Созвездие Хамелеон

      — Ой, у тебя пятно на кофте, — Джинни за моей спиной шепнула какое-то короткое заклинание, отдавшееся приятным холодном в районе спины.       Я вздохнула, отлично понимая, откуда взялось это самое пятно. В прошлый раз, надевая эту же толстовку, я шла, чтобы встретиться с Малфоем — равно как и сейчас. Только тогда меня даже с учетом буффера в лице Макгонагалл едва не впечатали в стену — а сегодня мне предстояло провести с чертовым хорьком как минимум пару часов. Наедине. Да уж, возможность вернуться в башню Гриффиндора целой и невредимой таяла прямо пропорционально времени, которое оставалось до патрулирования.       — Спасибо, Джин, — усилием воли заставила себя расслабиться и даже сложила напряженные губы в некоторое подобие улыбки.       Это будет наша первая встреча с того раза. Нервный смешок зародился где-то в глубине горла, и я кашлянула, пытаясь справиться с першением. Даже слово «наше» употреблять по отношению ко мне и ему было просто-напросто смешно. По ночам, неудачно поворачиваясь, я все еще просыпалась от боли в синяках на лопатках и пояснице — хотя прошло уже несколько дней.       Сегодня пятница — а значит, после отбоя патрулированием школы занимаются не преподаватели, а старосты. То же самое будет и завтра. При мысли об этом я мысленно застонала, но тут же одернула себя — для начала следовало пережить сегодняшний вечер.       Я не хотела сама себе признаваться в том, что всю прошлую неделю избегала Малфоя. Даже не смотрела на стол слизеринцев, когда приходила в Большой зал, не делала попыток обсудить с ним составление графиков для квиддичных тренировок и уж тем более не пыталась приступить к заданию, данному Макгонагалл. После того случая в коридоре с горгульей где-то внутри меня вкупе с неприязнью к нему появился маленький червячок страха, настойчиво впивающийся голодным беззубым ртом куда-то в район сердца каждый раз, когда мой взгляд случайно цеплялся за платиновую макушку. Да и вообще — в минуты, когда я не была занята учебой или не проводила время в компании гриффиндорцев, меня посещали не самые радостные мысли.       Малфой прошел войну — а потому не мог остаться прежним, это факт. Разница между подростком, прятавшимся за спиной отца, и этим по большей части безразличным, но жестоким человеком, была такой огромной, что казалось, будто настоящий Драко Малфой погиб в мае под стенами Хогвартса — а его место занял какой-нибудь пожиратель старой закалки под оборотным зельем.       — У тебя такое лицо, как будто ты собираешься на похороны, — хмыкнула Джинни, обходя меня и садясь в кресло у камина.       — Да, — буркнула я, — похороны моего хорошего вечера.       День и вправду прошел неплохо. Уроков со Слизерином сегодня не было, я не видела Малфоя с завтрака — потому что на обеде не была, читая параграф по маггловедению, стоящему во второй половине дня, а на ужин не пошел уже он. Было бы замечательно, если бы кому-нибудь из профессоров вдруг понадобилась моя помощь или Малфой случайно… ну, скажем, свалился с лестницы, что-нибудь себе сломав, и я была бы избавлена от его общества на сегодня — но пока, судя по всему, судьба не очень-то хотела проявить ко мне милость.       Мы провели остаток времени до отбоя, болтая о чем-то малозначимом. Без десяти десять я со вдохом подхватила с подлокотника мантию, накидывая ее на себя, в очередной раз отказалась от предложения Гарри пойти за нами под мантией невидимкой, поцеловала Рона, проверила палочку в кармане толстовки и вышла из гостиной, высоко подняв голову. Выглядеть перед ним неуверенно хотелось еще меньше, чем вообще идти куда-то в темные коридоры Хогвартса в такой компании.       И едва сдержала порыв вернуться обратно, потому что прямо за портретом Полной дамы меня ждал Малфой собственной персоной. С ног до головы в черном, со скучающим выражением лица прокручивающий в руках палочку, он опять посмотрел на меня ты-пустое-место взглядом и, отлепившись от стены, быстро пошел вперед.       — Что ты здесь делаешь? — я не планировала даже пытаться заговорить с ним сегодня, но удивление и любопытство взяли верх над разумом.       Он просто продолжил путь, похоже, решительно настроенный игнорировать мои слова.       — Малфой!       Осознание, насколько эта ситуация была похожа на то, что произошло в первый день учебы, накрыло меня только тогда, когда он резко остановился. К горлу подобралось что-то, напоминающее по ощущению страх. Я сглотнула, тоже останавливаясь и сжимая в кармане палочку, только надеясь на то, что в этот раз успею применить хотя бы протего.       — Мы не договорились о месте встречи в прошлый раз, — произнес он, даже не оборачиваясь. Таким тоном, будто втолковывал что-то умственно-отсталой, — и я не планировал провести всю ночь, разыскивая тупую грязнокровку, которой это не пришло в голову, по всему ебучему замку.       Я закусила внутреннюю сторону щеки, борясь с желанием отметить, что не только мне не пришло это в голову. Да и вообще, последний наш разговор нельзя было назвать содержательным.       Малфой продолжил путь. Его высокая фигура то и дело практически терялась в темноте коридоров — в тусклом освещении факелов на расстоянии добрых десяти шагов от меня иногда он казался просто темным силуэтом. Поморщившись от возникшей ассоциации с пожирателями, я посильнее запахнулась в собственную мантию — мы спускались в подземелья — и продолжила путь.       Под кожей бегали мурашки — то ли от холода, всегда царившего в этой части замка, то ли потому, что темнота, бывшая здесь более густой, давила на нервы. Казалось, здесь я совсем не защищена от возможного нападения — как со спины, так и со стороны Малфоя. Древко палочки в кармане уже не давало абсолютно никакого успокоения — я сжимала ее в руке все патрулирование, но с каждым шагом нервничала все больше и больше. Слишком живы еще в памяти были мрачные коридоры Мэнора, пугающая темнота дома Батильды Бэгшот, обездвиженные и окровавленные тела на полу хогвартсовских коридоров, полумрак Тайной комнаты. Я закашлялась от спертого воздуха подземелий, сделав от волнения слишком глубокий вздох. Зажгла огонек на кончике палочки, чтобы хоть как-то успокоить панику, и, против своей воли, в два больших шага сократила расстояние между собой и Малфоем до метров трех. Он пугал — но темнота и неизвестность пугали еще больше. Он дернул плечом, но снова ничего не сказал — но, надо отдать ему должное, не пошел и быстрее, как было раньше.       К моменту, когда все подземелья были проверены, мои нервы практически сдали. Я вышла к главной лестнице, ощущая, как мелко трясется рука с палочкой, и, прошептав «нокс», спрятала ее обратно. Малфой уже шагнул на первую ступеньку, и теперь быстро поднимался по ней — и я поспешила следом, догоняя. Уже почти шагнув на площадку, расположенную между двумя пролетами, я на секунду замерла с занесенной ногой — и, мгновением позже, леденящий душу крик разорвал тишину спящего Хогвартса.       Потому что из стены прямо передо мной с жутким воем вылетел Пивз. Он разевал широкий рот в хохоте и, сверкая маслянистыми черными глазенками, протягивал руки к моему лицу. Долго находившийся в напряжении мозг просто отключился — настолько, что я сообразила, что кричу, только после ворвавшегося в сознание «Мерлин, да заткнись ты уже!», явно принадлежавшего Малфою. В следующую секунду воздух передо мной рассекла бледно-желтая вспышка — и чертово привидение исчезло, все еще продолжая хохотать.       — Грейнджер, блять, я сейчас наложу на тебя силенцио.       Я очнулась. Закрыла рот ладонью, теперь уже дрожа всем телом. Меня колотило так, будто мы только сейчас аппарировали из очередной переделки в какой-нибудь лес, чудом ускользнув от пожирателей.       Это всего лишь привидение, Гермиона. Всего лишь…       Мое тело резко качнулось, сильно отклоняясь назад, и лицо Малфоя, уже стоявшего на лестничной площадке, на мгновение оказалось прямо надо мной. Я почувствовала, как опора под ногами поехала куда-то вбок — и завизжала снова, когда поняла, в чем дело. Лестница начала перестраиваться в тот момент, когда я стояла на ней одной ногой!       Все произошло как в замедленной съемке. Я снова увидела над собой лицо Малфоя, в глазах которого на секунду мелькнуло что-то, отдаленно похожее на страх. Почувствовала сильный рывок наверх, боль в области груди, и, через секунду, крепкое кольцо рук, сомкнувшихся на талии. С размаху уткнулась носом в прохладную ткань его мантии — это становилось, кажется, обычным явлением в этом году — и замерла, крепко зажмурившись. Чувствуя тяжелое дыхание прямо над ухом. Ощущая, как под моими ладонями, теперь плотно прижатыми к его груди, быстро-быстро бьется сердце Малфоя — а мое собственное будто вторит ему, отдаваясь в ушах.       Через мгновение он крутанулся вокруг своей оси и разжал руки, почти отталкивая меня к стене, подальше от края площадки. Все еще дрожа, я оперлась на нее плечом и в очередной раз за вечер обхватила себя руками. Смысл произошедшего медленно начал доходить до уставшего, измученного сознания. Малфой спас меня — если не от смерти, то от множества переломов уж точно — свалившись с некстати перестроившейся лестницы на каменный пол, я вряд ли осталась бы невредимой. Мельком посмотрев в сторону пустого провала, от которого только что отъехали ступени, я ощутила комок в горле. И запоздало поняла, что по щекам потекли слезы.       Я всхлипнула, костяшками пальцев пытаясь стереть с щек соленые капли, но новые слезинки все текли и текли по лицу. Дрожащей рукой вытащив из толстовки палочку, я наколдовала стакан воды и, в попытках успокоиться, большими глотками выпила содержимое. Еще пара минут ушла на то, чтобы стереть с щек размазавшуюся тушь. Надо отдать Малфою должное — во второй раз за этот вечер — он не вмешивался, просто стоя в стороне и рассматривая своды замка с таким видом, будто на них висели дорогие картины из личной коллекции королевской семьи.       Когда я поднялась на ноги и тихо кашлянула, привлекая его внимание, слизеринец скользнул по мне быстрым взглядом и просто пошел дальше. На все еще дрожащих после пережитого ногах, вцепившись в перила, я последовала за ним, осторожно переставляя ноги по ступенькам и сжимаясь после каждого шага — пусть и понимала, что сейчас лестница перестраиваться уже не будет. Финальной точкой нашего патрулирования стала Астрономическая башня — я остановилась у выхода на смотровую площадку, раздумывая, стоит ли попрощаться и уйти к себе в спальню сейчас или вернуться с ним вместе, но Малфой прислонил палочку к замку, пробормотал отпирающее и толкнул тяжелую дверь. Прежде, чем подумать, я подхватила дверную ручку, не давая закрыться, и скользнула следом за ним.       Цель его визита сюда стала очевидна мгновенно — староста мальчиков вытащил из кармана тяжелый серебряный портсигар и, зажав губами сигарету, прикурил от палочки. Выпустил в ночное небо облако густого дыма, смешанное с паром изо рта. На этой войне многие члены Ордена приобрели пагубную привычку — но то, что и пожиратели баловались сигаретами, несколько озадачило. Тем более такие как он.       — Малфой, здесь нельзя курить, — слова опять вырвались изо рта раньше, чем я подумала.       Он приподнял голову, смерив меня тяжелым взглядом. Будто только сейчас вообще обнаружил, что находится здесь не один. И с абсолютно безразличным видом сделал еще одну затяжку.       — Я начинаю жалеть о том, что не дал тебе наебнуться.       Я фыркнула, засматриваясь на то, как в лунном свете отблескивает фамильное кольцо Малфоев. Сигарета в его бледных руках смотрелась до странности чужеродно — я всегда думала, что по крайней мере волшебники-аристократы, если и курят, то курят трубку. С алого огонька на ее кончике мой взгляд медленно переместился на фильтр, зажатый в тонких бледных губах, скользнул по четко очерченной скуле, обвел аккуратный, черт-бы-его-побрал самый что ни на есть аристократический нос и затерялся где-то в ворохе пушистых ресниц. Они у Малфоя, как и брови, были темные — что до странности контрастировало с платиновой макушкой и бледной мраморной кожей.       Поежившись от очередного дуновения холодного ветра и заставляя себя оторвать взгляд от старосты мальчиков, пока он не заметил, я наложила на себя согревающие чары. И, повинуясь какому-то порыву глубоко внутри, взмахнула палочкой и в сторону слизеринца тоже.       — Что это? — он приподнял бровь.       — Считай это благодарностью за спасение, — я отвела взгляд и отвернулась, уже жалея о сделанном. В конце концов, это ведь был Малфой. У меня в голове вообще возникали сомнения каждый раз, когда я прикидывала, знакомы ли ему слова вроде забота и благодарность.       — Не стоило так напрягаться, — фыркнул в ответ слизеринец, делая последнюю затяжку и бросая окурок вниз, — могла бы просто отсосать мне после чар.       Я не видела его лица, стоя спиной, но с легкостью могла представить ту самую мерзкую усмешку, которая искажала его лицо всякий раз, когда он говорил что-то подобное. Щеки вспыхнули жаром, и я набрала в легкие воздуха, чтобы ответить, но, развернувшись, увидела только закрывающуюся дверь. Раздался хлопок — и я осталась одна. Конечно, он и так провел в моем обществе слишком большое время — да еще и коснулся, что вообще не вписывалось ни в какие рамки. Наверняка отправился залечивать нанесенную ему прикосновением к грязнокровке душевную травму в постели Астории. Или кого-нибудь из слизеринских старшекурсниц. Или не слизеринских — хотя, черт возьми, какая мне вообще разница, кто ему там отс… отса…с кем он там спит.       Подошла, положила ладонь на перила и посмотрела вниз, в темноту. Услужливое воображение мигом нарисовало мне Малфоя, стоявшего на том же месте, где и я сейчас — только с палочкой в руке, направленной на Дамблдора. А рядом с ним — Снейпа, тоже с палочкой. Мгновение, зеленая вспышка — и тело директора безжизненной грудой падает вниз. Я поежилась, мотая головой, чтобы слишком яркие картинки перед глазами исчезли, и поплотнее закуталась в мантию. Согревающие чары, конечно, до сих пор работали — дрожь по всему телу вызвала моя не в меру живая фантазия.       Я в очередной раз вернулась к тем мыслям, которые постоянно всплывали в сознании с того момента, как я узнала, кто именно станет старостой мальчиков. Малфой не был типичным пожирателем ни тогда, ни сейчас. Слишком много «не» крутились вокруг него — не убил Дамблдора, не сдал нас егерям, не позволил умереть или покалечиться грязнокровке. Конечно, и меня сейчас он спас скорее всего только из собственной выгоды — смерть героини войны, Гермионы Грейнджер, в присутствии бывшего пожирателя явно не носила бы отпечаток трагической случайности. Но спас ведь — вне зависимости от мотивов. И это сбивало с толку.