Пат (Проиграв победить 3)

— Ты животное… — пробормотала Ристана удовлетворенно. Язык у нее заплетался, дыхание сделалось размеренным и почти сонным. Роне, вольготно раскинувшийся рядом на смятых простынях, промолчал в ответ со всем возможным достоинством. Отвечать не хотелось по целому ряду причин: во-первых, он еще не принял решения, стоит ли воспринимать это высказывание Ристаны в положительном смысле (и в качестве такового проигнорировать как простую констатацию неоспоримого факта его абсолютного и не подвергаемого сомнению великолепия). Или же все-таки счесть попыткою оскорбить  (животные, они ведь очень разные бывают). Оскорбление, даже самое глупое и неудачное, игнорировать было нельзя, оно требовало примерного наказания — маленькой, но чувствительной ментальной порки. Чтобы неповадно на будущее. Некоторым принцессам такое бывает очень полезно.  Впрочем, склонялся он все же скорее к первому варианту реакции, и Ристана тут была совсем ни при чем. Просто день выдался настолько бестолковым и суматошным, что сейчас было лень шевелить даже языком, не то что мозгами. * А начиналось все вроде как совершенно невинно, с сущего пустяка, не стоящего внимания. Уж внимания полномочного представителя Конвента точно не стоящего!  Хотя и наглость, конечно: обращаться с такой ерундой к нему… Да еще и послать мальчишку! На что они вообще надеялись? Это же додуматься надо было, право слово! Ну кому могут быть интересны жалкие жалобы жалких молочниц? Тем более переданные Вот и Роне они не были интересны. Совершенно. Чего бы там Ссеубех не талдычил, ехидна сушеная! — Как же это прекрасно, Ястреб, что ты давно уже не молокосос! А то бы тебя первым заподозрили. Действительно, кто же еще будет портить коров и воровать молоко, как не страшный и ужасный придворный темный колдун?! Ему по роли положено все портить и воровать! Ссеубех может сколько угодно изощряться в подначках, Роне от этого не жарко и не холодно. И интереснее тоже не станет. Ни на динг.  — Нет, ну право же, Ястреб! Редчайшая удача во всех смыслах! Если бы ты чуть напряг свои межушные ганглии, то и сам бы до этого догадался. — Голос трижды дохлого некроманта просто-таки лучился радостным энтузиазмом, что твой фонарь истинного света. И точно так же радовал любого любителя тени. — Во-первых, ты терпеть не можешь молоко, и это все знают. Значит, тебя не заподозрят. Разве не удачно?! Во вторых, ты терпеть не можешь молоко и когда тебя отвлекают по пустякам, и стало быть, учитывая твою страшную и ужасную репутацию, к тебе никто не посмеет обратиться с повторной просьбой о расследовании, раз уж на первую ты так бурно отреагировал. Бедный поваренок едва успел увернуться… Тебе, кстати, шамьетника не жаль? Хороший был шамьетник, вместительный… и увесистый. Повезло мальчишке, что увернулся. А вот это уже было даже как-то немного и обидно. Но Роне все равно смолчал, хотя зубы пришлось стиснуть. Повезло, как же! Да если бы Роне целился именно в этого мелкого наглеца — дысс шисячий тот увернулся бы! Лег бы в траву как миленький, и не таких укладывали. И тот же самый шисячий дысс клал Роне на мнение дворцовой прислуги, среди которой у этого мелкого засранца наверняка полно родни и друзей. Боятся? Прекрасно! Их страх пойдет приправой к бушам, солоноватой и острой. Ненавидят? Отлично! Ненависть оставим к обеду, как более плотное и сытное блюдо. И попугивать периодически не забывать, чтобы и они не забывали в свою очередь бояться и ненавидеть. Однако тут тоже следовало знать меру, потому что, например, то же искреннее материнское надтравное проклятье — тусклое, тяжелое, почти безвкусное — способно застрять поперек глотки даже и у самого что ни есть могущественного темного шера. Редко, но бывают и у бездарных подобные выплески спонтанной магии. Роне лично не встречал, но на упоминания натыкался слишком часто, и слишком дотошно и подробно упоминания те были зафиксированы, чтобы считать их просто досужими байками.  Конечно, шанс невелик, но… Надо оно Роне — судьбу испытывать по такой ерунде? Тем более что и Магбезопасность на магически немотивированные сознательные убийства простолюдинов смотрит довольно косо. А оно, опять же, Роне надо? Эти самые косые взгляды, конечно, ерунда, но… Объяснительные писать, оправдываться, нотации выслушивать…  — И наконец в третьих — ты терпеть не можешь молоко и совершенно не пострадаешь, если на кухне Риль Суардиса оно исчезнет как класс. Как же это все удачно совпало, согласись! И шамьет ты предпочитаешь тоже горький, как мое послесмертие! С перцем и этой сашмирской гадостью, как там ее… — Сайган-даля, — не удержался Роне. — И перец, между прочим, нужен розовый, он вовсе не горький. А еще... — Вот-вот, сайган эта самая! И перец. И завариваешь так, что язык узлом скручивает.  — Откуда ты можешь знать? Ты ведь ни разу не пробовал даже, у тебя и языка-то нет! — Мне вполне достаточно выражения лиц тех, кому не посчастливилось быть тобою угощенными. Ну и запаха, конечно.  Почему-то очень захотелось назвать склочный фолиант сушеной треской. И обязательно одноглазой. Подавив странное и ничем не обоснованное желание, Роне  нейтрально уточнил: — Между прочим, я делаю его с медом. Каштановым. — Ну да, ну да. Видел я, сколько ты там этого меда на шамьетник кладешь — на самом кончике самого узкого ножа, только для запаха! И никакого молока или, упаси Двуединые, сливок! Это пусть всякие капитаны Магбезопасности свой шамьет молоком бодяжат, а у тебя благородный напиток! Горький, как мое… — Повторяешься. И я не понял, при чем тут… — Вот и я говорю: ни при чем! Абсолютно. Если на дворцовой кухне больше не будет молока — твоих интересов это ведь совершенно не затронет, правда? А если кому приспичит чтобы обязательно с молоком… ну или там буши с апельсиновым джемом и взбитыми сливками... то их ведь всегда и в городе можно достать, правда?.. Не баре! Вот же… треска! Как есть треска. Одноглазая. Короче, пришлось-таки Роне взяться за то идиотское расследование с украденным молоком и порчеными коровами. Не то чтобы его переубедили слова трижды дохлого некроманта… Вот еще! Да и никакого особого смысла в тех словах не было, так, сотрясание воздуха, было бы чему переубеждать... Просто как-то вдруг стало ясно, что Ссеубех не заткнется и поработать все равно не даст. Как тут сосредоточиться на формуле чуть намеченного спонтанного заклинания каскадной трансфигурации, если над ухом гундосят разные недоупокоенные фолианты?! И пусть глупости гундосят, но сосредоточиться ведь все равно не дают! Проще раз и навсегда разобраться с этими глупыми кухаркиными суевериями, чем пытаться заткнуть не в меру говорливую книгу.  Гоблины у них из-под коров молоко воруют, ну это же надо было такое придумать! Или даже сами хиссовы демоны. Дел других у демонов нет, понимаешь, как из Ургаша в дворцовый коровник шастать и коровьи сиськи щупать! Даже если бы те самые демоны и существовали, они бы наверняка нашли себе занятие поинтереснее. Да и гоблины… откуда им здесь взяться?! Давно пора выбить дурь из этих ленивых идиотов, которые готовы воплотить в жизнь даже несуществующих ургашевых демонов, лишь бы было на кого списать свою вороватость и нежелание работать! Дурь и лень, и ничего больше. Давно было пора ими заняться. К тому же, если подумать…  Не дело это, если в Риль Суарде чего-то не будет. Дворец должен быть предметом зависти и трепетного восхищения для подданных, средоточием всего самого лучшего. А какая зависть и какой трепет, если к утреннему шамьету королю или принцессе не подадут желаемый ими бутерброд с маслом? Анекдот, да и только! Династии рушились и из-за меньшего! Нет, нет и нет! Прямой долг полпреда Конвента обеспечить незыблемость королевской власти Валанты и наличия на столе его величества вожделенного ежеутреннего бутерброда. Особенно если самому полпреду это почти ничего не будет стоить. Неправильно это, если кому-то во дворце… неважно кому!.. придется что-то искать где-то на стороне. Что-то, что вполне может быть тут. И должно быть тут! Под рукой. И под контролем. Под его, Роне, полным и всецелым контролем.  Это был правильный порядок вещей, и его требовалось немедленно восстановить. Так он и оказался на дворцовой кухне, куда раньше многократно дотягивался даром за приготовленными для него подносами, а вот лично как-то не доводилось. Да и чего в ней интересного? Кухня как кухня. Булькающие котлы, пышущие жаром печки, висящие под потолком связки сушеных приправ… И повара, перепуганные его визитом до полного безъязычия. Это хорошо, это правильная реакция на появление темного шера в скверном расположении духа. Это вкусно. Он не собирался здесь задерживаться, да и долгого расследования по всем положенным правилам затевать тоже не собирался. Вот еще, вникать в глупые суеверия бездарных и выяснять, кто на самом деле пускает налево молоко дворцовых коров. Понятно, что не демоны из Ургаша! И глупые слухи доверчивым дурехам в уши жужжат тоже не они. Ищи кому выгодно.  Ясно же, что тот, кто пустил слухи, тот и молоко пустил. Налево в смысле. Какие тут еще доказательства, если логика? Улики, допросы… чушь шисячья! Этим пусть разные идиоты из магбезовпасности занимаются. А Роне... Маг правды он или где? Страшный темный колдун — или дысс с болотной кочки?  Запугать как следует — сами все расскажут и трижды зарекутся что-либо куда-либо пускать, что слухи, что молоко. Молочницы отказываются доить, потому что боятся гоблинов? Ну так вот им для сведения: гоблины сами до судорог боятся Рональда темного шера Бастерхази. Так, на заметочку. А один у него так и вообще в виде скелета служит украшением то каминной полки, то подставки для зонтиков.  Позвать, что ли, Тюфа? Для наглядности. Вечно голодная гоблинонежить, конечно, чистые эмоции без подкрепления даром переварить не способна, даже такие откровенные и яркие, как ужас и паника, но Роне мог бы ему слегка и помочь. Ради дела. Роне окинул кухонную челядь еще одним взглядом (тяжелым и мрачным, чтобы прочувствовали) и отказался от этой соблазнительной мысли. Хотя и не без сожаления, но…  Они и так, похоже, достаточно впечатлены. Стоят, глаза белые пучат, трясутся. Бездарные, что с них взять!  Если сейчас выпустить на них еще и Тюфа, то половина тут же хлопнется в обморок, а оставшиеся полезут на стены. То еще удовольствие будет их потом с капителей снимать. А обморочные — это тебе не трупы, их попробуй еще допроси! Так что вместо напускания на провинившихся слуг гоблинонежити Роне очистил стихийным потоком край стола и уселся на него. закинув ногу на ногу и сцепив пальцы перед грудью в зловещий замок. И зловеще прокашлялся, не менее зловеще приподняв левую бровь. Ну, мол? Его поняли правильно. Повар с помощниками как-то незаметно и аккуратно сдвинулись в стороны, словно стремясь слиться с кухонной мебелью. А на ставшем вдруг как-то резко очень пустом пространстве перед страшным черным колдуном осталась одна девица, совсем еще девчонка, зареванная и несчастная, и даже и не пытающаяся удрать или спрятаться. Девчонка тут же, давясь словами и всхлипывая, начала лепетать, что она не виноватая, что она старалась, но коровы не хотят давать молоко, да и пустые они, коровы-то, ибо демоны все из них выпивают. Ночью, стало быть, приходят и выпивают, это они завсегда так, по ночам чтобы, все знают! Она хотела пораньше прийти подоить, но страшно, вдруг не успеет уйти до того, как демоны придут? Или вдруг они осерчают, что вот они пришли за молоком, а молока-то и нету… Страшно! Только вечерняя дойка и остается, днем-то они не приходят, понятное дело, демоны же… только одна дойка — это мало, она понимает, тетушка Хина обещала договориться с городскими, да только где они, те городские, да и молоко у них наверняка плохое будет, разбавленное, да и коровы заморенные, знаем мы этих городских, где они их там выпасают и чем кормят, городские-то эти...  Роне ее почти не слушал, пристально рассматривая остальных. Пытаясь поймать малейшие неправильности в выражении лиц, движениях, мыслях… и не находя. Понятно, что девчонка не сама молоко ворует, иначе не в ее интересах было бы шум поднимать. Да и куда бы она его дела, даже и своруй? Явно же из потомственных дворцовых, которые всю жизнь живут исключительно в Риль Суарде, в город могут не выходить годами и даже гордятся этим. Нет, молоко сдаивает кто-то другой. Возможно, кто-то и не из кухонных, иначе Роне сразу бы его вычислил. Спрятать свое преступление от мага правды ни один бездарный не сможет, это азбука. Вот и сейчас… Старший помощник клятвенно обещает больше никогда не снимать пробу с пива…. а, понятно: не снимать так часто и в таком количестве. Младшие наперебой припоминают совершенно случайно завалившийся между ящиками окорок и точно так же случайно прохудившийся бочонок… ладно хоть не с ардалонским, а то оскорбленный в лучших чувствах Роне выдрал бы шпанят собственноручно: это же насколько надо низко пасть, чтобы закусывать благородное ардалонское соленой кабанятиной?! Но правду говорят, что Двуединые хранят идиотов и наглецов — судя по воспоминаниям соучастников, бочонок оказался с какой-то северной кислятиной. Ее не жалко, пусть хоть манной кашей закусывают. У старшего повара две любовницы... нет, три. И жена. Хм… А точно ли он бездарный, с таким-то темпераментом? Куча мелких грешков и преступлений (ну или того, что каждый из них сам считал преступлением) водилась за каждым, только вот ни одно из них не пахло молочной пенкой. И где же прикажете искать виновника? Не станет же Роне бегать за ним по всему дворцу, словно ищейка!  Нет уж.  Страшный и ужасный придворный колдун — это вам не дрессированная собачка! Куда проще (и доходчивей) выдернуть всех слуг в какое-нибудь достаточно вместительное помещение и там уже разобраться. Предварительно нагнав страху, конечно (вот тут-то и пригодится Тюф, не быть ему сегодня голодным!), страх — отличный катализатор, безотказный проявитель неприглядных секретиков. Роне как раз раздумывал, какое именно из помещений Риль Суардиса ему подойдет лучше всего, и потому почти  пропустил в лепете молочницы упоминание внешнего вида демонов. Только отметил, что девчонка-то не так пуглива, как хочет казаться. Или не так доверчива. Все же предпочла убедиться собственными глазами и таки подкараулила похитителей (ну или того, кого ей под видом этих самых похитителей подставил таинственный злоумышленник).  Понятно, что магом этот злоумышленник не был и добротной иллюзией той мерзости, что украшают храм Хисса, пугануть девчонку не мог. Ему пришлось выкручиваться, воплощая своих демонов в более  привычные формы. Хорошо хоть не крысами воспользовался… впрочем, молочница была явно не из тех, кто визжит и прыгает на пуфик при виде мелких серых паскудниц, с такой станется еще и башмаков запустить. И попасть. А змеи… ну что змеи?  Почему бы возжаждавшим молочка демонам не воплотиться в змей? Змеи пугают и самых храбрых. Кому же охота быть укушенным... Пожалуй, первый раз что-то царапнуло Роне, когда она сказала, что змеи были синенькими. И тут же поправилась — нет, зелененькими… нет, все же скорее голубенькими… А потом добавила с какой-то чуть ли не яростью, упрямо сдвинув бровки: — Вы только не подумайте, ваше темнейшество… я девушка честная! И я никогда не вру, хоть у тети Хины спросите, да хоть у кого… И вот хоть что со мной делайте, да только демоны те... змеи то есть… они в цветочках были, вот! В беленьких таких… Вот тогда-то то ли под сердцем, то ли в желудке у Роне и образовалась тянущая томительная пустота скверного предчувствия. А мигом позже эту пустоту скрутило спазмом. Потому что Роне вспомнил про антизмеиные артефакты, затребованные мажордомом позавчера. Очень действенные, настроенные на уничтожение, а не на отпугивание, он специально настаивал, чтобы поэффективнее, а Роне что, жалко, что ли, если заказ хорошо оплачен? Он тогда ни о чем таком и не подумал, мало ли, в лес люди собрались или рядом с родовым домом гадючник какой развелся… Шесть штук. Полностью заряженных. Боевых... Додумывал он уже на бегу. *