Пат (Проиграв победить 3)

Фейская груша по сути та же трава, только растет медленно. Хотя медленным, пожалуй, рост ее выглядит лишь с точки зрения разных торопыг. По мнению самой фейской груши скорость ее произрастания самая что ни на есть правильная. Ну и что, что другие деревья начинают плодоносить чуть ли не с проклевки из семечка, не отрастив солидных плодоножек и не разменяв и пары десятков лет? Фейская груша не такая. Она никогда не считала торопливость достоинством и ко всему относится со степенностью и вдумчивостью. Плодоношение — процесс серьезный, оно суеты не терпит. Чай, не охота на мух! Медленно, придумают же… Они бы еще бабочек-однодневок спросили! Или других торопыг, как крылатых, так и бескрылых, живущих немногим долее. Или вообще у первотворенных, любимчиков Двуединых. Первотворенные — самые торопыги и есть, вот как первыми поспешили сотворенными быть, так потом и всю свою короткую жизнь куда-то бегут, словно опоздать боятся. И на перерождение уходят в такой же спешке и безо всякого достоинства, расталкивая всех локтями, словно опять-таки боятся опоздать и туда. Словно это так важно: успеть в светлые сады побыстрее, а то вдруг Близнецы не дождутся?! И живут-то всего ничего: меньше века! А все туда же, торопятся… Что такое сотня лет для фейской груши? Она к концу первого века только в сок входит и начинает задумываться о пестиках и тычинках. А это дело ответственное, тут уж торопиться точно не следует и есть о чем обстоятельно подумать. Посовещаться, опять же, с другими представителями травы, умными и неторопливыми, теми, кто понимает толк в жизни и не поддается ее круговерти, прочно держится за Твердь корнями, сплетаясь ими с другими такими же, обстоятельными и неторопливыми… Торопыги называют их джунглями. Деревьями. Кустарниками. Зарослями. Лесом. Парками. Цветами. Клумбами. Садами. Скверами. Торопыги любят все называть. Себя, например, они называют людьми, а для травы придумали сотни и тысячи поименований. Они так торопились сделать это поскорее, что не поняли главного: трава она и есть трава, как ты ее ни называй и сколько бы лет или веков не насчитывали ее древесные кольца. Сайган даля, шиссохвостка, абрикос, баобаб, фейская груша — какая разница? Да, все они выглядят немного по-разному, но по сути каждый из них остается все той же травой, пусть даже и гоблиновой. Дело никогда не бывает в названии, только в сути, которая едина. И корни любой травы всегда сплетаются под землей в единую сеть, обмениваясь свойствами и информацией. И не важно, какой именно траве принадлежит какой конкретный корень. То, что знает одна травинка — знает вся трава мира Райхи. А внешний вид — это так, красоты ради. Выжженное солнцем живое серебро ковыля, цепкость репейника, гибкая жилистость придорожника, вязкая терпкость тимьяна, горечь полыни, свежесть мелиссы, ласковое тепло солнечных ромашек и миндальная горечь звездных фиалок. Корни едины. Весенний бал в Валанте, шорох красного песка Ирсиды, пляски горных шаманов… что-то часто они последнее время. Мокрый ветер с полуночи путается в кронах прибрежной травы, пахнет тревожно. Ветер с сожженного архипелага Марки всегда пах тревогой, расплавленным камнем, пеплом и кровью, но сейчас крови в нем больше, чем пепла. И зелени нет совсем. Марка — единственное место на Тверди, где травы почти нет. Во всяком случае, живой травы, а не того заточенного в окаменевшей смоле непотребства, в которое тамошние торопыги умудрились превратить порядочную фейскую грушу Циль. На тех островах и жизни-то почти нет, одни торопыги. То есть люди. Даже странно, как они там выживают, да и выживают ли? Или они по сути такие же мертвые, как и тот, кому они поклоняются? И называют Истинным, и не понимая, что мертвое истинным не может быть по определению, ибо оно уже стало частью небытия. Трава собирается подумать над этим. Обстоятельно подумать, хорошенько. Не торопясь и не просыпаясь. Вечно куда-то спешащие люди считают, что каждая травинка или дерево — отдельное существо. Они такие забавные, эти торопыги. Некоторые из них даже умеют ненадолго останавливаться и думать. Совсем ненадолго, но им хватает и этого, чтобы считать себя самыми умными. И полагать, что постигли суть мирозданья. Они много чего полагают, совершенно не имея на то оснований. Например, уверены, что знают, где спит Зеленый дракон, притворившийся Лесом Фей, чтобы ему не мешали разные слишком торопливые как следует выспаться. Не то чтобы они ошибались так уж сильно, эти торопыги. Просто как всегда немножко поторопились с выводами. Ведь трава везде одна и та же. И это значит, что в Лесу Фей Зеленый дракон тоже есть. А еще торопыги очень любят заменять одну траву другой. Торопятся, вырубают огромные участки совершенно здоровой и не собиравшейся засыхать травы, тратят на это массу времени и сил — и все это только затем, чтобы тут же торопливо начать выращивать на освобожденном месте новую траву. Просто теперь эта трава называется по-другому: были джунгли, а стало поле. Или плантация.   По большому счету, траве все равно. Одна трава всегда сменяла другую, это закон природы, круговорот перерождений. Трава остается травой, пусть даже она и гоблиновая, ну и что? Не лучше и не хуже прочей травы. Кха-бришем ее делают люди. Но вырубить одну траву, освободить место, вырастить на нем новую  траву —  только ради того, чтобы ее тут же сжечь? Не собрать со всем уважением, не распаковать бережно, не использовать для изготовления чего-нибудь ценного, пусть и для того же мерзкого кха-бриша… а просто сжечь? Нет, конечно, трава терпелива и никуда не спешит. Но всему же есть предел! В конце концов, терпение может лопнуть даже у травы…