Непрожитая жизнь

      За понедельником незаметно настал четверг. День планируемой и отмечаемой с большим размахом инаугурации министра магии. Драко, ожидаемо получив приглашение, отправился на церемонию. Но его цели были очень далеки от политики. Стоя на балконной нише, прямо под самой крышей торжественного зала министерства, Малфой видел только одного человека в кучном скоплении людей. Вот он — стоит в своей парадной форме аврора и весело смеется над шуткой Кингсли Бруствера. Министр в ударе, он только что был выбран на новый срок. Официальная часть закончилась, скоро начнутся танцы. Драко увидел, как Поттер жмет руку министру и кивает подошедшему к нему человеку. За остроконечной шляпой Малфой не видел лица.       «Спорим, ты думаешь, как отсюда сбежать побыстрее…» — Драко усмехнулся своим мыслям. Несколько дней Малфой не знал куда себя деть. Новость о разводе, об окончательном разрыве Поттера с Уизли, а отныне он только так называл для себя Джинни, была такой сладкой. Как подарок на Рождество, но для какого-то другого человека. Смотреть можно. Знать, что внутри — обязательно. Но брать нельзя. Не твое. Не для тебя. Тебе уже подарили свой, вот и пользуйся.       Вчера было особенно тоскливо. Астории нездоровилось, она рано ушла спать, и Драко кружил по дому, не находя себе угла. Он вдруг, совершенно внезапно, трансгрессировал на море. Недалеко от Лондона он знал одну верфь. Там всегда было немноголюдно. Мелкий моросящий дождик отпугнул даже бродячих собак. Лишь Драко, да крикливые чайки — вот и вся компания. Был отлив, вода ушла далеко, оголив каменистый берег.       «Ты сам, как море, Поттер. Злишься как море. Искришься как море. Ты всегда где-то рядом, думаешь — ой, да успею еще… Но вот ты внезапно уходишь и образуется такая страшная пустота. Неестественная. Неправильная, что-ли».       Драко, задумавшись, потерял его из виду. Он слегка оперся руками на перила, пытаясь заглянуть под балкон.       «Странно, куда исчез Тео, вроде бы я видел его в начале. Сейчас самое время подойти к Поттеру», — подумал он.       Из небольшой двери вышла темноволосая девушка. Она медленной походкой прошла через весь зал. Мужчины оборачивались ей вслед. Но та настойчиво шла к какой-то конкретной цели, понял он. Малфой спешно прошел вдоль балкона, стараясь не потерять и ее. Она слегка повернула лицо, и Драко узнал Панси Паркинсон. Чертовка остановилась. Мужчины, заметив ее, начали услужливо расступаться. В образовавшемся пространстве Малфой увидел страшного гоблина. Он что-то показывал Поттеру, который опустился на одно колено и с интересом разглядывал вещицу в его руках. Вдруг он резко повернулся и улыбнулся девушке. Панси сделала пару шагов в его сторону, протянула руку. Гарри, засмеявшись, поцеловал предложенную ладонь, и змея, цепко ухватив его, потянула на себя. Мужчины вокруг зашумели. Они все смеялись. Видимо, им там всем было невообразимо весело. А Драко снова вспомнил тишину пустынного берега, озадаченные взгляды птиц.       «Может быть море уже вернулось обратно…», — с тоской подумал он.       Малфой развернулся, собрался уходить — у него были дела и поважнее. Но внезапно он услышал громкий голос Грегори Гойла. Усиленный магически, он заполнял собой все пространство:       — Дамы и господа, уважаемые гости и участники! Добро пожаловать на этот волшебный момент, когда сердца наполняются радостью, улыбки разносятся вокруг, а воздух наполняется атмосферой праздника!       Тяжелые шторы в углу разъехались в стороны, а помещение осветил яркий магический свет. Сразу за спиной Гойла Драко увидел группу магов, чуть меньше тридцати человек. В их руках, появились музыкальные инструменты. Зал зааплодировал, приветствуя выезжающее вперед фортепьяно. Гойл продолжал, поправляя длинные рукава парадной мантии:       — Сегодня мы собрались здесь, чтобы отпраздновать не только этот особенный день, но и силу нашего единства, радости и позитивного настроения!       Малфоя аж передернуло от приторности текста. Он спускался с балкона. Он лучше уйдет. Но внезапно до него донесся веселый смех Поттера. Эта змеюка, эта невозможная гадюка Паркинсон, обвивала руку Гарри и, встав на цыпочки, шептала что-то прямо ему в ухо, заставляя того смеяться. По тому как тот слегка покраснел, было понятно, что Панс пустила в ход отборную пошлятину.       «Но может быть пройти мимо него… Что он сделает? Заметит ли меня…», — и Драко, вновь поддавшись порыву, повернул слегка вправо. Музыка гремела, торжественно ныли скрипки.       — Праздник — это время, когда мы приостанавливаемся, чтобы насладиться моментом, встретиться с близкими и дорогими людьми, разделить с ними улыбки и счастье. Сегодняшний вечер наполнен волшебством, и каждый из вас является частью этого волшебства, — голосил Гойл, улыбаясь всем сразу и никому конкретно.       Драко остановился, смотря Гарри в спину.       «Обернись! Обернись же…», — просил он про себя.       Тот резко повернул голову. «Почти!», — замерло сердце Драко. Но именно в этот момент Панси слегка подалась вперед, ее лицо оказалось так близко к Поттеру, что они чуть не столкнулись носами. Тот слегка отодвинулся. Паркинсон стыдливо потупила взгляд, но Малфой не верил в ее смущение ни на кнат. Гойл декламировал на крайне торжественной ноте:       — Итак, друзья, давайте создадим мгновения, которые останутся в наших воспоминаниях! Приглашаю вас на танцплощадку — место, где начинается веселье, а каждый шаг — это часть нашей общей праздничной си-и-имфонии! — Грег отошел в сторону, оркестр замер, обозначил паузу, давая волшебникам время разбиться на парочки.       Малфой видел, как Панси, слегка поведя оголенным плечом шепнула что-то Поттеру на ухо. Тот посмотрел на нее и пожал плечами. Она улыбнулась, скорчила надменное лицо и слегка отвела локоть. Гарри снова засмеялся и взял ее под руку.       «Теперь тебе пора домой, Драко». — Он заставил себя направиться к выходу. Это не его мир. Не его жизнь. И не его танцы.       Около массивных дверей толпились престарелые группки волшебников. И хоть вальс и фокстрот были уже не их сильной стороной, но глаза магов светились, а бокалы сверкали. Драко извиняясь, пробирался сквозь длиннополые мантии, стараясь уйти незаметно. Голос бывшего подпевалы, казалось, выпроваживал Малфоя, нетерпеливо подталкивая его в спину:       — Сегодня у нас особый повод! Мы чествуем продолжение мира и стабильности в лице нашего уважаемого Кингсли Бруствера! И я приглашаю вас всех на танцплощадку! Так что, дорогие гости, давайте создадим вместе этот невероятный момент! Пусть наши тела будут слушать музыку, а сердца… — грохот открывающихся дверей прервал возбужденный крик Гойла. В большой зал медленно вошла Джинни.       — У-у-у-у… Красавица! Как хороша, — не сдержался седой волшебник слева от Драко.       Джинни Поттер была просто великолепна, признал он для себя. Легкая темно-зеленая ткань платья водопадом струилась по ней. Грудь ее подчеркивал аккуратный корсет, драпированный плетеными нитями. Она была, словно воздух, как дуновение весны. Ее глаза блестели, она улыбнулась замершей толпе. Так искренне добро и открыто, что все вокруг Драко, казалось, заулыбалось в ответ. Волшебники сняли шляпы, а держащие их под руки дамы, засверкали чуть ярче, словно часть света от Джинни заполнила их сердца. Она, улыбаясь каждому, медленно пошла по залу. Люди тянулись к ней, здоровались, жали руки.       Драко почувствовал, что каждый хотел получить частичку этой красоты. Она никому не отказывала, но и не останавливалась, подходя все ближе к намеченной цели. Малфой, как и все, завороженный, шел за ней.       Он смотрел, как та подошла к Гарри. Джинни молча протянула руку и поправила воротник его рубашки, слегка выбившийся из-под мундира. Сердце Драко защипало, словно рану не глядя залили бадьяном. Такой обычный жест, но в нем было скрыто куда больше, чем во всех поцелуях мира. Жест домашний, интимный. В нем любовь, жила той неуловимой заботой и бережностью, которою не видишь сразу. И лишь через секунды ты понимаешь всю силу и одновременно ласку. Даже Панси, оробев, отошла от Поттера на пару шагов.       Джинни не смотрела больше ни на кого, кроме своего мужа.       — Привет, — улыбнулась она.       Гарри молчал.       — Ты же не откажешься потанцевать со мной, на глазах у всех?       — Как я могу отказать тебе? — Слегка улыбнувшись, сузил глаза Поттер.       Драко почувствовал, как его горло постепенно сдавливает спазм. А он-то, дурак, думал, что на этом все закончится. Что рыжая так просто сдастся и откажется от своего.       — Почти как в тот раз, да, Малф?       Он повернул голову. Слева от него стоял Блейз. Он печально смотрел на то, как Поттер выводит в центр зала жену. Парочки вставали рядом с ними. Ноги Драко, казалось, приросли к полу. Он смотрел сквозь людей на то, как музыканты в готовности занесли в воздух смычки. Как пианист поправлял ноты. На Гойла, который быстро что-то зачеркивал в своей речи. Драко смотрел сквозь — только это ему и разрешалось.       Платье Джинни казалось сделанным из настоящего облака. Его легкая юбка, на несколько секунд, замирала в воздухе, перед тем как, паря, опуститься до пола. Гарри чувствовал в своих руках непривычную жесткость корсета. Тот оставался таким холодным, словно был сделан из металла. Но так же не должно быть? Гарри хмурился, пытаясь вспомнить свои ощущения от всех тех многочисленных платьев, что жена надевала на эти постоянные глупые балы и званные ужины. Сейчас холод был каким-то слишком явным. Он покрепче прижал ее к себе. Ткань не нагрелась, все также морозила пальцы. Вдобавок Джинни теперь с радостью сократила расстояние между ними до нуля. Гарри попытался отодвинуться — не стоило давать ей ложных надежд. Волшебный свет, как назло, был направлен на них. Следил за каждым шагом, слепил, бил в лицо.       — Откуда у тебя это платье, Джинни? — не выдержал он, начав разговор.       Она смотрела на него своими счастливыми глазами. Жалась к нему, старалась переплести его пальцы в своей руке. Это сбивало с толку. Гарри ловил себя на том, что вынужден щуриться от яркого света, отвлекаясь от сути. «Вместе с платьем у Джинн появились какие-то новые духи? Что за мерзкий сладкий запах? Или это все же от тех странных магов из Индии, что кружатся по соседству?», — пытался понять Поттер, уводя жену в сторону. Но Джинни упорно тянула его к центру — еще бы, Гойл пустил на сцену фотографов, и они бешено щелкали затворами. Запах становился все тяжелее. И холод. От чего-то стало так холодно, что по ногам побежали мурашки. Такое странное предчувствие. «Но это невозможно… Тут половина аврората!», — мелькнула в голове первая дельная мысль, но жена снова отвлекла. Джинни хотела поцеловать его в губы, только вот темп сменился, стал быстрее, и она, прижавшись, шепнула на ухо:       — Гарри, у меня есть для тебя новость!        Поттер не успел ее остановить — Джинни юрко крутанулась в его руках, рассмеявшись. Ткань платья задела руку, но тот ничего не почувствовал. Словно воздух.        — Какая же? — спросил он с тревогой. — Ты все же решила подписать бумаги?        — Нет, милый! Я поняла, кто на самом деле убил Джеймса.        Он с силой прижал ее к себе. Ее губы были так близко… Гарри сбился с ритма вновь почувствовав ее духи. Он глупо топтался на месте, удерживая ее руку в своей, чтобы смена партнеров не оттеснила жену слишком далеко.       «Прыыыыг-скоооок, прыыыыг-скооок, догони меняяя дружоооок…», — пел детский хор в его голове. Внезапно Рон толкнул его плечом, подмигнул, довольный и умчал Гермиону вбок. Фотографы снимали одно фото за другим. Счастливая до безумия Джинни шепнула ему на ухо:        — Я расскажу тебе вечером. Ты же проводишь меня домой?        — Где ты купила это платье, Джинн? — едва успел он задать ей вопрос, как она выпорхнула из его объятий. Гарри всегда ненавидел вальсы.        Музыка разгонялась, становилась звонче. Настало время второй смены партнеров, но он не позволит ей уйти от ответа. Быстро сделав пару шагов в сторону, Поттер вновь перехватил ее руку, притянул к себе. Грянули ударные. Джинн положила свои тонкие руки на его плечи и слегка подпрыгнула. Когда Гарри поднимал ее над собой, кружа на вытянутых руках, он уже не сомневался. Пальцы вновь обожгло холодом ткани. Поттер повысил голос:        — Джинни, мы уходим. Сейчас же!        — Вот ты забавный! — кокетливо подмигнула девушка, — Зачем так усложнять, устраивать фальшивые сцены ревности? Я все знаю, ты же сам мне его купил, глупенький. Платье доставили сегодня утром, совой и с запиской от тебя – «Надень его для меня…» Я решила, что ты передумал разводиться. Чвонк пообещал мне, что поговорит с тобой. Я думала, что вы общались.        Гарри почувствовал, как его сердце бешено заколотилось.       Он попытался остановить Джинни, но ее маленькая ладошка продолжала настойчиво тянуть вперед. Еще бы! Все эти старые министерские морды пялились на них, аплодировали, встав полукругом. Жена сияла от счастья, а Гарри выискивал глазами хоть какой-то небольшой просвет в скоплении парадных мантий.        — Я тебе ничего не отправлял. И я не встречался с Чвонком, — взволнованно предупредил он, пытаясь поймать ее взгляд. — Быстро за мной!        Танцующие пары окружали их. Мимо, смеясь собственной неуклюжести, пронеслись Рон с Гермионой. Он взглянул на Джинни. Ее глаза заполнил страх. Гарри начал пробираться к краю, пытаясь вывести жену из кольца кружащихся пар, чтобы тут же трансгрессировать и снять проклятое платье. Свет бил прямо в глаза. Она испуганно сжимала его руку, ее ноги переставали слушаться. Скрипка нервно, из раза в раз, повторяла один и тот же такт. Наплевав на этикет, Поттер потянулся за палочкой, но вдруг Джинн резко вскрикнула и остановилась, вырвав свою ладонь.       Гарри заметил, как корсет ее платья, сам собой начал затягиваться на талии. Он сдавливал ее тело все сильнее. Джинни закричала от боли. Она попыталась достать палочку, но ткань сама собой скручивалась в тугую драпировку, ловко зажав в кармане ее пальцы. Она в ужасе дернула рукой, ткань сжалась сильнее, послышался хруст. Джинни завизжала от боли и страха. Волшебники перестали аплодировать.       Он схватил палочку и, направив ее на платье, прокричал: «Фините!». Корсет захрустел, заклятие не достигло цели несколько сантиметров. Ткань длинной юбки взлетела вверх. Красный луч замер, беспомощно сжавшись в комочек. Тонкий материал окутал его собой, а через мгновение, словно пропитав его чем-то новым, окрасил в фиолетовый. Волшебники тоже потянулись за палочками, в едином порыве помощи, но шар тут же стал черным, с острыми как бритва иглами. Злая, темная магия отразилась от самого платья и рикошетом ударила по Поттеру. Сбила его с ног. Волшебники тут же испуганно опустили свои палочки вниз.       Танцующие парочки в ужасе остановились. С другого конца зала к ним бежали Рон с Гермионой. Джинни закашлялась, приложив левую ладонь ко рту. Музыка смолкла и в давящей тишине волшебница отвела руку от лица. Темная, почти черная, вязкая кровь капала с мизинца на пол.       Прошла всего пара секунд, резкая боль схлынула также быстро, как и появилась. Заклятие не навредило, оно лишь отвлекло, выгадав для себя время. Вот он смотрит в ее глаза, полные агонии и ужаса, а в следующее мгновение, ткань уже сжимает все ее тело, дробит кости. Корсет смял грудь, словно фантик. Кровь впитывалась в него, рисовала ветвистые узоры. Озверев, Гарри вскочил, подбежал к жене. Поймал ее искалеченное тело, не дав упасть, больно ударившись.       — Джинни! Джинни! — звал Гарри, встав перед ней на колени, придерживая ее за голову.       — Тут есть целитель?! — орал обезумевший Рон, подбегая.       — Кто это? Кто тебе прислал это чертово платье?! — Поттер убрал прилипшие к ее лицу длинные волосы, вытер рукой кровь с подбородка. — На кого он был похож?       — Белая сова… Как Хэдвиг… — Из уголка ее рта вновь потекла тонкая струйка крови. — Ты также испугался за меня там, помнишь, в Тайной комнате…       Последний вздох сорвался с ее губ. Измятое тело девушки лежало на глянцевом полу Министерства Магии. Поттер, трясущимися руками, сгреб ее в охапку, спрятал замершее лицо в своей груди, чтобы никто не смел глазеть на нее. Пытался сам отвернуться от ярких вспышек фотоаппаратов.       — Уходи отсюда, живо! — тряхнул Малфоя за плечо Блейз.       Толпа волшебников окружала Гарри с телом мертвой жены на руках. Гермиона неуклюже опустившись рядом, обнимала Рона. Уизли рыдал. Последнее, что Драко увидел, это как из соседней комнаты, в компании авроров, выбегает Кингсли Бруствер, на ходу доставая палочку.       Драко трансгрессировал.       Он ощущал себя пойманным в капкан зверем. Ему словно перерубило ноги, но он все равно пытался вырваться, разрывая сухожилия. Малфой взбежал по лестнице мэнора, трясущейся рукой достал палочку. Открыл запертую дверь. На него пахнуло стылым воздухом оставленного дома. Драко медленно сполз вниз по двери, крик рвался наружу. Он с силой зажал себе рот руками — кричать было нельзя. Все поместье было усыпано портретами предков, и они сразу же, услышав его, побегут докладывать отцу.       «Отец! О, Великий Мерлин! Это делает мой отец!» — Драко сжался в комок на грязном ковре прихожей.       «Это делает мой отец всего лишь из-за одного чертова письма! Простое письмо с просьбой о встрече…» — ему не хватало воздуха.       Он судорожно вздохнул. Видеть это сегодня было не то же самое, что смотреть на все из омута памяти. Во сто крат хуже. И в тысячи ужаснее, чем слышать обо всем от Луны, стоя на балконе офиса. Смерть — такая внезапная и страшная, вновь прямо на его руках. Смерть жены Поттера, только лишь потому, что она была дорога ему.       Малфой смотрел на пыльные ворсинки ковра. Они были так близко.       «Стоя на этом самом ковре, я обнимал отца, когда приезжал из школы на каникулы…», — с ужасом подумал он.       «Я бежал по этому ковру к нему, когда был еще совсем ребенком и возбужденно переминался с ноги на ногу, ожидая от него подарка», — сердце зашлось болью.       Малфой тяжело поднялся, он пытался уйти прочь от этого места, от накрывавших его воспоминаний. Но куда бы он не пошел — они всюду его преследовали. Эту статуэтку он подарил отцу на рождество. Вот в этой комнате Люциус учил его пустячным заклятиям, когда Драко только исполнилось пять. На этом диване любила сидеть мать, читая газету. Тут отец впервые наказал его, за то, что Драко не выучил урока. Малфой с каменным лицом ходил по дому, ища безопасное место. И вдруг он вспомнил!       — Черная комната, — прошептал он.       Торопливо идя туда, Драко был рад, что в этом огромном доме вновь появилось место, где он сможет позволить себе быть слабым. Раньше он избегал ее — слишком уж тяжелыми были воспоминания о предательстве Поттера. Но теперь…       «Без цели человек ничто!» — подумал он. — «Нам всем нужно место, где мы будем в безопасности. Уголок, куда мы сможем прийти, когда покажется, что мы, как бешеные лисицы, мечемся по одному и тому же кругу, загоняя себя».       Драко прошептал заклинание. Дверь открылась.       Здесь все было как прежде. Малфой так и не смог больше зайти сюда. Тогда он просто заблокировал дверь и попытался забыть, что в мэноре есть это место. Угловая комната во флигеле, сырая, стылая, вся задрапированная черной тканью. Ее оставляли для самых нежелательных гостей, но такие, так и не пришли к Малфоям. До него…       — Чертенок мой, ты сразу же полюбил ее, — прошептал Драко, плотно закрыв за собой дверь.       Он вспомнил, словно все было вчера. Тогда, он только забрал Поттера из больницы Святого Мунго и настоял отправиться в мэнор. Целители говорили, что Поттер чудом выжил после проклятия Лимба, но Драко знал — это все он. Он выпросил его. И судорожно хотел тогда остаться с Гарри наедине. Пока Поттер был в больнице из его палаты устроили сплошной проходной двор. Тот не жаловался, но Малфой видел, что Гарри устает от людей. И он выкрал его себе, забрал в свой большой пустующий дом, предоставив ему право выбора спальни. Драко сел на смятое покрывало и закрыл глаза. Перед ним проносились воспоминания того дня.       — Смотри, как тебе эта? — Драко открыл дверь в просторную светлую комнату.       — Для девчонок, — изрек Поттер, с умным видом поправив очки.       — Эта? — Драко открыл следующую.       — Пошлятина! — Гарри поморщился, окинув взглядом резное изголовье кровати.       — А эта?       — Кто тут у вас занимался дизайном, Драко? Волдеморт? — Он заржал, указав на отколотый нос небольшого херувима, стоящего на постаменте в углу.       Малфой больно ущипнул Поттера за бок. Тот, нахально улыбаясь, подмигнул ему:       — Пойдем еще поищем, в этом отеле должны быть нормальные номера! — Он потянул Драко за собой.       Они прошли через весь дом, мимо кабинетов и библиотеки, вдоль большого бального зала. Гарри пробирался все дальше, отвешивая острые комментарии. Честно говоря, Драко тогда даже сам забыл об этой комнате. Решил подождать его на площадке рядом с лестницей, там был небольшой удобный диван, как вдруг услышал громкий крик:       — Двигай сюда, я нашел!       — Ты снова выбрал чулан, да, Поттер? — отозвался Малфой, идя на звук.       Он зашел в комнату и увидел его довольную ухмылку.       — Гляди! — Гарри кивнул на старый проигрыватель. — Как тебе? Уже с удобствами и по вполне сносной цене.       Не дожидаясь ответа, Гарри толкнул Малфоя на кровать и подошел к полке, придирчиво выбирая пластинки.       — Смотри, все как ты любишь. — Он помахал яркой упаковкой с французским шансоном. — О, а эту я знаю!»       Драко с горечью улыбнулся. Он направил палочку на проигрыватель. Жалобно скрипнув, игла встала на место, по комнате поплыли звуки песни.       — Mais la belle vie… Sans amours… Sans soucis… Sans problèmes… — Малфой, закрыв лицо руками, до боли надавил на веки.       Перед глазами поплыли пятна. Он слушал музыку, а в его памяти Поттер снова пел ему эту песню, похотливо расстегивая рубашку.       — Alors pense que moi je t'aime…       — Фу, Поттер! У тебя ужасное произношение! — В лицо Драко полетела рубашка.       — Et quand ta auras compris... — Он расстегнул тяжелую пряжку ремня.       — Et quand TU! Надо мягче, — заливался смехом Драко.       — Réveille-toi… Je serai là. — Он медленно расстегивал ширинку. Нижним бельем в этот раз он решил пренебречь.       — На фразе: «Я буду там», нужно уже быть на месте, Поттер! — поддразнил его Драко.       — Pour toi. — Гарри прошептал заключительную фразочку ему на ухо, больно укусив за мочку.       Малфой сидел, уткнувшись носом в подушку, в надежде уловить его запах. Он понимал, это глупо, прошло столько лет. Но сейчас, находясь в их комнате, он понял почему ему было так больно тогда. Поттер идеально подходил Драко. Дома, наедине с ним, этот черт был очень покладистым и лояльным. Он легко отдал Малфою лидирующую позицию, без проблем и с большим комфортом для себя. На работе — Гарри был жестким и язвительным. Дома мягким — это импонировало Драко. Он мечтал о таком с детства.       Те месяцы, что они по-настоящему пробыли вместе, были наполнены безмятежным теплом. Поттер никогда не манипулировал им, как всегда, делали родители. Драко даже не мог вспомнить ни одной ссоры. Все получалось как-то естественно, возможно, потому что только по-настоящему начиналось. Они двое наслаждались этим чувством. И тем больнее было все это так враз потерять. Драко вспомнил, что в те дни утратил чувство реальности окружающего. Он не понимал и, зачастую, не помнил своих действий. И болело. Как же у него все болело…       «И во всем виноват отец». — Он услышал, как тихо съехала с пластинки игла. Драко окружила тишина. Она заполнила весь дом, все комнаты, все щели. Безмолвие медленно заползало в самого Малфоя, разъедало.       «Нет ничего страшнее тишины — это смерть», — подумал он.       Черные руки тянулись к нему со всех сторон. Страшные, с худыми сухими пальцами, перемазанными углем и серой. Они забирали себе все его существо, всю суть его жизни. Играли им, выстраивая его дни в своем изощренном ритме. Руки подчинили себе его волю, его любовь, его жизнь.       Отец, скользкой змеей, смотрел на него. Он планировал, перемещал Драко, словно пешку, в своей игре. Люциус возомнил себе, что сын — его полная собственность. В нужный момент он давил на нужных людей и устранял препятствия. Если раньше Малфой восхищался отцом, то теперь, заполненный тишиной, почувствовал — он ничем не отличается от тех полукровок, от дураков попечительского совета, от министерских кукол. Для Люциуса он был чем-то вторичным. Счастье — какая глупость! Любовь? Блажь! Драко не был достоин счастья или любви. Ведь его отец уже выбрал для него подходящую партию, словно скрещивал своих дурацких павлинов. И за то, что Поттер чуть не разрушил планы отца, позволив себе ворваться в мир единственного сына, он жестоко поплатился.       Малфой с ужасом закрыл лицо руками:       «А что, если еще не поплатился? Вдруг отец решил идти до конца? Поттер живучая субстанция. Он пережил смерть сына. И Люциус узнал об этом… И теперь он убил его жену. Убил показательно, в том же зале. Почти на том же месте, где гриффиндорец тогда пожертвовал всем, чтобы доказать Люциусу, что сдается». — Его мозг словно проткнуло спицей. Он вспомнил: «Ты нарушил условия, Поттер!». Драко затрясло. Ведь тогда Гарри следующий?       — Не прощу себе, если не отыщу убийцу. Даже если это отец, — прошептал Драко.       Он вскочил с кровати и, направляясь к библиотеке, каждым своим шагом бросал вызов врагу. Бросал вызов себе.       «Что же», — думал он, — «…давно надо было разрушить эти глупые детские идеалы».       — Нимбли! — на ходу позвал Драко своего эльфа.       — Да, хозяин, — пропищал домовенок, появившись рядом и вприпрыжку следуя за ним.       — Отдай хозяйке мое письмо. — Библиотека встретила его привычной тишиной.       Взяв клочок пергамента, наспех нацарапал записку:

«Не волнуйся. Я в мэноре, готовлю новое зелье. К завтраку успею. Высыпайся. Целую, Драко».

      Он протянул записку эльфу.       — Не смей трепать, где я.       — Слушаюсь, хозяин Драко! — Нимбли поклонился и с легким хлопком исчез.       Драко достал палочку. Когда-то в детстве он ненавидел эту комнату, мечтал, чтобы она сгорела. Целый год перед школой, его заставляли учить по заклятию в день, и он не мог выйти, пока не покажет, что выучил урок. Что же, настало время отомстить своим детским обидам.       Малфой выборочно брал книги, быстро пролистывал, выискивая на старых листах что-то, что наведет его на мысль. Он должен! Обязан найти хоть какие-то улики. Чувствовал, что не успокоится, пока не найдет. Дело сосредоточивало, направляло гнев в нужное русло. Драко один за другим отбрасывал ненужные тома. Он выливал на них всю свою злобу и досаду. Бумага и рукописи сыпались под его напором. Плевать! Ему стало на все плевать. И если отец решил угрожать ему тем, что отречется от него… Что же, тем хуже для них. Потому что и он мог поступить также.       — Драко! Драко, ответь срочно! Где ты? — услышал он встревоженный голос Забини. Тут же полез в карман за зеркалом.       — Я в мэноре, — закричал он. — Что случилось, Блейз?       — Встреть меня! — лицо друга исчезло.       Драко метнулся к входу. *Перевод с французского песни Sacha Distel "La Belle Vie". 1964г.