Devoured

Она хмуро смотрела на своего похитителя, пока тот копался в ящике комода, ища что-то. Скрестив руки на груди, не отводила от него взгляда. Вокруг него так и искрилось напряжение — поднеси спичку и загорится к чертям. — И как ты объяснишь это? — Как ты объяснишь это? — Что именно? — То, что ты вдруг заявилась обратно в Хогвартс, при том, что тут на каждом углу пожиратели, которые могут схватить тебя и утащить на пытки. — Ты действительно думаешь, что я стала бы отсиживаться в убежище? — она так оскорблённо посмотрела на него, что он не удержался от ухмылки. — Малфой! — Что? — всё ещё ухмыляясь, он повернулся обратно к тумбочке, продолжая шарить в ней руками. — Хватит вести себя так, будто ты моя нянька. Я не маленькая девочка, справилась бы, поймай меня кто-то. — Я уже понял, — вновь касаясь недавно сломанного носа, фыркнул Драко. Как только он схватил Гермиону, чтобы увести подальше, она зарядила ему локтём в нос, сломав его. Пожиратели сняли со школы заклинание, ограничивающее трансгрессию, так что Малфой сразу из подземелий трансгрессировал в Башню старост. Грейнджер закатила глаза, увидев его страдальческое выражение лица, будто она отрубила ему этот чёртов нос. И его совершенно не волновало, что, увидев кто же «похитил» её, она сразу же вправила его. — И чем ты думал, когда решил ничего не объяснять и просто схватить меня? Явно не головой. — Хватит утрировать, сейчас ведь всё хорошо, и это оказался я, — Драко с усталым вздохом обернулся к ней. Он, на самом деле, только сейчас понял, как в её глазах выглядит его «похищение» после произошедшего сутками ранее. Будто он насмехался над ней. — Прости, я не хотел тебя так пугать, — сказал он уже тише, опуская взгляд. В его глазах читалась такая вселенская усталость, которую он даже не пытался скрыть, что ей невольно стало стыдно за свой тон. — Как Дафна, Астория и Блейз? — Гермиона решила уйти от темы. — В целом не так плохо, как я предполагал. Беспокоятся за тебя, — с едва заметной улыбкой на губах поведал Малфой. — Передай им, что со мной всё нормально, — успела сказать, пока не послышался хлопок трансгрессии. Испуганно обернувшись, Грейнджер застыла. Дафна бросилась душить её в объятьях, пока Драко облегчённо выдыхал. — Как ты поняла, что я здесь? — спросила Гермиона, сомкнув Гринграсс в ответных объятьях. — Вышла искать Драко. Не нашла. Подумала, что он наверняка здесь и, чтобы сократить путь сюда до минимума, трансгрессировала. А тут ты! — она, видимо, правда решила задушить её. — Даф, ты ей воздух перекрыла, — слегка посмеиваясь, Малфой наблюдал за ними, скрестив руки на груди, как Гермиона минутами ранее. — Буду считать комплиментом, — Дафна, наконец, отпустила её. — Что ты тут делаешь вообще? — Вышла на разведку, но вот этот, — она кивнула на Драко, — схватил меня и трансгрессировал сюда. — И правильно сделал. Нечего шастать по школе, полной пожирателями, — Гринграсс послала Малфою ответную ухмылку, одобряя. — Видишь, Грейнджер. Я не злой маленький мальчик, — он, наконец, нашёл то, что искал. Драко достал из ящика что-то настолько крошечное, что было размером не больше, чем ноготь. Гермиона выгнула бровь, смотря на эту вещицу. Он, заметив её взгляд, закатил глаза. — Нет, я не издеваюсь, хватит так смотреть на меня, — Малфой достал палочку и направил её на предмет, предварительно поставленный на стол. — Энгоргио. Вещица начала стремительно увеличиваться, и совсем скоро приняла изначальный размер. Оказалось, что это небольшой сундучок. — Подойди, — Драко подозвал Грейнджер к себе. Она подошла и начала разглядывать его. На нём не было никаких замысловатых узоров или чего-то подобного, но он всё равно притягивал внимание. Малфой положил пальцы на два замка и открыл его. — Снейп просил передать тебе. В сундуке оказалась фляжка. На ней была нарисована руна бесконечности. — В этой фляжке зелье, подобное тем, которые ты пьёшь, но с более сильным действием. Сама фляжка зачарована на бесконечность. Чтобы зелье не теряло свойства, нужно примерно раз в несколько дней добавлять туда тимьян. Он сам растворится, тебе не нужно будет вытаскивать оттуда комки травы. Гермиона открыла фляжку и вдохнула запах трав. — Да, пахнет оно ещё резче, чем прошлое, — задумчиво прокомментировала она, закрывая крышку. — Передашь Северусу, что я благодарна за оказанную помощь. Драко фыркнул на её приказной тон, но кивнул. — И что вы будете делать? — отойдя, он сел на диван. — Очевидно, искать крестражи. Малфой глубоко вздохнул, переводя на неё ты-издеваешься? взгляд. — Можно поконкретней? Или ты собираешься найти их все разом? — подняв брови, язвительно спросил он. — Возможно. В стороне послышался смешок, и оба перевели взгляд на Дафну. — Вы так смешно препираетесь. — «Вы»? Это она всё, — Драко кивнул на Грейнджер, за что получил от неё пинок по ноге. Она обошла его и села на другом конце дивана. Гринграсс пристроилась между ними. — Кто бы ни был, со стороны это выглядит так, будто вы до сих пор застряли на третьем курсе. Осталось только, чтобы она тебе нос сломала. Драко резко поднялся с места и направился к лестнице. Затем послышался хлопок двери. Дафна повернула голову к Гермионе, и они встретились взглядом. Послышался нервный смешок. Затем второй. И тогда они начали смеяться, сгибаясь пополам.

***

Холодно. Без неё поместье будто бы окутала ледяная плёнка, не желающая спадать даже под натиском тепла разожжённых каминов. Возможно, здесь всегда было холодно. Но с ней этот мороз не ощущался. Перед тем, как она пришла к нему в самый первый раз, он был в апатии. Будто и сам был покрыт ледяной коркой, не позволяющей видеть ничего вокруг. Будто не было редкого пения птиц за окном и проблесков света солнца. Тогда он мечтал о поцелуе дементора. Мечтал о смерти, что спасла бы его от этой безысходности. Потому что спасать его было некому. Или у них не было желания спасти его, дать второй шанс. Но пришла она, и он будто задышал вновь полной грудью. Увидел проблеск света в темноте. Она была олицетворением рассвета новой жизни, наполненной радостью, грустью, новыми открытиями, увлечениями, интересами и идеалами.

«Всё имеет свой закат, только ночь заканчивается рассветом»

***

Когда Гермиона вернулась на Гриммо двенадцать, никто не спал. Как только она появилась на пороге, до ушей сразу же донеслась отдалённая ругань. Заглушив свои шаги, чтобы подслушать разговор, Грейнджер подошла к двери, ведущей на кухню. Гарри, Рон и Джинни ругались, даже не пытаясь звучать потише. Несколько секунд Гермиона совершенно не понимала, о чём они говорят, но вскоре осознание врезалось в мозг. — Я думаю, что вам надо заткнуться. Пойду я, и это не обсуждается, — казалось, отрезала Уизли дальнейшие споры, но встрял Поттер. — Это слишком опасно, как вы не понимаете? — послышался скрежет стула о каменный пол. — А что ты предлагаешь делать? Просто ждать? — недовольство Джинни просачивалось через все щели и заполняло каждый тёмный угол. — Да. Просто ждать. — Я думала, тебя правда заботит жизнь Гермионы, — с подозрением протянула Уизли. — Заботит. Не представляешь насколько. Но и делать поспешные выводы, сомневаясь в её способностях, не собираюсь. Она чётко обозначила время, когда вернётся, а вы раздуваете панику, когда до её предположительного прихода ещё целый час, — чётко проговорил Гарри, заканчивая разговор. Грейнджер бесцеремонно вошла в кухню, когда Рон уже открыл рот, чтобы что-то сказать. Но сразу же захлопнул его, поворачиваясь на скулёж закрывающейся двери. Эти петли определённо надо смазать. Всё внимание присутствующих обратилось к ней, и Гермиона заметила, как облегчённо выдохнул Гарри. Он уважал её, говорил искренне, но всё равно скрыто боролся с желанием сорваться за ней. В пропасть, в логово врага или в лапы смерти — не имело значения. За ней. — Я рада, что за меня беспокоятся, что я не безразлична кому-то, но становится обидно, когда меня так недооценивают, — без капли злобы сказала Грейнджер, проходя к столу. — Мы не недооцениваем тебя, просто… — Просто недооцениваете, — словно отрезала. — Поймите, я не та девочка со второго курса, которую задевало малфоевское «грязнокровка». Я стала сильнее, умнее и предусмотрительнее. Так что у вас буквально нет причин, чтобы так во мне сомневаться. Джинни и Рон виновато склонили головы, признавая, что действительно неосознанно недооценивали её. Но это не значило, что Гермиона станет меньше любить их. Нет. Она ценила эту честность и была благодарна за неё. Не сказав ни слова, Поттер развернулся и вышел из комнаты. Гермиона подозревала, что так будет. Поэтому без лишних слов направилась за ним. Она догнала его возле их с Роном комнаты. Грейнджер положила ладонь ему на плечо и мягко надавила, заставляя развернуться. Сжатые челюсти сказали всё лучше слов. Потянувшись за объятиями, не наткнулась на сопротивление. Его руки крепко прижали её к себе, заставляя прочувствовать каждой клеточкой тела его напряжение. Гарри сложно дались эти семь часов, что она провела вне поместья Блэков. — Не оставляй меня, — попросил он. Гермиона не могла этого обещать, потому что пришлось бы нарушить это обещание, чего она делать не любила. Он прекрасно понимал это, но не мог не сказать. — Хорошо, — соврала она, и Поттер знал об этом. Но эта ложь была настолько необходима, что боль в груди почти не различалась.

***

1 июля 1996 года.

Заклинанием незримого расширения комнаты двух старост были увеличены. Теперь в комнате старосты девочек располагалось три кровати, а в комнате старосты мальчиков две. Гостиную башни старост увеличивать не стали, опираясь на мнение, что вряд ли эта странная компания будет собираться вместе и устраивать посиделки. Гермиона чувствовала себя максимально неуютно, находясь рядом с Малфоем, поэтому мысленно согласилась с этим высказыванием директора. Дафна оказалась интересным собеседником, хоть и поговорили они мало. Она тоже увлекалась чтением, так что с ней можно было поговорить даже о маггловских произведениях. Разговор о книгах завела именно Гринграсс, так как ей было известно о собеседнице больше, чем Грейнджер о ней. Общались они осторожно, будто с огромным трепетом выкладывая этот фундамент их дальнейших отношений. Блейз всё время крутился вокруг Малфоя, пытаясь разговорить его, что у него, к слову, откровенно плохо получалось. Драко был непробиваемой статуей. Гермиона изначально поняла, что он ведёт себя так только из-за её присутствия, и откровенно издевалась, задерживаясь в их компании как можно дольше. Ей нравилось видеть, как он раз за разом одёргивает себя от колкости, потому что в ином случае его ждёт нудная лекция от Дафны, которая хотела построить с Грейнджер нормальные отношения. Малфой думал, что это какое-то наказание вселенной: сначала получить метку пожирателя смерти, а потом на протяжении двух месяцев терпеть постоянное нахождение Грейнджер рядом. Возможно, он и научится относиться к ней с терпимостью, но точно не сейчас. Астория же молчаливо наблюдала за ними, оценивая ситуацию. В целом, ничего сверхъестественного не случилось, они и раньше ходили на совмещённые занятия и иногда контактировали на них, но тогда помимо них были ещё и другие ученики. А теперь они только впятером, вынужденные жить под крышей одной башни и постоянно поддерживать контакт. Всё это казалось каким-то бредом, выходящим за рамки приличия.

***

2 июля 1996 года.

— Вам всем, вероятно, известна причина, по которой вы все здесь находитесь, — Северус Снейп стоял возле камина, напротив диванов, на которых они сидели. Директора с ними не было. — Но, если кто-то успел забыть, я напомню. Эти два месяца, что вы будете тайно ото всех находиться здесь, каждый день, за исключением воскресенья, я буду проводить вам занятия, на которых буду обучать вас искусству изготовления тёмных зелий и ядов. В гостиной повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь треском горящих поленьев в камине. — Кому, как не вам, известно, что близится война, — он бросил выразительный взгляд на Драко. — Поэтому директор посчитал нужным обучить вас тому, что я и сам умею. — Почему именно мы? Почему не все ученики? — спросила Астория. — Потому что вы одни из сильнейших на своих курсах. Только вам под силу понять и принять эту магию. — А что здесь делает Грейнджер? Все взгляды разом обратились к Малфою, который заговорил, похоже, впервые с момента приезда. Губы Гермионы растянулись в ухмылке. Драко явно не нравился такой расклад, и он всеми силами пытался найти способ избавиться от неё. — А почему её не должно здесь быть? — поинтересовался Северус, складывая руки за спиной. — Она ведь слишком правильная для подобной магии, — с презрением выплюнул Малфой, косясь в её сторону. — Она от одного упоминания тёмных заклятий в обморок упадёт, не говоря о том, чтобы варить яды и использовать их против кого-то. Снейп улыбнулся так, будто знал куда больше, чем мог сказать, и ему нравились эти высказывания ничего не знающего Драко. — Если вы, мистер Малфой, дорастёте до этого, возможно, мисс Грейнджер и расскажет вам некоторые свои тайны. Драко выгнул бровь, как бы спрашивая этим: «Какие у неё могут быть тайны?». Северус кивнул, отвечая: «Одна её тайна стоит слишком много».

***

«Я свободен» — Кипелов.

Перед тем как лезть в пекло, Гермиона решила проверить спальню Регулуса. Друзья в этот момент спали, поэтому прокралась она туда незамеченной. Ещё летом она поняла, кто такой «Р. А. Б.», и теперь, когда появилась возможность обыскать его комнату, она ею воспользуется. В его спальне не царил такой же беспорядок, как в комнате старшего брата. Всё было аккуратно расставлено по полкам, на полу ничего не валялось и уж тем более не было разнесено в хлам. Найти здесь что-то не составило бы труда, но Грейнджер и не надеялась отыскать крестраж. Лишь зацепки, пусть и крошечные. В шкафу пылились костюмы и школьная форма. Домашней одежды не было. Для Гермионы не было секретом то, что аристократы не носят футболки и спортивные штаны, но обязанность постоянно ходить в костюме и нетерпимость ко всему маггловскому воспринималась, как что-то донельзя смешное и бессмысленное. Она не могла отрицать, что аристократия — это красиво, более того, ей очень нравилась роскошь и красивые одежды. Но, находясь в этом доме, Грейнджер ощущала себя, будто в золотой клетке. Роскошно? Да. Красиво? Да. Уютно? Нет. Как дома? Ни в коем случае. И это ощущается, как вяжущий фрукт: сначала сладко и вкусно, но позже неприятные ощущения расползаются по всей полости рта, и хочется поскорее запить, но неприязнь не уходит. И это хуже всего, потому что послевкусие надолго останется на языке и в памяти. Гермиона закрыла дверцы шкафа, переходя к письменному столу и тумбочке. Даже в ящиках не было бардака. Абсолютно никакого. Карандаши, перья и прочее лежало так ровно, что придраться было буквально не к чему. И было в этом что-то пугающее и настораживающее. Регулус будто жил под постоянным контролем, с невозможностью допустить даже малейшую ошибку. Взгляд упёрся в книжку в чёрной обложке. Приглядевшись, Грейнджер поняла, что это ежедневник. Она взяла его в руки и открыла первую страницу, где было витиеватым почерком выведено: 13 октября, 1972 год. Однокурсница рассказала мне, что, когда хочешь выговориться, но некому, можно писать в «личный дневник». Не знаю, насколько он будет личным, но я попробую. Запись за первый год обучения в Хогвартсе. В следующей Блэк рассказывал об обучении в школе, как проходят уроки, какие ему нравятся, а какие нет, что он думает на счёт профессоров. Прочитав несколько записей, Гермиона так и не нашла упоминаний о друзьях. Она пролистала почти весь дневник, заполненный записями, но в какой-то момент они оборвались. Тогда Грейнджер решила выяснить, на чём Регулус остановился. 22 августа, 1977 год. Сегодня я получил метку Пожирателя смерти. Родители невероятно гордятся мной. Сириус бы сказал, что я полный кретин. Но мне больше нет до этого дела. Он уже год как живёт своей жизнью, и меня это не волнует. «Видимо, волновало, раз он вспомнил о нём», — промелькнула мысль. Дальше записи обрываются, и Гермиона замечает, что достаточное количество страниц вырвано. Обрывки бумаги некрасиво торчали, будто Блэк вырывал их с остервенением и ненавистью. Далее шли пустые листы. Грейнджер решила, что не будет лишним поискать ещё записи. И оказалась права. 1979 год. Совсем недавно я понял, что брат был прав. Лорд Волдеморт действительно монстр, которому нет дела, кого убивать ради своей выгоды. Сегодня я стану свободным. На этом записи обрываются окончательно. Отсутствует точная дата, и Грейнджер полагает, что в тот самый день Регулус погиб. Она коснулась выведенных букв пальцами и на мгновение почувствовала гнев и отчаяние, с которыми были написаны слова. По спине прошлась неприятная дрожь, и она захлопнула дневник, откладывая его обратно в ящик. Заглянув под кровать, Гермиона не нашла ничего, кроме девятнадцатилетнего слоя пыли. Решив на интерес проверить пол под кроватью на наличие спрятанных под пылью посланий, она с помощью палочки расчистила его. Так ничего и не найдя, Грейнджер поднялась и направилась к камину. Проделав то же действие, она едва ухмыльнулась. На стене были высечены слова: «личный дневник». Она непонимающе обернулась и упёрлась взглядом в ящик, где лежал дневник. Гермиона думала, что просмотрела всё, но, видимо, ошиблась. Она нахмурилась и подошла к ящикам. Открыв дневник, пролистала от начала до конца. И нашла то, что было спрятано между последними страницами. Строки на плотной, качественной бумаге. Если смогли прочесть эти строки — вам очень повезло. Мне известна причина смерти Регулуса Блэка. Он был одним из пожирателей смерти, приспешников Тёмного Лорда. Один из крестражей был у него, когда его постигло осознание неправильности того, что он делает. Если у вас есть возможность уничтожить крестраж, позовите Кикимера. Ваше прошлое — моё будущее. Кассиопея Блэк и Кикимер. «Он рассказывал о ней. О Кассиопее. Она должна быть на гобелене», — мелькнула мысль, и Грейнджер пообещала себе, что найдёт её имя на родовом древе Блэков. Она захлопнула дневник и засунула записку в карман брюк. Взгляд неожиданно упал на мусорку, что стояла рядом с письменным столом. Оттуда выглядывал кусок какого-то плаката. Подчиняясь странному порыву, Гермиона решила посмотреть, что же это за плакат. Она ухватилась за края и развернула его. Сердце пропустило удар, но она подавила внутренний страх перед обычной картинкой. Лорд Волдеморт презрительно взирал на неё с плаката и ухмылялся. Просмотрев ещё несколько плакатов, что лежали вместе с первым, она поняла, что на всех был изображён Тёмный Лорд. Взглянув на стену над кроватью, Грейнджер увидела остатки скотча, на который они были приклеены. Края плакатов были жестоко оборваны. В комнате даже спустя девятнадцать лет можно было различить отголоски различных эмоций: гнев, отчаяние, решимость и разрушительное спокойствие, что затянулось на такой огромный срок и будет тянуться ещё очень долго, словно густая кровь. Это как рана: сначала она болит, потом воспаляется, без должного ухода начинает гноиться, а после навсегда остаётся шрамом. Вечным напоминанием о том, на что ты уже не в силах повлиять. Гермиона отбросила плакаты и поднялась на ноги. В последний раз осмотрела комнату и поспешно вышла, чтобы более не находиться в окружении этой давящей энергии. Она наложила на ноги заглушающее шаги заклинание и спустилась в гостиную. Грейнджер подошла к стене, которую полностью занимал гобелен с фамильным древом Блэков. Когда взгляд нашёл Регулуса, в глазах защипало. Перед взором предстало его письмо Тёмному Лорду, что было спрятано в поддельном медальоне Слизерина. Гермиона опустила ладонь на эфес кинжала и коснулась клинка кончиками пальцев. Холод стали успокоил бушующие эмоции и вернул ясность мыслей. В памяти всплыл момент, когда она впервые увидела этот кинжал. Это случилось на пятом курсе, во время рождественских каникул. Сталь сверкала на зимнем солнце. Он подарил его перед вечерней тренировкой, а потом спросил о том, что она почувствовала во время прикосновения к нему. Её будто ударили током. И ей понравилось это, как и ощущение рукояти в ладони. Взгляд следовал вверх от Регулуса и Сириуса к их родителям, от Вальбурги Блэк к её отцу — Поллуксу Блэку, а от него вправо к Кассиопее Блэк — его сестре.

Кассиопея Блэк

1913 — 1992

По рассказам, у неё были чёрные, словно смоль, волнистые волосы, подстриженные под каре, и серо-голубые глаза. В тридцатых годах жила в Париже и имела своё ателье. Она придерживалась мнения «пусть каждый живёт, как хочет, пока это напрямую меня не касается», и держалась особняком, когда её хотели переубедить. Она умела приспосабливаться, посему её имя и не выжгли на гобелене. Какой Кассиопея была в старости Гермиона не знала. Она не успела познакомиться с ней лично, и теперь могла только слушать истории тех, кто удостоился такой чести. Внезапно послышались шаги, и Грейнджер повернула голову по направлению к дверному проходу. Там появился Гарри и уставился на неё с удивлением. — Р. А. Б. — это Регулус Арктурус Блэк. Младший брат Сириуса, — прозвучал её бесстрастный голос в тишине. — Вчера, когда заходила в его комнату, я нашла записку, оставленную в ящике. Она была подписана Кассиопеей Блэк и Кикимером. Гермиона вытащила записку и передала её Поттеру. Его взгляд забегал по строкам, и на какое-то время воцарилась тишина. Грейнджер сохраняла безразличное выражение лица и ждала. Ждала, ждала, ждала. Она много чего ждала. Наконец, он поднял глаза, полные решимости и надежды. — Вечером мы позовём Кикимера и выясним, что случилось, — его голос ровный, почти такой же бесстрастный, как у неё, но Гарри всегда хуже давалось скрывать эмоции. Уголки губ приподнялись в слабой улыбке. Гермиона не хотела чувствовать это давление на плечах и напряжение, что преследовало её последний час. И не хотела видеть Поттера таким — закрытым и холодным, каким он никогда не был рядом с ней. Его губы дрогнули в улыбке, и он развернулся, чтобы уйти обратно в комнату и ждать пробуждение Рона. Как оказалось, друзья не спали всю ночь, потому что ждали её. Это было и мило и глупо с их стороны. А в их ситуации нельзя было принимать глупые решения. Они могли бы проспать всю ночь, встретить её утром и уже сидеть на кухне в компании Кикимера. Но что есть, то есть, и этого не изменить. И Грейнджер надеется, что её сегодняшние слова повлияли на Джинни и Рона, и больше таких ошибок не будет допущено.

***

Гермиона сидела за столом и листала книгу, когда со стороны кровати Джинни послышался шорох. Она села на кровати и оглянулась на Грейнджер. — С пробуждением. Сегодня вечером у нас выпадет шанс узнать информацию о крестраже. Как только она сказала эти слова, глаза подруги загорелись огнём надежды. Она подскочила с кровати и хотела что-то сказать, но Гермиона опередила её. — Расскажу всё за столом. Плечи Уизли опустились, но спорить она не стала, а начала одеваться. Скоро встал и Рон. Об этом ей сообщил Гарри. На кухне они собрались в половине седьмого. — И что ты хотела рассказать? — спросил Уизли, которого распирало от нетерпения. Грейнджер рассказала им почти всё, что узнала, опуская лишь подробности о чувствах Регулуса. Друзьям было вовсе не обязательно знать об этом, и обременять их этой информацией Гермиона не хотела. — Теперь нам нужно лишь узнать подробности от Кикимера. И отыскать крестраж, — подытожила она и откинулась на спинку стула. Гарри, стоящий возле плиты и ждущий, когда закипит чайник, казалось, ни на что не обращал внимание. — Нам очень повезло, что у нас есть Гарри, — посмотрела на него Гермиона. — Всё наследство Сириуса после его смерти ушло ему, а вместе с ним и Кикимер, который беспрекословно слушает хозяина, кем бы он ни был, — ей не нравилась идея рабства, но в данном случае это играло им на руку. — Поэтому шанс того, что Кикимер откликнется на зов, фактически стопроцентный. По этому поводу мы можем не переживать, главное — найти и уничтожить крестраж. — А ещё нам повезло, что у нас есть ты, — ухмыльнулся Поттер. — Кто бы додумался лезть в камин и чистить его стены? — Всяко лучше чердака с портретом Вальбурги, — парировала Грейнджер, опустив подбородок, чтобы взглянуть исподлобья. — Знаешь, нам с Роном стоило титанических усилий оторвать его от стены, — так же парировал он. Уизли смотрели на них с непониманием, как можно тратить такое драгоценное время на пустое перебрасывание колкостями. Это было что-то сродни терапии, чтобы сбросить груз с плеч и идти дальше. — Итак, что мне нужно сделать? — посерьёзнел Поттер, наливая кипяток в чайник. — Назвать имя, ничего более. Гарри поставил чайник на стол и подвинул кружку Гермионы поближе, чтобы далеко не тянуться. Она отстранённо наблюдала, как поднимается уровень чая, раздумывая над тем, как всё может обернуться. Забота со стороны друга согревала душу лучше любого чая. Он спохватился и развернулся к полкам, чтобы достать сахар, и только потом разлил чай себе и Джинни с Роном. — Вам не кажется, будто этот дом, несмотря на наше присутствие, всё равно словно пустой? — внезапно выдала Уизли, помешивая сахар. Воцарилась тишина, и стало ясно, что дом действительно будто пустой. Будто здесь никто не живёт и не жил уже много лет. Рон, доселе молчавший, вслух согласился и перевёл тему в другое русло.

***

Спустя ещё час Гарри собрался с мыслями и был готов к разговору с Кикимером. Он не был до конца уверен в том, что домовой эльф придёт, учитывая ту жгучую неприязнь к нему, что засела у Поттера в душе, но тёплая ладонь Грейнджер, лежащая на плече, придавала уверенности. — Кикимер! — он немного повысил голос, чтобы наверняка. Несколько секунд ничего не происходило, и они уже успели отчаяться, но в следующее мгновение появился эльф. При взгляде на него в сердце вновь разгорелся огонь ненависти. Из-за него погиб Сириус. — Хозяин Гарри, — коротко поздоровался Кикимер, проходят взглядом по всем присутствующим. — Расскажи всё, что знаешь о смерти Регулуса Блэка, — довольно резко сказал Поттер, отчего эльф немного сжался, прожигая его взглядом. Гермиона немного надавила Гарри на плечо, и он повернул голову в её сторону. — Здравствуй, Кикимер. Подожди здесь, пожалуйста, — сказала она вежливым тоном и потянула друга в сторону двери. Он, ничего не понимающий, просто последовал за ней, не задавая вопросов. Грейнджер вывела его в коридор и взяла за предплечья. — Пока вы спали, я спускалась на кухню, чтобы найти стакан или чашку, воды выпить хотела. Там, под отопительным котлом, есть закуток. Там и обитал Кикимер, когда служил Блэкам. В девяносто пятом году, когда убирала на кухне, я приносила туда лоскутное одеяло. Сегодня решила посмотреть, что изменилось, и нашла склеенные фотографии Нарциссы Малфой и Беллатрикс Лестрейндж. Поттер нахмурился, не понимая, к чему она ведёт. — Кикимеру тоже нужно внимание. У него тоже есть чувства. Нарцисса относилась к нему с теплом, от чего он отвык за годы в одиночестве и месяцы пренебрежения со стороны Сириуса, — она сжала его предплечья, заставляя посмотреть в глаза. — Попробуй общаться с ним, как с равным. Возможно, всё изменится. Гарри зажмурился и глубоко вдохнул. На выдохе открыл глаза и коротко кивнул Гермионе, давая понять, что попытается. — Хорошо, — сказал он и вернулся на кухню. Грейнджер тоже вернулась и неизменно встала рядом с ним. — Расскажи, пожалуйста, как умер Регулус Блэк, — уже мягче сказал Поттер, заставив этим едва улыбнуться. Кикимер будто ожил. Выпрямился и посмотрел на Гермиону, поняв, что это она повлияла на Гарри. Или, возможно, он даже слышал их разговор, у эльфов ведь хороший слух. Грейнджер едва кивнула ему, и он, наконец, начал говорить: — Незадолго до смерти хозяина Регулуса Волдеморту понадобился домовой эльф. Он должен был пойти с ним и выполнять все указания, а потом вернуться домой, — начал рассказ Кикимер. — Хозяин предложил меня. Все были счастливы вплоть до моего возвращения. Эльф переступил с ноги на ногу и опустил взгляд в пол. — Тёмный Лорд отправился в пещеру на берегу моря, в которой было подземное озеро. На этом моменте Гарри оживился, так как вспомнил место, где был с Дамблдором. — Он заставил меня выпить жидкость из сосуда, а в углубление положил крестраж — медальон Салазара Слизерина. Потом он наполнил его зельем. Из-за него со мной происходили ужасные вещи, но больше всего хотелось пить. А Волдеморт бросил меня в пещере и ушёл. Я сумел вернуться домой только из-за способности эльфов трансгрессировать там, где маги не могут. Эти воспоминания явно причиняли Кикимеру боль, поэтому Гермиона опустилась на корточки, чтобы быть с ним на одном уровне, и заглянула в глаза, давая понять, что он не в пещере, окружённый озером, а здесь, в доме Блэков. Это, кажется, повлияло на него, и он продолжил: — Когда хозяин Регулус узнал об этом, он был потрясён. Он попросил показать то место, где мы были. Когда мы прибыли туда, он достал медальон, очень похожий на тот, что был у Тёмного Лорда, и дал его мне, приказав, чтобы я заменил его, когда чаша опустеет. Также взял обещание уничтожить его. И вернуться домой. Ещё он приказал никогда не рассказывать членам семьи о его смерти. Эльф глубоко вздохнул, вновь найдя что-то в глазах Гермионы, что заставило говорить дальше. — Он выпил всё зелье из сосуда и очень мучался, но ничем помочь я ему не мог. Лишь заменил медальон. Хозяин Регулус наклонился к озеру, чтобы утолить жажду, но его утащили под воду инферналы, обратив в себе подобного. По Поттеру было видно, что рассказ очень потряс его. Он был в той пещере вместе с Дамблдором и даже не представлял, что на том месте так героически погиб Регулус Блэк. Остальные тоже были потрясены, но не настолько сильно, потому что не были в том ужасном месте. Гермиона неосознанно провела параллель с Драко Малфоем и вздрогнула. Она сразу же отогнала эту мысль и посмотрела на Кикимера. Ему явно было что ещё сказать. — Я вернулся домой и, как и наказал хозяин, ничего не рассказал членам семьи. Они сочли его пропавшим без вести, но потом смирилась с мыслью, что он уже мёртв. Кикимеру было явно тяжело об этом рассказывать, но узнать правду они должны были. — А потом я вспомнил про Кассиопею Блэк. Она была его двоюродной бабушкой. Жила во Франции и почти не имела связи с остальными Блэками. Поэтому, когда понял, что не смогу уничтожить крестраж, я отправился к ней. Но, к сожалению, и она не смогла его уничтожить. Поэтому мы придумали план с запиской, которую вы, вероятно, нашли. Грейнджер достала её из кармана и показала Кикимеру. Он узнал её, и его глаза загорелись. — Мы придумали план, и я оставил медальон у неё, так как мало кто подумает искать крестраж во Франции, так далеко отсюда… — Стоп, но ведь Кассиопея мертва, — перебила его Джинни. — Умерла в девяносто втором году. Где крестраж сейчас? — В прошлом. — В каком смысле? — не понял Рон. — В самом прямом. Кому-то из вас придётся отправиться в прошлое, чтобы забрать у неё крестраж.