Созвездие Хамелеон

      Мы завалились в Нору уже когда начало смеркаться — уставшие, промокшие и продрогшие до костей. Джинни стучала зубами даже после того, как высушила заклинанием свои вещи — а сделала она это едва перешагнув порог дома и свалив все свои покупки прямо на диван гостиной. Теперь подруга суетилась у плиты, поочередно взмахивая палочкой то для того, чтобы водрузить на конфорку небольшую турку, то — чтобы отлеветировать пачку кофе на кухонный прилавок, то — чтобы подогреть ароматные булочки, купленные нами в «Сладком королевстве».       Я не то чтобы хотела заходить в гости — злость на Рона все еще не выветрилась из головы и грозила выплеснуться на него просто при встрече. По телу прошла дрожь — и я не смогла точно понять, было ли ее причиной то, что мы жутко замерзли или то, что в голове сами собой нарисовались воспоминания о последней встрече с парнем.       Это произошло неделю назад, на следующий день после того, как я отправила Макгонагалл письмо с согласием продолжить свое обучение. Мы возвращались из Министерства после очередного слушания — судили отца Нотта. После Первой магической войны ему удалось выйти сухим из воды — но в этот раз, несмотря на очередную попытку разыграть представление, он разделил участь Люциуса Малфоя. Я смотрела на него — полностью седой, тощий старик с трясущимися руками, он не создавал впечатление человека, который долго протянет в Азкабане. Зато его сын был оправдан — и я вряд ли забуду тот взгляд, который он бросил на Гарри, со свидетельской трибуны дававшего показания о том, что Нотт-старший был на кладбище в ночь возрождения Волан-де-Морта. Впрочем, и без этого оправдать его было бы вряд ли возможно — бегство из Азкабана и участие в ряде крупных сражений на стороне Темного Лорда достаточно много значили в его послужном списке.       Я завела разговор о письме и возвращении в Хогвартс, надеясь услышать, что друзья тоже собираются завершить обучение. В конце концов, мы все учились на шестом курсе — а значит, было бы логично получить полное образование. И если Гарри только кивнул в ответ на мои слова и сказал, что уже отправил Макгонагалл письмо с согласием, то Рон резко остановился посреди улицы и бросил на меня недовольный взгляд.       — Ты и так умнее всех вокруг, — он взмахнул руками, как бы обводя ими весь магический мир, — к чему тратить еще один год на то, чтобы сидеть за книжками?       Я глубоко вздохнула, призывая все высшие силы для того, чтобы они помогли мне сохранить спокойствие.       — Потому что без этого меня не допустят до сдачи ЖАБА, — он даже не думал двигаться с места, и мне пришлось остановиться и сделать несколько шагов назад.       — Скажешь тоже, — Рон фыркнул, — думаешь, героине магической войны понадобится какой-то экзамен для того, чтобы устроиться на работу? Да тебя оторвет с руками любой отдел министерства!       В его словах была часть правды — но мне становилось противно даже при мысли о том, чтобы пользоваться своим статусом как ключиком ко всем дверям. Я совершенно точно хотела бы добиться всего самостоятельно. Достижение жизненных целей посредством фамилии лучше было оставить каким-нибудь Малфоям.       — Я не собираюсь пользоваться своим положением, — сделала акцент на начале фразы и понадеялась, что на этом спор закончится.       Но не тут-то было — Рон сжал кулаки и посмотрел на меня уже с настоящим гневом.       — А откладывать нашу совместную жизнь из-за того, что тебе хочется еще покопаться в книжках, значит, собираешься? — зло хмыкнул парень.       Я почти почувствовала, как на моих скулах выступают алые пятна. Это можно было бы принять за смущение — но я совершенно точно не ощущала ничего кроме злости. Опять Рон поднимал эту чертову тему — когда между нами произошла уже целая серия разговоров, с завидным успехом заканчивающихся ссорами и несколькими днями молчания.       — Мы уже обсуждали это, — с нажимом на последнем слове, твердо и уверенно. Последнее, что мне сейчас было нужно — разборки посередине улицы, в двух шагах от Министерства и на глазах у Гарри, который все это время терпеливо стоял чуть в стороне.       — Да, но с того раза ничего не изменилось — ты все так же предпочитаешь мне свои ебучие учебники!       Несколько человек обернулись на нашу пару — Рон гаркнул последнее предложение на всю улицу.       — О, ты правда хочешь поговорить об этом сейчас? –прошептала я, в пару шагов сокращая расстояние между нами и хватая его за локоть.       Вокруг начинали уже собираться любопытные — не каждый день увидишь, как звездные парочки ссорятся у всех на виду. От заинтересованных взглядов стало так мерзко, что захотелось тут же наложить на себя дезиллюминационные чары и, аппарировав домой, встать под душ и долго драть кожу мочалкой, пока не пройдет это ощущение.       — Нет, потому что с тобой говорить вообще бесполезно, — он вырвал руку, на секунду задержал взгляд где-то в области моей переносицы и с шумом выдохнул, прежде чем громко, явно рассчитывая на то, что услышу не только я, закончить свою реплику, — ты даже за тем, как трахаться, идешь в библиотеку!       И, развернувшись, он быстро пошел вперед. А я осталась стоять — с пылающими от гнева и унижения щеками и страстным желанием послать к чертям несколько особо любопытных. Гарри только покачал головой, глядя вслед другу — и потрепал меня по плечу, шепнув что-то ободряющее.       Я заставила себя вынырнуть из воспоминаний, пытаясь прислушаться к тому, о чем говорила Джинни — подруга бормотала что-то о том, что не особо хочет возвращаться в школу и высказывала догадки на тему того, кто вернется на седьмой курс из ровесников самой Гермионы. Я не вмешивалась в ее монолог — в нашей дружбе это было обычным явлением. Живая, общительная и веселая Джинни Уизли могла часами рассказывать что-нибудь на абсолютно любую тему — от последних писков магической моды до отношений с Гарри, а я внимательно слушала ее, изредка высказывая свое мнение по тому или иному поводу и давая советы. И еще в ней не было того, что я буквально ненавидела в Роне — она думала головой прежде, чем говорить.       — Что думаешь по этому поводу? — Джинни поставила передо мной дымящуюся кружку, умопомрачительно пахнущую только сваренным кофе.       Я притянула напиток к себе и с удовольствием сделала большой глоток, чувствуя, как по телу разливается долгожданное тепло. На пару секунд задумалась. Себя и Гарри упоминать надобности не было — подруга уже давно была в курсе наших планов и очень их одобряла.       — Наверное, весь бывший Отряд Дамблдора и все маглорожденные.       Это было бы логичным — ни члены ОД, ни, тем более, грязнокровки, как называли нас в Хогвартсе в прошлом году под властью Снейпа и Керроу, не могли в должной мере проходить обучение — важнее было выжить и защитить остальных.       — А из слизеринцев? Думаешь, притащат обратно свои белые шкурки? — с озорной улыбкой спросила она.       — Сомневаюсь. Хотя, может, парочка чистокровных детей пожирателей и захочет закончить образование, — я фыркнула, — когда половина твоей семьи сидит в Азкабане, это может быть единственным способом выйти в люди.       — А ты жестока, — пробормотала она, откусывая от теплой сладкой булки.       — Ничуть, — я с удовольствием отправила в рот последний кусочек и, запив его кофе, облизнула губы, — никто не заставлял их прислуживать Волан-де-Морту.       Джинни промолчала. Я пожала плечами и встала из-за стола, намереваясь поблагодарить ее за кофе и отправиться домой — но камин в дальнем углу вспыхнул зеленым и из него, весело переговариваясь, вышли Артур и Молли Уизли. А за ними — Джордж… и Рон. Подруга усмехнулась, наверняка замечая страдальческое выражение, возникшее на моем лице, которое я поспешила скрыть за вежливой улыбкой.       — Гермиона, дорогая, я так рада тебя видеть! — Молли, едва стряхнув с мантии золу, заключила меня в крепкие объятия, а Артур легонько потрепал по плечу, — ты давно не заходила.       — Да, были… дела, — я постаралась, чтобы мой голос звучал обрадованно, кисло глядя на Рона.       Он, впрочем, смотрел на меня скорее виновато.       — Останешься на ужин? — миссис Уизли скинула дорожную мантию, предварительно выудив из ее кармана палочку, и сразу же одним взмахом водрузила на плиту тяжелую кастрюлю.       Я вздохнула. По ее тону было как никогда очевидно, что остаться придется.       — С удовольствием, — и только понадеялась, что это звучит убедительно.       Но ни Молли, ни Артур ничего не заметили — только Джинни, бывшая в курсе их последней ссоры, ободряюще улыбнулась и грозно взглянула на брата.

***

      В двенадцатом часу я поняла, что одним ужином дело не ограничится — до сих пор никто даже не думал расходиться. Сегодняшний день не был каким-то особенным, не представлял собой чей-то день рождения или свадьбу — но, как могло бы произойди и с любым другим днем в «Норе», закончился большим совместным ужином. Уже когда стол был накрыт, а вокруг расселись все присутствующие Уизли и я, единственное темное пятно среди их ярко-рыжих голов, прибыли Гарри и Кингсли. Друг вернулся из Министерства — сегодняшний день у меня выдался свободным, как и парочка предыдущих, а вот его, как главное действующее лицо и представителя «светлой стороны» магического сообщества, нещадно таскали на заседания до сих пор.       Едва выйдя из камина, он поздоровался со всеми присутствующими и плюхнулся на место между Роном и Джинни. Гарри явно был чем-то раздражен — но улыбнулся мне через стол вполне искренне, пожал руку Рону и легонько поцеловал Джинни в щеку. Улучшив минутку, когда ближе к середине стола завязался какой-то жаркий спор между мистером Уизли и Бруствером — он хоть и был уже действующим министром магии, но соратников из Ордена не забывал и с удовольствием гостил в Норе, когда выдавалась минутка — я наклонилась к Гарри за спиной у сосредоточенного на обгладывании куриной ножки Рона и шепотом спросила, что случилось.       — Забини случилась, — буркнул в ответ он.       — Миссис Забини? — я приподняла бровь, — мать Блейза?       — Точно, — друг кивнул, делая большой глоток сливочного пива, — сегодня было ее слушание.       Я едва не расплескала собственный тыквенный сок, бокал с которым все еще держала около губ. Поставила его на скатерть и только потом повернулась к Гарри.       — Но ведь она не была пожирательницей, — на мой горячий шепот повернулся Рон, соизволивший наконец оторваться от тарелки, — и даже не сотрудничала ни с кем из них.       — Она чистокровная, — горько усмехнулся Гарри, — а это теперь повод для подозрений не хуже, чем черная метка. Ее оправдали, но наложили некоторые ограничения на перемещения и счета… в целях безопасности.       Последнюю фразу друг озвучил, явно передразнивая человека, который выносил сегодняшний приговор. Я нахмурилась, прокручивая в мыслях сказанное. Гарри, конечно, утрировал — в определенных слоях общества чистокровность все еще ценилась, но в судебных тяжбах она действительно была едва ли не отягчающим обстоятельством. От настороженной брезгливости по отношению к маглорожденным магическое сообщество почему-то вместо идеи о равенстве волшебников вне зависимости от их крови начало свое движение в сторону подозрительности к представителям чистокровных семей. Это было логично — в конце концов, среди пожирателей смерти каждый первый был чистокровным по крайней мере в первом поколении, а из известных мне полукровок в их рядах оказался только Снейп — ну и, конечно, сам Волан-де-Морт, как бы иронично это ни звучало. Это объясняло такие настроения в обществе — но не оправдывало. Не для того мы сражались за права маглорожденных и полукровок, чтобы теперь разверзлась война уже в защиту чистокровных. Это было неправильно.       Я вернулась в настоящее время ощутив, как рука Рона накрыла мою. В гостиной нас осталось четверо — Молли на кухне гремела посудой, мистер Уизли отправился спать, сославшись на завтрашний рабочий день, Кингсли тоже с час назад попрощался и покинул Нору. Гарри о чем-то негромко говорил с Джинни, повернувшись к ней, а я планировала аппарировать домой — но все же молча повернулась и вопросительно приподняла бровь.       — Нам нужно поговорить, — утвердительно сказал парень.       — Здесь? — я кивнула на Джинни и Гарри, не без яда в голосе напоминая о том, чем закончился наш прошлый разговор «на людях».       — Давай поднимемся ко мне, — он дождался, пока я недовольно, но все-таки согласно кивну, и первым встал из-за стола.       Мы попрощались с Гарри и Джинни. Заглянули в кухню, где Рон бросил матери спокойной ночи, и я с некоторым недовольством подумала о том, что он хочет, чтобы я осталась. Я все еще надеялась на то, что наш разговор пройдет быстро и я проведу сегодняшнюю ночь в своем доме — хотя по ощущениям время приближалось к трем часам ночи. Я поднималась по лестнице с выражением лица едва ли более радостным, чем у человека, отправляющегося на смертную казнь. Это ощущение только усилилось, когда дверь за моей спиной со скрипом закрылась и Рон, приподняв палочку, шепнул друг за другом запирающее и заглушающее заклинания. Мера была здравой, учитывая, что половина дома еще не спала — не хотелось бы, чтобы все семейство Уизли прослушало наш разговор как чертову оперу.       Я прошла вглубь комнаты и, оперевшись бедром на письменный стол и сложив руки на груди, выжидающе посмотрела на Рона. Он сел на кровать, сцепил в замок руки, сложенные на коленях и, не глядя на меня, пробормотал «прости».       — Это все? — с иронией поинтересовалась я, — тогда мог бы сказать это еще в гостиной.       — Нет, я… — он нахмурился, подбирая слова, и между рыжих бровей обозначилась морщинка, — правда, прости меня, Гермиона. Я наговорил лишнего.       Я прикусила язык, потому что фраза «как обычно» грозила сорваться с его кончика и поджечь едва затушенный костер под названием «гнев Рональда Уизли». Сдержалась и продолжила молча наблюдать за его действиями.       Рон встал с кровати, подходя ко мне. Остановился рядом, одной рукой осторожно взял за подбородок и заглянул в глаза.       — Ну я же люблю тебя, детка.       Он смотрел на меня, как побитый щенок. Виновато, расстроено и немного испуганно. Вздохнув, я позволила ему сделать шаг навстречу — и его губы мягко скользнули по моим, а руки плотно сомкнулись на талии. Я развела колени в стороны, разрешая Рону подойти еще ближе — и он мгновенно воспользовался этим, углубляя поцелуй. Он опрокинул меня на стол, заботливо подложив под голову свою левую руку. Не прекращая целовать, толкнулся вперед бедрами — не намекая на продолжение этого поцелуя, а, скорее, четко его обозначая. Его правая рука вытянула край моей блузки из-под ремешка джинсов — и скользнула под одежду, ложась на талию и дразняще скользя по коже. Я обняла его бедра ногами — и он улыбнулся в поцелуй, соскользнув ладонью на ягодицу и покрепче прижав меня к себе.       Это был не первый раз, когда наша ссора заканчивалась так — далеко не первый. Более того, я не могла вспомнить ни одного случая, когда бы мы просто поговорили и, обсудив взаимные претензии, действительно пришли к общему решению с тех пор, как мы перестали быть «просто друзьями». Я думала об этом, как-то отстраненно наблюдая, как руки Рона расстегивают пуговицы на моей рубашке, как он приподнимает меня, помогая освободиться от джинсов, как справляется с собственным ремнем. Он усадил меня на край стола, широко разведя мои ноги в стороны и снова прижался ко мне бедрами, пару раз толкнувшись через белье. Внизу живота, реагируя на его прикосновения, возникло жаркое тянущее ощущение. Я скорее по привычке ответила на требовательный поцелуй, приоткрывая губы и впуская в рот его грубый язык.       Старый стол жалобно заскрипел, когда Рон, быстро стянув с бедер боксеры и просто отодвинув в сторону мое белье, резко, до упора вошел. Я поморщилась от неприятных ощущений — так было почти всегда, когда мы занимались сексом. В его глазах любая прелюдия считалась простой тратой времени — значим был только процесс. У меня не было опыта с другими мужчинами, чтобы сравнивать — но он был у Джинни, и ее откровенные рассказы порой вгоняли меня в краску и заставляли испытывать нечто вроде сожаления.       Рон почти накрыл меня собой, ритмично толкаясь и тяжело дыша где-то над ухом. Капля пота с его виска упала на мою ключицу, и я поморщилась снова, повернув голову вбок. Это могло бы обидеть — но он не смотрел — просто продолжал методично вколачиваться в мое тело.       Когда стол перестал сотрясаться под моей спиной, я поняла, что он кончил.       — Мне тяжело, — шепнула я, осторожно коснувшись его волос.       Они были противно-влажные, как и его тело, прижимавшееся ко мне сверху и больно давившее на грудь.       — Прости, детка, — он кое-как приподнялся на локтях и, не глядя, чмокнул меня в щеку.       Оттолкнулся от столешницы, одним движением натягивая боксеры вместе с джинсами и защелкивая ремень. Пробормотал что-то про то, что пойдет в душ — и, сняв с двери комнаты заклинание, вышел в коридор. Я услышала быстрые шаги, постепенно становящиеся все менее слышными. Когда звук пропал совсем, села на столешнице и наклонилась за торчащей из кармана валявшихся на полу джинсов палочкой.       — Экскуро, — привычно шепнули губы, и по телу разлилось приятное тепло.       Я спрыгнула со стола и натянула на себя джинсы. Осмотрелась вокруг в поисках блузки — и только потом до меня дошло, что она так и осталась болтаться на мне. Надо же, мой парень так торопился заняться со мной сексом, что не нашел времени даже меня раздеть.       Я глубоко вздохнула, пытаясь понять собственные чувства. Мы поговорили, помирились, и все было как обычно — но на душе все равно скребли кошки. Этот спонтанный секс почему-то окончательно отбил желание сегодня остаться в доме Уизли — и я, черканув Рону записку о том, что плохо себя чувствую и бросив ее на тот самый стол, на цыпочках вышла в коридор.