Переплетение судеб

Глава 2 Фердинанд откинулся на спинку стула и устало закрыл глаза. Уже несколько минут он тщетно пытался прочитать письмо своего управляющего и никак не мог сосредоточиться. Его то и дело отвлекали весёлые голоса и смех, доносящиеся с лужайки возле дома. Фердинанд раздраженно встал и захлопнул окно, несмотря на то, что в кабинете было довольно душно. Наступила долгожданная тишина и можно было бы вернуться к письму, но молодой человек, словно завороженный, наблюдал за весёлой суетой на лужайке. Сегодня была великолепная солнечная погода и матушка Фердинанда – Фредерика фон Розен – распорядилась, чтобы полдник подали на улице. Для этого слугам пришлось вынести два стола, чтобы с удобством разместить всех гостей Розен-Парка. А их в доме уже было немало и ожидались ещё. Хотя траур по отцу Фердинанда не закончился, семья никак не могла проигнорировать семнадцатилетие обожаемой Леоны. Поэтому почти все гостевые спальни в доме были заняты самыми близкими друзьями Розенов. Из-за удаленности Зелёного острова от материка они прибыли накануне праздника, чтобы уже на следующий день полноценно насладиться им, не тратя силы на дорогу. И вот сейчас хозяйка дома развлекала дорогих гостей буквально под окнами кабинета Фердинанда. Но он должен признать, что лучшего места для импровизированного пикника матушка вряд ли бы нашла. Лужайка находилась почти у края высокого клифа, и с неё открывался потрясающий вид на зеркально-гладкий пролив, разделяющий на целых пять миль Зелёный остров и материк, чей берег, сплошь застроенный фахверковыми домиками старого города, в ясную погоду, как сейчас, был хорошо виден. Фердинанд мог даже разглядеть колокольню церкви святой Элоизы, находящуюся в центре Винденбурга. Столы поставили у заросшей мхом разрушенной стены старого форта, который когда-то здесь был. Она хорошо защищала гостей от порывистого морского ветра, но не мешала наслаждаться видами, которые лет триста назад очаровали первого фон Розена настолько, что он, не считаясь ни с какими тратами, твёрдо вознамерился именно здесь отстроить семейный особняк. Зелёный остров достался предку Фердинанда вместе с дворянством за неоценимые заслуги перед короной. Ещё бы. Беспроцентные ссуды банка Розенов лились рекой в личный королевский карман, минуя рассмотрение в парламенте необходимости нового долга. Порой же эти ссуды были ещё и безвозвратные. За это банк получал огромные преференции. И даже добился монополии на эмиссию ассигнаций. А тот кто печатает деньги, тот и получает настоящую власть, и вместе с ней ещё большее богатство, которого с лихвой хватит на несколько поколений фон Розенов. Но всё же Розен-Парк всегда был самым ценным их приобретением, даже несмотря на то, что Зелёный остров приносил сплошные убытки. Фердинанд как-то подсчитал от скуки сколько бы они сэкономили в год, переехав в Винденбург. Оказалось, что на эти деньги они бы спокойно могли прожить ещё два года. Но всерьёз уезжать никто не планировал. Поколениями с любовью лелеемый и совершенствующийся дом, окруженный двадцатью акрами ухоженного сада, превратился практически в Эдем. Причем Эдем труднодоступный для чужаков. Дело в том, что высадиться на острове можно было лишь в одном месте. Пологий западный берег был окружен многочисленными лудами, мешающими судоходству. Не зная фарватера, ведущего к пристани, легко было сесть на мель. Остальная же часть острова, постепенно возвышаясь к востоку, обращала берег в непреодолимую скалу, на плоской вершине которой и возвышался огромный трехэтажный особняк из красного нарядного кирпича, со ступенчатыми фронтонами. От пристани до него можно было добраться лишь двумя путями. Либо по каменистой, достаточно широкой для экипажа, дороге, идущей вдоль берега. Либо по узкой и крутой тропинке напрямую через густую буковую рощу, а затем через яблоневый сад, прямо к заднему двору с хозяйственными пристройками. На острове жило всего несколько семей. Их домики, арендуемые у Розенов, тесно прижимались друг к другу рядом с пристанью. Одна половина их обитателей занималась рыболовством, а другая поколениями служила в Розен-Парке. Но большая часть прислуги годами жила в специально для этого отведенном флигеле особняка. Всего на острове постоянно находилось около ста человек. И почти вся эта маленькая армия так или иначе денно и нощно трудилась для благополучия семьи фон Розен. Благодаря их стараниям кладовые дома всегда были заполнены, комнаты сияли чистотой, цветы в оранжерее цвели пышным цветом, в саду шумели фонтаны, а в искусственном пруду плавали золотые рыбки. Разумеется всё это под чутким руководством хозяйки дома. Фердинанд же, получив в прошлом году бразды правления, растерянно обнаружил, что он первый из Розенов, которому нечего улучшать в идеально устроенном хозяйстве. За несколько лет его отец полностью модернизировал дом: отремонтировал водопровод, сделал пристройку, в которой расположил огромную библиотеку и расширил оранжерею. Единственное что оставалось его наследнику – это поддерживать налаженный механизм, вливая в него деньги. Но и это было решено ещё до рождения Фердинанда. За прошедшие столетия фон Розены постепенно из хитрых хладнокровных дельцов превратились в вальяжных и утонченных аристократов, чей образ жизни сводился к праздности и развлечениям, одобряемым обществом. Они давно уже самостоятельно не принимали участие в деятельности банка, доверив его управление совету директоров. И даже не избирали его членов. Всё что нужно было делать Фердинанду – это раз в год присутствовать на общем собрании акционеров, делая вид, что внимательно слушает, и ежеквартально читать отчеты управляющего, судя по которым дела банка шли великолепно. Поэтому об экономии можно было не переживать. Но иногда Фердинанд задумывался о будущем и с ужасом понимал, что и через десять лет, и через сорок он будет там же где сейчас и тем же кто он сейчас. Его жизнь налажена не им и не им же распланирована. В такие мгновения он чувствовал себя не хозяином Зелёного острова, а его пленником. Но всякий раз он не давал этой мысли долго мучать себя, прячась от неё за будничными делами или развлечениями. Однако сегодня он острее осознал всю безысходность своего положения. Фердинанд усмехнулся. Миллионы людей отдали бы всё, чтобы оказаться на его месте и справедливо бы решили, что он сошёл с ума, считая своё положение невыносимым. А может он действительно сошёл с ума? Конечно так и есть, если без дела стоит здесь, с тоской глядя в окно, и жалеет себя, вместо того, чтобы присоединиться к гостям и забыться в их обществе. Но пока среди гостей есть Лора Мирбах он никогда не сможет забыться. Собственно её приезд и смутил зыбкий покой Фердинанда, напомнив, как бессмысленна его жизнь. Два года назад он прибыл на внезапную свадьбу друга. За месяц до этого события Генрих и не помышлял о женитьбе. Но вот он уже стоит у алтаря с цветком в петличке, и нежно целует губы смущенной невесты. Жених и сам был поражен не меньше друзей таким исходом, но признался, что ничего не мог с собой поделать, когда без ума влюбился при первой же встрече. Фердинанд ему верил, потому что Лора и его самого поразила в самое сердце в ту же секунду, как впервые встретилась с ним взглядом. Если бы ему кто-нибудь до этого сказал, что такое возможно, он бы рассмеялся в ответ. Но вот только что Фердинанд был вполне спокойный, уверенный и довольный собой человек, перед которым открыты все двери, а в следующую секунду всё это разбилось на мелкие осколки от единственного взгляда карих глаз. Он помнил, как сразу оробел, а щеки стали горячими от прилившей крови. Фердинанд запинаясь еле произнес слова поздравления и окончательно почувствовал себя дураком. Но Лора, к счастью, не заметила его состояния, так как была полностью поглощена женихом. В последующий год Фердинанду не раз предоставлялся случай убедиться, что чувства его к Лоре серьёзны и глубоки. Каждый раз, встречая её, он впадал то в отчаяние, то в эйфорию от собственных эмоций. Иногда казалось, что ему достаточно просто немного побыть рядом с ней, чтобы только услышать её голос и увидеть приветливую улыбку в блестящих глазах. Но потом он понимал, что ему этого мало и убеждал себя, что лучше её больше никогда не видеть, тогда, возможно, он сможет вырвать из сердца эту непрошенную любовь. Хватало его ненадолго. Вскоре он отправлялся туда, где мог встретить Лору и всё повторялось заново. Она так ничего и не подозревала. Он научился скрывать чувства за шутками. Они даже стали друзьями. Очередная ошибка. Чем больше он её узнавал, тем больше привязывался. А ещё ему было очень стыдно перед Генрихом. Он ощущал себя предателем, хотя был не властен над чувствами. И в то же время Фердинанд злился на друга. Ему казалось, что тот слишком невнимателен к жене и часто оставляет её одну, сославшись на какие-то дела. В такие дни, навещая Лору, он видел грусть в её глазах, которую она пыталась спрятать ото всех. За эту печаль он готов был избить Генриха. Как смел он так обходиться с Лорой? Разве не понимал, как ему повезло оттого, что она принадлежит ему? Почему ему? Почему не Фердинанд встретил её первым? После смерти отца, он стал затворником в Розен-Парке и за прошедший год почти не виделся с четой Мирбах. Дни его были похожи один на другой. Он либо пытался решать простые хозяйственные вопросы, либо читал. Но с домашними делами лучше справлялась матушка, а книги ему вскоре наскучили. Единственное, что радовало – Лора перестала присутствовать в его мыслях каждую секунду. А иногда он не вспоминал её целый день. Но вчера, как только Лора Мирбах переступила порог Розен-Парка, всё вернулось на круги своя. Неужели он обречён на эту муку вечно? Поэтому сегодня Фердинанд малодушно спрятался у себя в кабинете, сославшись на важные дела, когда все высыпали на лужайку. Он устал изображать беззаботность рядом с ней, когда душа разрывалось от боли. Но оказалось, что ему стало только хуже. Лора сейчас стояла спиной к его окну и с кем-то разговаривала. Фердинанд живо представил как взлетают её черные в форме крыльев брови, как вздёрнутый кончик тонкого носа чуть дергается, когда она говорит, как на алебастровой коже появляется яркий румянец. Почему он не разрешает себе просто насладиться этим зрелищем? Зачем наказывает себя, избегая её? Ведь ему так мало надо, чтобы хоть немного почувствовать себя вновь счастливым. Вдруг голова как-будто прояснилась и на душе стало легко. В следующую секунду он уже выходил из кабинета. И ему надо было взять всю волю в кулак, чтобы не броситься к Лоре бегом.