Непрожитая жизнь

      Полумрак малюсенькой комнаты освещала лишь новогодняя гирлянда, что была скотчем прикреплена к стене. Она плавно переливалась, меняя цвета с синего на красный, с желтого на зеленый. Где-то на улице бодро загудел товарняк, выстукивая: «Та-да та-да, та-да та-да».       — А как тебе его усы? — раздался озорной голос в тишине.       — Весьма всеобъемлющие… — вторил ему второй.       — Мне удалось разглядеть в них две застрявших горошины и что-то отдаленно напоминавшее джем, — заметил первый голос, хихикнув.       — Неудивительно, что он отрастил себе такие усищи, у него же почти не осталось зубов! Стало хотя бы не так заметно.       — А мне нравятся усы. Они забавно щекочутся, если целоваться…       — Фу, Гарри, какая мерзость! — ткнула его локтем волшебница. — Давай спать, уже поздно.       — Спокойной ночи. — Поттер перевернулся на живот и, спрятав голову под подушку, невнятно пробормотал. — Все огромные носы отрастили вмиг усы…       Гермиона прыснула, вновь слегка пихнув друга локтем. Она молча лежала, вспоминая события сегодняшнего дня. Они с Гарри нашли первого подозреваемого из тех троих, что Забини недавно показал им. Жаль, что они ошиблись с первым из предполагаемых соучастников. Азкабан сильно менял людей. Бедолага совершенно растерял былую прыть и лоск. Он еле говорил, невнятно бормотав что-то себе под нос, жил в небольшой пристройке рядом с фермой и прикармливал стаю худых собак. Он потерял почти все зубы и магию. Гермионе до боли было жаль его теперь, но она помнила, как пару лет назад тот же самый человек чуть не пробил Рону легкое. Раньше он был знаменитым артистом, приторговывал настоем Дурман-травы и потрошил тех, кто смел перейти ему дорогу. Она мельком видела, как его выводили из зала суда, а он клялся, что выйдет из Азкабана и найдет Рона и Гарри и выпотрошит их. Как нюхлер, что роется в карманах, освежует и распродаст их внутренности на сувениры.       Гермиона подняла глаза к потолку, на котором был растянут подарок Полумны — «Небо». Сначала волшебница скептически отнеслась к нему, ведь это напомнило ей о том ужасе, что она видела в доме Гарри и Джинн. Но друг пришел от «Неба» в восторг и сразу же растянул тонкую сеть, украшенную камушками, стеклом и ракушками прямо над кроватью. В темноте оно начинало переливаться мягким светом, а стекло и бусины сверкали каждый раз в разных местах, создавая видимость звезд. В те дни они часами валялись втроем в огромной кровати Гарри и разглядывали добрый подарок. Потом Рон предложил дать одной из бусин, светящейся ярким оранжевым светом, имя «Фред». Так все и началось… Гарри с готовностью его поддержал и сразу же дал самой ярко горевшей бусинке, похожей на бриллиант имя «Сириус». Они нашли там каждого дорогого человека, которого потеряли на войне и даже после. А в середине сентября ветвистая ракушка загорелась теплым светом. «Рон», — слабо прошептала тогда Гермиона, потянув к небу руку. Гарри протянул свою, лежа рядом с ней. Они тянулись к нему, пока руки не занемели.       Еще в августе, когда она с Роном перебралась в Чемсфилд, как-то так получилось, что они часто ложились все вместе, втроем, укутывались огромным пледом и долго–долго болтали. Они с Роном делали это для Гарри, заговаривая его до усталости и не позволяя больше думать о смерти сына и о поступке Джинни. Они сбились со счета сколько раз им приходилось будить его, в череде ночных кошмаров. Гермиона научилась спать очень чутко. Потом Рона стали чаще ставить в ночные дежурства, и они остались с Гарри вдвоем. Ждали его до рассвета болтая о всяком и, заслышав его тяжелые шаги двигались к краям, освобождая рыжему место посередине. Он нырял к ним, и они быстро засыпали, каждый в своей усталости. А потом Рон стал ракушкой в волшебном небе Полумны и Гермиона на самом деле осталась с Гарри вдвоем. Она вспомнила, как первое время после похорон не могла плакать. И Гарри, понимая, что это слишком сильный стресс для беременной подруги, придумал игру. Он накрыл ее пледом с головой, девушка почти не видела его лица, свет лампы еле пробивался сквозь ткань.       — Ты же читала сказку про Красную шапочку? — уверенно спросил он.       — Да. Мне мама читала, еще в детстве, — ответила Гермиона.       — Тогда представь, что нас съел волк, и мы оказались у него в животе. Ждем, когда солдаты найдут его, разрежут живот и выпустят нас на волю. Но пока солдаты ищут волка, нас с тобой никто не видит. И не слышит. Мы в животе у волка — тут можно быть слабым и немного поплакать.       Гарри нежно поцеловал ее в лоб и Гермиону прорвало. Она не рыдала так никогда. Друг тогда сжал ее в комочек и тихо гладил по голове, не выбираясь наружу из выдуманного живота. Мерлин, как же она рыдала. Но ей стало легче.       — Спасибо, Гарри, — сонно прошептала она тогда, устраиваясь рядом.       — И тебе спасибо. За все те ночи, что была рядом.       После этого они всегда спали вдвоем. Гермиона не могла уснуть, пока Гарри не придет вечером, наболтавшись с Забини и ужасно пропахнув его табаком. Она улыбнулась своим воспоминаниям. В одиннадцать лет она узнала, что родилась волшебницей. А через пару месяцев у нее появился брат.       Она посмотрела на звездное небо, растянутое под потолком их крохотной арендованной квартирки на окраине Глазго. Бусинки сверкали, морские стеклышки передвигались по тонким ниточкам друг к другу. Гермиона прищурилась. Она с удивлением увидела, как стекла вдруг засветились, собираясь в странное подобие букв.       — Гарри! — потрясла она его за плечо.       — М-м-м… — сонно пробормотал Поттер.       — Гарри, взгляни на это… — попросила она.       Его растрепанная голова показалась из-под одеяла. Он, сонно щурясь, уставился на Гермиону.       — Что такое?       — «Небо», посмотри сам, с ним что-то странное. — она ткнула пальцем в потолок.       Поттер нащупал под подушкой очки, надел, и они вдвоем уставились вверх. Буквы зажглись ярче, на потолке светилось слово: «ПОМОГИ».       — Скорее, у ребят беда! — скинув одеяло, вскочил он с кровати.

***

      Они трансгрессировали без перерыва, приближаясь к дому Забини небольшими отрезками. Он не хотел, чтобы Герм пострадала от слишком долгой или быстрой трансгрессии. Но вот они уже были на месте. Дом постепенно проявлялся перед ними, стоило им только подойти вплотную к воротам. По усеянной галькой дорожке к ним бежали Луна и Блейз.       — Что случилось? — крикнул он, глядя в их тревожные лица.       — Я же говорила тебе, Блейз. Они взяли «Небо», не стоило так переживать! — радостно помахала им Луна.       — Гарри, ты знаешь, что это за место? — Забини не тратя времени попусту протянул ему Сквозное зеркало. Стоило только мимолетом взглянуть, и он все понял. Поттер узнал бы эту комнату, даже если бы ему напрочь отшибло всю память.       — Это мэнор. Поместье Малфоя, — прошептал Гарри.       Из зеркала раздалось прерывистое дыхание и тихий шепот: «Помоги». Гарри схватил Блейза за руку, готовясь к парной трансгрессии:       — Я с тобой! — Гермиона тут же схватила его за другой локоть.       — Нет, Герм. Я не знаю, что там случилось. Будь с Луной, — отрезал он.       — Не смей мной командовать, Гарри Поттер! — разозлилась волшебница.       Гарри с силой прижал к себе девушку. Растрепанные волосы тут же полезли в нос, забавно щекоча. Он чувствовал, как часто-часто колотится ее сердце.       — Береги его дочь. Я скоро вернусь, обещаю тебе, — быстро шепнул он ей на ухо.       И пока Герм не заспорила вновь, он отцепил от себя ее руки, стиснул покрепче локоть Забини, и они с Блейзом закружились в мелькающем вихре.

***

      Огромный замок нависал над ними, пугая темнотой окон. Гарри толкнул тяжелые ворота. Те открылись, пропуская их внутрь.       — Почему так просто? Это ловушка? — обеспокоенно спросил друг.       — Я не знаю, Блейз, пойдем. — Гарри быстро шагнул вперед.       Они добежали до высоких парадных ступеней. Дверь была приоткрыта. Дом пахнул на них стылым сквозняком.       — Тут что-то не чисто, я чую. — Блейз схватил его за плечо. — …Давай с черного хода?       Вдруг зеркало вновь жалобно позвало: «Помоги мне». Гарри, не думая ни секунды, рванул внутрь. Зло выдохнув, Забини побежал следом.       Гарри несся по коридору, пытаясь сориентироваться в кромешной темноте. Свет они не зажигали, опасаясь выдать себя. Он так и не выучил все эти многочисленные повороты, потайные лестницы и черт возьми сколько ненужных однообразных комнат. Наконец-то ему на глаза попался портрет седовласого волшебника с надменным лицом — то ли прапрадедушки Драко, то ли двоюродного дяди, Поттер, честно говоря, даже не пытался запомнить. Старик мирно спал, сложив руки на груди. Обрадованный, что ориентир нашелся, Гарри рванул по ближайшей лестнице вверх. Он проскочил огромный зал с доспехами и выбежал в узкий коридор. В конце была та самая заветная комната. Держа палочку наготове, бросился вперед, опережая друга. Дверь была приоткрыта, он расслышал едва различимые стоны внутри, уже поднажал, но Забини резко дернул его назад:       — Старшие вперед, — жестко прошептал Блейз. — Спину прикрой.       Гарри досадливо поморщился, но все же оглядел коридор, пропуская друга вперед.       — Малфой! Что случилось? — услышал он встревоженный крик Блейза.       Не медля ни секунды, Гарри ворвался следом. Сердце пропустило пару ударов. Драко лежал на полу, часто дыша и тихо скулил. Забини тормошил его за плечи.       — Что с тобой? На тебя кто-то напал? Это Нотт сделал? — Блейз с тревогой оглянулся на него.       — Я знаю, что это, — пробормотал Гарри, вставая рядом ним на колени. — Отойди.       Забини поспешно поднялся, выставив палочку вперед, принялся осматривать комнату, готовый уничтожить малейшую опасность. Гарри рывком поднял тяжелое тело Малфоя и прислонил к деревянному бортику кровати. Драко часто дышал, его зрачки плавали, а сердце заходилось в бешеном ритме. Он, не слыша никого, только твердил: «Помоги… Помоги…»       — Я помогу тебе. Слушай меня, все будет хорошо. — Он сжал его голову в своих руках. По горячей шее струился пот.       — Я умер, помоги мне! Помоги, — задыхаясь выл Малфой.       Гарри сел вплотную к нему, зажал его мягкое тело своими ногами. Он обхватил Драко, чувствуя, как тысячи молоточков бьют его изнутри. Гарри самого начало трясти от страха и жалости, но он заставил себя собраться. Обняв его крепко−крепко, он тихо зашептал ему в ухо:       — Драко, пожалуйста, услышь меня. Это пройдет, я помогу тебе. Я пришел тебе помочь. Я тут, рядом. Все будет хорошо. — Гарри больно куснул его за мочку, чтобы слегка отвлечь. — Вот, теперь послушай меня. Я сейчас сожму тебя очень сильно и мы вместе задержим дыхание. Давай же!       Он сжал его в объятиях, слегка придерживая за голову, не позволил вырваться. Сделал такой же, как Драко, рваный вдох и сам, задержав дыхание, с силой зажал его рот и нос рукой. Малфой забился, но Гарри не пожалел его.       — Раз. Два. Три. Четыре. А теперь медленно выдыхай, — он слегка убрал пальцы с его носа, контролируя, не позволяя его дыханию снова сбиться.       Драко постарался вырваться, но Гарри не позволил. Он выкрутил ему руку, сел на него сверху, прижав плотнее к спинке кровати.       — Раз. Два. Три. Четыре. — шептал он ему на ухо. — А теперь так же медленно, вдыхаем. Раз. Два. Три. Четыре.       Его сердце обливалось кровью, он до боли сжал губы зубами, не позволяя себе останавливаться. Это выглядело жестоко, но лишь это могло помочь. Гарри слишком хорошо был знаком с этим режущим насквозь страхом, ведь его самого в эти моменты спасала Гермиона. Молоточки внутри Малфоя слегка сдали позиции. Обрадованный этим, он продолжил:       — Так, вот молодец. А теперь снова выдыхаем. Раз. Два. Три. Четыре. Не открывай глаза, слушай только мой голос, все остальное не важно! — Он, не удержавшись, слегка поцеловал его в щеку.       Драко все еще било в его руках, но он теперь слышал его. Он слушался. Гарри шептал ему на ухо путь к спасительному выходу по шагам: раз, два, три, четыре. Он не отпускал его и не убирал руки от его лица.       — Закрой глаза, еще рано. Все не важно, слушай только меня. У тебя нет никаких мыслей. Раз. Только меня. Два. Вот молодец. Три… И Четыре. Выдыхаем, вот так, да, правильно… Плавно.       Он сидел рядом с ним, вжимаясь в его слабое испуганное тело и в глубине души понимал, что это самое сложное из испытаний, которое ему приходилось проходить. Быть так близко к нему, такому беззащитному, такому ранимому. Невероятное искушение. Держать его жизнь в своих руках, руководить им, помогая справиться с паникой — это болью отзывалось в его разбитом и истерзанном сердце. Видеть Драко таким — уничтоженным и измученным, доведенным до отчаяния… Гарри стало страшно. Он догадывался, кто смог сотворить с его мальчишкой такое. Он медленно убрал пальцы с его носа, оставляя закрытым лишь рот. Постепенно, но получалось. Гарри чувствовал, как дыхание Драко становится с каждой минутой все ровнее. Он без устали считал, ни на секунду не останавливаясь. Считал и хвалил его, за то, что тот слушает его голос. За то, что услышал его, смог довериться.       — Открой окно, тут очень душно, нужно проветрить… — не глядя на друга, попросил он Блейза.       Забини с грохотом открыл ставни настежь. В комнату хлынул воздух, но Малфой не заметил ни шума, ни порыва ветра. Он неосознанно пододвинулся чуть ближе к Поттеру, перестав сопротивляться. Гарри понимал, что они прошли уже большую часть пути, но никак не мог позволить себе отпустить Драко хоть на минуту. Он все также сжимал его, шепча на ухо всякие глупости, вперемешку с заветными четырьмя цифрами, а внутри него словно шла битва.       «Он женат. У него родится ребенок. Он воспользовался мной из жалости. И он предал меня», — перечислял строгий голос в голове четыре причины табу. Гарри, не переставая, считал:       — Раз. Два. Три. Четыре.       Но второй, мягко вклинивался в такт счету, шептал свою правду: «Ты любишь его. Ты никого не смог полюбить, кроме него, как бы не пытался. Тебе плохо без него. Ты снова бы позволил ему все, если бы он только намекнул…»       «Все кончено», — понял Гарри, почувствовав, как Драко устало откинулся на него и впервые с их появления, самостоятельно глубоко вздохнул. Поттер убрал руки, медленно встал и отошел подальше. Он сел в изголовье кровати, в тень, пока Драко не открыл глаза, пока не заметил его. Пальцы слегка дрожали, Гарри пересекся взглядом с Блейзом и слегка кивнул, намекая, что теперь тот может говорить с Драко. Забини отошел от двери, опустившись перед Малфоем на корточки, спросил:       — Драко, что случилось? Это Нотт напал на тебя, он был тут?       — Ты пришел Блейз! — Малфой поднял на него взгляд.       — Конечно! Ты же звал меня, — он легко толкнул Драко кулаком в плечо, направляя в него палочку.       Гарри молча усмехнулся, наблюдая за тем, как Забини и в заботе оставался верен себе. Он не мог не следить за ним из угла, готовый при первой же необходимости снова начать считать. «Блейз стал отличным аврором», — мелькнула мысль в его голове. Забини со свойственной ему ловкостью и собранностью проводил первичный осмотр. Он водил палочкой вокруг друга, шепча диагностические чары. Внезапно потянув Драко за руку, прокричал:       — Дерьма им в душу, отвечай, кто напал на тебя?       — Никто… — покачал головой Драко.       — Тогда что с твоими руками, почему они все в крови? — нервно спросил Забини.       — Я сегодня похоронил их, Блейз. Они умерли… А потом как-то навалилось все сразу…       — Ты был тут один? Все время? — строго спросил Блейз.       — Да… Я трансгрессировал сюда после похорон, кто знал, что и тут меня ждут похороны…       Малфой горько рассмеялся. Его смех пугал, Блейз с тревогой взглянул на Гарри. Поттер тут же кивнул ему, разрешая другу продолжать диалог.       — Какие похороны? Кого ты похоронил? — удивленно свел брови Забини.       Драко поднял с пола свою палочку, покрутил ее в пальцах и разочарованно отбросил в сторону. Словно пьяный ответил, слегка нараспев:       — Асти умерла в четверг. Сегодня на рассвете я похоронил ее, а она прилетела на свою могилку звонкой птичкой.       Сердце Гарри пропустило удар. «Неужели тот ублюдок добрался и до его жены?» — Гарри почувствовал, как его зубы слегка стукнули друг о друга. Он резко встал, но Драко, сидящий на полу, спиной к нему, ничего не заметил. Малфой все еще отходил от охватившего его ужаса, прислонившись спиной к кровати. Блейз кинул в Гарри предостерегающий взгляд. Поттер был готов поклясться, что друг думает о том же, что и он.       — Ты в своем уме, Драко? Как Астория могла умереть в четверг? — уточнил Забини.       Малфой засмеялся и слегка оттолкнул Блейза в сторону, стоило тому, засветив слабый Люмос, направить палочку ему в лицо.       — Она мне все рассказала. У них древнее проклятие, родовое. Если она родит, то умрет. Асти знала с рождения, ее родители знали. Мои родители знали, когда подливали нам зелье, чтобы у нас все получилось и они заполучили долгожданного наследника. Чертовы аристократы. Убийцы! Сволочи!!! Они убили ее… Она умерла у меня на руках.       — А что с ребенком? — прошептал Блейз.       — Он в Лондоне, все нормально. Ее родители с ним… Мне плевать, Блейз, этот ребенок убил ее…       Гарри сделал пару шагов к ним, он не верил своим ушам. Но разве можно врать о таких вещах?       — А почему у тебя все руки в крови? Что произошло? — не унимался Забини.       — Все кончено, Блейз. Теперь все кончено, — бессвязно бормотал Драко, — они умерли оба. Вдвоем покинули меня, — его голос сорвался.       — Ты же сказал, что ребенок жив! — совсем запутался Забини.       — Не ребенок. Он! Он мертв, я видел это! Я видел все, как бог смерти увозит его по своей страшной реке. А потом я долго гладил шею оленя, пока тот не умер у меня на руках, — слезы полились из его глаз, — Я похоронил его… Там, — всхлипнул Драко, — в овраге.       — Кого ты похоронил в овраге? — медленно, словно вкладывая вопрос Малфою в голову, спросил Блейз.       Гарри чувствовал, как его начинает колотить нервная дрожь. Неосознанно он снова шагнул ближе.       — Как ты не понимаешь? Оленя. Я похоронил оленя! Они убили его, прострелили ему бок. Он истек кровью у меня на руках, вот почему они все в крови! — Драко вытянул перед собой руки, тыча ладонями Забини в лицо. — Кровь на моих руках! Кровь всегда на моих руках. Мы все убийцы. Малфои — убийцы. Я убил Асти и похоронил ее утром. А вечером я похоронил и его! — рыдая закричал Драко.       — Кого?! — не выдержав, потряс его Блейз.       — Поттера!!! Я похоронил Поттера! Они убили его, он мертв. Я почувствовал это, понимаешь. Олень! Совсем мертвый…       Гарри в ужасе встретился взглядом с Забини. Тот с сожалением покрутил пальцем у виска и тут Поттер не выдержал. Медленно, словно отправляясь на казнь, он подошел ближе, опустился перед Малфоем на колени.       — Драко, ты ошибся, со мной все хорошо, — он медленно протянул к нему руку, но Малфой с внезапной силой ударил по ней, отшвыривая от себя. Он забил в него ногами, слезы текли из глаз, лицо перекосило в судороге.       — Это не ты! Уйди. Гарри мертв!       — Эй, перестань! — он с силой притянул его к себе, сжав в цепком захвате его руки за спиной.       Драко вырывался, кричал и, казалось, готов был укусить его, если он потянется ближе.       — Ты мертв! Гарри Поттер мертв! Ты — не он, — рыдал Малфой, срывая голос и с ненавистью глядя ему в лицо.       Гарри резко схватил его за волосы, заставив поднять голову. Не думая больше ни секунды, он вжался губами в губы. Укусил первый. Больно. До крови, заставляя того вскрикнуть. Воспользовался этим, чтобы добраться до языка. Драко рванулся, но его было уже не остановить. Гарри целовал его так, словно от этого зависела их жизнь. Словно все летело в ад. Он чувствовал, что сбегая от него — бежал от себя. Химеры окружали его, не давали увидеть единственную истину: каждое появление Драко рядом — ожог. Каждое его слово — предлог. Гарри не хотел больше говорить, он впервые целовался до крови. И это был поцелуй горя и поцелуй радости. Болезненный и исполненный яда. Это был поцелуй жизни и чуда, страданий, боли, полный ледяной морской пены. Гарри почувствовал, как Драко захлебнулся. Он отпустил его.       — Теперь ты меня узнаешь? — спросил он, глядя ему в глаза, в тусклом свете волшебной палочки Забини.       — Гарри… — прошептал Малфой. Из прокушенной губы сочилась кровь. — Так это был просто олень?       — Сам ты олень! — не выдержал Блейз.       Гарри засмеялся. Ему вдруг все стало так смешно, что он не мог больше сдерживаться. Тьма этого дома, что словно выдавливала его отсюда, такая вредная. Смешила подозрительная растерянность Драко. Блейз, всегда умевший сострить в нужный момент. Гарри смеялся все громче и громче. Он не остановился, даже когда Драко смял его, заломил руки, принюхался к его шее, залез рукой под футболку. Он смеялся, чувствуя, как начинает сводить скулы, а Драко все щупал его, словно до конца не верил, что это он. Наконец-то и Малфой, поверив, зарылся в его волосы, начал сам смеясь целовать его. Быстро, горячо. Он водил руками по его лицу, вновь целовал, оставляя на лбу кровавые пятнышки. Легко фыркал, слюнявил палец и вытирал. Гарри слабо уворачивался. Блейз, ехидно хмыкнув, смущенно отошел к окну.       — Ты пришел ко мне? — шептал Драко.       — Ты же позвал, — пожал он плечами, по привычке заводя пальцами его светлую челку назад.       Драко недоверчиво качал головой, не смея отвести взгляда:       — Какой я дурак, Луна же говорила, что нужно только правильно позвать и ты придешь, а я подумал, что ты… Нет! Теперь не отдам, чертенок мой.       — Бесячий ублюдок, — едко ввернул Забини, давая понять, что он все слышит и еще не простил ему то ночное исчезновение.       — Бесячий, бесячий, — смеялся Драко, снова зарываясь носом в его шею.       Гарри притянул его ближе, но не мог позволить себе расслабиться до конца. Доверие было подорвано, и сколько бы он не хотел, но за прошедшую неделю выстроил вокруг себя толстую кирпичную стену. Его сердце ныло, просясь на волю, но он держал его железной рукой разума.       Теперь он знал все. Заставил Гермиону наконец-то рассказать ему всю правду без утаек и жалости. А узнав, чуть не попросил стереть ему память, вернуть все обратно! Он не говорил с ней несколько дней. Ни с кем не говорил, не мог. Просто сидел под дождем и солнцем, туманом и серостью осеннего леса, не в состоянии уснуть или проглотить хоть кусок. Гермиона вскоре сдалась и разложила палатку. Он молча подошел и сел у входа. Было в этом что-то такое правильное. Он не знал почему, но чувствовал себя также, как в ту страшную зиму девяносто восьмого, когда Рон ушел. Как и тогда ощущал только стылое одиночество — чувство, что преследовало его с самого детства. Лишь трое людей на всем свете знали, что больше боли и смерти он боялся именно этого — ощущения собственной беспомощности, когда кто-то что-то решил уже за твоей спиной, но не посчитал нужным сказать об этом. Так делали Дурсли. Так делал Дамблдор. Так делала Джинн… Тайны, тайны, чертовы сплошные тайны, Мерлин бы их побрал! Он думал, что Рон с Гермионой никогда так не поступят, но они поступили. Он пообещал рыжему шепотом, что как только умрет, так первым делом сразу же набьет ему за это морду. Гермиону он тронуть не мог, просто не хотел ее видеть, а она не отходила от него ни на минуту. Молча сидела рядом.       В те моменты, когда она засыпала, пристроив голову на его плече, Гарри аккуратно брал ее на руки и относил в палатку. А потом выходил и скулил, кусая губы до крови, чтобы не разбудить.       Драко. Драко Малфой был тем третьим человеком, который знал о нем все. Знал все его мысли и чувства, все страхи и тайны. Гарри рассказал ему все в тот год, когда они были вместе. Ничего не скрыл, не утаил. Победив Волдеморта, он дал себе слово начать новую жизнь — без тайн и секретов. Проклятье, чем-чем, а уж секретами он был сыт по горло! Взять хотя бы тот великий секрет Дамблдора, который нес в себе его смерть и узнать который он был должен лишь в конце. Гарри поклялся себе, что никогда не будет манипулировать. Чувствовал, что именно в этом таится зло. Именно тайнах и недомолвках рождается самая темная магия. А тот урок, что темная магия несет смерть, он выучил в Хогвартсе наизусть.       Но жизнь оказалась отборным дерьмом, а он, стоя у могилы собственного сына внезапно понял, что светлый маг, Гарри Поттер оказывается уже давно стал темным. Он шагнул во мрак, пожав руку Люциусу Малфою и пообещав ему ни слова не говорить Драко. Люциус заверял, что не хочет ссориться с сыном. Это было его условие. Одно из… И Гарри струсил.       Люциус Малфой водил его по фамильному склепу и нес такую откровенную чушь, что он сначала решил, что тот окончательно съехал с катушек. Малфой-старший начинал фразу по-французски, продолжал ее на латыни и у Гарри уже медленно кипела голова от того, что он не до конца понимает всю суть его слов. Что-то про честь и все в таком духе. Он так и не смог выучить французский до конца, а латынь ненавидел еще с первого курса — на пару с рыжим списывал все у Герм. Но Люциус был отцом Драко и Гарри честно старался терпеть витиеватую речь бывшего Пожирателя. Он не забыл ту ночь на кладбище, когда Малфой спокойно наблюдал за тем, как Хвост вспарывает ему руку. И тот конфликт в Отделе Тайн… Да много чего! Он вспоминал обо всем, пока Люциус водил его от гробницы к гробнице, заливая что-то на латыни. Его удивило приглашение Люциуса в их поместье во Франции и Гарри стало интересно, с какой же целью тот его позвал… Мерлинова борода, да он не понимал ни слова! Но ради Драко терпел этот фарс, пока Люциус не подвел его к аккуратно вырытому углублению в земле. Глубокая могила чернела на фоне белоснежного надгробия с надписью: Драко Люциус Малфой. 5 июня 1980 — 12 февраля 2000. Следующую фразу Люциус сказал по-английски:       — «Чистота всегда одержит победу». Это девиз нашего рода, мистер Поттер. Вы же понимаете, что выберу я, если вы сделаете неверный выбор и продолжите пагубно влиять на моего единственного сына.       — Вы не сделаете этого… — прошептал он, не веря собственным глазам.       — Что же, это легко проверить… Сегодня первое, я полагаю, что даю вам достаточно дней для размышлений.       Гарри собрался спорить, но Люциус положил руку в белоснежной кожаной перчатке ему на плечо. Так, словно они были старыми добрыми друзьями и улыбнувшись, добавил:       — Мистер Поттер, я же могу называть вас Гарри? Та война унесла кучу жизней и причинила всем много боли. Вы победили зло, не стоит множить его опять, — Малфой слегка подался к нему. — Хотя… На самом деле я думаю, что вам безразличен мой сын, вы просто балуетесь.       Гарри с силой сбросил руку с плеча, достал палочку, но Люциус лишь протянул ему ладонь. Поттера полоснуло воспоминание — маленький мальчик с белоснежными волосами протягивает ему руку в вагоне Хогвартс-экспресса. А он, делая вид, что не заметил, дерзко отвечает, что сам в состоянии выбрать, с кем ему дружить. Слова застряли в горле. Он медленно повернулся, вновь уставился на пустую могилу.       — Вы же понимаете, мистер Поттер, мой сын ни о чем не должен узнать или дата смерти случайно поменяется. Так же, как она поменяется, если об этом узнает кто-то еще. Малфои ценят приватность…       Гарри убрал палочку в карман. С силой сжал руку Люциуса.       — Я вас полностью понял, мистер Малфой.       Дальше был ад. По другому Гарри это просто не воспринимал. Дни летели один за другим, страшная дата приближалась, Драко смеялся, когда замечал, как Гарри в сотый раз путался в комнатах его поместья. Уже пятое! Всего неделя… Он в панике сбежал с работы, наврав про то, что ему срочно нужно что-то проверить на месте преступления. И обязательно одному. Сам трансгрессировал в Нору. Торопливо отказался от обеда, обидел этим Молли, но он очень торопился обратно в Аврорат. Видел, как Драко переживал, бросив ему вслед взволнованный взгляд… Уже на проходной случайно заметил свое отражение в зеркале, стал поспешно стирать со щеки помаду, которой зачем-то намазала губы Джинн…       Он думал, что жил в аду, пока Гермиона не вывалила на него всю правду. Оказывается, Драко был рядом, начиная с того самого вечера, когда жена едва не задушила его подушкой. Он видел все, все знал, зачем-то варил зелье, помогал ребятам искать убийцу… Малфой ни слова не сказал ему про тот разговор с Ноттом — зачем скрывал?.. Притворившись профессором, шлялся к Джинни, выслушивая какой оказывается Гарри ужасный муж. Для чего он делал это, если сам сказал, что чувств нет? Драко трахнул его на мокрых камнях пляжа. Резко и зло, как трахают шлюху, даже не приласкав, но Гарри был счастлив в тот миг. Даже несмотря на дикую боль в пояснице. Несмотря на то, что острые камни сдавили его грудную клетку до фиолетовых кровоподтеков на груди. Он был счастлив, несмотря ни на что, пока Малфой не ответил ему, что он ошибся. Так и сказал: «Ты думал это любовь? Вот ты дурак, я пожалел тебя…» Когда, вышвырнув его за дверь, Гарри остался один — внезапно понял, что до этой минуты было Чистилище.       Ад начался после. Гермиона тайком варила успокоительное, спрятав котел в сарае для метел. Вновь будила его по ночам, не давая видеть те сны. Ведь теперь Драко приходил в них вместе с Джейми. Они оба молча смотрели на него, а потом распадались в прах. Блейз не замечал или делал вид, что не замечает. Полумна заметила, но промолчала.       Гарри, как дурак, все еще надеялся на что-то. Пару раз переспал с Панс, просто чтобы проверить — будет ли Драко ревновать… Но нет. Ему было плевать. Малфой думал лишь о жене, беспокоился о ней и сыне. И… Он сдался. Лишь научил Драко окклюменции, обучал с такой нежностью, какую только мог себе позволить. Все было кончено, ребенок — это табу. Гарри слишком хорошо знал, что это такое, расти без отца. Это была слишком темная магия, даже для него. Он научил его всему чему успел, держа за руку. Если бы хоть кто-то почувствовал, чего ему это стоило… Научив, отпустил совсем и оседлав Адиля, поскакал умирать.       Гарри надеялся, что Гермиона простит его за тот поступок. Забини, как всегда, долго соображал, он был рожден боевым магом, а вот логика хромала — Блейз не видел в Панси опасности. А вот Гарри же напротив, почуял ее с порога и не мешал ей плести паутину. Наоборот, он всячески помогал. Когда от нее пришло письмо с жалобой, что Блейз просил не беспокоить его и теперь она не знает, как устроить обещанный накануне сюрприз, он ответил коротким письмом: «Но я же не просил тебя об этом!» Панси не заставила себя долго ждать. Гарри заметил с каким безразличием Драко смотрел, как Паркинсон приручает коня. Чтобы не сорваться и не устраивать сцен, он поспешил убраться от Малфоя подальше. К своему удивлению, он даже сумел обогнать Панс, петляя между деревьев. Паркинсон догнала его у ручья. Глупышка, довольная тем, что загнала коня, спешилась, давая ему напиться. Сама расхохоталась:       — Теперь не отвертишься, придется платить мне сто галлеонов!       — Разве мы спорили? — удивился он, тоже отпуская Адиля к воде.       — Мне бы и в голову не пришло спорить с тобой на деньги, Гарри! Только на желания, — ухмыльнулась Панс. — Тео, настаивал, что я не справлюсь с Сайфом. Так зачем же он показал мне его в пустыне? Думал, что я смогу уехать, не забрав его с собой…       — И чем же ты занималась с Ноттом в пустыне? — специально нахмурился он, отвернувшись от Паркинсон. Уловка сработала.       — Тео исследовал магию арабов. — Панси встала лицом к нему, уперлась коленом в пах и положив голову на грудь тягуче мурлыкнула. — Я инвестировала… Изредка вспоминала о тебе, Поттер. Ты так и не потанцевал со мной тогда, я это запомнила.       — Мы можем потанцевать сейчас… — Гарри прижал ее ближе. — Но я люблю медленные танцы, Панс. Настолько медленные, чтобы успеть насладиться каждым движением.       — Ты изменился…       — А ты все такая же красавица, какой я запомнил тебя в школе… — ответил он, прищурившись. Паркинсон смутилась, а он продолжал незаметно давить. — Блейз строит из себя моего старшего брата, он не даст нам возможности насладиться ни музыкой, ни танцем.       — Значит Блейзу пора заводить детей. А что любишь ты?       — Вечеринки, Панс. Веселье и наслаждение.       Он медленно провел губами вдоль ее щеки. Чувствовал, как его разгоряченное от быстрых скачек дыхание едва касаясь ее кожи возвращается обратно. Так и не дотронувшись, зависнув в дюйме от ее уха прошептал:       — Ты подарила мне Адиля, подари еще и небольшую вечеринку. Мои друзья скисли, свили гнезда. Взамен я подарю тебе такой длинный и такой страстный танец, как ты сама пожелаешь. — Он почувствовал, как у девушки слегка подогнулись колени.       — Я приглашу еще пару знакомых… Но они тоже скорее всего придут с женами… — прошептала Паркинсон.       — Мне плевать, кто там будет. За пару месяцев я похоронил жену, сына и лучшего друга. Развесели меня Панс, зови кого хочешь, а взамен я буду смотреть только на тебя и докажу, что страсть характерна не только восточным мужчинам. А потом я исполню любое твое желание, беспрекословно, как твой конь, что сейчас смотрит на нас…       — Дай мне неделю, — попросила волшебница, закусив уголок губы.       — Развесели меня, Панси, и я буду готов отдать тебе даже собственную жизнь, — пообещал он, отчетливо понимая, что адюльтер в ее доме — не просто пахнет сексом. Он пахнет последним сексом, и убийца обязательно появится рядом.       Письмо с датой вечеринки пришло от нее в среду — кутить предполагалось в пятницу. Допивая утренний кофе, Гарри сначала расстроился, ведь он терял возможность лично поздравить Драко с успешным прохождением допроса — в нем он не сомневался. Но потом решил, что так даже лучше. В перерывах он пересматривал горы книг, пытаясь подготовиться к схватке с Ноттом. Тепло руки Малфоя стало приятным бонусом перед неминуемой смертью. Гарри не сомневался, и не строил иллюзий на этот счет, ведь изредка он выходил, пытаясь попробовать прочитанное в книге заклинание, но на легилименцию уходили последние силы и все получалось скверно. Стиснув зубы, он попросил Блейза позаниматься завтра с Драко — ему самому просто необходимо было подготовиться к встрече с Ноттом. Он ушел, чтобы побыть в одиночестве. Наслаждался пасмурной тишиной, ускакав от дома Луны и Забини на пару километров и наблюдая как конь ест траву. Вертел на ладони маленький деревянный шарик, что нашел неподалеку. Так странно, ведь именно сегодня ему приснился Джейми. Сын радостно смеялся и лепетал, картавя: «Папа, подалок, подалок!» По размеру шарик был очень похож на снитч.       — Конечно, сынок… Я принесу тебе друга-деревяшечку, — пообещал шепотом Гарри.       Взяв коня под уздцы, медленно шел, по небольшой просеке. Все дороги вели к Нотту, но Гарри сомневался. Что-то не сходилось, и он не понимал, что. Он устал думать, устал терять. Ему просто нужно было убить завтра Нотта или умереть самому, чтобы друзья смогли спокойно жить дальше, рожать детей и не бояться, что те могут погибнуть от руки спятившего мясника. Гарри не стал им ничего говорить — ведь он чувствовал, что те тоже не были с ним до конца честны.       Когда в камине зашумело — Гарри собрался. Незаметно для Панс, взял в руку палочку, но все пошло не по плану. Как же он разозлился, увидев его! Драко появился раньше Нотта, его мальчишка всегда хорошо соображал. Прирожденный аврор-криминалист… Забрезжила надежда, что Драко все понял и испугался за него. Иллюзия, что еще не все потеряно рассыпалась в прах в тишине гостиной Забини. Драко что-то там врал про ревность — какая несусветная чушь! Он просто понял, что предал его давным-давно, рассказав все слабые стороны Нотту. А теперь не хотел, чтобы часть вины за его гибель легла на плечи.       Магия такого не прощает. Она помнит все и это было еще одно правило, которое Гарри вызубрил в школе. В последний момент Малфой решил спасти его, чтобы совесть не плела роковой узор, переплетаясь с магией. Чтобы ничто не омрачало его новую жизнь, не выжигало день за днем… Не мучало, как мучался бедняга Снейп, также по глупости предавший его мать. И как день за днем мучался сам Гарри… Если Поттер и был за что-то благодарен Дамблдору, так только за то, что тот научил его чувствовать на минуту раньше, чем понимать…       — Гарри, Гарри! — Голос Драко доносился до него издалека.       Он посмотрел на него в упор.       — Гарри, ты меня слышишь? — с тревогой спросил Малфой.       Он кивнул. Если Драко сейчас опять соврал, как врал до этого, как утаивал от него большую часть, то ему вообще не стоило продолжать этот фарс.       «Простой вопрос, но такой сложный. И такой страшный…» — бегали мысли у него в голове. «Но если я спрошу, то обозначу, что не верю его искренности, про такое не врут», — думал он, позволяя Драко вновь и вновь целовать его губы. «Но если не спросишь, то следующего раза может и не быть», — ввернула интуиция.       — Драко, я должен спросить… — серьезно начал он.       — Нет, не говори ничего. Ты здесь, пришел, они не добрались до тебя, — шептал Малфой на ухо.       — Драко! — слегка отстранился он.       — Нет! Теперь уже не важно. Теперь уже все не важно, — задыхался Малфой.       — Для меня важно, — он оттеснил его от себя рукой.       В тусклом свете палочки Гарри увидел, как округлились его глаза.       — Ты соврал, что Астория мертва?       — Нет! — выдохнул Драко, потрясенно глядя ему в глаза.       — Пойми, мне сложно теперь тебе верить. Я хочу, правда, но я все время думаю, правду ли ты сказал или соврал. Или сказал лишь часть. Если я узнаю что-то другое, позже… Пойми, — извиняющимся тоном сказал Гарри.       Он смотрел на него. Драко замолчал. Поттер вдруг представил, как к его виску подносят пистолет. Он когда-то видел это в каком-то маггловском фильме. Холодный металл, тяжелый. Всего одна пуля и та вращается по кругу, вставленная в барабан. А потом секунда и выстрел решает все. Ты либо живешь дальше, либо лежишь с пробитой насквозь головой.       Малфой смотрел на него, тишина давила.       — Я сейчас поклянусь тебе в трех вещах, Гарри. Поклянусь именем, словом самой магии, — тихо промолвил он.       Поттер почувствовал, как ледяные пальцы, которыми Драко все еще сжимал его шею внезапно потеплели. Комната словно сжалась в точку, хотя и до этого была крошечной, по меркам менора. — Я клянусь, что с этой минуты больше никогда тебе не совру. Ни в чем.       Тепло и спокойствие заполняли, словно он с мороза зашел в нагретое помещение. Гарри не смел разрывать контакт, затаив дыхание смотрел только в глаза. У него пересохло в горле. Он знал, что это за клятва. Он читал про это, но никогда не видел этого в живую.       — Я клянусь тебе, что моя жена мертва и что я похоронил ее сегодня на волшебном кладбище, близ Бристоля.       Что-то скрипнуло в коридоре, но Гарри лишь ближе подался к Драко, ловя каждое его слово.       — Я клянусь тебе, что люб…       Малфой захлебнулся словами. В следующую секунду палочка Забини вырвалась из его руки, а он сам, окаменев упал на кровать. Гарри едва заметил, как две их палочки, лежавшие на полу, отлетели к двери.       — Я же предупреждал тебя сын, что если еще раз увижу тебя с ним, то убью его, — раздался за спиной угрожающий голос.       В то же мгновение он почувствовал, как невидимые веревки скрутили его целиком. Гарри с силой швырнуло в стену, и наступила тьма.