Воспитание светлой души

      Солнечные блики, отражающиеся в зеркальной глади нескольких хрустальных бокалов, падают на тонкий фарфор сервиза, играя в светлом напитке зелёного чая, словно в чашки кто-то забросил крупицы звёздных осколков, что растворились по поверхности серебристыми разводами. За столом хозяйничает Ирэн, её белые руки то поправляют носик чайника или края салфеток, то с необыкновенной грацией зарываются вглубь пышного букета флокс, подаренных мужем, приподнимая один из стеблей ближе к лицу, дабы вдохнуть дивный аромат терпкого летнего цветка. Подкрашенные алым губы без конца улыбаются, даже когда она пытается говорить серьёзно, немного осуждающе, поднимая взгляд в сторону Холмса, что вот-вот разнесет буфет: — В верхнем правом ящике, Шерли. Не в левом. — принимая у вошедшей в гостиную Марты поднос с выпечкой, Адлер всё же на секунду хмурится, озадаченная звоном стекла, бьющегося друг об дружку. — Честное слово, Великий Сыщик, если разобьешь хоть одну бутылку — я тебя в круассан сверну. — Как страшно. — корчит недовольное лицо мужчина, наконец вытащив из дальнего угла бутылочку Шардоне.       Из настежь открытых дверей, ведущих на балкон, выглядывает светловолосая голова: — Тётушка Ирэн, а почему вы назвали папулю Великим Сыщиком? — заинтересованно приподняв тонкие бровки, Лизерли переводит взгляд с женщины на родителя, и в её серых глазах плещется некий восторг и гордость. Не просто так ведь папуле придумали такое необычное прозвище! — Потому что твоя тётушка считает меня очень умным. — отвечает Холмс за подругу, откупоривая вино. Напиток наполняет один из бокалов, переливаясь бледно-желтым в прозрачном сосуде. — Я даже полагаю, что гениальным. — подмигивает он девочке, и та звонко смеётся в ответ.       Фыркнув, Адлер изящно обхватывает ножку фужера, на правах хозяйки дома стащив его прямо из-под носа отвернувшегося наглеца. Приятный аромат вина расслабляет, унося в путешествие по скошенным полям, утопающим в малахите зелени, по лимонным садам, что ласкает слабый ветерок, разнося вдоль тропинок запах цитрусовой корки. Присев поудобнее, пристроив свободную руку на подлокотник кресла, она какое-то время принюхивается, затем крутит вино в бокале, отчего браслеты на её запястьях тихо звенят. Крохотный глоток на вкус — сладость ванили, лёгкость карамели, нежность сливочного масла. Побывав в огромном количестве городов Адлер может уверенно заявить, что в Париже, воистину, самое лучшее вино, и дело тут даже по большей части в располагающей к нему атмосфере: прозрачный тюль чуть колышет из стороны в сторону, тикают старинные часы, выполненные рукой искусного мастера, где-то на улице молодой парниша играет на скрипке, радуясь каждой брошенной под ноги монетке, и долетает до их этажа запах сдобы из пекарни в доме напротив. В эту хрупкую, утонченную минуту гостиная собственной квартиры, залитая жидким золотом солнца, кажется Ирэн эпицентром всего Искусства, и душа истинного эстета не может представить себе более подходящего места для белого сухого Шардоне. — Воровка. — констатирует факт заметивший пропажу Холмс, обернувшись. — Эй, Льюис, не хочешь угоститься? Или зануды не пьют вино по понедельникам? — Очень смешно. — мрачно отзывается Мориарти, поглядывая на него через плечо. — С каждым годом твоё умение хорошо шутить, Шерлок, становится всё хуже и хуже.       Это обращение по имени, которое Льюис начал использовать совсем недавно, пожалуй, одно из самых главных достижений Холмса, которым даже похвастаться не стыдно. — Ты сам признал, что я хорошо шутил когда-то. — Не было такого. — Но ты ведь только что... — Тебе показалось! — Я определённо слышал что-то подобное из твоих уст, брат. — Лиам мягко улыбается, весело поглядывая на покрасневшие щеки младшего. — Не могло же показаться нам двоим одновременно, верно?       Мэри и Марта, расположившиеся напротив, тихо хихикают, прикрыв рот ладонью. Разборки этой семьи куда веселее, чем поход на цирковое представление, к тому же ещё и бесплатные, да и места у всех присутствующих отличные, прямо-таки в первом ряду.       Льюис резко, резче чем стоило, отхлебывает горячий, недавно заваренный чай, тихо бубня о том, какой у Уилла дурной вкус на мужчин. Со стороны балкона доносится согласное «Не поспоришь» от Майкрофта, да и миссис Хадсон принимается активно кивать головой, и Шерлоку стоило бы почувствовать себя трижды оскорбленным, но вместо этого он лишь улыбается, подходя ближе к одному из кресел, и обнимает Уильяма со спины, обвив его шею крепкими руками и опустив подбородок на макушку возлюбленного. Тот, явно довольный, льнёт ближе, вжимаясь спиной в чужую грудь, и прикрывает веки. — Тут вы не правы. — голос его звучит до безумия ласково. — Мужчина у меня хоть и вредный временами, но прекрасный.       Сидящий справа от них Льюис хочет добавить, что он не только вредный, но и бестактный, раздражающий, своевольный, хвастливый, и ещё тысячи отрицательных эпитетов, но лишь показушно морщится, получая от Холмса усмешку и высунутый язык. Мол, не завидуй. — Ребёнок, честное слово. — бурчит младший из Мориарти, сам еле сдерживая улыбки.       Из детской шустро вылетает Фред, крепко удерживая за вытянутые ручки Розуманд, что восседает на его плечах, громко хохоча и весело восклицая: «Быстрее! Мамочка, смотри, я летаю как фея!». Лизерли выводит Альберта и Майкрофта с балкона, держа ладони мужчин в своих, и со всей серьезностью мира рассказывает о вреде курения, словно это она старше их на несколько десятков лет. Чуть погодя девочка, видимо устав, быстро скрепляет руки дядюшек со спокойным «Хочу сладенького. Вы держите друг друга пока что, а я скоро вернусь», и направляется к Ирэн, что тут же усаживает её к себе на колени, протягивая девочке заварное пирожное. Альберт, будто и внимания не обратив, заводит с Адлер непринуждённый разговор о её чудесной выпечке, Майкрофт же смотрит на собственные пальцы, переплетённые с чужими так, словно увидел что-то из ряда вон выходящее. Он уж было собирается вытянуть их из хватки, но ловит на себя взгляд брата, в котором буквально читается: «только попробуй расстроить моего ребёнка».       Честное слово, Майкрофт скоро сойдёт с ума.

━━━━━ . ● . ━━━━━

      Когда тебе по-настоящему хорошо — время тянется слишком быстро. В кругу семьи как-то особенно хорошо, слишком хорошо, чрезмерно, и вот уже утро перерастает в полдень. Лизерли уверена, что нет на свете сейчас более уютного, тёплого местечка, где её душа испытала хотя бы отдалённо схожее чувство умиротворения. Наверное, это и есть счастье, о котором она так часто читала в книгах: наблюдать, как папуля мягко перебирает светлые волосы папы, в очередной раз о чём-то споря с дядюшкой Льюисом, пока её саму ласково поглаживает по спине тёплая ладонь тётушки. Чуть в стороне двое так и продолжают держаться за руки (это вызывает секундную, хитренькую улыбку), Розамунд играет с Фредом, которому только в радость веселить ребёнка, а Марта, Мэри и Джон просто наслаждаются хорошим чаем, тихо переговариваясь между собой и иногда смеясь. Вот бы каждый день так. За это можно отдать всё что угодно.       Услышав стук, Ирэн спешно поднимается с кресла, глянув перед этим на часы: — Минута в минуту. Прямо-таки сама Пунктуальность. — Я с такой супругой бы тоже побоялся опаздывать с работы. — Какой же ты грубиян, Шерли. — поправив складки платья, что струится по женскому телу темно-синим атласом, хозяйка дома обращается к Лизерли: — Не слушай своего папулю, милая, пойдём-ка лучше откроем дверь.       Внимательно наблюдая за тётушкой, Лизерли тоже аккуратно поправляет свое лиловое платье и с улыбкой бежит вперёд, намереваясь добраться до двери первой. Так и происходит. Стоит Адлер только подойти к выходу из гостиной, как девочка уже несётся обратно, утягивая Себастьяна вслед за собой за рукав рубашки. Она радуется искренне, улыбаясь широко и лучезарно. Потому что теперь, наконец-то, вся семья в сборе.