Непрожитая жизнь

      На улице никого не было видно. Видимо тот, кто подарил ей шкатулку быстро скрылся за углом, чтобы остаться незамеченным. Малфой с силой взял жену за локоть и затащил в дом. Закрыв дверь, он запечатал ее заклинанием.       — Почему ты со мной так обращаешься, Драко? — повысила голос Астория.       — Дай мне эту вещь.       — Не дам! И не смей со мной говорить в таком тоне, — по-настоящему разозлилась волшебница.       — Дай мне эту чертову коробку! — закричал он, вырывая шкатулку из рук жены.       — Да как ты смеешь, Драко Малфой! Что с тобой? Ты делаешь мне больно! — закричала девушка, выдергивая руку и потирая ушибленное место.       Драко не помнил себя от страха. Он должен был уничтожить этот предмет. Как можно меньше времени позволять ему находиться в их доме, рядом с Асторией. Круто развернувшись он бросился в сад. Жена, неуклюже переступая и придерживая живот поспешила за ним.       «Быстрее, быстрее, пока еще не поздно!» — молил он. Перед глазами мелькали картинки последних месяцев. Ввалившиеся глазницы ребенка и пепел на руках, корсет, сминающий кости, труп домовика на потолке, два гроба, исчезающие под грузом земли. «Где мой папа?» — механический голос куклы. «Они хотели, чтобы он понял и ждал», — дрожащий голос бесстрашного друга. «А черемуха, смеясь, обняла сирень…» — тоненький голосок Луны.       Драко с силой махнул палочкой, открывая стеклянную дверь сада.       «Каким заклятьем Гарри уничтожил куклу?» — мелькнула мысль в его голове. Он не помнил. Он так сильно увлекся психологией, глупыми консультациями, что даже Блейз просил его быть аккуратнее. Малфой швырнул коробку на лавочку и с ужасом схватил себя за волосы. А если у него не получится уничтожить ее с первого раза? А если он только раззадорит то, что в ней спрятано и проклятье, вырвавшись наружу, заденет и Асторию и сына?       «Что если она погибнет по моей вине?» — в ужасе подумал Драко.       — Милый, что случилось, скажи мне! — Астория испуганно коснулась его плеча.       — УЙДИ ОТСЮДА ВОН! — заорал что есть силы Малфой.       Глаза девушки наполнились слезами. Развернувшись, она, рыдая, ушла в дом. Драко увидел, как тряслись ее руки. Он не должен был повышать на нее голос… Схватив злосчастный подарок, он трансгрессировал в мэнор.

***

      Малфой стоял у черного входа и пристально разглядывал слащавых ангелочков. Он готовился к смерти. Сложно решиться, когда знаешь, как ценна жизнь. Когда еще день назад видел, что любая смерть заканчивается слезами матерей и горем любимых. Звук волынки послышался ему в многоголосии кричащих над домом птиц. Он готовился повторить судьбу Рона Уизли, защищавшего жену и нерожденного ребенка. Ведь Астория ни в чем не виновата. Его птичка должна и дальше жить и чирикать свои звонкие песни. Только бы она надышалась жизнью вдоволь!       «Прости меня. Простите меня все», — со скорбью подумал он. Драко занес палочку и не разрешая себе медлить, выкрикнул: «Конфинго!» Полыхнул сильный взрыв. Огнем опалило лестницу и стены. Мраморная крошка полетела в Драко. Расцарапала бровь. Он бросился к почерневшим ступеням и принялся разбирать завал голыми руками, пытаясь найти коробку. Стоя на коленях, Малфой вывозился в грязи, но наконец-то нашел ее. Ангелочки не уцелели, но кость — твердый материал. Он обуглился, местами был расплавлен. Задержав дыхание, Драко открыл крышку. Ничего. Пусто.       Малфой со злостью швырнул коробку в стену. Его руки тряслись, сил не хватало даже на то, чтобы просто поднять руку. Теперь он наконец-то в полной мере осознал, что именно чувствовал Гарри все это лето: опустошение, разорение и бессилие.       «Хорошо, что я пошел домой, а не к Блейзу с этой штукой», — подумал он. Драко сел на мокрый гравий, вцепившись руками в волосы. Что же он натворил? Он, Драко Малфой, потомственный чистокровный волшебник, словно последний псих, ни за что наорал на собственную беременную жену и выгнал ее вон, словно та была эльфом. Его душу затопил стылый стыд. Он сам позволил себе накрутить себя и вылить все это на ни в чем не повинную девочку. Хватать своими грубыми руками ее маленькие тоненькие ручки. Ее талантливые пальчики. Драко заставил себя встать и, собравшись с силами, трансгрессировать домой.

***

      — Астория, птичка, прости меня… — прошептал Драко, осторожно открывая дверь в ее мастерскую.       Она сидела спиной к нему. Ее плечи тряслись, а домовой эльф выстраивал перед хозяйкой флаконы с успокоительным зельем.       — Ботго, уйди, — приказала Астория. — Зачем ты вернулся, Драко?       — Я хочу извиниться перед тобой, Асти. Я… Мне нет прощения, — покачал головой Драко.       — Зачем же ты тогда просишь его? — услышал он ледяной голос жены. Она даже не повернулась к нему. — Иди, ты волен поступать как хочешь. Я не в праве держать тебя.       Драко подбежал к ней и, встав на колени, обнял ее ноги. Она не может оставить его! Как она может уйти?       — Милая, не оставляй меня! Ты же не покинешь меня? — Он попытался взглянуть ей в глаза. Жена старательно отводила взгляд.       — А разве я с тобой, Драко? Я сама с собой. И с этим. — Она указала пальцем на большой холст, скрытый тканью. — С твоим подарком.       — Асти, птичка! — Малфой упоенно целовал ее колени. — …прости меня. Я дурак. Я животное. Я самый жестокий в мире человек, ведь я посмел сделать тебе больно. Единственной, кому я должен был быть верен и которую должен был оберегать и лелеять. Прости меня… — Из глаз Драко полились слезы. — Пожалуйста! Я больше никогда не посмею повысить на тебя голос. Ведь я, такой дурак, забыл какая ты нежная, какая ты хрупкая. Я совсем сошел с ума. Я обессилил, Асти! Моя маленькая, ты самое ценное, что у меня есть, а я позволил себе такую грубость…       Его плечи виновато опустились.       — Ты цела, моя хорошая, с нашим сыном все хорошо. Как я только мог… Не гони меня, птичка!       Астория медленно взяла со стола нож для резки бумаги. У Драко все похолодело внутри. Острая сталь блеснула в ее руках, но она лишь разрезала небольшой конверт, неторопливо доставая тонкий лист бумаги, сложенный пополам.       — Асти, маленькая моя. Что ты делаешь?       Драко осторожно смотрел, как она медленно, не выпуская ножа из рук, разорвала лист пополам. Потом на четверти. Потом еще раз. И еще… Сложив куски аккуратным столбиком на столе, Астория потянулась к палочке. Взяла ее правой рукой, прижала к ножу и прошептала: «Вспыхни». Легкий огонек заплясал на кончиках бумаги. Она слегка дунула и те, в секунду сгорев, остались лежать на столе черным мерцающим квадратом. Свободной ладонью волшебница растерла тлеющий пепел в прах.       Малфой в страхе схватил ее руку и начал дуть на небольшие красные пятнышки. Он тихо приговаривал:       — Милая моя, не надо! Ведь я уже сделал тебе так больно. Но я почувствовал, какой я калека без тебя! Я дурею, у меня внутри все скребет…       — Довольно, Драко, — тихо прошептала Астория.       Он замолчал.       Жена не спеша поднялась, в задумчивости подошла к мольберту. Сняла ткань, бросила ее на пол. Встала лицом к портрету, слегка развернув холст на себя. Драко вскочил, заметив, как она слегка провела острием лезвия по губам. Скрипнула половица.       — Если ты хочешь говорить, то не смей подходить ко мне, Драко Малфой! — Астория наконец-то взглянула ему прямо в глаза.       — Хорошо, ладно. Как скажешь…       Драко тут же отступил назад, облокачиваясь рукой на стол. Он хотел достать палочку, но не решался. Жена заторможенно переводила взгляд с его лица на холст и обратно. Наконец-то она убрала от лица нож и, уставившись на рисунок, попросила:       — Повтори, пожалуйста, что ты сказал в самом начале разговора.       — Я животное, — выдохнул Малфой.       — Чуть позже. — Астория медленно провела ножом по самой границе холста.       — Я должен был оберегать тебя, — у Драко похолодели руки.       — Чуть раньше, Драко Малфой.       — Единственной, кому я верен… — прошептал он.       Астория с силой всадила нож в холст, прорезав им ткань насквозь. Провернула лезвие изо всх сил. Хрустящий, ломкий звук заполнил мастерскую. Она рассекла картину вдоль. Взглянув на него в упор, покачала головой.       — Ты как-то по другому это сказал, Малфой.       — Птичка, тебе показалось… — дрожащим голосом соврал Драко.       — Единственной, кому я должен был быть верен, — улыбнулась она, протыкая картину в верхнем правом углу. — Всего пара слов, а как звучит…       — Асти! — закричал Драко, шагнув к ней.       — Помнишь, что я тебе сказала. Если ты хочешь говорить со мной, то не смей подходить ко мне, Драко Малфой!       Он заметил, как нож опасно блеснул в ее руке. Драко застыл. Все его страхи, что так долго вертелись у него на языке, пока он пробовал горечь своего предательства на вкус, вылезли наружу. Стыд разъедал его горло. Рябил, готовясь к прыжку.       — А ведь я, глупая, так сильно полюбила тебя… — Она медленно проткнула холст в последний раз, рассеча его пополам. Резко взмахнув палочкой, повернула мольберт к нему. — Смотри, Драко, вот твой подарок! Я нарисовала портрет семьи, которой нет.       Малфой взглянул на большое полотно. Маленький мальчик с белоснежными кудряшками, сидел, отрезанный от колен матери. Мать, счастливо улыбаясь, смотрела на мужа. Тот стоял позади, положив свои руки на плечи женщины, и в его глазах играли озорные огоньки, а улыбка была легка и открыта. Но и они были отсечены друг от друга рваной дырой.       — Последний штрих, — засмеялась Астория.       Она открыла тюбик с краской, наполнила ей ладонь и с наслаждением размазала по границе холста. Тугие капли алой краски стекали вниз.       — Знаешь, как называется этот цвет? — спросила она.       — Нет, — покачал головой Драко.       — Английская красная. Забавно, правда? Так подходит к этому портрету. То ли цвет любви, то ли крови… Зависит от ситуации.       Малфой закрыл глаза. Он не находил, что ответить. От слов Астории было больно. Но как еще может быть, если сами слова болят? В голосе жены звучал металл:       — Мы не будем пока что разрушать эту фальшивую иллюзию. Пусть наш сын все же не будет рожден бастардом. Этого не нужно ни мне, ни тебе. Но я прошу тебя, Драко, не тревожь меня. Я хочу покоя и родить здорового ребенка.       — Но, Астория…       — И я надеюсь, что ты сможешь сдержаться хотя бы до рождения сына. Потерпи, осталось совсем немного. Это только кажется, что еще очень долго, но время так быстро летит. — Она спокойно смотрела на испачканную краской ладонь.       — Мы вообще не будем видеться? — опешил Малфой.       — Вынуждено. Если кто-то придет. Не забывай, счастливая семья, красивая картинка. Ваза с розами твоей матушки на обеденном столе. Это же изначально так задумывалось.       Драко сидел, не смея пошевелиться. Горькая правда ножом подступила к горлу.       — Я вижу, ты молчишь. Помолчи. Иногда все же лучше молчать. И наполняться искусством. Я, пожалуй, оставлю тебя тут.       Она прикрыла за собой дверь. На исполосованной картине тихо захныкал малыш.

***

      Дом стал большим. Драко хотелось спрятаться. Протиснуться между досок, запутаться в тяжелых занавесках. Мимо двери его кабинета, тихо кряхтя, шастал Ботго. Малфой перевернул зеркало лицом в стену. Оно дышало на него. Молча дышало. Тяжело, осуждающе. Хотелось сбежать. Драко вспомнил про обещание, данное утром Забини. Но какое-то странное оцепенение навалилось на него — он сидел в кресле у окна и никак не мог подняться. Отталкивался от подлокотников ладонями, но те стали слабыми, словно их разбил паралич. Наконец, он придумал способ — несколько раз оттолкнуться от спинки, раскачиваясь. Затем упереться локтями и не позволяя себе поблажек встать. Ничего лучше он придумать не смог. К счастью, на четвертый раз у него получилось. Дом, все еще помнящий их крики, казалось, выгонял его. Летучий порох сам лег в руку. Малфой шагнул в зеленое пламя, в надежде, что за разговором день пройдет быстрее.

***

      — Мы пройдемся, — быстро сориентировался Блейз, стоило ему лишь увидеть лицо Драко.       Все провожали их взглядом. Малфой знал эту дурацкую особенность жизни. Когда ты хочешь одиночества — все, как назло, смотрят лишь на тебя. В обоюдном молчании они спускались во двор. Драко казалось, что он плыл. Нырял глубоко под воду, она сдавливала его, била в висок. Или это просто от недосыпа?       — Ты меня пугаешь. Совсем плохо прошло? — сквозь толщу воды к Драко проплыли слова Забини.       — Совсем, Блейз.       — Прости. Брэдли отпросился на больничный. Юный он еще, дементоры его все же зацепили слегка.       — Они повсюду, дементоры… — Драко смотрел, как вода из небольшого фонтанчика тонкой струйкой падала на камни.       — Послушай меня, они должны предъявить тебе хоть что-то. Ни на что не соглашайся. Ничего не подписывай. Хотя… ты же сможешь справиться, если они попробуют Легилименцию?       — Что? — не расслышал Драко.       — Ле-ги-ли-мен-ци-ю, — по слогам произнес Блейз. — Не имеют права, но если ты попадешь к тем, из второго отдела. Там такой бардак. Легилименция, Драко!       — Я сам проговорился. Как дурак, — прошептал он, разглядывая фонтанчик.       Камень был наполовину сточен небольшой струйкой.       «Интересно», — подумал Драко, — «…а сколько времени понадобилось каплям, чтобы обточить камень?»       — Что конкретно ты сказал? — взял друга за плечи Забини.       — Я случайно. Так глупо повздорили… — Драко думал, что унесет эту тайну с собой в могилу. Он не привык обсуждать домашние дела с чужими. Но навалилось все как-то сразу. Поплыло, зарябило.       — Ты в своем уме? — растерянно прошептал Забини. — Ты понимаешь, чем тебе это грозит?!       — Моя семья в опасности. Я только сегодня вдруг понял насколько втянулся в эту карусель. У вас ничего не меняется. Интриги, убийства, постоянные риски. Я обещал вам помочь, но мы не обговорили, в чем конкретно должна заключаться моя помощь. У контракта же должны быть условия? — Он взглянул на Забини.       — Какого контракта? — холодно осведомился тот.       — Вы просили сварить ему зелье. Я сделал это. Разобрал ваши дела — мне кажутся подозрительными только трое. Их же вы сможете проверить сами? Я не хочу рисковать семьей, Блейз.       — Вот значит как… Тебя слегка прижали, и ты сразу же пошел на попятную? — Взгляд Забини потемнел.       — Я сделал все, что вы попросили. И даже больше. Теперь я должен наладить контакт с родными, пока не поздно. Прости, но сидя в обнимку со всеми вами, я этого сделать не смогу.       — Тогда зачем ты сейчас пришел? — со злобой в голосе спросил Блейз.       «Действительно… А зачем?» — задумался Драко. Они ему ничем не помогли. Только он сам попал под подозрение к Нотту и какому-то очередному спятившему маньяку. Подставился, и теперь секретарша мертва, а беременную жену преследуют незнакомцы.       — Я обещал прийти и пришел. На данный момент я хочу уделить внимание собственной жизни, — жестко ответил Драко.       — Не смею тебя задерживать, Малфой. — Забини резко отвернулся и пошел в дом. Драко направился за ним. Он устал, трансгрессировать не хотелось. Камины все же удобнее.       Зайдя на кухню, он нос к носу столкнулся с Поттером.       — Можно тебя на минутку? — спросил Гарри.       Блейз уже гремел чем-то на полке. Судя по звону стекла — подыскивал, чего бы ему выпить. Полумна с Гермионой наблюдали за Драко, помешивая чай. Плевать. Он пожал плечами.       — Хорошо. Пойдем. — Малфой кивнул на дверь, ведущую в небольшую кладовку, рядом с кухней.       Но он ошибся, за дверью оказалась крытая стеклом веранда. На ней, наверное, было очень мило пить утренний кофе весенними деньками. Небольшая, но уютная. Зеленый плющ тянулся снаружи, разрастающийся по стеклам. Драко молчал, делая вид, что рассматривает растения.       — Как у тебя дела? — неловко начал Поттер.       — Серьезно? — Малфой уставился на него, поднимая брови. — Может быть, лучше сразу просто скажешь, что нужно. Глупый вопрос.       — Да ничего не нужно… — растерялся тот. — Я наоборот хотел поблагодарить тебя за зелья, ну и вообще… За тот день, когда… Ну ты понял.       — Пожалуйста. — Он развернулся, собираясь уходить.       — Драко, подожди. — Гарри потянул его прочь от двери, к стеклянным окнам на другом конце комнаты. — Слушай, я же вижу, что у тебя что-то случилось. Забини не расколется, но я же чувствую. Я хотел спросить, могу ли я тебе чем-то помочь?       «Исчезни из моей жизни!» — хотелось прокричать ему. Но Малфой лишь постарался выглядеть еще более безразличным, чем обычно.       Он со скукой оглядел толстый стебель манстеры.       — Помоги лучше себе и позаботься о подруге. С чего ты вообще взял, что у меня какие-то проблемы?       — Ты же сам сказал… — смущенно посмотрел на него Гарри.       — И когда же это я тебе сказал такую глупость? — засмеялся Драко.       — Там, на пляже… — Поттер вдруг стал слишком серьезным. — …ты сказал, что тебе уже долго очень больно. Я думаю, что ты не врал тогда, а врешь сейчас. Почему?       «Ах, ты ж, черт! Я совсем забыл с кем имею дело… Аврор Поттер — настырный засранец, с отличной памятью. Как я мог скинуть со счетов, что ты даже мертвого разговоришь, если очень захочешь…» — раздраженно упрекнул себя за забывчивость Малфой. Он слегка повернулся, надеясь, что его маневр позволит ускользнуть от вопросов и избежать продолжение беседы. Но тот шагнул вбок, отрезая путь к отступлению, и Малфой не выдержал:       — О, Поттер, я смотрю, тебе и правда стало лучше. Тебя снова потянуло на подвиги. Решил организовать новую спасительную миссию?       — Да ничего я не организовываю! — начал злиться Гарри. — Ты же не чужой мне человек. Почему, если я могу что-то сделать для тебя, не предложить?       «Вот оно!» — мелькнула у Драко в голове мысль. — «Вот так Поттер и пролезает ко мне, этими фразочками, этими взглядами. Этой своей вечной жертвенной готовностью…»       Надо пресечь это на корню, решил Малфой. Он четко понимал, что на кон сейчас поставлена его собственная жизнь. Жизнь его семьи, жены, ребенка. Драко жалел, что поругался с отцом. Еще находясь на разбитой лестнице мэнора, он понял, что его отец вряд-ли причастен к чему-то, что может угрожать жизни его внука. Но объяснять это Блейзу или Поттеру он не хотел. Тогда пришлось бы рассказывать слишком многое, а Драко не выдавал семейных тайн. Красивая картинка. Розочки на столе. Его жена была права. Они — чистокровные маги, их сын не должен родиться в бардаке. И еще Асти просила его потерпеть до рождения ребенка.       «Милая моя, я больше никогда не предам тебя, ни до рождения сына — ни после», — пообещал себе Малфой.       — Не чужой человек? — тихо переспросил он. — Это я тебе не чужой человек, Поттер? Ты сам сделал тогда свой выбор. Кто тебе чужой, а кто — нет. И если раньше, да, что-то было между нами…       — Что-то? Вот как ты это называешь?.. А тогда как ты назовешь то, что происходит сейчас? — перебил он его.       — Глупый диалог, — язвительно бросил Драко.       — Не уходи от ответа! Почему мой лучший друг говорит в своем посмертном послании, что что-то там заметил, и это дало ему понять, что мы чуть ли снова не вместе? Почему Забини сегодня весь день клюет мне мозг какими-то двусмысленными намеками, а Луна…       — Я не роюсь в чужих головах бесплатно, Поттер. И мне плевать, о чем все думают. Им показалось. Никакой конкретики.       Он уже сделал пару шагов к двери, как вдруг Гарри вцепился в него, рванул на себя и, с силой обняв, зашептал:       — А что тогда было там, на пляже? Неужели и там показалось?       Малфой растерялся. Именно этого он и опасался все последнее время. Одно дело позволять себе маленькие слабости, пока никто не узнает. Обнять и сбежать незамеченным, пока Поттер спит. Но всего лишь одна ошибка, чертов пляж — и он стал задавать вопросы. Ответов у Драко не было. Ни для себя, ни, тем более, для него. Напрасно Гарри сейчас так крепко сжимал его спину. Остановись! Драко попробовал выбраться, но был стиснут, был смят.       — Пусти меня…       — А если не пущу, пока не скажешь? Куда ты пойдешь, ты же ничего не видишь…       «Это ты ничего не видишь! — кричало сердце Драко. — Разбил свои очки и не знаешь ни о чем, слепуха. Не знаешь о том, как краска течет по разодранному холсту, не знаешь, какой злой становится палочка в руках отца, не знаешь, как жить, не деля мир на черное и белое… Как жить в оттенках. Для чего? Зачем? Скоро зима, пойдет снег — для тебя он белый. А для меня загорится, оставит черный след на ладошке жены…»       — Пусти меня! — громче попросил Малфой.       — Мне плохо без тебя… Я струсил лишь один раз в жизни и отпустил тебя. Теперь каждый день начинается с трусости, тебе не понять. Утро — трусость, а вечер — надежда. Мне тоже плевать на сплетни. Ответь только, что же было тогда там, на пляже, в Чемсфилде? — робко спросил он, все еще стараясь поймать его взгляд.       «Надо рвать это. Как бинт, на загноившейся болячке. До мяса. До крови. Рвать, пока не поздно, пока не пришлось резать», — понял Малфой.       — Жалость. Я просто пожалел тебя, Поттер.       — Что?       Зеленый взгляд проколол его. «Почти» — понял Драко. В голове скользнула мысль: «Врежь ему!»       — Решил, что это любовь? Ты ошибся. Вот ты дурак. Я же ответил тебе тогда на вопрос — я просто хороший психолог. Жалость, вот что нужно пациентам. Я просто пожалел тебя, Гарри Поттер. Кстати, я совсем забыл спросить — как ты себя чувствуешь? На зелье не было аллергии… — Драко особенно нравился этот его голос. Безразлично вежливый, как у «Привет−ведьмы» в зале ожидания Святого Мунго.       Руки упали со спины. Сразу стало холодно. Драко быстро отошел на шаг, но увидел, как Поттер стоит, слегка покачиваясь. Его лицо побледнело, взгляд медленно скользил по полу.       «Чересчур…» — мелькнуло в его голове.       — Слушай, Гарри, давай без трагедий. Мы же можем изредка общаться. Я все равно собирался патентовать зелье, ты мог бы помочь мне, описав, как все прошло… Кстати, вот же оно! — Драко увидел свою коробку с присланными недавно последними тридцатью флаконами. На столе также стояло несколько бутылок успокоительного и снотворного, что он сварил для Гермионы.       — Описать тебе, как все прошло, — тихо прошептал Гарри, также переводя взгляд на стол. — Я чуть не сдох, доктор. Чуть не достиг цели! — повысил он голос.       — Но в итоге все прошло благополучно, — попытался разрядить обстановку Драко.       Этого говорить не стоило. Малфой резко отскочил в сторону, когда тот пронесся мимо него к столу, схватил злополучную коробку и швырнул ее со всего маха об пол.       — УБИРАЙСЯ! — заорал на него Поттер.       — Ты что наделал? Это недели работы! — подбежал к медленно растекающейся луже Драко.       Гарри с силой оттолкнул его на пол. С ноги ударил по картону, швырнув коробку в сторону. Пол усеяли осколки. Запах мелиссы ударил в нос. Тяжелая смолянистая жидкость впитывалась в ковер. Драко в ужасе поднял глаза на нависшего над ним Поттера. Обезумевший, он, словно разъяренный корридой бык, зарычал на него:       — Убирайся отсюда, и чтобы я тебя больше никогда не видел! Иди, найди себе другого дурака для своих экспериментов!       Он схватил Драко за плечо, протащил по полу, не дав времени подняться.       — Гарри! — попытался успокоить его Драко, вставая.       — Для вас, доктор, я мистер Поттер. Потребуюсь, отправляй сову! — Он с силой дернул ручку, открывая дверь.       — Гарри! — Драко пытался устоять, но сильная рука вышвырнула его за дверь.       — Вон! — прокричал он ему вслед и с грохотом захлопнул за ним дверь.       Малфой повернулся. Три пары глаз уставились на него. И они явно были не рады его видеть.       — Гарри! — Гермиона, заботливой курочкой выбежала из-за стола, и, не глядя на него, пробежала мимо. Она резко распахнула широкую балконную дверь. Видимо, в ту комнату был еще один вход.       Луна замерла, с напряжением вглядываясь в него. Драко перевел взгляд на Блейза. Тот залпом осушил стакан.       — Ну ты и мудак, Драко Малфой, — разочарованно покачал головой слизеринец.