Созвездие Хамелеон

      — А я уж надеялся наконец избавиться от этого, — страдальчески пробормотал Рон, падая на скамью рядом и отбрасывая в сторону лист, на который едва успел взглянуть, — такое впечатление, что Макгонагалл решила сделать нас и слизеринцев лучшими друзьями.       Я закатила глаза, уже не разделяя его раздражения, но отлично понимая, почему Рон выдал эту фразу. Покрутила в руках свой экземпляр — теперь я смотрела на него спокойно, а вот минут пятнадцать назад, получая от директора пухлую стопку расписаний и по очереди рассовывая их подходящим префектам факультетов, только нервно усмехнулась, изучая собственный листок, лежащий поверх гриффиндорской стопки. Рон, до этого момента рассовывающий расписания ученикам нашего факультета, только теперь получил возможность высказаться.       Он не преувеличивал — у нас и раньше были уроки со Слизерином, но уж точно не в таком количестве. Из семи обязательных предметов, которые ученики посещали вместе со своим факультетом, четыре приходились на сдвоенные со змеями — защиту от Темных искусств, трансфигурацию, травологию и зелья нам теперь предстояло изучать в «приятной» компании. Я едва не взвыла от осознания того факта, что мне придется лицезреть как минимум Малфоя еще и на дополнительных рунах и нумерологии — будто бы мало было вчерашней сцены в поезде с его участием, чтобы в полной мере испытать к нему прежнее отвращение. Хватило и надменной полуулыбки Астории, которой я отдала расписания для змеиного факультета. Спасибо хотя бы на том, что она сейчас училась на шестом курсе — видеть ее каждый день мне более чем не хотелось. К слову, расписания у Макгонагалл старосты школы должны были получать вдвоем — но, по-видимому, Малфой решил и в этот раз пренебречь своими обязанностями.       Приятное времяпрепровождение начиналось уже сегодня, с первого урока — вернее, двух сдвоенных ЗОТИ, и я с мрачным видом жевала овсянку, бегая глазами по строчкам параграфа в учебнике. Наверное, скорее по привычке, чисто из интереса — я знала куда больше, чем сказано в учебнике для седьмого курса. Правда, представлений о новом преподавателе у меня не было — и я не была уверена, что проклятая должность даже после смерти Волан-де-Морта позволит кому-нибудь занимать ее больше года. Но все же… кто знает, вдруг это кто-то вроде Амбридж — дотошный до зубрения текста учебников?       Мальчишки строили предположения о том, кого нам предстоит увидеть за учительским столом. Они оба предполагали, что это кто-то из бывших орденцев — и я была вполне согласна с таким вариантом. Кому еще учить защите от темных сил, как ни бывшему солдату светлой стороны?       Остаток завтрака прошел в догадках и предположениях. Мы вместе поднялись со скамьи, и Рон привычным движением закинул мою сумку себе на плечо. Вообще-то до начала уроков оставалось еще немного времени — но было не лишним пойти пораньше и занять места, чтобы потом не пришлось сидеть в гуще слизеринцев. Да и вообще…       — Гермиона, стой!       Удар был такой силы, что учебник выпал из моих рук и со стуком приземлился на пол. Я закусила губу и зажмурилась, приложив ладонь к носу, которым с размаху уткнулась во что-то серо-зеленое, подозрительно напоминающее слизеринский галстук. И тут же почувствовала две сильные руки, хладнокровно взявшие меня за плечи и отстранившие так, будто я была какой-то вещью, перекрывающей путь.       Я приоткрыла один глаз, все еще морщась от боли, волнами распространяющейся по всему лицу. Вроде бы нос не разбит — во всяком случае, следов крови на ладони не было. Перевела взгляд на того, с кем столкнулась — и встретилась с серыми холодными глазами, смотрящими на меня с глубоким раздражением.       Мерлин, да вы издеваетесь? Меня угораздило впечататься прямо в Малфоя.       — Не трогай ее, ты, — Рон дернул меня за руку, притягивая ближе к себе и обнимая за талию.       Он смотрел на старосту мальчиков по меньшей мере так, будто тот схватил меня, чтобы пытать, а не просто отодвинул в сторону. Малфой же, казалось, был совершенно безразличен — и я не знала, связанно это с тем, что с ним нет его друзей или с тем, как сильно изменила его война. Он покосился на злополучный учебник, и на секунду в его глазах промелькнуло что-то типа «серьезно, Грейнджер?», но лицо тут же приняло прежнее, бесстрастное выражение.       Он выглядел… устало. Прежде идеально уложенные платиновые волосы теперь были значительно короче и находились в небрежном беспорядке — правда, на Малфое и такой беспорядок выглядел идеальным и уместными. Под серыми глазами залегли глубокие темные тени, смотрящиеся невероятно болезненно в сочетании с его мраморно-белой кожей и заострившимися чертами лица. Пожалуй, с шестого курса он стал еще выше — наверное, я была ему где-то по кончик носа. И уж точно теперь не выглядел как подросток.       — Пусть в следующий раз не носится по коридору, как взбесившийся бладжер, — бросил Малфой в ответ и, скривившись, продолжил свой путь.       Я вздохнула, высвобождаясь из хватки Рона, и наклонилась поднять учебник. Книга вроде бы не пострадала, не считая парочки смятых листов. Бережно разгладив их, я осторожно захлопнула обложку.       — Ты закончила? — фыркнул Рон, кивая на книгу в моей руке.       — Да, — ответила в тон, отворачиваясь и молча продолжая путь.       Плечи слегка болели. Просто удивительно, Малфой отодвинул меня за мгновение — но сжал при этом с такой силой, что мышцы до сих пор отзывались болью.       Действительно, будто просто убрал препятствие, преграждающее дорогу — не церемонясь и явно не рассчитывая силу. И даже не побоялся запачкать руки о грязнокровку — для Малфоя из прошлого коснуться меня было бы настоящей трагедией. Необычным был еще и факт того, что Гарри просто молчал от начала и до конца — раньше такая стычка превратилась бы в обмен любезностями минут на пятнадцать, аккурат до звонка на урок. Теперь все было совсем по-другому — и, видит Мерлин, я предпочла бы прежнее положение дел, чем войну с вот такими ее последствиями.       Защита проходила в том же кабинете, где ранее преподавал лже-Грюм. Это место ассоциировалось с Непростительными — а те, в свою очередь, с пытками Белатриссы. Худое бледное лицо в обрамлении беспорядочно разметавшихся черных кудрявых волос, со сверкающими безумием глазами возникло в памяти как наяву, и я поежилась. Шрам на руке сам собой заныл.       Я испытала нечто сродное шоку, когда тот, кто был выбран на должность преподавателя ЗОТИ, вошел в кабинет. Его волосы уже не были такого приятного соломенного оттенка, потому что теперь их щедро перемежали седые пряди — но не узнать это квадратный подбородок было невозможно.       — Доброе утро. Меня зовут Стерджис Подмор, — бросил вошедший, быстрым шагом проходя к преподавательскому столу, — и я буду преподавать в Хогвартсе Защиту от Темных искусств в этом году. И, если повезет, и во всех остальных тоже.       Я нахмурилась. Мы, конечно, предполагали, что это будет бывший орденец — но им явно не должен был стать человек, сам не сумевший сопротивляться Империусу. Во всяком случае, такой была официальная версия — Подмор пытался проникнуть в Министерство Магии под воздействием заклинания подчинения Люциуса Малфоя.       Малфоя… я нашла взглядом платиновую макушку слизеринца примерно в тот же момент, в который он поднял взгляд на преподавателя. Пару секунд будто изучал — а потом усмехнулся уголком губ и что-то шепнул сидящему рядом Забини. Я бы не удивилась, будь это что-то вроде той мысли, которая промелькнула у меня в голове при появлении преподавателя в кабинете — про Империус.       — С некоторыми из Вас мы уже знакомы, — продолжил Подмор между тем, — как лично, так и заочно.       Я была готова поспорить на свой диплом об окончании Хогвартса, что под первым он имел в виду нашу троицу и всех тех, кто был в курсе дел Ордена, а последним недвусмысленно намекал на Малфоя — и тех учеников Хогвартса, которые так или иначе были связаны с Волан-де-Мортом. Многие из тех, кто находился в этом кабинете, сталкивались со Стерджисом до этого момента — может, даже поднимали против него палочку.       — В этом году Министерство Магии посчитало нужным расширить базовый школьный курс, — Подмор неспешно прошелся перед доской и, вытащив из кармана древко, начал прокручивать его в пальцах, — Темный Лорд мертв, большая часть пожирателей гниет в Азкабане, но НЕКОТОРЫЕ из них до сих пор на свободе. Они загнаны в угол, они отчаялись, и они владеют по-настоящему темной магией. И Вам будет не лишним уметь себя защитить.       Мне захотелось снова посмотреть на Малфоя — но я не стала. Большая часть класса и так понимала, на кого намекает Подмор — и неприязненно косилась в сторону слизеринцев.       — Темные искусства — это не простые заклинания. Существует одно необходимое условие для их применения… какое, мистер Малфой?       Я не удержалась, все же оглядываясь на слизеринцев и опуская поднятую руку. Неужели он изъявил желание ответить? Но нет, Малфой только сейчас поднял взгляд. Задержал его на лице преподавателя на секунду — и только слепой не заметил бы глубокого презрения, которое он наверняка испытывал к Стерджису.       — Желание причинить боль… профессор, — тихо ответил он, особенно выделяя последнее слово.        — А вы неплохо в этом осведомлены, — Подмор кивнул и с едва заметной ухмылкой добавил, — пять баллов Слизерину.       Он прошел вдоль кабинета и, вдруг остановившись у окна, быстрым взглядом окинул помещение. Создалось впечатление, что он одновременно увидел каждого из нас.       — Среди вас есть соулмейты?       Класс молчал. Подмор кивнул сам себе, точно поставил где-то в голове пару галочек.       — Скорее всего ваше желание не отвечать продиктовано стеснением или незнанием, — продолжил он, — но мне хотелось бы верить, что причина в другом. Мисс Грейнджер?       — Через одного из носителей Созвездия можно воздействовать на другого, профессор Подмор, — я не поднимала руку в этот раз и слегка поморщилась, пытаясь быстро сформулировать верный ответ, — обладание объектом сильной эмоционально-физической привязанности человека дает над ним огромную власть.       До слуха долетело хмыканье кого-то из Слизерина.       — У Вас не гриффиндорская логика, мисс, — слегка удивленно произнес преподаватель.       Я пожала плечами. Границы чего-то «гриффиндорского» вообще слегка подстерлись на войне. Я не была прямым сторонником убеждения «цель оправдывает средства», но также и не была наивна касательно того, что возможный враг будет играть честно.       — Для исполнения вашего плана можно было бы выкрасть и пытать родителей человека или его ребенка, — продолжил Стерджис, — и Темный Лорд по большей части действовал именно так. Но есть еще кое-что…       Я затаила дыхание — наверное, не я одна.       — Существуют некоторые заклинания и темные обряды, позволяющие при обладании одним из носителей Созвездия воздействовать на тело и сознание его партнера. Вплоть до того, чтобы лишить его жизни.       По классу раздались удивленные вздохи. Гарри, сидевший за соседним столом, который делил теперь с Джинни, повернул ко мне голову. Я понимала, о чем он думал — та область магии, о которой сейчас рассказывал Подмор, была близка к Непростительным — и требовала незаурядных магических сил от волшебника, вознамерившегося использовать ее. Даже существование подобных вещей частенько скрывалось, как существование каких-нибудь Крестражей. Пожалуй, многие волшебники знали о том, что теоретически такая возможность есть — но я была уверена, что они не имели понятия ни о конкретных заклинаниях, ни об обрядах. Это была ДЕЙСТВИТЕЛЬНО темная магия — и то, что нас собирались обучать этому в Хогвартсе, говорило о многом. О том многом, которое я бы не хотела слышать больше всего.       Я подавила приступ паники, подступивший к горлу, когда голос Подмора, усиленный магией или просто резко ставший жестче и громче, загремел, отражаясь от стен кабинета. Война закончилась — но не закончился и не закончится никогда этот трепет внутри, возникающий при упоминании возможной угрозы. Тем более теперь — страх, волнами поднимавшийся внутри, практически душил меня, окутывая липкими волнами ужаса.       — Ваш соулмейт — ваше самое слабое место, кроме физически смертного тела. И до тех пор, пока вы не заведете ребенка и личность вашего партнера не станет очевидной для всего вашего окружения, вам лучше бы не трепаться о ней на каждом углу.       

***

      Я шагала по коридору, мрачно глядя на носки кроссовок, торчащие из-под теплой мантии. В голове набатом гремели слова Подмора, сказанные во время сегодняшней лекции. Я записывала их на пергамент, но такая информация и без этого отпечаталась в моей памяти так, будто была выжжена на коре мозга.       »…Существуют некоторые заклинания и темные обряды, позволяющие при обладании одним из носителей Созвездия воздействовать на тело и сознание его партнера…»       Я знала о возможности воздействовать на одного носителя Созвездия через другого — но крупицы информации, которые я смогла добыть об этом, не стоили даже внимания. Все эти сведения вряд ли можно было найти даже в Запретной секции — такие книги ни при каком раскладе не могли бы оказаться в школьной библиотеке.       »… Вам лучше бы не трепаться о ней на каждом углу…»       Воображение живо нарисовало мне тот день, когда радостная Джинни влетела в спальню в Норе. Рон уже давно встал, а я, до ночи засидевшаяся за книгой, проснулась только когда рыжий вихрь мисс Уизли ворвался внутрь и с визгом начал трясти меня за плечи.       — Гермиона, у меня появилось Созвездие! — я приподнялась на кровати, и лучшая подруга крепко обняла меня за плечи, — у нас с Гарри они одинаковые!       Она явно не была единственным человеком, делившимся со своими близкими или даже хорошими знакомыми такой информацией — и от осознания этого стало жутко. Правда, кое-что слегка ограничивало ужасные возможности подобной магии. Но только слегка — достаточно было того, чтобы соулмейт сообщил о местонахождении Созвездия и его форме врагу. Среди соратников Волан-де-Морта во все времена было много сумасшедших любителей пыток, не говоря уже о легилиментах.       «…И кстати, я действительно не советую Вам когда-либо скрещивать палочки со своим соулмейтом…»       Об этом я слышала чуть больше. Магия двух связанных людей, направленная друг против друга, действительно могла иметь ужасные последствия. Особенно та, что связывалась с сильными чувствами — будь то любовь или ненависть. Когда один соулмейт пытался использовать на другом Аваду, при должном уровне желания убить — трупов легко могло оказаться два. Магия не любила, когда нарушаются ее правила — и пыталась даже в таком случае оставить связанных Созвездием волшебников вместе навсегда.       За этими мыслями я не заметила, как мы вышли из Хогвартса, и ледяной порыв ветра, ударивший в грудь, заставил поежиться и зябко укутаться в мантию. Погода сегодня снова бушевала — и это было чертовски некстати, потому что во второй половине дня стояла травология, а до теплиц требовалось еще дойти.       И, Мерлин, этот урок тоже был сдвоенным. И тоже со слизеринцами.       Профессор Стебль встречала нас у входа в теплицы. Я улыбнулась, отмечая, что внешне она совсем не изменилась — те же седые волосы, в беспорядке торчащие из-под латанной шляпы, те же пятна от земли и удобрений на одежде, и те же добрые карие глаза — разве что слегка грустные. Это было логично — война повлияла на всех не самым лучшим образом.       — Сюда, пожалуйста. Сегодня мы отправимся в теплицу номер семь! — донеслось до моего слуха.       Решительно помотав головой, будто пытаясь вытрясти из нее нахлынувшие воспоминания, я глубоко вздохнула и вслед за остальными отправилась под стеклянный купол.