Созвездие Хамелеон

      — Грейнджер, — его глаза сузились, а всегдашняя ухмылка, кажется, стала ещё более мерзкой. Если, конечно, такое вообще было возможно.       И только тогда я осознала, что допустила промах. Скрыла опухшие от слез почти лиловые веки, переоделась, даже выгладив и вычистив заклинаниями вещи, высушила волосы — но не свела следы, будучи слишком разбитой, чтобы думать об этом. Вспомнилась приглушенная волной паники, но все ещё жгучая боль, эхом отдавшаяся в голове, когда Рон прихватил зубами кожу на шее. Вспомнилось схожее грубое прикосновение где-то в районе ключиц. Я провела подушечками пальцев по травмированной поверхности, ощутив лёгкую боль при нажатии — вероятно, именно здесь находилась отметина, которую Малфой обозвал засосом.       — Не твое дело, — вышло скорее устало, чем строго.       Перекинув волосы так, чтобы они закрыли шею со стороны, на которой болезненно ощущался укус, я развернулась. Сил на препирательства не осталось — и лучшим способом закончить разговор, по моему мнению, было просто начать патрулирование. Не то что лучшим — единственным, учитывая мое все ещё шаткое моральное состояние.       К сожалению, Малфой сегодня был на редкость словоохотлив. Я не знала, крылась ли причина в хорошем настроении или очередной пятничной попойке в подземельях, и, если честно, не горела желанием узнать. Это было совсем не на руку.       — Выглядит, правда, будто вечноголодный Уизли хотел тебя сожрать, чем выебать, — продолжал рассуждать он где-то за моей спиной.       Нахмурившись и сжав зубы, я продолжила идти. Произнесенная Малфоем вслух и от того приобрётшая материальное воплощение фраза «пытался трахнуть» резанула слух и отдалась мерзкой болью где-то под ребрами. Пытался трахнуть… да, именно это Рон и хотел сделать. Не заняться любовью, не проявить чувства, а просто… трахнуть в ванной за полчаса исключительно из собственной надобности. Сам того не ведая, чёртов слизеринец зрил в корень.       Нижняя губа предательски задрожала. Я сделала глубокий вдох, слишком громко отдавшийся в темноте коридора. Староста мальчиков хмыкнул.       — Не выглядишь счастливой, Грейнджер, — весело продолжил он, — хотя, разумеется, я тебя не осуждаю. Спать с Уизли для девушки… наверное, как для любого уважающего себя парня трахнуть Лавгуд.       Мерзкая пародия на сочувствие в его голосе заставила сжать зубы. Равно как и аналогия с немного странной, но бесконечно доброй и милой Полумной, имя которой в настолько грязном контексте упомянул слизеринец.       — Заткнись, — процедила я.       Просто удивительно, насколько мерзким он мог быть. Особенно сейчас, в своей повзрослевше-потрепанной версии. Снабженной знатной долей похабности.       — Я попал в точку? — он приподнял одну бровь, в пару быстрых шагов обгоняя меня и откровенно рассматривая. С жадностью шаря по моему лицу взглядом, точно в надежде увидеть подтверждение своих мерзких предположений.       При других обстоятельствах и с другим человеком с языка бы непременно сорвалось «даже не представляешь, насколько», но, держа в голове, что передо мной Малфой, я вовремя остановила себя. Видимо, практически полное отсутствие дружеского общения в смеси с чертовым Созвездием толкали меня на диалог с этим чудовищем вместо показательного игнорирования.       — Заткнись?       — В постели ты такая же скучная? — от отразившегося на его лице недоразочарования захотелось взвыть и отвесить пощечину. Или придумать колкий, моментально поставивший бы его на место ответ — но эмоции, до этого сдерживаемые, взорвались внутри петардой из «Всевозможных волшебных вредилок» и вылетели наружу, как разноцветное конфетти.       — Катись к дракловой матери, Малфой!       Отголоски моей фразы ещё отдавались эхом под каменными сводами, когда я, ускорив шаг, влетела в подземелья. Мне вслед несся смех как-же-ты-меня-достал-козел Малфоя.

***

      Утром понедельника я, наверное, второй или третий раз за семь лет в Хогвартсе хотела прогулять занятия. Лежа в своей кровати и хмуро разглядывая появившуюся на оконном стекле мутную дымку от непрерывно хлеставшего ливня, я пыталась соскрести последние силы по уголкам собственной души и просто встать. Получалось из рук вон плохо.       Вернувшись в комнату в пятницу, я полночи прорыдала за зачарованным заглушающим заклинанием пологом. Это была типично-рациональная сознательно спланированная истерика, не последнюю роль в продолжительности которой сыграл чертов Малфой. За исключением той попытки практически сбежать в Подземелья, оставшееся патрулирование я провела почти спокойно — вернее, спокойно в глазах Малфоя, а внутренне почти взрываясь от ярости от каждого его хмыка. В субботу — дважды молча проигнорировала Рона с его попытками поговорить о произошедшем. За исключением этого, день выдался почти хорошим, а с учётом того, что на вечернее патрулирование Малфой не явился — и вовсе замечательным. В одиночестве обойдя все положенные места, я понадеялась что он просто где-нибудь сдох прежде, чем поднялась на Астрономическую башню. И (кто бы сомневался) обнаружила упомянутого слизеринца, в одиночестве курящего привычные вишнёвые сигареты. Он приподнял голову при моем появлении и, криво усмехнувшись, выдал «что, всё-таки решила обсудить со мной свою сексуальную жизнь?». Желание выяснить отношения и напомнить об обязанностях старосты пропало. Ответив какую-то колкость в духе «все не так безнадежно, чтобы обращаться к тебе за помощью» и внутренне поморщившись от ее неубедительности, с кислой улыбкой я захлопнула дверь.       Воскресенье прошло почти так же, как и суббота — сославшись на сильную головную боль, я провела в постели за задернутым пологом весь день, спустившись только к ужину и моментально встав из-за стола при виде приближающейся рыжей макушки Рона. Вечером Джинни осторожно поинтересовалась, не поругалась ли я с ее братом. Я пожала плечами, всем своим видом давая понять, что не намерена это обсуждать.       Тоскливо взглянув на часы, я вытянула ноги из-под одеяла и села на кровати. Босые ступни обожгло холодом. Я задрала пижамную футболку, разглядывая Созвездие, и тяжело вздохнула, впервые честно признаваясь самой себе в том, что отчасти была рада решению судьбы связать меня не с Роном. Ровно до того момента, пока не поняла, что ещё неизвестно, что хуже — Рон или Малфой. Присматриваясь к перламутровым разводам, соединяющим вершины Хамелеона, было трудно поверить, что такая красота связывает меня с Пожирателем смерти, пусть и с бывшим, но врагом. Вопреки ожиданиям, того ужасного чувства, которое преследовало меня с момента осознания, кто именно является моим соулмейтом, практически не было. Оно подстерлось за ночные патрулирования и редкие моменты на Астрономической башне, когда слизеринский староста отбрасывал в сторону свою бахвальскую пошлую маску морального урода и становился… почти нормальным. Почти не Малфоем. И с ним, Мерлин, можно было даже вести адекватный диалог. Так что от первозданного ужаса остался скорее созерцательный интерес, периодически перемешивающийся со львиной долей злости — в моменты, когда Малфой был особенно разговорчив.       Я быстро переоделась. Затягивая галстук, отстраненно подумала о том, что на завтрак идти уже нет смысла — защита от Темных искусств начиналась буквально через пятнадцать минут. Все ещё ежась от утреннего холода, накинула мантию и, подхватив с пола заранее собранную сумку, неохотно спустилась вниз.       Вопреки ожиданиям, Гарри и Джинни не ждали меня у портрета. Впрочем, учитывая постоянную компанию Рона, я была скорее рада такому повороту событий. Зашевелившаяся было в груди от сознания того факта, что Джинни фактически заменила меня в нашем неразлучном трио, ревность была быстро задушена и откинута в дальний угол сознания. К черту, настроение итак балансировало между плохим и отвратительным.       За поворот до кабинета Подмора я услышала, что сразу несколько людей говорят на повышенных тонах. Прибавив шагу, я отправилась разнимать, вероятно, очередную стычку, как и подобало старосте, отдаленно ощущая, как греет душу мысль о том, что моя злость найдет себе хотя бы такой выход. Может, это и было неправильно — но и мысль о неправильности, едва появившись в голове, была безжалостно задвинута в самый дальний угол, запрятана где-то на пыльных полках, бережно хранящих фрагменты старой, довоенной Гермионы Грейнджер. Вывернув из-за угла, я уже приготовилась выдать своим фирменным стерильным тоном что-то вроде «что здесь происходит?», но слова застряли в горле, едва я увидела участников конфликта. Гарри, поймав мой взгляд, виновато улыбнулся, кивая на Рона и Малфоя, стоящих друг напротив друга. Лицо Уизли алело от гневного румянца, брови были сведены к переносице, а рот разинут в крике. В контрасте с ним слизеринец был бледен и абсолютно спокоен — на его губах красовалась та самая, так выводящая меня из себя мерзкая ухмылка.       Мое появление не осталось незамеченным. Окинув в этот раз не издевающимся-насмехающимся, а ты-пустое-место взглядом, Малфой кивком головы указал в мою сторону продолжавшему что-то орать ему Рону. Я подошла ближе. Где-то внутри разгорелась крохотная искорка любопытства. Вся ссора шла не по выверенному плану — на этот раз всегда поддерживающий друга Гарри стоял в стороне, а основная стычка происходила между старостой Гриффиндора и старостой школы.       — Грейнджер, — обратился ко мне слизеринец, — ты, как всегда, вовремя. Мы как раз обсуждали твое поведение на патрулировании…       Я напряглась. Поворот разговора в такое русло не сулил ничего хорошего. Сейчас он выдаст какую-то мерз…       — Я спросил Уизли, почему после секса с ним ты выглядела так, будто тебя ебала стая дементоров, но ответа не получил, — расслабленно пояснил он, не потрудившись понизить голос.       Ощутив, как заалели щеки, я сжала ладонь на потеплевшем древке своей палочки в кармане мантии, уговаривая себя успокоиться. Он ничего не знал — не мог знать — но, к моему ужасу, был невероятно проницателен. Или же сказывалось действие чертовых Созвездий — и Малфой начинал намного острее переживать мои эмоции? Эта мысль вызвала острый дискомфорт.       Стараясь сохранить спокойствие (Мерлин, это становилось обязательным в присутствии Малфоя), я оценивающе посмотрела на его наглую ухмылочку и постаралась принять беспристрастный вид.       — С какой стати ты так обеспокоен нашими отношениями? Малфой фыркнул.       — Ваши каличные трахи мало меня интересуют, — он приподнял уголок рта, — гораздо больше меня беспокоит твое неадекватное, раздражающее состояние. Неудовлетворённые женщины опасны.       — Судишь по своим партнёршам? — я хмыкнула, слегка склонив голову на бок       — Точно, — он удовлетворённо кивнул, — мои партнёрши не слоняются по коридорам Хогвартса в слезах.       Я замерла, не среагировав на колкость. Неужели допустила ошибку в наложении гламурных чар? Нет, такого со мной не могло случиться в каком бы то ни было состоянии — и, к тому же, отражение в зеркале перед выходом выглядело вполне приемлемо — а значит слизеринец просто-напросто предположил это и случайно попал в цель. Или не случайно, но подсознательно ощущая, куда нужно бить, чтобы ударить сильнее.       — Она просто была расстроена необходимостью провести с тобой вечер, — вклинился Рон.       Он казался растерянным. И совершенно точно не задумывался, каким глупым выглядело это добавление. Я метнула на парня яростный взгляд, призывая заткнуться. Лучше бы уже не вмешивался вообще — выиграть словесную баталию с Малфоем ему явно не светило, наверное, уже никогда в этой жизни.       — И тем не менее, рыдала она после встречи с тобой, — Мерлин, да Малфой откровенно издевался, выдавая следующую фразу, — я сумел успокоить Грейнджер в ближайшем темном коридоре…       Договорить ему помешал кулак Рона, с глухим звуком врезавшийся в бледную скулу. На пару секунд замерев, я словно в замедленной съёмке увидела, как дернулась в сторону голова слизеринца, а следом — болезненно сморщилась лицо Рона, прямо в переносицу которому прилетел удар Малфоя.       Очнувшись и, похоже, среагировав первее всех остальных, я взмахом палочки раскидала их по сторонам. Заклинание вышло чуть более сильным из-за ярости, почти искрящейся на кончиках пальцев. Малфой удержался на ногах, и, прижав к стремительно наливающейся багровым скуле ладонь, немедленно вперил в меня озлобленный взгляд, а Рон неловко споткнулся и растянулся в паре метров от Гарри и Джинни, тут же бросившихся помогать ему подняться.       — Что вы устроили? — прошипела я, косясь на поворот, из-за которого вот-вот должен был появиться Подмор, — два… два…       Встретилась глазами с ледяными глазами Малфоя, почти поблескивающими от ярости. Перевела взгляд на Рона, смотрящего на меня, как преданный пёс на побившего его хозяина. Вздохнула.       — Два тупоголовых идиота, — и ещё парой взмахов палочки наложила на обоих по лёгкому исцеляющему, по большей части призванному замаскировать последствия драки.       На лице мимоходом оказавшейся под взглядом Джинни отразилось удивление. Я раздражённо вздохнула, предчувствуя миллиард расспросов на тему «почему ты вылечила этого мерзкого ублюдка?». Смотрела на меня не одна Джинни — добрая половина гриффиндорцев выглядели так, будто я на их глазах обняла соплохвоста.       — Что? — раздражённо откинув со лба некстати упавшую на лицо прядь, рявкнула я, — мне оставить его с покоцанной физиономией, чтобы Подмор снял баллы со всех присутствующих здесь?       Джинни медленно кивнула. Гарри отвёл взгляд. Остальные пристыженно отвернулись, возвращаясь к какой-то бессмысленной болтовне.       Из-за поворота вышел профессор Подмор. Окинув взглядом собравшихся, он едва заметно улыбнулся чему-то.       — Вижу, что все уже в сборе. Пора начинать занятие.       Заходя под звуки колокола в кабинет, я старалась не съежиться под ледяным взглядом не отрывавшихся от меня пасмурно-серых глаз.