И.о. Деда Мороза

Когда я вернулся от последних клиентов, Лëлик уже выглядел как обычно. Наколдованный костюм сексуальной Снегурочки развеялся, но я постараюсь сохранить в памяти этот образ как можно дольше. — Ну, теперь домой? Дед Мороз сказал, что ты поживëшь у меня эти три дня, — я умолчал о том, что хотел оставить его ночевать во дворе. — Тебе что-нибудь нужно? Новая зубная щётка у меня есть. — Нет, спасибо. У меня всё с собой, — Лëлик кивнул на потрëпанный рюкзак, лежащий на соседнем сиденье. Раньше его определенно не было. — Тогда поехали. Я просто мечтаю упасть перед телевизором, — пробормотал я и задумался, где положить гостя. Ведь в моём расположении всего одна комната с единственным диваном. Кажется, кто-то будет спать на полу. Добравшись до места, Лëлик с любопытством осмотрелся, и это меня смутило. Ну что тут рассматривать? Стрëмная квартирка с советским ремонтом. У меня нет семьи, чтобы было ради кого вить гнездо. А мне самому и так сойдет. Условно чисто — и ладно. Хорошо ещё, что я утром посуду помыл и пустые бутылки убрал. Иначе не избежать бы мне укоризненного взгляда своего помощника. Того самого, каким он смотрел сегодня на тех, кто предлагал нам водку или коньяк. — Вов, а что у нас на ужин? Давай помогу? — Лëлик появился на пороге кухни, уже успев переодеться в свои вещи из рюкзака. В вытертых джинсах и старой объемной толстовке он стал выглядеть ещё симпатичней, чем в сказочном камзоле. — Э-э… — а про продукты-то я и забыл. — Ужин у нас королевский. Палка сырокопчëной колбасы, ананас и баснословно дорогие конфеты. — Необычный набор, — пробормотал мой помощник ни капли не воодушевившись. Хотя меня и самого такой ужин не очень устраивал. — А на завтрак? — в голубых глазах мелькнула надежда. — Ну, и завтрак тоже королевский. Из остатков ужина. А что? Ты не хочешь драгоценной колбасы? — Хочу, конечно. Но ещё больше картошечки жареной хочется… С луком. И с поджарëнками, — мечтательно протянул Лëлик и вперил в меня жалостливый взгляд. — Вов, а Вов…? — Я никуда не пойду! — откликнулся я моментально. И так весь день скакал туда-сюда! Не хватало ещё в магазин переться! Но Лëлик продолжал сверлить меня взглядом. И зачем я хотел этого полдня? — А если в счёт первого желания? Пожалуйста. Очень-очень хочется! Я сам всë приготовлю! — несмотря на скорбно заломленные брови, я ясно видел хитрые смешинки в его глазах. Но отказать не смог. Хочет ребёнок картошки — будет ему картошка. Тем более, если сам пожарит.

🎄🎄🎄

Мы решили прогуляться пешком и добрели до ближайшего нормального магазина минут за двадцать. Всю дорогу Лëлик болтал о прошедшем дне, восторгаясь творческими детишками, которых мы поздравляли. Странно, но он запомнил не только всех клиентов, но и их стишки, поделки, подарки и родителей. А я запомнил их как один поток бесконечно мелькающих лиц. Только мужик, что посмел шлëпнуть Лëлика по заду, врезался в память. Сучонок. Казалось, мой помощник кайфует от всего, что происходит вокруг. Я не услышал ни слова недовольства или критики в чей-либо адрес. И только мой вопрос о том, почему он так негативно относится к крепким напиткам, остался без ответа. Лëлик просто мотнул головой, поджал губы, а после перескочил на воспоминания о забавных шепелявых словах пятилетней Ксюши, которую я помнил весьма смутно. Наверное, в семье Лëлика кто-то пьëт, а оттого эта тема ему неприятна. Дома Лëлик и правда схватился за ножик, чтобы почистить овощи. Но он действовал так неумело, что после нескольких изуродованных картофелин и лëгкого пореза на пальце я отобрал у него холодное оружие. Лучше сам почищу, пока до серьёзных травм не дошло. — Прости, — Лëлик виновато опустил глаза в пол. — Я давно не практиковался. Но пожарить я сумею. Точно-точно! В итоге и готовить пришлось мне. Потому что сначала Лëлик забыл про масло, потом хотел высыпать дольки картохи на холодную сковороду, а в конце так отпрыгивал от брызгающего масла, что я взял участь повара на себя. Наверное, давать Лëлику в руки солонку даже не стоило и пытаться. — Прости, Вов! Я немного подзабыл, — бормотал Лëлик смущëнно. Но я и не мог на него злиться. Ну, прогулялись. Ну, ужин приготовили. Лучше так, чем валяться перед телевизором. И всё же было ощущение, что меня хитростью заставили заниматься делом. — Сколько же ты не готовил, если успел забыть? — я поставил на стол две тарелки с исходящим паром золотистым картофелем. — Не знаю, — Лëлик поставил кружки с чаем и схватил вилку. — Капе-е-ец как вкусно! — с наслаждением простонал он, зажмурившись, а я чуть не подавился и отвëл взгляд. — Я рад. Наяривай. Дома родители, наверное, готовят? — Нет, — Лëлик сосредоточился на ужине, и я отстал. Слишком уж он кайфовал. Можно подумать, не обычную картоху, местами подгоревшую, кстати, ест, а божественную амброзию. Разве что за ушами не трещит. Спустя несколько минут Лëлик опустошил тарелку и блаженно откинулся на стуле, сыто улыбаясь. — Спасибо, Вов! Это было шикарно, — выдохнул он, а меня это смутило. Пора завязывать видеть подтекст, которого нет. — На здоровье. Лëлик, а как ты вообще оказался у Деда Мороза? Меня за такие мелочи запрягли, что и похвастать нечем. А у тебя? В школе плохо учишься? — мне правда было интересно поговорить со своим гостем. — Нет. Он просто направил меня к тебе в помощь и всё, — Лëлик зашуршал конфетной обëрткой. — В смысле? Тоже посохом для успокоения стучал, что ли? — Нет, конечно. Он давно знал, что я хочу выбраться хотя бы ненадолго. Вот и выпустил, — как само собой разумеющееся пояснил мой помощник и сунул тарелки в мойку. — Ничего не понял. Объясни нормально. Откуда выпустил? — Ты уверен, что тебе интересно? — Ну да. Не каждый день, знаешь ли, общаешься с коллегами по волшебству. — Ну ладно. Мне, вообще-то, тоже поговорить хочется. Я скучал по этому… Только, Вов, всё волшебство у тебя. Я обычный, но не отсюда, — Лëлик грустно улыбнулся. — Раньше жил тут. Правда, не в Москве. В другом большом городе, но не помню, где. Я вообще мало что помню из той жизни. Многие моменты как тряпочкой затëрли. — Из той жизни? — я подумал, что мне послышалось. — Ну да. Сколько себя помню, я жил в приюте. А потом сбежал, но зря. Начались трудные времена, и я не справился. А потом оказался там. В тишине. Вокруг глыбы льда и никого, — в голосе Лëлика промелькнула тоска. У воющих ночами собак иногда мелькают похожие надрывные интонации. — Я искал, звал хоть кого-нибудь, но там никого нет. Единственный плюс — телу ничего не требуется. Ни еда, ни тепло, ни сон. Поэтому я просто был. — То есть, Дед Мороз тебя похитил, что ли? И запер где-то в своих ледяных угодьях? — у меня в голове не укладывалось. — Нет. Дед Мороз, наоборот, даëт возможность выбраться оттуда. Этот раз — уже третий, когда я помогаю с детишками. Есть силы выше веры людей. И по их воле я там. Я не знаю точно, как это работает. Мне никто особо не объяснял. — Если тебя выпустили в третий раз, получается, ты там три года? — да ну, не бывает такого! Хотя, в Деда Мороза я тоже не верил. — Нет. Я там дольше, но не знаю, сколько. Время летит по-другому. Дни лëгкие, как снежинки. Мне кажется, что прошло около десяти лет. Но я не уверен, — Лëлик глотнул остывший чай. — Именно поэтому мне нравится всё, что происходит. Там у меня нет ничего. Всё, что я проживу за это время, я буду стараться сохранить в памяти. Хотя и многое забуду. — Кошмар! На десять лет запихнули ребенка неизвестно куда! Да за что? — Ну, я не ребенок. Мне было семнадцать, когда я себя помню, — откликнулся Лëлик, а я лишь фыркнул. Ну да, ни разу не ребёнок! — А вообще, как я понял, это моё наказание. За глупости. — Бред! Ты что, нос однокласснику сломал? На уроки опаздывал? Или в тихий час не спал? Ты же самый настоящий ребёнок — добрый и наивный. Загадки, вон, про ëжиков загадываешь. За какие-такие глупости? Лëлик молчал, задумчиво рисуя пальцем на клеëнке, но я его не торопил. Наконец он решился и положил руки на стол. — Вот за эту, — он загнул рукав толстовки, и я увидел синюшный сгиб локтя с двумя яркими точками укола. — И за эту, — он завернул манжет другого рукава и показал красные, едва затянувшиеся разрезы на запястье. Поперечные шрамы дополняли продольные, уходившие вверх, под рукав. — Так что я нарк и самоубийца. Поэтому и не переношу алкоголь — он тот же наркотик. Я ошарашенно уставился на изуродованную кожу. Нет… такого не должно быть! Откуда-то изнутри поднялась тошнота. — Лëлик… Как так? — пришлось постараться, чтобы выдавить хоть что-то. Изуродованные руки приковывали взгляд, как магнит. — Ну… когда из приюта сбежал, попал в плохую компанию. Мне сделали один бесплатный укол, на который я по глупости согласился, и зависимость появилась с первого раза. Но это длилось недолго. — Почему? — Когда я, назанимав денег, купил вторую дозу и меня ширнули, я отрубился. А когда проснулся, понял, что… — Лëлик замялся и отвёл глаза, а я откуда-то понял: его изнасиловали в бессознательном состоянии, как резиновую куклу. И кажется, насильник был не один. Эта дикая догадка прошила меня насквозь, и я точно знал, что не ошибся. — В общем, я не смог и вскрыл вены. Я молчал. Просто не знал, что сказать. — И потом ты оказался там? Во льдах? — Да. И, наверное, на память о содеянном, у меня остались следы от уколов и криво подзажившие порезы. Вов… ты презираешь меня? — в голубых глазах плескались безграничная печаль и сожаление. — Нет. Лëлик… этого всего не должно было случиться. Это ужасно. Если честно, я не знаю, что сказать. В любом случае, моё отношение к тебе не изменится. — Спасибо. Давай больше не будем это обсуждать. У меня осталось всего два дня, и хочется сосредоточиться на более приятных вещах. Прошлое было и прошло, — Лëлик отпил холодный чай и улыбнулся. — А знаешь, где настоящая жуть? — Где? — Знаешь мультик «Маша и медведь»? Современный. Там девочка в розовом платье медведя доводит. — Ну да. Конечно знаю. Моя племяшка без ума от этого мультика. По крайней мере три года назад. А что? — Ты никогда не задумывался, где родители Маши? — Лëлик хитро блеснул глазами, а я покачал головой. — А я задумался. В прошлый раз ещё погуглил. Можно взять твой телефон? Так… сейчас… Вот, слушай… «В древней Карелии существовал обычай: если девочка покидала этот мир до замужества, которое по местным традициям наступало лет эдак в 13-14, с ней в могилу клали зубы медведя в качестве оберега. Эти зубы должны были охранять её в загробной жизни, тем самым заменяя супруга-защитника, которого она не нашла при жизни. Так вот... Весь хтонический ужОснах в том, что на протяжении мультсериала из людей мы видим только Машу, которую оберегает медведь. Ни родителей, ни спасателей, ни грибников... На железную дорогу приходит пустой поезд без пассажиров, в пустой медицинской "буханке" обитают волки. Серия где Маша встречает Деда Мороза теорию не опровергает, а лишь усугубляет: мистическое славянское божество с бородой и мешком не принадлежит миру простых смертных, так что встреча с девочкой вполне логична. Кстати, сама железная дорога скорее всего закольцована и является границей между мирами Живых и Мёртвых, а заповедный лес с полуразумными животными, - своего рода северо-славянский Лимб, в котором заперты помимо девочки и её защитника некоторые беды, в "режиме пассивной работы на приём" высматривающие новые жертвы в мире Живых: Заяц - страх, Волки - алчность и злоба, Чёрный медведь - гордыня... Самая же жуткая часть мультфильма - это визиты: к девочке "приезжают" другие "звери" и... её сестра. И если с первыми всё понятно - пусть и неочевидные, но очередные аллегории на новые напасти, появляющиеся с развитием общества, то вторая девочка либо сильно больна и порой "проваливается" в Лимб, либо участвует в сеансе общения с духами усопших.»* Лëлик уставился на меня, восторженно сверкая глазами. — Представляешь? Учитывая свой опыт, я думаю, что в этом что-то есть. Хотел бы и я жить в весëлом лесу. В окружении друзей. И чтобы был кто-то, кто хотел бы обо мне позаботиться, — начал мечтательно он, но смутился под конец. — А можно как-то договориться, ну… чтобы тебя вернули? — пост про мультик, конечно, прикольный, но ситуация Лëлика меня волновала больше. — Не знаю. Но мне, по большому счету, некуда и не к кому возвращаться… Кхм… Ну так что, пойдëм спать? Завтра долгий день, и я не хочу пропустить ни секунды! Мы помыли посуду, убрали за собой и переместились в комнату. Я с невозмутимым видом достал надувной матрас и разложил его, расправляя сгибы. — Ты положишь меня на полу? — Лëлик с недоумением смотрел на мои действия. — Я думал, можно во второй комнате. — Сам лягу. А ты на диван. Но если ты найдешь в моей халупе вторую комнату, то буду очень тебе благодарен, — пробормотал я, прикручивая насос к клапану. — А если ты имеешь в виду ту дверь, что возле дивана, так за ней кладовка. Спать там можно только стоя. В душ пойдёшь? Лëлик кивнул и скрылся в ванной, а я продолжил разбираться с матрасом. Вдоволь поиздевавшись над насосом, я признал: матрас дырявый. Когда я им пользовался в последний раз, все было нормально. А сейчас, стоило ему постоять пару минут даже без веса, он начинал спускать. Когда Лëлик вышел из душа, румяный, как яблочко, я уже сворачивал всё обратно. Как назло, у меня на этой съёмной квартире было всего два одеяла. Если одно из них постелить на пол, как матрас, то нечем будет укрываться. Или спать в одежде, или на голом полу. — Так мы поместимся на одном диване. Я сплю как спица, вдоль стенки, и ничем тебе не помешаю. В чём вопрос? — кажется, Лëлик не увидел особой проблемы, даже когда я её обрисовал. — Только, если можно, включи ночник. Я хотел сказать про оставшиеся два желания, одно из которых можно потратить на халявный матрас, но передумал. Быстро сходив в душ, я лёг, стараясь не слишком проминать диван своим весом. Мой помощник к тому времени уже крепко спал, поджав ноги и заняв половину дивана. А говорил, что спит как спица… Более того, он замотался в одеяло с головой, оставив мне жалкий уголок со сбившимся пододеяльником. Под тихое мальчишеское сопение я проворочался пару часов без сна, думая о сегодняшнем дне. Стоит признать, исполнять обязанности Деда Мороза забавно. Обычная жизнь автослесаря-неудачника отошла на второй план. И несмотря на то, что все взрослые воспринимают нас как аниматоров, дети в нас ещё верят. В их наивных глазëнках так и светится вера в чудо. Наверное, именно это и питает ту магию, на которой работает вся эта праздничная контора. Одеяло рядом завозилось, и откуда-то изнутри послышались болезненный стон и невнятное бормотание. Кажется, Лëлику снился плохой сон. Поколебавшись, я успокаивающе погладил кокон из одеяла, предполагая, что в этом месте должно быть плечо. Надеюсь, мой помощник не кричит во сне? Не хотелось бы проснуться от вопля в ухо. Но Лëлик затих. Чтобы через пару минут откинуть одеяло в сторону и заползти мне под бок. И пока я думал, как бы аккуратно откатить его обратно, он закинул на меня ногу и обвил грудь рукой, прижимаясь ещё плотнее. Не просыпаясь, он счастливо вздохнул и потëрся об меня носом. Я уставился на грубые рубцы на запястье, что смог различить в тусклом свете ночника. Они оборвали его жизнь. Я в постели с умершим лет десять назад парнем. Звиздец. Но у покойников не бывает такого размеренного дыхания, и они не подëргиваются во сне, забавно морща нос… Надо было прогнать Лëлика. Разбудить. Отгородиться одеялом. Убрать горячие конечности со своего тела. Надо было. Но я просто закрыл глаза.