Непрожитая жизнь

      Впервые вздохнуть он смог только когда кто-то унес из комнаты плачущего ребенка. Драко ничего не видел, кроме ее лица. Он медленно гладил ее волосы, заботливо формируя каскад светлых кудрей. Старательно разглаживал небольшую морщинку на ее лбу, пока та не исчезла совсем. Он знал, что если не сделает этого, то она останется на ее лице навечно. Как и в его памяти. А он хотел сохранить ее молодость, ее цветущую юность. Кто-то постоянно ходил мимо, но ему было плевать. Это призраки, это не люди. Он заговорил лишь раз. Приказал эльфу убрать из ее комнаты все те букеты лилий и роз, что множились по углам с каждой минутой. Их присылала его мать.       — Нимбли! — позвал он.       — Да, хозяин. — шмыгнул носом эльф.       — Выкопай все цветы из садовых клумб. Посади их в горшки и принеси сюда. Это ее цветы, они будут жить тут, в этой комнате, в земле.       — Слушаюсь, хозяин.       — И еще. Я больше не потерплю в нашем доме ни одного увядающего цветка. Если будут присылать умирающие букеты уничтожай их на заднем дворе. И передай Ботго — если увижу хоть один срезанный цветок, вы оба получите одежду.       — Да, хозяин! — в ужасе прошептал домовой эльф, исчезая.       «Я не позволю больше никому травить ее душу. Все будет так, как понравилось бы моей птичке», — решил он.       Малфой понял, что всем в доме занимались мистер и миссис Гринграсс. Драко, сквозь блуждающие обрывки мыслей, догадался, что они уже давно смирились со смертью дочери. У них на это была сначала вся ее жизнь, а потом еще девять страшных месяцев. У него не было и получаса, она так внезапно покинула его. Дверца золотой клетки случайно осталась открытой и его маленькая Птичка, радостно расправив крылья, выпорхнула наружу. Улетела за облака, в бушующий ураган, чтобы, вернувшись принести на своих крыльях солнце. Драко не плакал. Он обещал ей. Благодаря его стараниям ничего не поменялось в ее облике. Она лежала, все такая же прекрасная. Все также улыбалась, наполненная его любовью.       Облака все быстрей бежали по небу. Астория навсегда осталась в Драко, непознанная до конца, яркая и неразгаданная. Малфой чувствовал, что для него она не умерла — превратилась в ветер, бьется в закрытое окошко. Он взмахом палочки открыл окна на распашку. Ветер ворвался в комнату, заиграл с его волосами. Растрепал их до невозможности. Как она всегда любила, как лохматила его макушку, весело смеясь. Он снова бежал за ней по зеленым полям менора, а она в легком платье сверкала и искрилась. Драко вспомнил, как прошлым летом они играли в салочки. Бегали друг за другом до изнеможения. Детское ребячество, пронзительное чувство. Хрусталь в ее руке, легкий поцелуй в щеку, тихий шепот на ухо. Их глупые игры, их секретные места в большом парке. Монетка в фонтанчике, нотка туберозы в ее духах.       Цветы в белых горшках заполняли комнату. Эльф незаметно приносил все больше и больше. Драко держал ее за руку, испытывая невероятную гордость за Асторию. Сколько же прекрасного она сумела спасти. Все такие яркие, все такие сочные, живые. «Неразгаданная моя тайна. Ты столько всего знала, теперь уже мне никогда не узнать, чем полнилось твое сердце…» — прошептал он, ласково глядя на нее. В окно влетел желтый лист. Упал в горшок с хризантемами. «Ты здесь, ты со мной навсегда. Навсегда теперь ты моя, птичка», — обратился он к ночному небу, затянутому тяжелыми облаками.       За ночью пришел день. За днем снова наступила ночь. Драко не отходил от нее ни на шаг. Он так часто оставлял ее дома, убегая по своим срочным делам. «Что за глупая природа в нас сидит. Мы спохватываемся только когда становится уже слишком поздно» — думал он.       Свекор осторожно дотронулся до его плеча:       — Драко, сынок, все почти готово. Мы тут хотели спросить… Может быть, ты хочешь, чтобы мы перенесли похороны во Францию. Тогда и твои родители…       — Нет. — чуть резче, чем собирался, ответил Малфой — Нет, мистер Гринграсс, Асти любила Англию. Давайте здесь.       — Но твоим родителям пришел отказ от министерства. Они еще два года не смогут тут появиться.       — Тем лучше для нас. Мы ее семья, не они. — Драко взглянул на отца Астории.       — Я рад, что мы едины с тобой в этом, Драко. Тогда на рассвете?       — Да, отличное время, — кивнул он.

***

      Яркий луч ударил в глаза. Облака, тяжелой ватой лежавшие над Лондоном ушли к морю. Кто-то что-то говорил, плакал. Драко не слышал этого. Это не касалось его. Он щурился, смотря, как в вышине чистого голубого неба появилась малюсенькая черная точка. Она то падала вниз, то снова медленно поднималась в морозном утреннем воздухе, медленно приближаясь. Драко ждал ее. Он не смотрел на землю. Он весь был в небе, вместе с ней.       Наконец точка спустилась ниже и звонко чирикнув, села на краешек белоснежного мрамора. Задорно наклонила голову на бок, взглянула на Драко и залилась пением. Оливково−коричневая малютка подняла голову, заходясь трелью и Малфой улыбнулся, увидев под клювом яркие голубые перышки. Такой насыщенный глубокий цвет. Цвет ее глаз.       — Церемония закончилась, Драко. Мы с женой отправляемся к внуку. — тихо предупредил его свекор.       — Наш дом — ваш дом. — просто ответил Малфой. — Я хочу немного побыть один.       — Мы будем ждать тебя, сынок. — он похлопал его по плечу.       Волшебники исчезали, медленно расходясь и трансгрессируя из небольшой беседки на холме. Вскоре Драко остался наедине с маленькой птицей, все никак не улетавшей с полюбившегося ей места.       — Спой мне, птичка! — тихо попросил Драко.       Маленькие глазки заискрились, и тишину старого волшебного кладбища распугала звонкая трель. Он слушал, как красиво переливаются реки, текущие далеко внизу. Как ласково греет солнце, заливая верхушки облаков первыми лучами. Драко, словно сам оказался в воздухе, скользя под облаками, пронзая их туманное брюхо. Озаряемый первым лучом, он камнем рухнул вниз, кружился в ветре, коснулся крыльями кончиков веток, проскользнул над сонными крышами. Он видел как старушка развешивает на балконе белье, как маленький мальчик поцеловал девчонку в щеку, а она с размаху ударила его портфелем и они радостные побежали вдоль улицы. Драко наблюдал, как рыбаки затаскивают свои маленькие лодочки на песчаный берег, на ходу расправляя сети, полные утреннего улова. Он видел стадо тяжелых коров, неспешно расползавшееся по морозному октябрьскому лугу. Птичка делилась с ним всем, что успела увидеть в свой первый рассвет. Малфой знал, ей предстоит увидеть жизнь в полном ее разнообразии. Ведь Асти подвластны теперь все птицы мира. Она вся состоит из этих звонких малышек. Соловей внимательно посмотрел на Драко, взлохматил перья и задорно чирикнув, взлетел ввысь.       «У нее стало так много дел», — с болью подумал Драко.

***

      Он сжал палочку в кармане пальто. Малфой-мэнор встретил его морозным туманом. Драко медленно шел по тропинке к дому, словно сотканном из его воспоминаний. Пустой промозглый замок, видевший столько боли, как никакое другое место, сейчас подходил ему. Он возвращался домой, чтобы в одиночестве, и как подобает вдовцу, оплакать свою жену.       Весь день он жил не по уму. Черным человеком он бродил по комнатам, как велело ему его сердце. В пронзительной пустоте длинных коридоров он рыдал, захваченный врасплох подступившим горем. Вдруг слезы прекращались, и он шел дальше. Драко бежал от себя, но раз за разом сталкивался с собой же, в каждой внезапной детали. В ковре, что купила Асти. В наполовину использованном тюбике краски, оставленным ей на каминной полке. В ссохшихся листьях большой пальмы, о которой они забыли, переезжая в Лондон. Дерево погибло.       «Я не доглядел за тобой, прости», — извинился Драко перед сухими коричневыми листьями.       Старые фамильные замки не годятся для жизни — они предназначены лишь для того, чтобы остаться одному. Он ориентировался по заходящему солнцу. Пока слезы текли из его глаз, луч бордового заката пересек узкий коридор, прополз по стене и весь исчез в высоком потолке. Драко не зажигал света. Не разводил камин. Не звал эльфов. Он знал этот дом наизусть и двигался по его холодной тишине на ощупь. Жил на ощупь. Словно слепец, лишенный всех ориентиров, он бродил до изнеможения, пока ноги не заныли. Твердый неудобный диван дал понять, что он в овальном кабинете матери. Драко рассмеялся. Горько. Жалобно. Тяжело.       Мать. Его родная мать убила. Обманула его жену, по сути ребенка. Такими они и были все. Сколько ему было в тот день — двадцать один? А ей двадцать? Отними пять лет и ты убиваешь подростка. А еще десять — и вот перед тобой малыш, с таким легко соперничать.       «Мы все кажемся им таким глупцами, такими детьми. Строим из себя взрослых, а они просто смеются над нашей глупостью, над доверчивостью», — думал он. Драко вспомнил последние слова жены: «Такой же наивный и доверчивый, как и я. Склонен верить людям». Этому нет конца!       «Что за злой рок!» — ныло внутри Драко, — «Моя мать, эта ведьма убила Асти. Не своей рукой, нет. Она воспользовалась знанием о старом проклятии и повернула все в пользу себе, не придраться. А отец, конечно же, был с ней заодно. Они поженили нас, но павлины не хотели размножаться в неволе. И тогда в ход пошло зелье. Возможно, тем же самым зельем Джинни пыталась выцарапать себе второго ребенка. Как это, несомненно, получилось у нее и в первый раз», — с болью думал Малфой. — «Невыносимо, когда насильно».       Внезапно Драко затопило острым чувством вины. Оно упало на него сверху, моментально, подобное огромной волне. «Я же знал, чувствовал, что мне нельзя касаться ее. Еще там, на том пляже, перед помолвкой мы пообещали друг другу лишь взаимоуважение и поддержку! Она хотела крепкий фиктивный брак, я поклялся себе, что никогда ее не трону. Но я потерял бдительность, как животное набросился на нее, и она забеременела… Этот ребенок… Ни она, ни я не хотели его изначально. Теперь ее не стало, как же мне смотреть на него? Как с ним жить…», — он впервые кусал пальцы, ощущая как внутри расползается холод, при одной лишь мысли о сыне. Драко не знал, что с ним происходит, но тот трепет, с которым он смотрел на него исчез. Сын казался чудом, но только рядом с ней, живой и здоровой. Теперь лишь пустота роилась в нем. В истерзанном страданиями мозге шаг за шагом выстраивалась цепочка мыслей: «Я — животное. Изнасиловал, оплодотворил и тем самым убил одного из самых светлых людей. Ту, единственную, которая всегда любила меня искренне и безусловно». — Малфой с ужасом растянул руками кожу на лице.       В пустоте открытых комнат ему отчетливо послышался знакомый смех. Драко постоянно слышал его в этой части мэнора. И именно из-за этого призрачного смеха, Малфой сбежал из огромного замка в Лондон. Веселый, заливистый смех Поттера все еще жил тут. Его голос, словно заблудившись тут однажды, все никак не мог выбраться наружу, так и гулял сквозняком по залам и коридорам.       — Хорошо, что хоть ты ушел, — на грани слышимости прошептал Драко. — Все, что рядом со мной, рано или поздно погибает, задушенное взором отца, вырванное из земли руками матери.

***

      Где-то в глубине дома часы пробили девять раз — он устало закрыл глаза…       Туман вновь окружил его. Вода замерла под его хлюпким суденышком. Она медленно сочилась внутрь его лодки. Драко безразлично смотрел на тоненькую струйку и ждал. Он уже знал, кто придет за ним из этого тумана. Тяжело опустив весла в воду, он наблюдал, как те медленно погрузились в глубину. Они не нужны ему, он знал, что тот, с камнями вместо глаз, с легкостью сможет подцепить в этот раз и его суденышко. Драко просто медленно поплывет за ним, по его молчаливому желанию. Малфой догадался, что за девушки тогда плыли в его лодке. Блондинка оказалась его женой, а русая — его несчастной секретаршей, виноватой лишь в том, что посмела влюбиться в начальника. Тишина давила. «Он близко», — почувствовал Малфой. Туман привычно сгустился, формируя образ высокого худого человека. Драко смело смотрел в нарисованные глаза, он ждал знака, разрешения отправиться с ним. Но взгляд не коснулся его, устремленный вдаль. Харон тихо проплыл совсем рядом. Малфой перевел взгляд на прозрачные стенки лодки и внутри Драко грянуло. Дрожь пронеслась по всему его телу. Не помня себя, он закричал:       — Только не он! Только не он, возьми меня, отпусти его!       Малфой царапался за края лодки, пробираясь к носу. Он выкинул весла, думал, что они не нужны ему… Глупец! Драко начал грести руками, пальцы тут же онемели, погружаясь в неподвижную муть. Его пробитое несчастное суденышко не трогалось с места, застыв в стоячей воде.       — Отпусти его, умоляю! Меня! Возьми вместо него меня! — что есть силы кричал Драко, смотря на исчезающий в тишине силуэт. Его мольбы заглушил туман.       Драко вынырнул из кошмара, весь мокрый насквозь. Ледяными руками закрыл лицо. И тут же услышал приглушенный выстрел. И еще один. И еще. Он вскочил, не помня себя от страха, побежал вон из дома, в лес, скрывающий его замок от ненужных глаз. Выстрел вновь раскатился по округе. Драко на ходу доставал палочку. Он совсем обессилевший в эти дни, понял, что защита менора почти исчезла от его невыносимого горя. Все его силы уходили лишь на то, чтобы держаться на ногах и неделя за неделей хоронить кого-то. Малфой бежал, уже различая доносившиеся из леса голоса.       — Бомбарда!— заорал Драко, целясь в темноту. Дерево разметало в щепки.       — Здесь кто-то есть, брось это Дейв! Уходим. — услышал он мужской голос.       — Экспульсо! — в этот раз прицелился он на голос.       — Заводи, скорее же. Газуй!!!       Драко услышал рев двигателя и в деревьях мелькнули красным удаляющиеся фары. Он уже хотел трансгрессировать и наказать пробравшихся на частную территорию чужаков, но тут услышал справа от себя жалобный стон. Резко повернувшись, засветил Люмос и начал быстро шарить по кустам. Стон и странное фырканье раздались снова. Драко спустился в небольшой овраг и увидел лежащее на земле животное. Он подошел ближе. Молодой олень кричал от невыносимой боли, рыл копытом черную землю. Его бок был прострелен и из него тягучими потоками лилась темная кровь. Драко упал перед ним на колени. Животное билось в предсмертной агонии, жалобно смотря на него большими глазами.       — Они же убили тебя. Они застрелили тебя, сволочи… За что? — зарыдал Малфой, пытаясь зажать рану.       Кровь сильными толчками текла сквозь его пальцы. Драко показалось, что землю повело в бок. Он схватил руками тяжелую голову оленя, потянул на себя, оставляя на шкуре кровавые следы. Накрыв морду своим телом, он, обезумев, шептал в мягкое пушистое ухо:       — Я здесь, я рядом, не бойся. Скоро все закончится, потерпи. Я хотел бы закончить быстрее, но не могу тебе помочь. Я больше никого не хочу убивать, прости… — рыдал Драко, уткнувшись в теплую шерсть. Олень больше не кричал, лишь слабо фыркал. Малфой ждал, гладя его морду. Наконец взгляд животного остекленел.       Драко молча поднялся, взмахнул палочкой. Земля поднялась, тяжело упав с краю ямы.       — Я начал день с похорон ими же и заканчиваю, — промолвил он.       Тушка животного тяжело упала на дно могилы, он засыпал ее землей. И в тот же самый момент Малфой с ужасом осознал, что именно сейчас произошло. Он похоронил оленя. Убитого рядом с его домом незнакомцами, сразу после того, как Драко увидел этот ужасный сон. «Патронус Поттера — олень. А я похоронил оленя. И я видел во сне, как его увозил в мир мертвых тот страшный фантом… Его больше нет. Я потерял и его!» — понял Драко, глядя на прилипшую к рукам кровь.       Слез уж не было. Он медленно возвращался в дом, бредя в темноте между деревьев. Лес молчал — ни ветерка, ни крика птицы. Внутри Драко появилась какая-то тупая боль. Он зашел в дом, еще более темный, чем лесная глушь. Боль не уходила. Драко тенью скользнул по лестнице наверх, он шел в черную комнату. Звука его шагов не было слышно, как и скипа дверных петель. Спотыкаясь, в невозможности ухватиться за хоть что-то, он, пошатываясь пересек комнату. Без сил опустился на кровать. Ему не хватало воздуха, тупая боль усиливалась. Малфой часто дышал, лежа плашмя и беспомощно открыв рот, как рыба, вытащенная из воды. Из груди доносились слабые хрипы. Он закрыл глаза.       Астория весело машет ему с веранды летнего кафе в Париже: «Уж лучше сразу». Гарри вжимает его в металлический каркас архива в Аврорате: «Твоя куча документации подождет». Астория кокетливо переворачивает страницу каталога домов Лондона обратно: «Давай все же этот, Драко. Тут есть сад, я сотворю качели». На лице Поттера расцветает та самая довольная улыбка, все вокруг смеются, а тот кричит: «Я выбил последний плюй-камушек, Малфой. Ты проиграл мне, продул желание!». Пустота бессмысленная, неживая, пронзала Драко. Они оставили его вместе, в один день. Так красиво разыграли свой уход, как пианисты, что играют дуэтом, сидя рядом, стуча по соседним клавишам в четыре руки. Они были похожи… Возможно. И поэтому за день… Вдвоем. «Постарайся смотреть как художник!» — рассмеялась она под дождем.       «Не смотри на меня так, Драко» — а в зеленых глазах мольба.       «Я хочу посетить Чикаго!» — ее просьба в конце листа.       Он завыл. Протяжно, предсмертно, как олень. Перекатился на живот, подмял под себя одеяло, создавая иллюзию человеческого тела.       — Да, только это не он! — ныл Драко, вгрызаясь зубами в подушку.       Стиснул пальцами одеяло до резкого треска ткани. Забился, пытаясь скомкать его сильнее, чтобы хоть на единственное последнее мгновение представить, что Поттер рядом.       «Я был так счастлив, просто обнимая тебя во сне. Ее шелковистые кудри скользнули памятью по руке…» — Что с ним? Так стыло внутри, так тяжело. И мысли такие путаные, но стройные. Словно они в четыре руки играют в его голове. Реквием. Тихий реквием о волшебстве.       «Невозможно вытащить жала, если смерть укусила в грудь…» — шептал кто-то в его голове.       Драко тихо выл, захлебываясь дыханием. Он хотел остановить его, но как остановить себя, если ты дышишь.       «Ты по истине предатель, Драко» — пенял он себе. — «Ты потерял двоих, не уберег, а сам так жадно смеешь вдыхать кислород. Его теперь в два раза больше для тебя, не надышаться». И вдруг он почувствовал, как сердце перестало стучать. Он вдохнул еще раз и еще. Звуки пропали, комната сужалась. «Это какое-то проклятье, я проклял себя!» — в ужасе понял он. — «Я дышу, а сердце не бьется. Вдруг я умер и стал призраком… Не хочу! Не надо!» — шептал, задыхаясь Драко. Он бросился в угол, туда, куда в изнеможении кинул пальто пару часов назад. Непослушными руками Малфой достал из внутреннего кармана сквозное зеркало и зашептал — на большее сил не хватало:       — Блейз! Блейз, помоги…       Зеркало не отвечало. Драко в ужасе схватился за голову. Он яростно хватал воздух ртом, но без толку. Та уже шла кругом.       — Блейз! — снова позвал он, без сил он опустился на пол, — Помоги… Помоги…