Твой французский поцелуй

Полгода назад: -Мы расстаемся. – голос ледяной, но в глазах бушует темный океан, готовый вот-вот вырваться наружу слезами. -А-арс, что… что ты такое говоришь…? Что сказал Стас? –Антон по-детски непонимающе хлопал глазами, нервно заламывая пальцы на руках. - Стас ничего не сказал, это мое решение, Антон. Я перегорел. – Голос по-прежнему стальной, только в голове рой мыслей, а в душе пустота и кошки скребут. - Но… ты… мы… когда были вдвоем, мне казалось, ты влюблен.—Шаста забило мелкой дрожью, руки обхватили голову. - Антош…—Ком в горле, который невозможно проглотить, устойчивое чувство нереальности происходящего. - Не говори этого, умоляю – Слезы хлынули из зеленых глаз. Руки непроизвольно сжались в кулаки. Я помню каждый день, каждую ночь с тобой. Сладкий вкус твоих губ останется со мной. Шастун, не собрав никаких вещей, схватив лишь телефон и сигареты, натянув кофту, выбежал из квартиры. А Арсений просто стоял, двинуться у него не получалось. Крикнуть тоже. Об душу кто то как будто окурок тушил. Лучше бы так и было. Как же больно. Как будто в сердце втыкают ножи, медленно, как бы издеваясь. Единственное, что сейчас хотелось Антону—это вырвать бесполезную красную штуковину из груди. Слезы заливали глаза, мир в миг потускнел, жизнь в один момент утратила смысл. Долгая прогулка по улицам в одиночестве. Слезы, сожаление, злость, непонимание, психи, крики, удары по стенам, кровь на сбитых костяшках, взгляды прохожих, рой мыслей, дым от сигарет, дарящий эфемерное чувство спокойствия. Все смешалось одним блеклым пятном. Больше всего хотелось к самому любимому человеку, которому до него уже, как оказалось, нет дела. Проснулся Антон в баре. Он не помнил, что произошло ночью. Лишь помнит стопку… еще одну… и еще… Бесконечное множество. Сколько алкоголя было выпито за долгую одинокую ночь в маленьком круглосуточном баре, знает только уставший бармен. Он сочувственно смотрел на распластавшегося по барной стойке парня, чье состояние оставляло желать лучшего. Антон поднял тяжёлую гудящую голову и пытался сориентироваться где он вообще и как тут оказался. Получалось плохо. Воспоминания обрывками. Ожидание в квартире. Приход Арса. Те самые страшные слова, разрушившие Антона. Улицы Москвы. Пустота. Стопка за стопкой. Пустота. Пустота в памяти… пустота в глазах… пустота в душе… пустота в сердце… пустота в жизни… Арсений в ту бесконечно долгую ночь тоже не спал. Бил посуду, кричал, ломал вещи, сбивал в кровь кулаки, злобно топал ногами по полу, снова возвращался к крикам или посуде. К утру квартира была похожа на место боевых действий. Осколки по всему полу, следы крови на стенах, разбросанные и поломанные вещи быта, валяющаяся одежда. Целой осталась лишь их общая с Антоном фотография в рамке на тумбочке. Попов был опустошен. Он лежал лицом в подушке. Сил не было даже на то, чтобы повернуться. В голове раз за разом прокручивался короткий диалог с Шеминовым. «Арсений заходит в кабинет продюсера. Дурное предчувствие не отпускает ни на секунду. - Садись, Арс, разговор есть.—Мужчина сидел за столом. - Что-то случилось?—Что то внутри не давало расслабиться. Опасность чувствовалась каждой клеточкой тела. - Пока нет, моя задача помешать плохому случиться.—Стас переплел пальцы, сложил руки домиком и поставил на них подбородок. - Давай ближе к делу, пожалуйста.—Попов нервно комкал край футболки и отстукивал ногой по полу одному ему известный ритм. - Вы с Шастом не можете быть вместе. Это плохо сказывается на репутации шоу.—Эти слова вылетают спокойно, холодный голос, беспристрастный взгляд. - Чего? А кого это, извините, волнует?—Сердце пропустило удар. - Вы не можете выключать свои отношения перед камерой. - Почему это? - Фанаты все видят, мы никак не опровергаем их теории. Точнее, Сережа пытался агрессивно реагировать на них. Бесполезно. - И что ты предлагаешь?—И вот тут Арс понимает, что плохое предчувствие было неспроста. Сжимает пальцы. - Вы должны расстаться. По-настоящему. —Все тот же холодный голос, ни намека на жалость или сочувствие. - Ч-что, прости? - Мы живём в России, Арс, мысли чуть реальнее. Эти отношения никуда не приведут. - Наши отношения никого не должны волновать. - Однако волнуют. - Нет, Стас, нам все равно на слухи, пусть думают что угодно - Я повторяю ещё раз: Это. Плохо. Сказывается. На репутации. Шоу. Либо вы расстаетесь, либо устраиваете вот эту голубятню не на телевидении. То есть уходите с работы. - Стас… - Я тебе условие поставил. Позицию свою, руководства и фанов обозначил. Все в твоих руках. Ты же любишь Антошу. А представь каково ему будет без работы. А ещё если он узнает, что можно было решить по-другому… Он же возненавидит тебя. - Я тебя понял, Стас. Но уясни, я делаю это не ради своей шкуры или тебя. Это для Антона. —Комок в горле размером со вселенную. Голос дрожит. Непрошенная влага собирается в уголках глаз. - Отлично.—Стас протянул руку для прощания, но Попов даже не посмотрел в его сторону, быстро вылетев из кабинета и громко хлопнув дверью напоследок. Шел домой Арсений на автомате. Руки тряслись. В голове творился хаос. Но он точно знал, что не скажет Антону содержание диалога с Шеминовым. Я хотел бы остаться с тобой. Просто остаться с тобой. Вот мужчина стоит на пороге собственной квартиры, совсем не помня как доехал. Он пытается сформулировать хоть одно предложение. Не получается. Даже тут импровизация. Мысли по-прежнему не хотят остановиться хоть на секунду. Но на душе абсолютно пусто. Никогда так плохо не было.» По одиночке. Оба. Одни. Но сердца продолжают биться в унисон, хоть и пропуская удары. Хочется почувствовать любовь и заботу. Вместе этого обоим приходится чувствовать лютую боль и тоску. В голове ещё нет ничего. Один ничего не знает, второй ничего не понимает. Им бы сориентироваться как жить дальше, но все, что получается—лежать и страдать, не в силах что то изменить.