Непрожитая жизнь

      Стоило ему прийти домой и расслабленно упасть в кресло, как из кармана донесся негромкий свист. Малфой узнал мотивчик свиста мгновенно — это был глупый волшебный дуэт «Абракадабра», что так обожали все полукровки. И их единственный, насквозь провонявший нафталином, хит «Любовь мне навеяла вейла». Забини научился высвистывать убогую песенку еще в школе. Постоянно начинал, стоило только пройти мимо симпатичной девчонке. Теперь он насвистывал это дерьмо для Драко.       — Может быть, прислать тебе с совой что-то посовременнее, Блейз? — спросил он ехидно.       — Не стоит. Споешь мне сам по дороге. Собирайся. Я жду тебя в гостиной через пять минут.       — Ты о чем? — не понял Малфой.       — Сам просил меня организовать кое-что, — ухмыльнулся друг. — Оденься теплее, там холодно. Пять минут. Жду.       И зеркало вновь показало Драко его растерянное лицо. В дверь постучали. Он быстро сунул осколок в карман, прокричав:       — Заходи!       В комнату вошла жена. Такая домашняя, красивая, с распущенными волосами. На ней был тот самый синий свитер крупной вязки, который они вместе купили в путешествии по Голландии. Она улыбнулась:       — Привет! А я к тебе. Уже так поздно, давай снова ляжем спать вместе, как вчера. Мне так понравилось, я удивлялась весь день, почему мы не делали этого раньше.       Драко вздохнул. Его планы резко поменялись, и теперь нужно было придумать, как отделаться от жены.       — Я собираюсь в мэнор. — Он достал из шкафа теплый свитер. — Давай завтра?       — Как ты себя чувствуешь? — внезапно резко спросила Астория.       — Уже гораздо лучше, спасибо! — натягивая свитер и чувствуя себя ничтожеством, что снова врет, буркнул Драко из высокого воротника.       Он мельком взглянул на нее, разводя в камине огонь. Астория задумчиво ходила по комнате, трогая руками мебель, словно поглаживая ее. Она пару раз ударила ногтями по закрытому магией ящику комода. Как раз там, где Драко хранил копии документов Поттера из аврората.       — Завтра… — задумчиво произнесла супруга. — Завтра… Где ты сегодня был весь день, Драко? На работе?       Она явно была недовольна тем, что он так много работает. Малфой вздохнул, коротко отвечая:       — Да. Секретарша приболела, и мне пришлось задержаться.       Астория вдруг резко развернулась и закричала, направляя палочку ему в лицо:       — Ты патологический лжец, Драко Малфой! Можешь сколько угодно блефовать с чужими в своем дурацком клубе, но не смей лгать мне! Я сегодня весь день провела в твоем офисе. Ждала, когда ты наконец-то придешь на свою обожаемую работу. И Джуди была крайне мила. Она даже сбегала в магазин, чтобы купить свежих пирожных к чаю! Ну и где ты был?!       Драко почувствовал, как вмиг вспотели ладони, но он был Малфоем и сумел совладать с лицом. Он холодно уставился на жену и ответил, сам того не замечая, тоном, точь-в-точь схожим с голосом Люциуса:       — Ты захотела жить в этом доме — я его купил. Ты нашла рядом с домом маггловскую церковь и притворяешься ревностной прихожанкой — я это допустил. Но я не позволю тебе позорить нашу семью, сплетничая в моем офисе с секретаршей. Она почти прислуга. Ее дело разбирать почту, и если она пришла сегодня на работу, то лишь по своей прихоти. Это показывает лишь то, как она ей дорожит. Ты же подрываешь мой авторитет, выведывая, где я нахожусь, у чужих людей…       — Драко, я хотела сделать сюрприз… — растерялась жена, тут же опустив палочку.       —… и прошу тебя запомнить, что этого я не потерплю. Я также хочу напомнить тебе, что я не люблю те сюрпризы, которые могут поставить меня в неловкое положение. Ты поняла?       — Но, Драко, я… — В ее глазах заблестели слезы.       — Моя работа не состоит в глупом сидении в офисе. Я часто работаю удаленно, и ты отлично знаешь, что я посещаю клиентов в необходимых для терапии местах. Меня огорчает то, что своими необдуманными поступками ты ставишь репутацию нашей семьи под удар. — Малфой шагнул к ней.       Хоть он и был зол на нее, но не мог спокойно смотреть, как она плачет. Тем более, оставлять беременную жену в таком состоянии одну в доме. Обняв ее, Драко сказал более спокойным голосом, уже больше похожим на свой:       — Я работаю сейчас в два раза больше для того, чтобы быстрее решить проблемы клиентов. Я закончил прием на работе и не беру новых. Асти, как наш сын родится, я хочу уехать с тобой во Францию к моим родителям. Потом планировал навестить твоих в Италии. Наши матери помогут нам, и мы сможем больше времени уделять друг другу.       Астория лишь сильнее заплакала, растроганная его словами. Драко целовал ее лицо, но она никак не успокаивалась. Взволнованный такой странной реакцией, он попытался вглядеться в глаза жены. Та старательно отводила взгляд. Наконец, она ответила, дергано вытирая слезы:       — Ты так много делаешь для нас, Драко! Может быть, стоит наплевать на всех твоих пациентов? Пусть найдут кого-то еще — незаменимых нет…       — Ты могла бы меня кем-то заменить? — улыбнулся он.       Жена лишь печально покачала головой, выходя за дверь. С тяжелым сердцем Драко шагнул в камин.

***

      В гостиной друга царил полумрак. Дом уже почти спал, домовик незаметно убрал золу и закрыл на ночь камин. Забини тут же потушил сигарету. Кивнув ему, направился к выходу. Малфой поспешил следом.       — К главному входу или как обычно? — уточнил Драко, выходя за дверь.       — Давай как обычно, — быстро взглянув на него, ответил Блейз. — Пойдем, надо перекинуться парой слов. Вот. Пей сейчас.       Малфой, не раздумывая, выпил оборотное зелье, в этот раз насыщенного горчичного цвета. Пока ему выкручивало внутренности, он пытался догнать друга, который целеустремленно шел к высоким воротам. Блейз окинул его довольным взглядом, закрывая магией замок. Накладывая дополнительные защитные чары на дом, он ухмыльнулся:       — Неплохо! Наконец-то мой братик хоть на что-то сгодился. Рост и размер одежды у вас один-в-один.       — Твой брат? — удивился Драко, разглядывая обгрызенные до мяса кутикулы пальцев.       — Да. Ни на что не годное пустое животное. Лишь пьет и просаживает деньги семьи, ввязываясь в глупые бизнес-идеи его дружков-алкоголиков. Убогое порождение худшего из браков моей матери. Его папаша умирал в муках. Но сынок похабен до неприличия, женщины обходят его стороной — это к лучшему. Если бы он расплодился, то проблем стало бы больше. Мы с матерью предпочитаем о нем пореже вспоминать. Его имя — Нейтан Дэнкуорт Забини. — И он зло сплюнул в траву.       — Хм, — неопределенно ответил Драко. В семье друга крылось больше тайн, чем во всей магической Британии вместе взятой.       — Трансгрессируем. И да поможет нам Сила Салазара! — нервно дернув щекой, процедил Блейз.

***

      Малфою показалось, что он почувствовал проникающий в кости холод еще до того, как трансгрессия закончилась. Он медленно открыл глаза. Северное море было спокойным, удивительно тихим и пронзительно черным. Вода беззвучно обнимала камни. Она не ревела, так, как запомнил Драко. Она не пенилась, с шипением разбиваясь о узкую каменистую дорожку, что вела вокруг тюрьмы. Не плевалась в лицо черной мутью подгнивших водорослей. Она словно умерла и теперь жалась, как испуганные щенки жмутся к отвисшему брюху матери. Блейз положил ему руку на плечо и медленно повел, обходя тюрьму против часовой стрелки.       — Как дойдем до входа — от меня не отходи. Мы тут ненадолго, у тебя будет полчаса. Смотри во все глаза и слушай во все уши. Как вернемся, сольем воспоминания в твой Омут памяти. Ни с кем не разговаривай, никому не отвечай. Но на всякий случай запомни крепко-накрепко — ты мой брат, приехал со мной, за компанию. Я знаю, ты не любишь дементоров, постарайся не вызывать патронус до последнего… Никто не должен догадаться, что ты Малфой, а патронус можно вычислить…       Они остановились перед высокими воротами. Драко заставлял себя не смотреть наверх.       — Я так и не научился вызывать патронус, Блейз…       — И ты молчал?! — тряхнул его за руку Забини. — Тогда уходим отсюда, срочно!       — Я думал…       Лязг открывающейся двери прервал Драко. Он услышал, как его зубы начали стучать друг о друга от холода и нервного напряжения. Его внезапно затрясло именно от того, как сильно испугался друг, услышав, что Малфой совершенно безоружен перед стражами Азкабана. Они синхронно повернулись на звук. В маленькой двери, что была впаяна в высокую черную, сгибаясь в три погибели, стоял старик. Драко хорошо его помнил — бессменный надсмотрщик, именно ему на руки авроры сдавали всех и быстро уходили. Старик каким-то чудом ладил с дементорами — они его не трогали. Он же отдавал им узников, и уже дементоры вели заключенных к камерам. Все лицо старика покрывали многочисленные шрамы от тупой бритвы, которой он все еще пытался брить свою жесткую, расползающуюся во все стороны щетину. Когда-то, давным-давно, впервые попав сюда, по ошибке, Малфой пожалел, что никто так и не подарит ему острую. Он был бы счастлив, если бы старикан случайно перерезал себе горло.       — А-а-а-а… Мистер Забини… Вы немного опоздали, но это не страшно, не страшно.       — Я зайду в другой раз, мы уходим… — начал было Блейз.       — Идите. Идите. Только подпишите мне лист на захоронение. Это минутка, всего-то минутка… Тут двое ваших вчера целовались, целовались до полуночи… — Старик неприятно рассмеялся. — Поцелуи — дело гиблое. Гиблое, вот что я скажу. Да. Гиблое.       Блейз молча кивнул Малфою, указывая следовать впереди. Драко шагнул, но старик внезапно замахал на них руками:       — Пусть здесь ждет, пусть здесь. Нечего чужакам на трупы смотреть, нечего.       Забини недовольно скривился, но, едва взглянув на Драко, вздохнул:       — Жди здесь. Ни шагу в сторону, ты меня понял? — строго спросил друг.       Драко не видел его глаз. Их черноту растворила тьма ночи и глубина ласкового моря. Малфой кивнул, но не был уверен, что у него получилось.       — Понял, — стукнули зубы друг о друга.       Блейз ушел, пробираясь внутрь маленькой боковой дверки. Драко уставился на небольшую выемку в замочной скважине. Ручки не было, дверь открывалась лишь изнутри. Он стоял, заставляя себя пялиться в одну точку, но уже чувствовал, как голова его постепенно, словно против воли, поднималась наверх. Подбородок лез все выше. Малфой схватил его рукой, чтобы не поднялся окончательно.       Хлопок внезапной трансгрессии напугал его. Рука, удерживающая голову, забралась в карман в поисках палочки. Голова тут же вздернулась, и он посмотрел наверх. Дементоры скользили к нему, опускаясь плавно, медленно проявляясь из темноты ночного неба. Прямая стена пронзала высь — Драко всегда казалось, что она уходила далеко в космос, теряясь в вечной, пустой черноте вселенной.       — Ты кто такой? — строго спросили его авроры, ткнув палочкой в грудь. — Без надзирателей тут нельзя. Почему один и кто ты такой?       — Я Д… — чуть не проговорился с испугу Драко. — Я — Денкуорт.       — Кто? — переспросил грубый голос.       — Нейтан Дэнкуорт Забини. Я его брат. Мы вместе пришли, брату надо… — Малфой запнулся.       Он смотрел, как двое авроров в бордовой форме удерживают магией осужденного. Лысые, злые и совершенно незнакомые ему волшебники.       — Врешь! — резко отчеканил первый, направляя палочку ему в голову. — Я ложь за версту чую.       Драко сглотнул.       «Черт, где же Забини?», — изо всех сил застучало сердце перед тем, как замереть навсегда.       Он внезапно стал легким, как лист. Звуки пропали полностью, и одиночество пробралось ему в ноги. Оно обняло за колени, сделав их мягкими, словно вата. Забиралось выше, нежно перебирая пальчиками. Скользило по штанине. Он медленно переставал чувствовать нижнюю часть живота — больше не был мужчиной. Его живот скрутило и всосало вовнутрь. Драко все еще чувствовал, что дышит, и даже сам удивился, как так это у него получается, ведь он стал так пуст и одинок. Пустота взяла его под руки и повела вперед.       «Отец взял семечко, подарил матери. Семечко выросло, но оно пустое. Трава, что не принесла ему счастья, и он отобрал счастье у меня. Мать выносила меня, но не вступилась. Все наши родственники — где же они? Они не пишут нам, ни строчки, ни совы… Мы не выгодны им. Мы — пыль прошлого. Моя жена льет из-за меня слезы. Ты чуть не погиб, в попытке просто быть рядом со мной… Какая глупость, как листья. Сухие летят… Летят… Это смерч крутит», — шептало ему в ухо что-то липкое, что-то черное.       Его кинули в лужу. Драко лежал, чувствуя, как с каждым вдохом тухлая вода все больше набирается в его открытый рот. Кто-то взял его и перевернул на спину. Малфой смотрел на маленький серый огонек, что устало растекся по металлической круглой банке. Ножом в ней были вырезаны треугольные отверстия, свет проникал в них.       — Даже магия тоскует, — прошептал он. — Ты можешь выбраться, огонек, да не хочешь. Вот что это такое на самом деле — тюрьма.       — Этот не жилец. Ваши с-с-ставки, ребята? Когда он пойдет на с-с-свидание? — раздался справа сиплый голос. Он показался Драко отдаленно знакомым.       Малфой медленно повернул голову на звук. Он не видел лица, его полностью закрывали усы и борода. Волосы, длинной, скатавшейся в единый комок паклей, елозили по спине. Роба была вся рваная, в ошметках и остатках грязи и крови. Сиплый пригибал голову к спине, непрестанно почесывая волосами воспаленные плечи. Вид красных нарывов, словно пощечина, отрезвил Драко. Он вскочил, подбежал к металлической двери и, что есть сил, забил в нее кулаками.       — Выпустите меня! Я невиновен, слышите! Вернитесь, вернитесь, это ошибка! — кричал Малфой, разбивая руки в кровь.       Сбоку засмеялось несколько голосов. Рваные, хриплые, тонкие и грубые — они, словно собачий лай, перебивали друг друга. Драко закричал сильнее:       — Освободите меня, я брат Блейза Забини, освободите меня, что вы делаете, куда вы уходите? СТОЙТЕ! — Он, что есть сил, бил ногами в металлическую решетку.       Внезапно его дернули за предплечье и потянули на себя. Чьи-то сильные руки приложили с размаху к прутьям, впились зубами в нежную кожу, чуть выше запястья.       — Вот счастье-то, вот успех! Братик, братик и невиновненький! — радовался хриплый, облизывая укус.       — А-а-а, что ты делаешь, тварь? — закричал от боли Драко.       Заросший волосами мужчина, что вытащил его из лужи, внезапно со всей силы ударил металлической миской по руке, дотянувшейся сквозь прутья. Зубы отпустили, и он рухнул на пол, отползая от решетки и прижимая к себе укушенную руку. Мужчина сиплым голосом сказал:       — Перес-с-стань. Этот парень наш. Он чис-с-стокровный, и ты не с-с-смеешь дотрагиватьс-с-ся до него с-с-своими грязными зубами.       — Нет! — взвился хриплый. — Он — его брат, и он — моя плата за то, что я гнию тут уже второй год кряду. Этот смердящий подонок засадил меня в ваше грязное логово! Я своей жизнью плачу…       — Мы все тут платим с-с-собственной жизнью за их поганую возможность жрать шоколадное мороженое из вафельного рожка. Мы звери в их загоне. Они кидают нас с-с-сюда. Мы мус-с-сор, что выс-с-сыпают в бак и уходят. — Сиплый медленно отошел в угол и сел на холодный пол.       Драко присмотрелся и увидел, что прямо за мужчиной лежало еще одно человеческое тело. Оно застыло, повернувшись лицом к стене, худое и полумертвое. Малфою впервые за очень долгое время стало действительно страшно. Он быстро соображал, что делать, но мысли расползались.       — Что вы помните из той жизни? — спросил он, пытаясь подтвердить свою ужасную догадку.       Сиплый мужчина пригладил усы и, с гордостью выпятив губу, сказал:       — Я верен Темному Лорду. Он вернетс-с-ся. Пус-с-сть все ехидные с-с-слизни, что с-с-сидят там, зарубят это на нос-с-су! — ткнул он длинным ногтем в соседнюю камеру. — Он вернетс-с-ся. И вновь я отправлюс-с-сь на работу. И ты с-с-со мной.       Драко увидел, как тот ласково погладил тело, лежащее рядом. Сомнений больше не было — тот заросший волосами скрипун был Амикусом Кэрроу. Драко почувствовал, как что-то склизкое проснулось в его животе. Ведь это именно он выследил и помог схватить обоих Кэрроу еще в далеком девяносто девятом. С той самой минуты Драко стал их главным врагом.       — Кем вы работали? — прошептал Малфой.       — Учителем. Мы с с-с-сестрой научили многих уму-разуму, правда, с-с-сестренка? — Он снова погладил тело по спине. — Братец твой младшенький у нас-с-с училс-с-ся. Хорошие оценки получал.       Хриплый вдруг вновь кинулся на решетки и закричал, что есть сил:       — Вы — ублюдки, ясно вам? Это вы научили Забини, этого пса с горящими глазами, Темным искусствам! Это вы виноваты, что он вышел на меня. Натаскали его! Все ваша вина, гадливые…       — Мы хорошие учителя. Приходи, мой Лорд, мы готовы и вновь с-с-служить тебе, — довольно прохрипел Амикус, садясь сбоку. Драко почувствовал, как у него похолодели ноги.       — Одного выучили, да второй вас нашел, — тихо прошелестел угрожающий голос из соседней камеры.       Малфой узнал его даже раньше, чем Мальсибер прищелкнул пальцами в своей узнаваемой манере. Он подошел к прутьям, и Драко удалось разглядеть, что случилось с еще одним Пожирателем Смерти и бывшим другом его отца. Тот стал похож на живой скелет. Живыми на этом скелете были лишь сухие губы, что двигались во все стороны, выплевывая слова.       — Мне плевать на твоего брата, мальчик. Но вот дружочек его школьный, — безрадостно шевелились губы. — Предатель! Весь в отца — скользкая вшивая белобрысая шкура. Переставай кричать, Амикус, дементоров накличешь. Кто с ними целоваться пойдет?       — Этот и пойдет, — расхохотался Кэрроу. — Братишку бы его с-с-сюда, Мальс-с-с, я бы пос-с-смотрел на то, как Хрипун выс-с-сасывает его крас-с-сивые глаза на завтрак.       Хрипун сидел в центре соседней камеры, и Драко стало казаться, что он в какое-то мгновение утратил остатки человеческого вида. Из уголка его рта текла слюна, и он сцеживал ее в жестянку, приговаривая:       — Я помню, как они все смеялись надо мной. Помню, как эта подлая кокетка строила мне глазки, а сама хохотала, прикрываясь рукой. Унизила меня… Дудки. Сволочи, высосали, все хорошее высосали, ничего не осталось, все забрали, сволочи. Все, до последней капли, вытянули из меня их поганые губы.       Он бросился на Драко. Тот в ужасе отшатнулся, проскользнул назад, отталкиваясь пятками. Вжался спиной в стену. Он смотрел, как цепь на шее Хрипуна натянулась, гной потек из-под металлического ошейника, мужчина заорал:       — Их губы такие сочные, такие сочные, на них поцелуй как венчик, рюшами пошел вокруг меня. Ходят все, хороводы водят — хороводоводовы девки! Слюна в моих глазах застыла, потекла слюна — потекла слеза… Не помню, парень, хоть убей, как личико ее красивое полосовал. Помню, что полосовал, но как-то не вспомнить. Вчера еще было, кровь в глаза, а теперь забрали все хороводоводы, высосали кровушку, как теперь личико ее поганое разглядеть? Лоскуточек за лоскутком… Помидорщицы сестра говорила, она ягоду любит. Полизала мою ягодку, захлебнулась моим соком…       Драко мутило. Он не мог оторвать взгляда от остатков этого некогда взрослого человека. Теперь тот стал похож на уродливый труп, что прокляли самой темной магией. Пока он неотрывно смотрел, как слюна стекает в жестянку, к нему подполз еще один. Лысый, с вмятым вовнутрь на лбу черепом. Сел рядом с Хрипуном на корточки и затянул тонким голосом:       — Над красой земли моей, над косо-о-ой… Под рекой — над горой. Под кормой, под зарей, за собой… — Драко увидел, как ему дали с размаха по яйцам.       — Припев пой! — рявкнул Мальсибер. — Припев хочу, надоели твои куплеты.       — Ой-ой-ой-ой-ой-ой. Упокой за тюрьмой, ой-ой-ой-ой…       — Что с ним? — в ужасе спросил Драко, не узнавая собственный голос.       — А он у нас поэт, — рассмеялся, закашлявшись, Амикус. — Все с-с-тишки пишет, любимому прочитать хочет. С-с-сочинил тут уже на три тома. И все никак не затыкается, — донесся его голос из темного угла. Он вновь поглаживал сестру по спине.       — А тот, что… — прошептал Малфой.       — С-с-свинья. Брос-с-сил его с-с-сюда и ушел. А поэт наш так его любит, все помнит… На три тома уже напис-с-сал с-с-стишков ему. Он, говорит, страс-с-с-ть как с-с-стишки любил. Ходил все, вынюхивал. Книжки его читал, с-с-стишки читал перечитывал, пока не нашел заклятье то с-с-самое. Как чуял, что тот его в книгах с-с-своих с-с-спрятал, — зло засвистел голос Кэрроу.       — Кто посадил его сюда? — подался Драко чуть ближе.       Внезапно лысый начал прыгать на корточках, как заведенный, и кричать пронзительным голосом:       — Свора мухомора! Нет в мире хуже вздора! Чем песня мандрагоры! Что полюбил аврора! Аврора-прокурора, аврора-крючкотвора…       Ему снова дали по яйцам. Мальсибер ногой отогнал от себя стонущего лысого мужчину, словно тот был грязью.       — Ой-ой-ой-ой-ой-ой… — затянул тот знакомый припев.       — Ладно тебе, Мальс-с-с, — усмехнулся Кэрроу. — Дай новенькому пос-с-слушать хит с-с-сезона.       Лысого погладили по голове, и он принялся петь. Нескладно, но громко, изо всех сил, с присвистом:       — Скоро-скоро я вернусь, скоро-скоро оглянусь, от тебя не отвяжусь. Ты, мой миленький, не трусь, скоро-скоро оторвусь, скоро-скоро улыбнусь, скоро-скоро разберусь. Зеленехоньки глаза, как покатится слеза, моя палочка — лоза, как закатятся глаза, так и кончится гроза. Скоро-скоро… — Голос перешел в шепот.       — А кому он поет? — проглотив сухой комок, спросил Драко, притворившись, что не догадался.       — Понятно кому. Тому, кто засадил его сюда. Мы тут каждый помним своего. Но ничего, ему недолго осталось, полгода продержаться. Если тот, однорукий, его первым не найдет.       — Какой однорукий? Тоже поэт? — шепотом спросил Малфой.       — Нет, тот славный парень. И сильный маг — не то, что эти полукровки. За полгода с ума сходят. Его Целительство Генри, такие нам тут спектакли вытворял, аж дементоры приходили. Радость нашу чуяли. Откушивали ее, отцеловывали, выплясывали, отстегивали, — усмехнулись воспоминаниям губы Мальсибера.       — И кто его упек сюда? Его Целительство… Как там… — Драко хитро сощурил глаза.       Он смутно припоминал одно дело. Был в Мунго целитель, многих погубил. Малфой к тому моменту, как завели дело, накопил уже достаточно претензий к зельеварам из Мунго. Ведь даже коллеги из аврората нет-нет, да и просили его сварить им бадьян или Заживляющую мазь. В больнице раз в пару месяцев возникала необъяснимая напряженка с зельями. И Драко изо всех сил помогал Поттеру и Хиггсу вычислить виновника.       — Да есть пара аврорчиков. Ты, может быть, слышал о них. Один хитрый, как лис. Второй — хваткий, как дьявол. Тут многие им песни поют. А ты не из-за них сюда попал? Этот лис-альбинос — весь в отца. Друга предаст — глазом не моргнет, — криво ухмыльнулся Амикус, подходя к Малфою.       — Я по ошибке… — выдавил Драко.       Хрипун внезапно отбросил жестянку в сторону. Подполз к решетке, уставившись прямо на него совершенно обычным взглядом. Зло начал нашептывать:       — Ну-ну, все мы тут по ошибке. Да не по нашей ошибке. Авроры эти, мясо тухлое, гниль на костях, тьфу им в душу, жен их в лоскуты порвать, детей их да в кипяток, в кипяток, в котел. — Драко с ужасом смотрел, как тот снова теряет разум — он словно вытекал из него вместе со словами. — Зельеце сварить и самих их напоить. Ходят по ресторанам, ходят по ресторанам, слышал? Шоколадное мороженое в вафельном рожке кушают. Пусть нашего блюда поедят досыта, досыта пусть едят. Пусть нашу кровушку попьют, черную. Пусть воздухом из окна подавятся, задохнутся да выживут. Выживут, мои хорошие. Чтобы руки мои стали сильные, пронзил бы я руки иглами, обнял бы их всех за головы, потечет по щекам кровушка, лизну, лизну крови… Вылижу, пусть заживет. И снова иглами, иглами… И так, пока не закатятся глазки злые, зеленые. Убил я тех троих, что же мне теперь тут пожизненно… Дьявол, дьявол… Жди меня, мой хороший, жди, мой аврорчик, жди, мой голубоглазенький Уилл, жди, мой зеленоглазенький Гарри. Язычок шершавенький…       Драко заткнул уши пальцами и вдруг с нарастающим ужасом ощутил, как мощные руки, принадлежавшие Нейтану, начали истончаться. Он поднес их ближе к лицу и в тусклом свете огонька увидел, как кутикула на пальцах начинает заживать. Малфой вскочил и, что есть сил, забил ногами в решетку:       — Блейз! Блейз, вытащи меня отсюда, ублюдок! Слышишь, скотина, вытащи меня отсюда!       Его голос стал постепенно меняться. Он натянул рукава свитера на руки, колотил ногами изо всех сил. И тут услышал, как что-то ужасающе захрипело за его спиной, втягивая воздух.       «Это дементор!», — в панике показалось Драко. Он обернулся. Худой полу-труп зашевелился, медленно поворачиваясь на него. В полумраке камеры на него смотрели тусклые глаза. Женщина, больше походившая на покойницу, кривила рот в довольной улыбке:       — Амикус, братик. Ты как был тупым, так и остался. Почему ты не разбудил меня раньше? — Она поползла к решетке, отталкиваясь сухими руками от пола.       Драко замер. Он с ужасом смотрел на Алекто Кэрроу. Не переставая мстительно улыбаться, она все ползла в его сторону. Ее ноги не шевелились. Они словно атрофировались и болтались за ее спиной мягкими, безвольными палками. Внезапно стало очень тихо.       — Нейтан! — крикнул кто-то вдалеке.       — Это же не тот, кем он себя назвал, глупцы! Идиоты, это же их сыночек. Белобрысый недоносок Малфоев!       — Блейз! БЛЕЙЗ!!! Я здесь! — с утроенной силой заорал Драко.       — С-с-с-ын Малфоев?! — скрипнул ее брат, не веря своим глазам.       Из соседней камеры уже раздавалось тихое шипение. Мальсибер сверлил его взглядом, шепча проклятие. Его глаза не шевелились, тело замерло и лишь рот на засохшем лице заходил, начиная шептать все быстрее. Драко выбил себе три пальца на руке, колотясь в грубую ржавую решетку. Он почувствовал, как его горло сжали крепкие влажные руки. Малфой рванулся, пытаясь сбросить их с шеи, но ноги уже оплели другие руки. Ледяные, как вода в Северном море. Кислорода не хватало. Шепот проникал в его уши. Внезапно он почувствовал, как острые ногти начали выдавливать ему глаза, проникая под веки.       Маленький хрупкий листик все летел вниз. Он кружился в танце с ветром, его бросало из стороны в сторону.       «Красиво, как же это красиво!», — решил Драко, наблюдая, как тот падает в прозрачную воду. Рябь только пошла, но сразу исчезла — вот каким легким он был. Малфой пригляделся. На дне озера он увидел кучу давно опавшей в него листвы. Она вся истлела, покрывала камни причудливой сеткой полупрозрачных узоров.       Легкость внезапно исчезла. Драко осознал всю неподъемную тяжесть собственного тела. Во рту его плотно засел привкус шоколада.

«Посмотри, как ствол ветвист!

Там меж листьев притаился

Удивительнейший свист.

Двумя лапками вцепился,

Целый день он всем хвалился,

Как он чист, волнист, пушист…»

***

      Драко медленно открыл глаза, с облегчением понимая, кого он сейчас увидит. Полумна улыбнулась ему. Ее лицо было бледным, а волосы больше не блестели золотом.       — Блейз опять затащил тебя в переплет, — покачала головой волшебница, протягивая ему до боли знакомую бутылочку с укрепляющим зельем. — Вы, мальчишки, совсем не умеете делать что-то аккуратно.       — Где он? Я превращу твоего мужа в что-то крайне мерзкое, чем он по сути своей и является, — улыбнулся волшебнице Драко.       Шторы в гостиной друга были открыты, и комнату заполнял яркий свет. Где-то за окном пели наперебой птицы. Полумна убрала волосы в высокий хвост на макушке, проткнув его палочкой.       — Он ушел на работу, — серьезно ответила она. — Уже почти полдень. Блейз просил передать, что ему очень стыдно, и он делал все, что мог, чтобы ваша прогулка не затянулась надолго.       — Вранье, — ответил Драко, с радостью замечая свою волшебную палочку на небольшом столике рядом с диваном.       — Вот и нет. Он сказал мне, что собирается устроить что-то грандиозное тем ребятам из второго отдела, что позволили дементорам отвести тебя в камеру. Это значит, что ему правда стыдно. А еще он забрал почти все те зелья, что ты оставлял Гермионе. — Луна хихикнула, делая вид, что вспоминает забытую фразу. — «Поттер перебьется. И так достал, хуже чирья на заду!», — вот как он сказал. Только, чур, я тебе ничего не говорила.       Малфой прыснул. Все, случившееся с ним в течение нескольких последних дней, казалось просто ночным кошмаром, рядом с улыбкой этой волшебницы. Солнечный луч отражался от огромного зеркала над камином. Эльф смешно подпрыгнул, поставив перед Драко и Полумной огромную тарелку с завтраком.       Он пил чай, Полумна что-то объясняла отцу в соседей комнате. Изредка из-за приоткрытой двери шел серебристый дымок, и пахло то ананасом, то резким запахом слизи флоббер-червя. Малфой спокойно анализировал все то, что увидел прошлой ночью. В его сердце теплилась надежда, что его отец, и правда, не причастен к убийству ребенка. Азкабан потряс Драко. Сам он бывал там лишь несколько раз, да и то, не дальше коридора нижнего этажа с комнаткой того неприятного старикашки-надзирателя.       «Сегодня дементоры уволокли меня почти что на самый верх», — понимал Малфой. — «Теперь я увидел, как волшебники сходят с ума. Как они теряют человеческий облик, в секунду становясь хуже, чем животные. И они ненавидят всех нас. Помнят того, кто их задержал, и с чьей помощью они оказались там…».       Драко теперь отчетливо представлял, что тюрьма — не исправляет. Азкабан лишь ожесточал людей, делал из волшебников дикое подобие человека. Постоянный страх и злость подпитываются в них невозможностью остаться хоть на секунду в уединении. Более сильные морально волшебники выживают, но если и выходят на свободу, то уже с готовыми планами изощренной мести. Более слабые — сходят с ума. Деградируют и вряд ли смогут в дальнейшем жить нормально.       Он увидел, как в проеме приоткрытой двери Полумна ловила летящую к ней в руки светящуюся сферу. Заливисто смеясь, кидала ее обратно отцу.       «Луна тоже была в тюрьме. Она почти два месяца сидела в подвале моего поместья, также без возможности оставаться одна. Она недоедала, ее пытал Волдеморт, и я видел, как Мальсибер выдирал ей волосы. Над небольшим окошком под самым потолком так любили проплывать дементоры… Чем мой дом был лучше тюрьмы? Чем лучше надзирателя был я — единственный сын ее похитителей», — с ужасом задумался Драко. — «А она помогла мне. Уже во второй раз вылечила меня… Чистая, добрая душа… Почему она не озлобилась? Почему помогает мне теперь? Лишь потому, что я помогаю Поттеру? Или потому, что Блейз все еще остался моим другом…».       — Бу! — Луна внезапно появилась за его спиной и защекотала его подмышки.       Драко вздрогнул, а потом рассмеялся. Это было так по-детски трогательно. Наклонившись к нему, она прошептала:       — Я все еще боюсь, в суматохе сегодняшнего, повстречать себя из вчера. Во вчера у меня волосы совсем короткие, Драко. И худые лодыжки. Живи сегодня, как и я. Сегодня я считаю дни апельсинами — один апельсин в день.       В руки Драко упал большой спелый фрукт. Малфой молча очистил кожицу, протянул волшебнице половину. Полумна взяла.       — Это по-дружески, — кивнула она головой. — Но тогда обещай мне, что вечером, дома, ты съешь еще ровно одну половинку.       Улыбнувшись, он кивнул в ответ.