мог, отбивался, но его трясли, кидали к стенке, пытались вырвать рюкзак. Их было трое. Вовка как-то вдруг весь потемнел и глухим басом крикнул: – А ну отвалили от пацана, утырки недоделанные! – парни обернулись: – И кто это у нас тут такой смелый? Давно в рожу не получал? – Я сказал, отстали от него. Чё неясно вам!? – Не, ну ты посмотри, какая – то мелюзга нам указывать будет! Смелый, значит? Ну, иди сюда! Поговорим!       Вовка шагнул им навстречу, парень отпустил пацана и кинулся к нам, в следующий миг он просто уже лежал на асфальте, страшно матерился и пытался встать. Его друзья бросились на моего друга, мне пришлось пожертвовать рюкзаком и швырнуть его во второго, а третий схватил Вовку за куртку и … тоже оказался на земле! Тот, в которого прилетел мой рюкзак, остановился и тупо таращил глаза то на Вовку, то на своих друзей, которые стонали и ругались. Наконец он решился, кинул обратно в меня рюкзаком и просто свалил. Его друганы исчезли также быстро. Мы подошли к мальчишке, он был на вид наш ровесник. И действительно, узкоглазый! Он улыбался и смотрел на Вовку с восхищением: – Спасибо вам! – Да всё норм! Они тебе ничего не сделали? – Не успели! Вы вовремя появились! – пацанчик вытер руку об штаны и протянул её Вовке: – Феликс Ким! – Вовка пожал ему руку в ответ. – Владимир Трепалов, а это Ромео Смирнов! – Ромео? Какое интересное имя! Я фильм смотрел про Ромео и Джульетту! – паренёк посмотрел на меня и заулыбался ещё сильнее, так что на щеках появились умильные ямочки, а глаза совсем превратились в щелки. – Роман я, это для друзей я Ромео! – буркнул я, залипая ни с того, ни с сего на ямочки пацана. – А я можно буду твоим другом? – он перевёл взгляд на Вовку и поправился: – Вашим другом? – Конечно! Ты куда шёл? – Да по делам! Мне надо документы в школу отнести, я всё боялся, что они в рюкзак полезут. Они третий день проходу не дают! Достали! В магазин не выйти! – В нашу школу? – Ну да, я думаю. На Лермонтова. – Ого, точно наша. А в какой класс? – В 5. – Ну, ваще аторвисиммо. – Что? – у Феликса даже его узкие глаза стали овальными. – Не обращай внимания, это он так радуется, – пробормотал я, не в силах оторвать глаз от ямочек. – Давай в «А» просись, будем вместе учиться. – Хорошо. А вы со мной не сходите? – новоиспечённый друг опять ямочково заулыбался. Ну, до чего смешной! – Ой, прости, я не могу. У меня треня. Я и так уже опаздываю. Вон, пусть тебя Ромео проводит. Он у нас деловой, прямо дипломат почти, умеет с начальством разговаривать. А я побежал.       Феликс повернулся ко мне: – Пойдешь? – Ну, давай. А то ещё заблудишься. Ты ваще, откуда тут взялся? – Мы переехали, папу по работе перевели, мы уже привыкли за ним везде ездить. Я третью школу меняю. – И я недавно переехал, летом прошлым. И Тормоша тоже! Мы в одном доме живём. – А кто это, Тормоша? – Да Вовка и есть Тормоша! Это кличка у него такая! – Странная какая… И у тебя тоже кличка? Зачем? – Ничего не странная, от слова тормошить. Он у нас самый главный в школе тормошильщик!       И я рассказал Феликсу про привычку Тормоши. Он смеялся всю дорогу, пока я перечислял все прозвища одноклассников и учителей: – Химия, но она английский ведёт! От неё всегда такой запах, как от магазина с духами, и ещё все в неё влюблены старшаки, она красивая, очень. Заноза, потому что цепляется ко всем по любому поводу, она биологичка. Маяк – это наш физрук, он очень высокий, баскетболист в прошлом, профи. Его все обожают, он классный, и не обижается, когда его зовут Маяк Андреич! Наша классная, математичка, Цветочек! – Аленький? – засмеялся Феликс. – Ага! У неё фамилия Алова. – Ух ты! – А ещё есть Пружина, Динамит, Результат, Казачка… И одноклассники: Брынза, Стекло, Фанера, Король Артур, Покемон, Охра, Светик, хотя она Людка на самом деле… – Перестань… Я не могу больше смеяться! Я всё равно сразу всех не запомню…, – новый друг хохотал. И я вместе с ним! – Тормошу боятся, потому что если он обзовёт, то всё – капец, прилипнет намертво! Но на самом деле он добрый и весёлый! И многие не обижаются, кто адекваты. – Значит, он и мне придумает? Новое имя! – Стопудово! Но ты не переживай, он друзьям хорошие даёт. – У тебя хорошее! Мне нравится!       Я даже остановился, Феликс смотрел на меня и улыбался в свои щелочки. Я вдруг почему-то тогда подумал, что он красивый. И весёлый, как Тормоша. В тот день мы отнесли доки к директору, это который Динамит и физик. Динамит, потому что может взорваться. Но на самом деле Иван Борисович – нормальный мужик и без дела не взрывается. Мы доки отдали секретарше, и я попросил Феликса к нам в класс записать. Она удивилась, что он без родителей. Но взяла. Феликс пообещал, что мама на следующий день зайдет с утра. Сегодня она в больнице на дежурстве.