resplendence

Phoebe Bridgers — Smoke Signals

Тонкая кисть потянулась к Лоррейн в немом требовании, увы, не мгновенно щёлкнуло в голове, и только после конвульсивного поиска более тонкой кисточки в этюдном ящике одолжила её Вивьен. — Ты же сказала, что сегодня пыталась поспать. Я пока ждала кисточку, у меня рука чуть не отвалилась, — аккуратно перехватила предмет у подруги Эриксон. Лоррейн скользила кончиками ледяных пальцев по лицу, пытаясь ободрить закрывающиеся веки. Помогало не очень уж: — Пыталась не значит, что поспала. — Я же гов- — грозный шёпот блондинки был прерван строгой интонацией призывающей к вниманию: — Молодые люди, попрошу полной тишины! — студенты в отсутствии синхронности откликнулись на призыв «Горгоны», как порой её называли во время шушуканий в коридорах, разномастный гул неравномерно стихал, а та назло выжидала, пока даже самый незначительный шорох найдёт свою кончину. — Благодарю, — с приторным придыханием выговорила, когда все наконец обратили внимание на миниатюрную женщину. — Как вы знаете, мой предмет не самый простой и порой вызывает определённые трудности, — Лоррейн почему-то ощутила блекло-серый взгляд на себе, но мелкий оптимист внутри убеждал в простом самовнушении, — но, дорогие мои, по-другому никак. NYU - престижное высшее учебное заведение, которое намеревается сохранять свой статус столетиями, как это происходило и раньше. Уж поверьте, я лично не позволю недоучкам и бесталанным фанатикам осквернять это знатное имя. Даже в одном названии факультета «Высших искусств» уже всё сказано: мотивация, самоотверженность, талант, трудоспособность, желание усовершенствоваться - всё это должно быть «высшим»! — старческий голосок затрясся в том самом фанатизме, в котором обвиняла неких «бесталанных». Брэдфорд же всё больше напоминала собственного дедушку-ветерана, который за каждым праздничным застольем горячо вспоминал налёт на фашистский город Кёльн. — Раз вы считаете, что достойны получать образование тут, тогда извините, но должны свыкаться с моими требованиями, ведь именно я, — сделала противный акцент на личном местоимении, — являюсь той самой судьёй, которая решит пригодны ли вы современному миру искусства или нет, — громкая тирада снизилась в тональности, а блеск в глазах потускнел, казалось, отпустило старуху, но не тут-то было: — Поэтому я пришла к выводу, опираясь исключительно на ваши успехи или, скорее, их отсутствие, что вместо простой зачётной работы и сессии я проведу что-то, что позволит точнее оценить ваш уровень и качество работ, — выдержала драматичную паузу, глазками-пуговками осматривая тех, кто смел начать перешептываться, и только с их тишиной вновь продолжила: — В конце этого учебного года вы должны сдать мне одну, — трясущийся указательный палец поднялся к морщинистому лицу, — да, вы не ослышались, всего лишь одну работу любого жанра. Всё, что только захотите. Только помните, что буду судить вас не по простым университетским меркам, а намереваюсь оценивать со взрослой жёсткостью, так, как бы рассматривала настоящее произведение какого-нибудь начинающего художника в закоулочной галерейке, ибо пока ваши «труды» могут украшать кладовки только таких заведений, — тут уже зашептались абсолютно все присутствующие в аудитории, включая Эриксон: — Нам пизда! — воздух редко отравляла матом, но даже любимица Миссис Хилл не смогла сдержать свой французский при таких-то новостях. Наслаждаясь конфузией на молодых лицах, натянула на своё змеиную улыбку: — Какие-то вопросы? — несколько ртов открылись, а затем закрылись в нежелании привлекать каменный взгляд преподавательницы, но всё же один голосок сумел побороть страх: — Миссис Хилл, а как же оценки за семестры? Если вы отменяете зачётные работы, то как мы сможем их получать? К тому же, если мы должны написать буквально самую лучшую картину в нашей жизни за полгода, то хватит ли нам времени на другие ваши задания? — Камилла Джонс оказалась тем самым голосом массы. Дуглас Аллистер в мгновение поддержал подругу, задаваясь схожим вопросом: «Гении порой годами пишут своё произведение, а мы должны за несколько месяцев?», так и организовалась цепочка недовольных интересов, направленная на Агату Хилл. Притворно откашлялась та, призывая всех снова замолкнуть: — Ребята, ребята, я услышала вас, — коварным довольством оглядела всех. — Вы сколько угодно можете возмущаться и твердить о невозможности выполнения этого экзамена, но он неизбежен: я решила, что от него будет зависеть решающая оценка за год, которая и пойдёт в диплом. Заваливаете эту работу - можете со спокойной душой забирать документы, вы тут не нужны, и окончить этот факультет никто вам тут не позволит. Сможете продолжить обучение в более низких и откровенно некомпетентных вузах или же начать публиковать свои работы в интернете, — отвратно усмехнулась, высмеивая ситуацию, — если, конечно, стыда совсем нет. Не люблю повторяться, но вы вынуждаете: вы учитесь в NYU, наилучший вуз штата на минуточку, вы обязаны писать работы за поставленные сроки, не надо присваивать обычной лени умственные скитания гениев, Дуглас, — мимолётно повернулась к парню, адресовав это только ему. — Что касается сессий, я действительно отменяю их по своему предмету, оценки за семестр будут ставиться по вашей успеваемости, то есть по эскизам, композициям и картинам, которые вы будете создавать в процессе обучения. В любом случае, от работы вы не избавитесь и, думаю, это будет честным, — вновь улыбнулась: — Помните, все преподаватели, включая меня, желают вам только светлого будущего и хотят выпустить действительно стоящих артистов, — гул достиг своего предела, а спустя несколько мгновений она объявила об окончании пары: — Свободны. Лоррейн долго переваривала свалившуюся градом информацию, которая ярко запоминалась фразой про «Забирайте документы, вы тут не нужны», ибо с таким поворотом событий только это и надо делать. Миссис Хилл попросту не аттестует её, не поставит стоящую оценку ни в коем случае, завалит и осмеёт. Разнообразие в жанрах было коварной иллюзией выбора, которого на самом деле и не было вовсе: всё, кроме классических и нейтральных стилей, для преподавательницы «вульгарщина». Хоть Вивьен и бубнила про то, что не сможет написать ничего стоящего, Лоррейн понимала, что из двоих, именно у неё была актуальная проблема в виде возможного вылета из нахваленного NYU.

***

Mitski — Your Best American Girl

Вторая половина сентября пролетала так же быстро, как и первая, не оставляя за собой запоминающихся моментов, словно песок на заброшенном побережье, утекала сквозь дрожащие пальцы. Встречи с Дениз капали на мозг ржавой водой из сломанного крана, итоговая работа так же оставалась нетронутой в отсутствии идей и полной потерянности, Вивьен всё больше утопала в Дэниеле, а он в ней. Единственным источником света, в буквальном смысле, была серебряная зажигалка, одолженная у соседа до следующего разговора, который так и не последовал неделями спустя. Курить начала только больше, правда, и контролировать себя стала гораздо лучше, что было приятным началом октября, вот только грусть всё так же тяжко оседала в душе при каждой затяжке. Виделись с ним только в коридорах, но, кроме сжатых улыбок и неловких моментов, ничего не разделяли. Он был редким гостем квартиры 106, а она не часто выкарабкивалась из своей 107. Громкий смех заливал уютное пространство, едва освещаемое органическими свечками да слабыми огоньками, Вивьен пыталась рассказать забавную историю школьных времён, но вот как всегда затруднялась продолжить сквозь собственный смех: — И мы- — крупинки слёз начали скапливаться у синеватых при отсутствии должного источника света глаз. — Боже, фух, — пыталась привести дыхание в порядок. Её компаньон же глазами-сердечками наблюдал за своей пассией, полностью утопая в ней, неважно в какой: в истерически смеющейся или же маняще смотрящей на него в ответ. Она была для него идеальной, и Лоррейн прекрасно понимала, почему, ведь её лучшая подруга и являлась таковой: нежной и ласковой, но при этом весёлой и безумно живой - редкое сочетание, которое стоит ценить, к счастью, это и делал Дэниел. Как бы Брэдфорд притворно не кривилась при виде всех милостей, происходящих между этими двумя, очень переживала за успешность их союза. Вивьен с ним светилась; она светилась всегда, с каждым вздохом, но он был неким топливом, которое превращало её огоньки во вспышки фейерверка, прекрасно гармонирующие с мириадами звёзд в ночном небе. — Рейни, помоги продолжить, — не унималась Эриксон, так и не восстановившись от смешков. Поддавшись гипнозу собственных махинаций с бокалом вина, пусто наблюдала за покачиванием жидкости внутри: — Мы просто спёрли бутылку шампанского, которое должны были подарить учительнице на День учителя, — отрываясь от своих раздумий, сухо, но всё же с ухмылкой проговорила Лоррейн. — Малыш... Вы действительно это сделали? — посмеиваясь, Дэни более расслаблено откинулся на диван дорогущего ресторана. Расположил руку у плеч Вивьен, приблизив изящное тело к своему. Та лишь в подтверждении кивнула, всё ещё смеясь, а он оставил поцелуй у белобрысого виска. Эриксон была слегка подшофе, но и приятная компания тоже помогала мажорному настроению девушки. Дэниел был уроженцем Германии и по совместительству прямым наследником семейного бизнеса элитной недвижимости в Западной Европе и США. Парень был начитан, богат, а к тому же и по стандартным меркам очень даже привлекателен. Студент юрфака в том же самом NYU ровно год назад долгих два месяца ухаживал за Вивьен, усыпая порог её квартиры белыми розами. Было банально, но приятно. Эриксон давно уже поняла, что все эти возвышенные чувства взаимны, однако этикет и унаследованная аристократия матери зазывали помучить кавалера и поиграть в кошки-мышки битый месяц. Общий разговор уже затрагивал другие темы: отойдя от школьных промахов, они обсуждали трудности близящейся зимней сессии (хоть до неё оставалось порядка двух месяцев, но Дэни подобно Вивьен был поглощён синдромом отличника), затем и вовсе начали активно расспрашивать Лоррейн про звёздного соседа, началась эта дискуссия с «Дэн, ты не поверишь...» со стороны Вивьен. Брэдфорд вяло отвечала на заинтересованный допрос Дэна, избегая каких-либо деталей будучи откровенно незаинтересованной в обсуждении вопроса, который по непонятным причинам действительно беспокоил её. Этим вопросом, как ни странно, являлось абсолютное отсутствие дальнейшего общения с парнем. В глубинах собственных подтекстов нехотя распознавала то, что выходила по утрам на лестничную клетку не просто с намерениями прочистить разум и эфемерно вцепиться в реальность, иногда блокирующуюся паникой, но и ради очередного непринуждённого и инопланетным способом комфортного диалога с ним. Лоррейн практически не знала Тимоти, но в этом словно и была ценность их обменов: он не знал всех её бед, сожаления о которых всегда читала в глазах родных и близких, не смотрел на неё как на неполноценного и сломленного человека, видел её как просто некую «Лоррейн», девушку двадцати лет, героиню без истории, лишь мелькающего на заднем плане персонажа его собственной; она же не читала километры статей о жизни парня, без притворства не имела ни единого понятия о любимом цвете или любимой песне, не разбиралась, с кем он встречается или встречался годом ранее. В их совместном незнании и таилась вся откровенная прелесть. Не поделилась многим с парой блондинки и тёмноглазого брюнета, в том числе и маленьким одолжением со стороны Шаламе, лишь выдавала фильтрованную информацию за правду. Лоррейн доверяла Вивьен свою жизнь, но не готова была посвещать подругу в этот клубок непонятных чувств в и без того запутанной жизни. — Лоррейн, кхм, — Дэниел слегка поежился на месте, как бы подбирая правильный тон чтобы продолжить, — а как ты себя чувствуешь в целом? — тихий упрёк и прошёптанное в недовольстве «Дэни...» со стороны Вивьен последовали мигом, уж больно личным выдался вопрос, кажись, не имея особой почвы. Девушка едва покосилась на него исподлобья, слишком увлечённая слабым запотеванием бокала, образовавшимся в районе дна. Она незаметно вздохнула, готовясь выдать отрепетированную речь, что лилась из уст, как пресная вода из истоков водопада: — Не могу сказать, что я самый счастливый человек на этой планете, но сойдёт, — слабо прижала губы к друг другу в пародии на улыбку, — Дениз упорно работает над тем, чтобы превратить меня в того самого человека. Пока отвратно работает, однако я в неё верю, — остаток дорогой полусухой жидкости полился по глотке, отдавая нотками падкого удовлетворения внутри. Всегда помнила, что медикаменты лучше не смешивать с алкоголем - Вивьен сделала своим долгом напоминать ей об этом - но всё же позволяла себе редко утопать в приятных забвениях, затупляющих мозг. Взглянув на молодых людей напротив, встретилась с доброй улыбкой Вивьен, такой мудрой и в тоже время словно нашёптывающей: «У тебя всё получится, я с тобой». Эриксон также впоследствии отпила вино. Аккуратно отворачиваясь в сторону своего парня, который тихо усмехнулся иронии Лоррейн, глазами оленёнка Бэмби смотря на него, поправила выбившийся тёмный волос: — Инспектор ты мой. Всё ему знать да видеть. Видимо, Вивьен шуточно потянула его за тот самый волос, ведь парень румяно сморщился.

***

Бессонница тягучей смолой влилась в уставшие веки, не позволяя им закрыться. Мучило всё вокруг: духота, сменяющаяся на холод, да неспокойствие, ощутимое от тягостных размышлений на тему итоговой работы. Разочаровал и сорванный кино-вечер с Вивьен, обречённый после неудачного выбора фильма, уж слишком сильно напоминающего тему, что выцарапывала на душе Лоррейн кровавые узоры уже столько месяцев. Без особых слов было принято решение его выключить, изобразив усталость, и проводить Эриксон до двери. Несколько минут спустя последовал текст от подруги с капсовыми криками по типу: «О МОЙ БОГ, Я ЕГО ВСТРЕТИЛА В ЛИФТЕ!!» Потом блондинка написывала дифирамбы о том, насколько сильно камера не передаёт всей его красы, а вслед и вовсе начала описывать то, что ей показалось, он как-то долго на неё смотрел, что вселило нечто запретное в душу, ведь: «А как же Дэн?», но потом эти мысли быстро сами себя тушили откровенными признаниями в том, что Вивьен не бросила бы Дэниела ни ради молодого Лео, ни ради нынешнего Тимоти, в скобочках прилагалось «возможно», но не столь это было важно, конечно. Лоррейн же всю эту гипертрофированную от радости ахинею прочла с томной улыбкой на лице, вот только потом задумалась над её истоками. Рада была за сбывшуюся хотелку подруги или же гадала на тему его возвращения? Честно и без лукавств ответ самой себе обеспечить так и не смогла. Приятный мятный чай и мурлыкание чёрного чуда не долго успокаивали дух и погружали в приятные фазы полудрёма, в дверь раздался гулкий стук: нежданный да и негаданный.