Пат (Проиграв победить 3)

Дайм понял, что улыбается. Лежит, таращит в невидимый в темноте  полог глаза, ни в одном из которых сна нет ни капли, и улыбается. Приснится же такая чушь! Такая… умилительная. На предвидение не похоже, скорее именно самый обычный сон, и понятно чем навеянный. Ну и пусть. Все равно милота улыбательная, жаль, что никому не расскажешь, дабы не терять светлошерского достоинства, и хихикать придется в одиночестве. Но все равно. Хороший сон. Славный, хоть и дурацкий. Лучше такие, чем... Дайм оборвал мысль, громко подумав, что прогулка по утреннему свежачку — это именно то, что крайне необходимо так рано проснувшемуся светлому шеру, раз уж он все равно не собирается больше спать. А шер ведь не собирается, правда? Сон был удачный. Вот и прекрасно, вот и не будем рисковать… Эту мысль тоже пришлось оборвать. Последнее время Дайм поднаторел в обрывании мыслей. Даже, пожалуй, лучше, чем когда-то с Печатью. Полезный навык. Такой же полезный и держащий в тонусе, как и утренние прогулки. Ночью в пустыне холодно. Особенно перед самым рассветом, когда песок остывает до нуля, если не ниже. Хорошо, что и песок, и воздух тут пересушены, а то ходить по обледеневшим барханам было бы скользко. А еще лучше, что сильным шерам не бывает холодно, если у них все в порядке с даром, и потому легкого плаща вполне достаточно. Лагерь еще спал, из общественного шатра доносился разноголосый храп и сопение.  Поначалу Дайм предполагал ночевать вместе со всеми, по-походному — чай, не наследный принц, чтобы требовать для себя все персональное, начиная от стола и кончая клозетом, поспит со всеми, не переломится! Но команда воспротивилась. Мягко, уважительно, со всем полагающимся пиететом... и очень, очень непреклонно. Решительно и непрошибаемо каждый вечер сноровисто сооружая ему отдельную опочивальню и с многочисленными поклонами препровождая именно туда, а на все протесты реагируя все теми же поклонами, широкими улыбками и не менее старательным выпучиванием глаз. Словно с туземцев пример взяли, право слово! А когда их поддержал и Боцман, Дайм понял, что смириться будет проще. И спасительнее для самолюбия. Так что на все время похода ночи ему предстояли истинно королевские: богато оформленные, одинокие и по пустынному холодные. Хорошо, что он сильный шер, а то к первому же утру превратился бы в свежемороженную окоченевшую тушку. Правда, он не стал бы ручаться, что выделение персонального шатра было проявлением уважения к нему как к командиру, подозревая (и не без оснований), что куда большую роль сыграло нежелание простых моряков ночевать в одной палатке с половинкою Двуединых, причем именно с  той самой половинкою, которая женского полу. Вот это как раз и было камнем преткновения: Светлая Сестра, пусть даже и в мужском теле, смущала их невероятно, они при Дайме теперь и скабрезных историй не рассказывали — все-таки у не-шеров довольно странные заморочки по поводу взаимоотношения полов. Дайм прогулялся до ближайшего бархана и немного вокруг лагеря, а на обратном пути попытался разглядеть часовых. Двоих обнаружил довольно легко и даже успел разозлиться, что так выставляются, остальных не сумел, как ни старался, хотя несколько мест казались ну просто ооочень подозрительными. После такого фиаско подозрение расширилось, и Дайм тщательнее присмотрелся к первым обнаруженным. И понял, что злился напрасно: первые два были явной наживкой. Да и вообще не людьми, а специально созданными примитивными тульпами, лишь отдаленно и на первый взгляд напоминающими живых. Ну или если смотреть будет не шер. — Не спится, светлый шер? Хотите шамьета? Пока Дайм гулял и впадал в подозрения, Боцман успел развести костерок, маленький и бездымный, в специально вырытой для этого ямке, и как раз снимал с положенной поверх ямки решетки маленький чайник. Дайм поблагодарил, принимая горячую кружку: хоть замерзнуть ему и не грозило, но горячий шамьет пьют не только ради согрева, шамьет — это традиция, ритуал... В конце концов, это просто вкусно! Дайм принюхался, жмурясь от наслаждения, и сделал первый глоток.  — Шамьет воистину напиток, достойный Двуединых! Лучшее их изобретение.  Хотя и нельзя не отметить, что один знакомый Дайму темный шер варит его вкуснее… Усилием воли Дайм не поморщился. К тому же шамьет был действительно хорош. — Плохие сны? — спросил Боцман нейтрально.  — Хорошие. Дайм вздохнул. И улыбнулся. Ну и ладно. Шамьет хороший. И сны... Действительно хорошие. Во всяком случае — сегодня. Глупые, конечно, полный бред, но все же не те, от которых его порою подкидывало куда раньше. И после которых тоже невозможно было заснуть, и не только из-за бьющей через край энергии. Каждый раз после тех снов Дайм ощущал странную раздвоенность… даже расстроенность, если считать тело, разум и дар отдельно. Тело расслабленно нежилось и было не прочь повторить хоть прямо сейчас, блаженно растекаясь в полном восторге от случившегося и млея каждой клеточкой. И срать оно хотело на моральные терзания содержавшегося в оном теле разума, будучи в этом, что характерно, в полном согласии с даром и стихиями. Которые тоже были  более чем довольны. Свет урчал сытым котеночком… крупным таким серьезно разросшимся котеночком вроде сибирского барса (ну или того, полосатенького, что в магадемию приперся... хорошо хоть говорить не умел, а то тоже наверняка ведь потребовал бы считать себя человеком!). Свет был сыт, благостен и донельзя доволен столь резким скачком себя, такого светлого и любимого. И по шиссовым дысам были ему прожилки ласковой тьмы, что вплетались теперь в его перламутровую безупречность так прочно и нагло, словно  были там с самого начала веков.  Прочно. Намертво. Не отодрать. Словно родные… А вот самому Дайму было паршиво. От этих самых прожилок, которых он даже и не видел толком. Он просто знал, что они там есть. Теперь уже точно есть... Собственный дар даже самые сильные шеры не видят, как и собственную истинную любовь, ну или на них направленную. Такая вот особенность.. Дайм не был исключением и изменения собственного дара заметить не смог бы при всем желании. Просто знал, что теперь тьма там есть. Ее просто не может не быть. И даже не потому, что его собственного света не хватило бы на подобный скачок уровня без опоры на четкую теневую структуру, этакий своеобразный каркас. Хотя и наличие такой структурной поддержки, конечно же, тоже играло немалую роль, но все же, все же… Просто он только что делал то, чего светлые не делают ни на яву, ни во сне (уже которую ночь делал! который сон!): причинял сильную боль разумному существу. Такому же шеру, как и он сам. Не по приговору, который не подлежит обжалованию, и не по приказу императора, подлежащему обжалованию еще меньше. Не ради сохранения стабильности и порядка в империи, через “не хочу” и прикрывая внешней бесстрастностью внутреннее отвращение, как он всегда поступал в рамках службы. Не желая, но понимая, что иначе никак, что кто-то должен, что это его обязанность… Нет. В тех снах все было иначе. В тех снах он делал это по собственной воле. Ради развлечения. Впрочем, самое страшное было даже не в том. В конце концов, кому какое дело? Мало ли чем благородный шер развлекается в свободное от государственной службы время! Тем более во сне. Пока его развлечения не вредят той самой службе и не противоречит интересам империи — они остаются исключительно его шерским делом.  Вот если вдруг начнут противоречить и станут вредить  — тогда да, тогда они сразу же станут делом и Магбезопасности. Но и тогда полковнику этой самой Магбезопасности лучше заранее получить конкретный приказ для более точного понимания сути этих самых противоречий. А без такового приказа ни один уважающий себя полковник и пальцем не шевельнет. Так что с этой стороны сомнамбулические развлечения Дайма никакой проблемой не были, и он это понимал. Проблема была в другом. В том, что он получал удовольствие, делая больно другому. Острое, пряное, вкусное до дрожи в горле, сладкое и наполняющее силой настолько, что становилось  страшно. До жути. Дайм передернул плечами, словно от холода, разглядывая светлеющий горизонт. Надо с этим завязывать. Поставить блоки, что ли… Вообще довольно странно, что до сих пор не поставил, и почему так не хочется… Подсел, словно курильщик гоблиновой травки на свое зелье? Слишком приятные результаты, слишком хочется пренебречь средствами их достижения… И окончательно подсесть на иллюзию свободы, получив вместо нее еще одну зависимость.  Значит, тем более надо заканчивать.  Решено. Он обязательно поставит блоки… Скоро. Если те сны повторятся еще… ну, скажем, два раза. тогда будет окончательно ясно, что это действительно начинает прорастать еще одна удавка, а у Дайма и имеющихся уже перебор.  Сегодняшний сон радовал его еще и тем, что был аргументом в пользу отсрочки. Может быть, эти сны… те сны… пройдут и сами по себе? Сами собой. И никакие блоки не понадобятся. Потому что это просто сны, просто очень полезные сны, навеянные тем, что случилось в недалеком прошлом. Просто сны и ничего более. Что бы там ни утверждал Светлейший, но даже у менталистов бывают просто сны, вот хотя бы этот бред про ире в магадемии — ну чем он еще быть может, кроме как просто бредовым сном?! Значит, и те сны… они тоже могут быть просто. И пройти. Просто. И лучше не думать о том, что эта мысль почему-то совсем не радует. Лучше думать о том, что надо бы уточнить у Герашана, нет ли среди поступивших в этом году на менталистику студента по имени Эстли Раш… Хотя и глупо, конечно, и отрицательный ответ ничего не докажет, может быть просто рано. Вот чего бы в этом идиотском сне не висеть настенному календарю! Да и бред оно все, конечно... Но поручить Герашану все равно стоит.  Так. На всякий.