Пат (Проиграв победить 3)

При виде приближающейся к его столу абитуриентки Эстли Раш затосковал. И это, заметьте, не какой-нибудь аспирант-первогодок, а Эстли Раш, председатель приемной комиссии Магадемии, уверенный трехстихийник (и вообще вполне состоявшейся светлый шер-дуо, который может позволить себе все… Ну, почти все. Летающего боевого красного коня в размере один к двенадцати — точно может! Да что там — позволил уже. И не надо тут, вот не надо!) Вообще-то он не был склонен к тоске и нытью, просто тут обстоятельства обязывали. Форсмажорные такие, что поневоле затоскуешь. Второй раз за утро.  И второй же раз за это же самое утро Эстли подумал, что зря согласился заменить Дождевого Деда в роли председателя приемной комиссии.  Работа не бей лежачего — говорили они. Да ты и сам не заметишь, как этот месяц пролетит, а потом в отпуск с чистой совестью, председателю вообще делать ничего не надо, его тревожат только если вдруг какие форс-мажоры, сиди себе, пей шамьет со свежими бушами или фисташки соленые грызи целыми днями, что тебе больше нравится. Сплошная синекура, говорили они. Курорт, а не работа! Они еще много чего хорошего говорили. И отгулы один к полутора. Надо было сразу подвох почуять и тоже слиться под благовидным предлогом, надо было, да… Потому что вот он, форс-мажор во всей своей красе приближающейся катастрофы. К нему, Эстли Рашу, приближающейся.. И он ничего не может с ней поделать. Второй раз за утро… Первым был Мрявкр.  *** — Ваше имя? — Мряффркр Фырхырняу! Фхр! Может быть, он и иначе это как-то профыркал, но Эстли услышал именно так. И к тому же был не уверен, являлось ли последний звук. больше всего напоминающий сдавленное чиханье, частью имени или же уважаемый абитуриент просто решил прочистить нос. Что ж, труднопроизносимое имя студента (даже такого форс-мажорного, с которым побоялись общаться рядовые члены комиссии, переложив ответственность на председателя) — не самое страшное в преподавательской деятельности. К тому же есть неплохие шансы, что этот вот конкретный форс-мажор окажется на другом факультете и общение самого Эстли с ним сведется к минимуму. Ну, к обязательному минимуму тех лекций, что являются общими для всех факультетов, это не так уж и сложно будет вытерпеть, а о прочем пусть у остальных голова болит. — Место рождения? Шерсть на лбу Мрявкра (Эстли решил, что про себя будет звать абитуриента именно так, а ломать язык и мозги над правильным произношением  предоставит тем несчастным, на чей факультет этот форсмажорик попадет) собралась в складки — должно быть, от непосильного умственного напряжения. Черные полоски сложились в отчетливую руну “М”, зрачки пронзительно зеленых глаз расширились, став почти круглыми. Почти человеческими. Но от этого интенсивность предчувствия катастрофы лишь усилилась, причем резко, по экспоненте. Эстли дал себе установку позже разобраться и проанализировать. Хотя… Может быть, дело в простой аналогии?  У кошачьих такие зрачки всегда означают переход в боевой режим, вот и… — Уорная Раджанат! Ясненько. Оно и понятно, если учесть, что девять десятых этих Вольных Раджанатов составляют дикие джунгли и не менее дикая же пустыня. Головная боль Сашмира. Впрочем, последнее время там вроде бы поутихло… Хорошо, что традиции требуют заполнять анкеты вручную. Можно тянуть время, долго и тщательно вырисовывая руны и пытаясь найти лазейку из безвыходной ситуации. Хотя какая лазейка. Нет ее. Поступить в Магадемию может любой, в ком есть хотя бы крупица дара и кто сможет пройти собеседование на всеобщем. Акцент у Мрявкра, конечно, просто ужасающий, но изъясняется он вполне внятно, а значит, и с этой стороны придраться не получится. Конечно, отдельного факультета для ире в Магадемии не предусмотрено… да кто вообще даже в самом кошмарном сне предположить мог, что истинный ире захочет учиться магии по-человечески?! Бред же полный! Никому и в голову прийти не могло, дурь такая, а среди истинных шеров дураков нет. Ну то есть дураков-то как раз полно, но не таких. Таких точно нет.  И факультета тоже нет.  Но есть факультет бардов. Самое логичное решение для ире!  Деканом там Золотой Дракон опять же, свои можно сказать ире, да и куда еще податься вышедшей из дикого леса дикой твари, если она вдруг учиться надумала?  — На какой факультет собираетесь поступать? Ну или, опять же, огневики, ведь ракшасы истинные дети огня, всегда тяготели к этой стихии и именно в ней были наиболее сильны. Стихия древняя, грубая, несдержанная, как раз подходит... — Мыэнтарыстыка. Упс... А вот  это уже было паршиво. И вовсе даже не потому, что менталистику вел Эстли, просто… Ну куда этому полуразумному в тонкие душевные настройки чужих разумов лезть?! Ему и со своим-то не разобраться, даже если он там у него под толстой шкурой и еще более толстой черепной костью где и завалялся в уголочке… Он же дитя инстинктов, как и все ире! Рыжий хвост опять стеганул по затянутым в кожаные штаны бедрам (слава Двуединым, хоть не голым приперся, а то с него сталось бы!) Эстли взглянул в пронзительно зеленые глаза (зрачки опять круглые, вот же шисов дысс…) — и закрыл уже открытый было рот. Почему-то возникло твердое убеждение, что объяснять этому конкретному абитуриенту всю степень его ошибки с выбором факультета будет занятием, не слишком полезным для здоровья. Ладно. Как любит выражаться Светлейший: “Неприятность эту мы переживем”. При этом хитро улыбаясь и почему-то вспоминая котиков. Неужели он заранее знал про вот эту вот конкретную неприятность? Может и знал, с шеров-зеро станется, кто их разберет, насколько четкие и протяженные у них воспоминания о будущем… — Раса? Можно было и не спрашивать, и так ведь видно. Впрочем, единственный вопрос в анкете, имеющий ценность, это про выбранный факультет, остальное всем и всегда и так понятно. Но — традиции… — Чиэлавэк! Эстли моргнул. Сжал было губы, понимая, что лучше не переспрашивать. Но все-таки не удержался: — Вы позиционируете себя принадлежащим к расе людей? Я правильно понял? Кожа на широком носу собралась складками, верхняя губа вздернулась, обнажая клыки. Белые, длинные и нефункционально острые. “И как только он себе ими рот еще не порвал?” — подумал Эстли с какой-то странной отстраненной заинтересованностью.  Мрявкр растопырил короткие толстые пальцы, выпустив длинные когти. “Сантиметров по десять, ближе не к тигриным, а к медвежьим”. Рыкнул неразборчиво. Втянул когти. Снова выпустил, снова втянул. Хлестнул себя по бокам хвостом. И все-таки снизошел до внятного объяснения… ну, в какой-то мере внятного:  — Дуа рука. Дуа нога. Горрова. Разум. Речь. Тэбэ марро? Звук “Л” он, похоже, не выговаривал совсем. Как и многие другие звуки.  Да, пожалуй, в бардах ему действительно делать нечего... Окно кабинета председателя приемной комиссии Магадемии выходило на серую Башню. Не то чтобы ее так уж хорошо было видно с уровня второго этажа, да еще и сквозь переплетения вечно цветущих внутренних садов и и витражных галерей над ними, но Эстли  Раш  знал, что она там есть, незримой серой громадой возвышаясь, кажется, выше всех прочих башен (хотя такого, конечно же, быть просто не могло) и бросая поперек жизни Эстли Раша мрачную серую тень. В своем кабинете на десятом этаже там сидел Светлейший Дюбрайн, грыз соленые фисташки и наверняка хихикал над бедным Эстли и его неприятностями. Он ведь, этот шисов Дюбрайн, все заранее знал, даже шуточки отпускал, только ему и понятные... *** Она стояла по ту сторону широкого председательского стола и улыбалась холодно и вежливо. Неприятность номер два. Еще один форс-мажор. То есть мажорка. — Раса? — спросил Эстли, еще на что-то надеясь. Вопреки протоколу спросил, первыми ведь полагалось совсем не этот вопрос задавать, просто предчувствие сцепилось в смертельном поединке с надеждой и проще было рубануть сразу, не давая им втянуть в свою стычку еще и самообладание, которого у Эстли и так осталось не так уж и много. Желтые глаза с вертикальным зрачком удивленно моргнули. — Человек. Надежда пискнула и  сдохла. Как сказал Мрявкр получасом ранее, скаля острые клыки: «Два рука, два нога, э? Чилавэк! Че еще нада, э?!» Ну или как-то похоже он сказал, коверкая каждый второй звук, так что о смысле приходилось больше догадываться. Он тоже считал себя человеком и тоже хотел учиться. В человеческой Магадемии, а не в их лесной… или морской… или что у них там может быть? Ведь должно же быть что-то похожее, шаманы там, персональные ученики… Эстли никогда не интересовался социальным устройством разных видов ире, хотя и подозревал, что оно может быть тоже… ну, разным. По аналогии с государствами людей, тоже ведь все люди, а попробуй разберись в чужом укладе, все мозги свершишь. Но форму Мрявкр держал намного хуже, чем эта девочка. Да оно и понятно, ракшасы куда более нервные, чем потомки Синего Дракона, огонь в крови и все такое. А эта девочка — вода. Тихая, спокойная, глубокая, легко принимающая форму любого сосуда. Если бы не глаза и волосы, больше похожие на стянутые в хвост зеленовато-черные жгуты (да на змей они похожи! На толстых дохлых змей, чего уж там…), вообще от человеческой девушки не отличить. Экзотической такой, конечно, девушки, откуда-нибудь с дальних островов, но мало ли их таких…  Аура отчетливо отливает золотом… А вот это, пожалуй, удачно.  Чистое золото, и интенсивность приличная, даже сертификата просить не нужно, чтобы определить ведущую роль стихии искусства. вот уж кому точно прямая дорога на факультет бардов! И пусть хотя бы об этой форсмажорке голова болит у Золотого Дракона, ему и карты в крылья! Мысли были правильные и радостные. Но обрадоваться и успокоиться не получалось, предчувствие грызло грудную клетку изнутри голодным детенышем мантикора, судя по ощущениям, уже сожрало желудок и подбиралось к печенке.   И поэтому Эстли снова спросил вне регламента.  Да и какой к шисову дыссу регламент, если все летит в Ургаш?! — Предпочтительная специализация? — Менталистика. Предчувствие догрызло печенку и, сыто урча, свернулось в животе горячим клубочком. Две катастрофы. И обе — на его курс.  Может, уволиться? Ага, сейчас! Так ему и дадут уволиться, с таким-то набором тем более... Ладно. Неприятность эту… Ну, будем надеяться, что и эту тоже. А анкета сама себя не заполнит... — Место рождения? — Вольные Раджанаты. Ну да. Прибрежные воды считаются территорией государства, к которому прилегают. Как и джунгли. — Имя? — Оуоттихачитипатья Тиа Уангарлиотьянгварист-ст-ст-ст… Но можете звать меня Уоти. Допустимое сокращение. Отсутствие обиды. Голос сильный, как и у всех бардов, даже которые не ире. Говорит вроде негромко, а продирает до позвоночника, наверняка слышат даже во дворе. Ну и вот чего тебя на менталистику несет, милая?! Тебе же прямая дорога в певицы, цены бы не было! Произношение почти безупречно, разве что чуть посвистывает. Не то что у Мрявкра. И человеческую форму держит на шестерку, язык нераздвоен и никаких хвостов или пушистых ушек.  Есть ли у змей уши? Тем более у морских… Да какая разница?! Она — катастрофа. Она только думает, что человек, а вести себя будет согласно природе. Как все ире себя всегда и ведут. Да что там: она уже себя  ведет именно так, голос этот хотя бы, Мрявкр свои когти хотя бы втягивал… Ну, пытался, во всяком случае. Когда получалось. — Приняты. — С-спасибо. Эстли смотрел на закрывшуюся за новой студенткой дверь и тосковал, понимая, что уволиться ему не дадут.  В Магадемию может поступить любой, у кого есть дар и кто способен пройти собеседование на всеобщем.  Даже ире. Одно из основных человеческих свойств: относиться по-человечески и к тем, кто человеком не является. И ждать ответной человечности... Глупо. Но кто мог всерьез подумать, что кто-то из перворожденных захочет учиться магии — по-человечески?! Да и не факт еще, что они действительно хотят учиться. Может, просто глупые игры глупого молодняка, вообразившего себя невесть кем. Человеческие подростки тоже в кого только не играют, воображая себя то синими гоблинами, то Ману одноглазым, то вообще Двуедиными. Вот и эти тоже вообразили себя людьми. Игра у них такая. Мода у них, что ли? В людей играть. Вроде бы и лестно, но… Но кого этим заигравшимся форсмажорикам в напарники давать прикажете? Кого подставлять? Под межрасовый скандал в лучшем случае, а то и под магический удар, если вдруг им покажется что не так... Ире обидчивы и сильны, в магии им , даже необученным, мало кто из преподавателей противостоять на равных сможет, что уж говорить про студентов. Мрявкр вон как хвостом лупил и когтями клацал! Правда, змеи дипломатичнее, да и водная стихия более мягкая… Со двора донеслись яростный мяв явно нечеловеческой громкости, шипениие, испуганные вопли — уже человеческие. Выглянуть в окно Эстли не успел — негромкий голос Уоти продрал до печенок, словно она не во дворе стояла, а в ухо шипела: — А ну-ка откатил от меня свои волосатые яйца, шерстяной мешок. Быстро, кисо! — Что туарыш, э?! Туар мокрозадая!  Снова отчаянный мряв. Смешки. Одобрительные выкрики. Похоже, вмешательства не требуется, сами разобрались.  Уже хорошо. Эстли понял, что улыбается. Потому что знает, кого и кому назначит в напарники. И плевать, что такого никто никогда не делал. И на этикет тоже плевать. И на то, что ракшасы и змеи — исконные враги.  Веселый кураж звенел в ушах, делая все простым. Здесь нет змей. И ракшасов тоже нет.  Есть только люди. А раз так, то пусть учатся и вести себя по-человечески.