The Curse of Slytherin/Проклятие Слизерина

      Неподвластный тёплым сезонам холод, исходящий от мраморных стен, неприятно покалывал кожу. С каждым поворотом, каждой лестницей, ведущей к подземельям Гринготтса, воздух становился всё влажнее, атмосфера ощущалась слишком плотной и вязкой. Или же изводящее Гермиону волнение производило на неё странный эффект — всё вокруг воспринималось слишком остро и отчётливо, каждый орган чувств распознавал малейшие перемены: в преломлении тусклого света факелов, в усиливающемся запахе подземных вод, просачивающихся сквозь камень, в изменяющихся звуках шагов, которые становятся всё глуше.       Но самым ошеломляющим ощущением из всех испытываемых в данный момент было едва уловимое тепло, исходящее от тела рядом идущего волшебника, присутствие которого ещё никогда не вызывало в Гермионе столько противоречивых чувств. Гордо подняв голову, она уверенно шагала следом за гоблином, изредка поглядывая в пустоту подле себя, изо всех сил борясь с желанием протянуть руку и убедиться, что Гарри и Рон всё ещё здесь. Она так нуждалась хотя бы в мимолётном взгляде или бессловесном знаке — ей до невозможности важно было увидеть их реакцию, почувствовать, что она не одна.       Драко следовал за ней, держась в жалком футе. Иногда их плечи соприкасались, и как только это происходило, он замедлял шаг и отстранялся. Но, когда в поле зрения показались рельсы с расположенной на них тележкой, Драко поравнялся с Беллатрисой и, слегка склонив к ней голову, прошептал:       — Я не делал этого.       Она на мгновение замерла, но сразу же продолжила движение, настойчиво игнорируя внезапное головокружение и подступившую тошноту. Беллатрисе стоило немалых усилий удерживать взгляд прямо, а выражение лица — невозмутимым. Сложившаяся ситуация и без того сводила её с ума, но всего одна фраза едва не разбила окклюменционный щит на тысячи осколков.              — Тогда почему ты всё ещё жив, — так же тихо прошептала она, почти не размыкая губ, и ускорила шаг.       Грубо оттолкнув гоблина, она забралась в тележку первой. Нельзя отпускать контроль сейчас. На кону слишком важное задание и чрезмерно высокий риск допустить ошибку. Пока гоблин неуклюже пробирался на переднее сидение, Беллатриса незаметно поманила Гарри и Рона, чтобы они успели быстро, а главное, бесшумно пробраться в весьма тесный и неудобный транспорт, и, поскольку ветхая самоотпирающаяся дверца была всего одна и открывалась спереди, им предстояло сесть рядом с гоблином, чтобы не запутаться в мантии во время перешагивания через борт. Это была первая неожиданная трудность, которую они никак не могли предвидеть: по словам Билла, в Гринготтсе существовало всего восемь железнодорожных путей и столько же тележек, доставляющих посетителей на разные уровни банка. К верхним, где железная дорога была проложена под невысоким углом и без крутых поворотов, вели безбортовые тележки — именно такие и помнили Гарри и Рон. Сегодня же они узнали, что путь к глубоко расположенным хранилищам, очевидно, более витиеват и требует дополнительных мер безопасности.       Гермиона, затаив дыхание, наблюдала за пустым местом перед собой и молила Мерлина, чтобы гоблин не почувствовал колебания тележки или соприкосновения с мантией-невидимкой. Заглушающие чары всё ещё должны были быть активны. Когда они доберутся до места, Гермионе предстоит каким-то образом незаметно отпереть дверцу до того, как гоблин успеет пошевелиться и натолкнуться на невидимое препятствие, что само по себе не представлялось возможным — шансы были примерно один к пятистам.       «Плохо. Это очень плохо».       Пока Беллатриса судорожно анализировала ситуацию, продумывая дальнейшие действия, она совсем не заметила, как, перешагнув через бортик, Драко расположился рядом с ней. Теперь у неё не было пути к отступлению — они находились непозволительно близко. Слишком близко.       Гермиона гадала, понял ли он, что Гарри с Роном сопровождают её, и если да, то как поступит, когда их маскировка разоблачится? Можно ли ему доверять? Они не виделись почти шесть месяцев. И то, что сказал Драко… это может значить всё что угодно. Возможно, его не было рядом с Волдемортом в ту ночь. Да, Рон не мог солгать о том, что Малфой не принимал участия в заданиях, но ведь он мог быть полезен своему Лорду в другом. Когда Гермиона исчезла, Нарцисса осталась его единственным приоритетом. Всё могло измениться: его намерения, взгляды — всё. И если Драко был сейчас здесь, это совсем не означало, что он собирался помочь.       Тележка протяжно скрипнула и тронулась с места. Влажный воздух подземелий Гринготтса обдувал лицо и лениво трепал волосы, что должно было действовать успокаивающе, но оказывало противоположный эффект, ведь с каждой секундой пятеро путников становились всё ближе к пункту назначения.       Угол наклона железной дороги изменился, и тележка перекосилась набок, ускорившись по инерции, когда рельсы круто устремились вниз. Гермиона впилась взглядом в пустое место рядом с гоблином и затаила дыхание, наблюдая, как тот вцепился в бортик тележки. Гарри должен был сделать то же самое с другой стороны и подтянуться изо всех сил, чтобы они с Роном в лисьем обличии не навалились на гоблина, но, судя по тому, что выражение его лица не изменилось, им это удалось.       Беллатриса усиленно сглотнула, в горле совсем пересохло. Она продолжала неотрывно смотреть в то место, где находились друзья, и надеялась, что они встретились с ней взглядом сквозь мантию невидимку, как вдруг почувствовала лёгкое прикосновение к своей руке. Гермиона вздрогнула и опустила глаза, вмиг позабыв обо всём на свете, когда увидела и ощутила, как Драко мягко сжимает её ладонь — чужую ладонь. Раньше он избегал любого контакта с этим телом и дотрагивался до него лишь для того, чтобы аппарировать или оттолкнуть.       Гермиона порывисто выдохнула и встретилась с ним глазами. Драко смотрел на неё без презрения, без отвращения, но с глубоким доверием. От этого взгляда сердце болезненно сжалось. Он не должен был оказаться здесь, они не должны были встретиться вот так. Это задание критически важно для Ордена, для Гарри и всего мира магии, они должны были справиться с ним сами. Обезвредили бы безымянного полукровку, которого приставили бы к ним в качестве сопровождения. Гермиона должна была быть собрана и способна действовать спонтанно, но вместо этого была окончательно растеряна и напугана, и даже магия мёртвого Оборотного зелья была здесь бессильна.       Они с Драко смотрели друг на друга всего пару мгновений, но этого было достаточно для того, чтобы сказать друг другу всё без слов.       «Мне страшно».       «Не бойся».       Гермиона прикрыла глаза и глубоко вдохнула. Ей по-прежнему ничего неизвестно о мотивах Малфоя. Кому он верен теперь? Считает ли он себя предателем или чувствует, что предали его? В конце концов, как она может верить ему, если он мог сказать ей то, что сказал, лишь потому, что так было нужно? Разум Беллатрисы подвергал его слова сомнениям. Он твердил быть начеку и ни на секунду не расслабляться.       Она вновь отвернулась, устремив взгляд вперёд. Скрежет металла о металл становился всё более гулким, тележку бросало из стороны в сторону, свет факелов тускнел, температура воздуха стремительно понижалась. С каждым новым поворотом становилось всё больше не по себе. Гермиона даже представить себе не могла, что Гринготтс был способен произвести на неё такой ужас, — впрочем, любой подземный лабиринт, оснащённый всевозможными чарами защиты и противоаппарационным барьером, сложно назвать уютным и безопасным местом. Скорее, это детально продуманная ловушка.       Звук движущейся по рельсам тележки постепенно обрастал каким-то странным шумом, который Беллатриса списала на перемены в акустике, как вдруг за следующим поворотом прямо на рельсы обрушился мощный поток воды. От неожиданности Гермиона резко вдохнула и надсадно закашлялась. Шум, которому она не придала никакого значения, оказался не просто акустическим эффектом.       Это был водопад. И спустя мгновение она поняла, что он, конечно же, был зачарован.       Тележка резко остановилась. Первое, что бросилось Гермионе в глаза, — суетливое движение на переднем сидении: мантия-невидимка сползла, и из-под неё показался балахон Рона, в который он был завёрнут в обличии лиса, а затем его рыжая макушка и судорожно ощупывающие её руки. Гарри вынырнул из-под капюшона, в панике озираясь по сторонам, Гермиона резко вскинула перед собой ладони, убеждаясь, что и она теперь находилась в собственном теле. В следующую секунду полумрак рассекла вспышка оглушающего заклинания — тело гоблина обмякло, и, когда Гермиона обернулась, её сердце подскочило к глотке.       Тяжело дыша, Драко крепко сжимал палочку, всё ещё направленную на гоблина, но взгляд его был устремлён на Гермиону. Глубокие уродливые шрамы исполосовывали его лицо, они тянулись от висков, исчезая под воротником, пересекали переносицу, бровь, линию губ… Но всё равно удивительным образом не смогли оскорбить его красоты.       Шокирующее осознание в одночасье настигло Гермиону, лишив возможности дышать. Она словно увидела Драко впервые, прочувствовала то, что чувствовал он. Возможно, она ошибалась, и захлестнувший её адреналин после прекращения эффекта зелья сыграл с её разумом дурную шутку, но сейчас истина казалась такой очевидной.       Он не лгал.       Он был там. Но не устрашился гнева Волдеморта.       Вся эта мыслительная цепочка сформировалась буквально за долю секунды, так как в следующую Гермиона поняла, что и она впервые предстала перед Драко в своём настоящем обличье.       Драгоценные секунды одновременно тянулись невообразимо медленно и пролетели абсолютно незаметно, прерванные пронзительным сигналом, после которого дно тележки исчезло, и все находящиеся в ней пассажиры очутились в свободном падении над пропастью. Гермиона выхватила палочку, пытаясь сосредоточиться на неумолимо приближающейся земле. Её крик унёсся мощным потоком воздуха, но, как только тело оказалось в паре футов от земли, амортизирующие чары образовали невидимый барьер, позволивший совершить мягкое приземление.       — Молодец, Гермиона, — запыхавшись, выдавил Гарри.       — Что это была за чертовщина? — выкрикнул Рон.       — Водопад, — объяснила она. — «Гибель воров». Его остановили более двух веков назад, так как он создавал много помех из-за самых элементарных чар трансфигурации, но, видимо, Пожиратели решили его возобновить.       — Где находится хранилище?       — Сами вы туда не проникнете, — послышался голос Драко.       — Ты окажешь нам большую услугу, если исчезнешь отсюда, Малфой, — прошипел Рон.       Драко его проигнорировал и вновь направил палочку на гоблина:       — Ренервейт.              — Какого чёрта!..       — Империо.       Трое друзей замерли, наблюдая за тем, как поначалу дезориентированный, а затем неестественно умиротворённый гоблин принял сидячее положение и уставился прямо перед собой.       — Идём, — распорядился Драко, кивая в сторону искусственно высеченных гротов. Он протянул руку Гермионе, но она не приняла её и, подобрав полы мокрого платья, поднялась на ноги самостоятельно.       — Зачем ты здесь? — жёстко потребовала она, безуспешно стараясь подавить предательскую дрожь в голосе.       — Я знаю, что вы ищете. Я здесь для того, чтобы помочь.       Гермиона переглянулась с Гарри и Роном, чьи лица не выражали ни капли доверия.       — Нам очень поможет, если ты отправишься туда, откуда пришёл, — враждебно процедил Гарри.       — Не будь идиотом, Поттер, — в той же манере ответил ему Драко. — Неужели ты думаешь, что наверху до сих пор никому неизвестно о том, что в Гринготтс проникли самозванцы? Прямо сейчас по всему вестибюлю ревут воющие чары, у нас в запасе не более пятнадцати минут.       — Так ты всё спланировал заранее, ублюдок? — прошипел Рон, метнувшись к нему.       — Отправиться с вами, чтобы спасти ваши задницы? Нет, Уизли, это был экспромт.       Внезапно от стен подземелья отразился раскатистый рык, и все четверо обратились в слух.       — Вы ведь не думаете, что это… — прошептал Гарри.       — Дракон, — подхватил его мысль Рон. — И огромный. Билл не соврал.       Малфой без промедления направил палочку на гоблина, повелевая ему подняться.       — Сейф Беллатрисы Лестрейндж.       Гоблин покорно кивнул и засеменил по тёмному коридору. Гарри отправился следом за Малфоем, а Рон схватил Гермиону за плечо, понуждая остановиться, и быстро прошептал:       — Нужно искать выход. Мы рискуем повторить историю с Лавгудом, только на этот раз нас уже никто не вытащит.       — Ты с ума сошёл? — ошеломлённо прошептала Гермиона в ответ. — Во второй раз мы сюда не проникнем, Рон!       — Найдём другой способ!..       — Это — единственный.       Она устремилась за остальными, пытаясь привести мысли в порядок. Всё происходящее выбивало почву из-под ног, не было ни времени, ни пространства на то, чтобы всё как следует обдумать, проанализировать, прожить. Но Гарри последовал за Малфоем, ни секунды не сомневаясь. Возможно, планировал решать проблемы по мере поступления, как он обычно всегда и делал, что в другой ситуации могло показаться вопиющим безрассудством, но с другой стороны… Какой ещё у них был выход? Они находятся в шаге от крестража. Возможно, даже успеют его уничтожить прямо здесь. Что будет после — не так уж и важно.              Чем дальше они пробирались, тем отчётливее раздавалось рычание дракона, холодные влажные потоки воздуха смешивались с сухими горячими. Вне всяких сомнений зверь охранял сейф Беллатрисы и находился в опасной близости для того, чтобы поджарить преступников живьём. Перспектива выбраться из Гринготтса невредимыми становилась всё более призрачной.       Драко, Гермиона, Гарри и Рон остановились у массивной металлической двери, оснащённой десятками, если не сотнями сложных механизмов гоблинской работы, не подконтрольных магии волшебников. Глядя на это замысловатое сооружение, Гермиона явственно ощутила себя гостьей на чужой территории и, если бы не была озабочена заданием и мыслями о побеге из смертельной западни, рассмеялась бы в лицо каждому чистокровному мерзавцу, посягнувшему на владение этим необъятным гоблинским государством, верхушка которого обманчиво возвышалась обыкновенным зданием в Косом переулке.       — Открывай, — приказал Драко гоблину, и небольшая пухлая ладонь прикоснулась к тёмному металлу. Многочисленные замки защёлкали, задребезжали, гоблин отшагнул назад, и хранилище отворилось.       Гарри вошёл в хранилище первым, за ним последовал Рон вместе с гоблином, и, когда Драко обернулся к Гермионе, чтобы пропустить её внутрь, она оттолкнула его к каменной стене, направив палочку Беллатрисы ему в грудь, и взглянула прямо в глаза.              — На чьей ты стороне? — испытующе прошептала она, готовая в любой момент распознать малейший намёк на предательство. Гермиона была настроена непоколебимо — она здесь лишь для того, чтобы защитить Гарри. Ради этого она была готова пойти на всё что угодно.              Драко на мгновение опешил от неожиданности — всего на мгновение. Так как в следующий миг его взгляд преисполнился серьёзности, решительности, искренности. И такой неуместной, но в то же время душераздирающе щемящей нежности.       — На твоей.       Гермиона моргнула, избавляясь от чёртового жжения в глазах. Частое дыхание, вырывающееся из груди, выдавало её волнение, и она знала, что Драко заметил это, когда его взгляд скользнул по её губам. Такой чертовски знакомый взгляд…       — С чего бы мне верить тебе? — голос Гермионы совсем утратил стойкость и звучал почти отчаянно.       — Потому что никогда не было иначе.       От его не менее отчаянного шёпота тело покрылось мурашками. Гермиона опустила взгляд и глубоко вздохнула, чтобы унять дрожь от холода и пугающего, давно забытого внутреннего трепета, который распускался по телу подобно цветку, пускающему побеги вдоль вен, обвиваясь вокруг костей. Она отшагнула назад и проскользнула в приоткрытое хранилище, так и не взглянув больше на Драко, но беспрерывно ощущала его присутствие вплоть до момента, когда дверь за ними закрылась.       Сейф Беллатрисы представлял собой настоящую сокровищницу, густо уставленную шкатулками и сундуками с драгоценностями — некоторые стояли открыты, так как были переполнены доверху. Сотни кубков, тиар, платиновых бюстов и разнообразных магических артефактов, предназначение которых даже трудно было себе представить. И, конечно же, золото — море золота, которого с лихвой бы хватило для содержания небольшого городка в течение пары десятков лет.       — Он здесь, — тихо пробормотал Гарри, внимательно обшаривая взглядом хранилище. — Я слышу его.       — Слышишь что? — в недоумении спросил Драко.       — Я думал, ты знаешь, зачем мы здесь.       — Я не так много знаю о крестражах, но совершенно точно уверен, что они не издают звуков, Поттер.       Они настороженно переглянулись, но никто не стал уточнять у Драко, откуда ему в принципе стало известно о том, что знали лишь некоторые члены Ордена. Когда Гарри и Рон вновь вернулись к поискам чаши, Гермиона задержала взгляд на Драко, который пристально следил за Гарри, будто размышляя над чем-то. Он всегда был умён не по годам и замечал то, чего не видели другие. Он был внимателен к незначительным, на первый взгляд, деталям, которые часто являлись ключом. Гермиона знала это, потому что сама была такой же. Внезапное чувство ностальгии захлестнуло с такой силой, что захотелось одновременно расплакаться и засмеяться. Она безумно соскучилась по их с Драко партнёрству, когда они, словно пребывая на никем неуловимой волне, погружались в мыслительный процесс, ловко сопоставляя факты, лавируя между наблюдениями, историческими событиями, магическим искусством, отбрасывая ненужное и беря на вооружение полезные зацепки. То, что у других отнимало месяцы размышлений, у Драко и Гермионы могло занять считанные часы. Они оба зрили в корень и испытывали от этого восторг, вне зависимости от того, были ли они вместе или врозь.       — Ничего не трогайте, — напомнила Гермиона, когда Рон едва не задел рукой какой-то посох. — Помните, здесь на каждом предмете наложены чары умножения.       — Задачка из невыполнимых, не находишь? — нервно огрызнулся Гарри.       — Как он выглядит? — спросил Драко.       — Как кубок с двумя ручками, — отозвался Гарри. — На ней выгравирован барсук.       — Это чаша… — начала Гермиона.       — Пуффендуй. Я догадался.       Она озадаченно посмотрела на него, но ничего не сказала, вновь продолжив поиски. Впрочем, догадаться и впрямь было несложно, вот только Гермиона знала, что у тех же Гарри и Рона, окажись они на месте Драко, мыслительный процесс занял бы не менее пяти минут. Они слишком легко отвлекаются.       — А если просто призвать её? — предложил Рон.       — Только если Грейнджер сделает это, — ответил Драко, кивнув на палочку Беллатрисы в её руках. — Попробуете здесь колдовать своими, набьёте эту дыру копиями копий всякого барахла…              — Я нашёл её.       Гарри вскинул руку и указал пальцем на верхнюю полку, на которой поблескивал кубок, неприметно притаившийся среди прочих.       — Акцио, — без промедления произнесла Гермиона, направив палочку на чашу, и в следующую секунду произошло именно то, чего все опасались.       Чаша дрогнула, подскочив в воздух, в результате чего задела рядом стоящие кубки, и те с неумолимой скоростью начали множиться, падать, задевать другие сокровища и артефакты, которые в свою очередь соприкасались с чем-то ещё, запустив необратимый процесс умножения.       — Вот же чёрт! — выругалась Гермиона, пятясь назад.       — Нужно было выпить зелье, Грейнджер.       — Я и без тебя уже поняла это, Малфой!       Казавшееся ранее просторным, хранилище визуально начало стремительно уменьшаться в размерах, когда Гарри, наплевав на бесполезное предостережение Гермионы, бросился в море золота, уцепившись взглядом за один единственный предмет, на который чары умножения не действовали.       — Стой! — крикнула Гермиона, схватив за руку Рона, вознамерившегося броситься в зыбкую золотую пучину вслед за Гарри. — Ты сделаешь только хуже!       — И что теперь, просто стоять и смотреть?!       — Если все начнём двигаться, то через две минуты нас раздавит!       — Поттер! — крикнул Драко, вжимаясь в стену рядом с Гермионой. — Ты ещё видишь её?       — Да!..       — Замри и не двигайся!       В его голосе отчётливо слышалось раздражение, и Гермионе внезапно вспомнилось, как они с Гарри и Роном на первом курсе угодили в дьявольские силки. Она ужасно злилась на мальчиков той ночью и не понимала, почему они не могли просто сделать так, как она велела. Сейчас же хватило всего одного слова Малфоя, после чего оглушительный грохот постепенно начал становиться тише, а фонтанирующие сокровища замедлили своё бурное движение, почти подобравшись к носкам ботинок Гермионы, Драко и Рона.       Макушка Гарри виднелась на вершине золотой горы вместе с вытянутой рукой, сжимающей чудом уцелевшую палочку. Пребывающий под Империусом гоблин мирно наблюдал за всем происходящим возле запертой двери, так и не произнеся за всё время ни слова. В любой другой ситуации Гермиона пожалела бы его и назвала поступок Драко варварским и высокомерным, но за свой вопиющий цинизм она раскается позже.       — Где она? — спросил Рон, прищуриваясь в полумраке и вытягивая голову.       — Примерно в десяти футах, — хрипло отозвался Гарри, запыхавшись от бестолковой борьбы.       — Сможешь как-то до неё дотянуться? — поморщилась Гермиона, красочно представляя последствия, которые неминуемо произойдут, когда Гарри возобновит движение.       — Далековато, — тяжело выдохнул он. — Если только выйдет подцепить одну из ручек палочкой.       Снаружи за дверью послышался какой-то шум. Голоса было не разобрать из-за высокой звуконепроницаемости хранилища, но низкочастотную вибрацию драконьего рыка невозможно было спутать ни с чем другим. Следом за ним раздался странный продолжительный треск, после которого рычание мгновенно прекратилось.       — Они уже здесь, — быстро прошептал Рон. — Этот шум издают звякалки, они отпугивают дракона. У Чарли есть такие, с их помощью он созывает драконов в заповедник, но он рассказывал, что…       — Мы поняли, Уизли.       — Гарри, пожалуйста, поторопись, — умоляла его Гермиона, призывая из сумочки палочку из виноградной лозы и запихивая поглубже древко из ореха.       — Будьте готовы открыть дверь, — сообщил Гарри, слегка повернув голову назад, чтобы не потревожить зачарованные артефакты. — Как только сдвинусь с места, заклятие возобновит своё действие.       Он отвернулся и попытался осторожно потянуться вперёд. Шум за дверью становился всё громче, и, несмотря на осторожные движения Гарри, предметы снова начали множиться — поначалу точечно, затем всё гуще и гуще, пока в какой-то момент не раздался победный возглас:       — Есть!       Драко оттолкнулся от стены, схватив за руку Гермиону, которая в свою очередь вцепилась в Рона, и потянул к двери.       — Открывай, — холодно приказал он гоблину, и, как только тот исполнил приказ, оглушил его и выбрался наружу первым, ограждая выход из сейфа щитом, в который сразу же прилетело несколько заклинаний.       — Вон они! — раздался чей-то крик. — Внутри!       Гермиона судорожно обернулась на надвигающуюся волну из металла, мрамора и драгоценных камней, по которой пробирался Гарри, держа высоко над головой палочку с чашей Пуффендуй.       — Всего несколько человек, — быстро оценил обстановку Драко, удерживая щит Протего. — Гоблинов около двух десятков, — он обернулся в момент, когда Гарри почти достиг двери, а безудержно множащиеся сокровища уже начинали скапливаться у невидимого барьера и вжимали Драко, Гермиону и Рона друг в друга. — Готовы?       — Давай! — заорал Гарри, яростно отпихивая от себя повсеместно звенящий хлам, и как только барьер исчез, золотая лавина хлынула наружу, заклинания полетели со всех сторон, взрываясь в воздухе. Некоторые из них угождали в зачарованные сокровища, отчего те рикошетили и множились, разлетаясь по гроту.       Гермиона, Драко, Гарри и Рон встали спина к спине, ловко отражая простые боевые заклинания ничего не смыслящей в этом охраны и в течение минуты оглушили всех шестерых волшебников и половину гоблинов — бойцы из них были никудышные. Оставшиеся гоблины бросились прочь — очевидно, в скором времени они вернутся с подкреплением.       — Скорее, туда, — кивнул Гарри, морщась от боли. Наверняка всё его тело было сплошь усыпано гематомами, если не чем похуже.       Он бросился вперёд, к тому месту, куда их сбросила тележка. Непроглядная темнота вследствие погашённых факелов дезориентировала, дребезжащий свет Люмоса больше отвлекал, чем помогал разглядеть хоть что-то. Гулкие удары подошв о землю постепенно обрастали эхом по мере приближения к открытому пространству, как вдруг Гарри резко остановился выставив руки в стороны.       — Стойте!       Вслед за его криком раздалось уже знакомое рычание, но на этот раз совсем близко, и они едва успели увернуться от огненной волны, извергшейся из пасти дракона, скрывшись за высоким каменным выступом.       — Люмос максима! — выкрикнула Гермиона, отправляя яркий шар света под пещерный свод, который находился настолько высоко, что сгусток Люмоса завис где-то посередине, дрейфуя в воздухе.       — Мерлиново дерьмо, — потрясённо выдохнул Рон. — Это же украинский сталебрюх.       В гигантской глубокой пропасти на толстой цепи метался необъятных размеров дракон, покрытый белой чешуёй и длинными острыми шипами вдоль всего позвоночника. Даже в сложенном виде нетрудно было догадаться, насколько широк размах его крыльев, которые вряд ли когда-либо доводилось расправить подневольному существу, заключённому в стенах Гринготтса.              — Он не видит нас, — догадалась Гермиона, наблюдая за массивной головой ящера, повёрнутой в противоположную сторону от света, но, как только дракон услышал голос, он сразу же повернулся на звук, опаляя пламенем валун.       — Гоблины ослепили его, — презрительно проговорил Драко, успев отдёрнуть Гермиону обратно в укрытие за долю секунды до того, как огненные языки едва не обуглили её лицо. Она бы и сама успела среагировать, но было приятно увидеть плохо завуалированный испуг в его глазах.       — Это кощунство.       — Есть предложения, как нам отсюда выбраться? — подал голос Гарри.       К своему изумлению Гермиона отметила, что он не смотрел ни на неё, ни на Рона — его взгляд был обращён к Драко.       — Через парадный вход вы точно не уйдёте, — ответил он, стараясь говорить тихо, и обернулся назад. — Когда прибудет подкрепление, я попытаюсь отвлечь их. Отсюда должен быть выход, возможно, где-то в пещерах, если будете действовать быстро, то успеете…       — Постой, — нерешительно перебила его Гермиона. — В каком смысле — отвлечь?       Драко выдержал её настороженный взгляд и ухмыльнулся. Он понял, что она поняла.       — Это не то, о чём тебе стоит сейчас беспокоиться, Грейнджер.       — Тебя же убьют, — растерянно, на грани возмущения прошептала она, совсем не заботясь о том, что Гарри и Рон внимают каждому их слову. — Как только поймут, что ты причастен…       — Я обещал помочь, — с неестественным спокойствием произнёс Драко, и теперь его кривая усмешка больше не казалась надменной. — Крестраж у вас.       Гермиона почувствовала, как жар прилил к щекам, гневные слёзы обжигали глаза, челюсти плотно сжались до боли в скулах.       — Ты сказал, — голос вновь предательски дрогнул, — что ты на моей стороне. Как ты смеешь…       — Чары защиты не пропустят меня, Грейнджер. У меня нет времени, чтобы всё объяснить. Я не солгал тебе. Но уйти вместе с вами я не смогу.       Драко сглотнул, улыбка его погасла. Лишь сейчас Гермиона осознала, что высокомерие в его взгляде вовсе не являлось таковым. Это была обречённость.       — Ты не поступишь со мной так, — едва слышно прошептала Гермиона, надеясь, что Гарри и Рон не услышали. — Только не сейчас.       Где-то далеко послышался шум. Драко обернулся и прислушался, но Гермиона схватила его за руку, вновь обращая его внимание на себя.       — Что за чары защиты?       — Грейнджер…       — Магия крови? Фиделиус? По какому периметру?       — Гермиона, перестань, — вмешался Рон.       — Говори, Малфой!       Внезапно совсем рядом раздалось шипение, и они резко обернулись. Гарри привалился к камню и прижал ладонь к шраму, крепко зажмурившись. В ту же секунду Драко схватился за левое предплечье. Все четверо переглянулись, догадавшись обо всём без слов.       — Он знает, — обессиленно выдавил Гарри. — Знает, что сейф Беллатрисы ограблен.       Это означало лишь одно: Пожиратели будут здесь с минуты на минуту. Неизвестно, какие из чар они способны обойти, а какие сдержат их на некоторое время — действовать нужно было прямо сейчас.       Не выпуская ладони Драко из своей, Гермиона выглянула из укрытия, оценивая освещённый Люмосом участок, и, потянув Драко за собой, скомандовала:       — Приготовьте палочки и наколдуйте вдоль всего края грунтовые преграды — пока мы будем бежать, они защитят нас от пламени.       — Бежать куда? — в недоумении воскликнул Рон, отчего очередной огненный залп не заставил себя ждать, но угодил в только что воздвигнутый из камня барьер.              Проигнорировав вопрос, Гермиона взмахнула палочкой, и край пропасти возвысился ещё на несколько метров вдоль обрыва. Гарри и Рон последовали её примеру и, выскользнув из укрытия, продолжили воздвигать барьеры, быстро продвигаясь дальше по краю.       — О Салазар, — пробормотал Малфой, очевидно, догадавшись, в чём заключалась идея Гермионы.       — Послушай, — вдруг резко остановилась она под одним из самодельных барьеров, пропуская Гарри и Рона вперёд. — Уверена, чары наложены только на само здание. Если нам удастся пробить брешь в скале, ты сможешь сбежать.       Слова лились скороговоркой, речевой аппарат едва справлялся с темпом мысли, в связи с чем всё прозвучало слишком сумбурно. Но времени на обсуждения и уточнения не было, и, когда Гермиона снова сорвалась с места, сжав руку Драко ещё крепче, на этот раз он не стал сопротивляться и поравнялся с ней, сжав её ладонь в ответ.       Постепенно периметр пропасти обрастал высокой стеной, Гарри и Рон беспрестанно оборачивались, чтобы убедиться, что Гермиона и Драко не отстают. К моменту, когда они добежали к прикованному на цепь дракону, в воздухе начали мелькать вспышки заклинаний, некоторые разрывались в опасной близости от четверых беглецов.       — Пожиратели уже здесь, — возвестил Драко, направив палочку в сторону гротов, и вновь наколдовал щит. — Каков твой план, Грейнджер?       Вместо ответа Гермиона выпустила руку Малфоя и, замешкавшись всего на одно мгновение, спрыгнула с обрыва, жёстко приземлившись на чешуйчатую спину дракона. Острая чешуя впилась в ладони и бёдра, но Гермиона неистово цеплялась за шипы, чтобы удержаться, когда ящер почувствовал постороннее присутствие.       — Прыгайте! — истошно закричала Гермиона. — Сейчас!       Первым среагировал Гарри и с разбегу прыгнул с обрыва. Резкое движение драконьего хвоста чуть не стало помехой, и, если бы Гермиона не успела поймать Гарри за руку, он мог сорваться и упасть. Сразу следом на шипастую спину сталебрюха приземлился Рон, и лишь Драко медлил, отражая проклятия Пожирателей, успевших подобраться достаточно близко, чтобы попадать прямо в цель.       — Малфой! — крикнул Гарри, пытаясь удержаться на извивающемся разъярённом драконе, чьё пламенное дыхание опаляло и накаляло пещерный купол, выжигая воздух удушающим жаром.       Всего в нескольких дюймах над локтем Гермионы пролетело заклинание, и она выхватила палочку, пытаясь наколдовать хоть какое-то подобие защиты вокруг себя и мальчиков, из последних сил удерживаясь второй рукой за шип. Рон и Гарри отразили несколько проклятий, которые благодаря хаотичным движениям дракона вряд ли попали бы в цель, однако данное преимущество работало и в обратную сторону.       В какой-то момент дракон рванул вперёд, натянув цепь до предела, и попятился обратно к стене во избежание наказания, очутившись максимально близко к последней воздвигнутой грунтовой преграде, у которой находился Драко. Его щит трещал от множественных атак приближающихся Пожирателей, и Гермионе даже показалось, что во время очередного огненного шквала она разглядела отблеск металлической маски.       — Драко! — отчаянно прокричала она, моля всех богов, чтобы он услышал. — Скорее!       Он бросил быстрый взгляд на Гермиону, отразив ещё несколько заклинаний, и затем в мгновение ока подбежал к обрыву и спрыгнул. Гарри и Рон схватили его за руки, помогая вскарабкаться на спину дракона, Гермиона рывковым движением метнула Бомбарду в толстую металлическую цепь и, скрепя сердце, в первый и последний раз применила заклинание хлыста. Сталебрюх разразился оглушительным рёвом и, расправив крылья, оттолкнулся от земли, взмывая в воздух.              — Отражайте проклятия! — крикнул Драко. — Уворачивайтесь от Непростительных!       Едва он успел закончить фразу, как вдруг одно из заклинаний пролетело в дюйме от уха Гарри, второе угодило в шип, за который держался Рон. Он вскрикнул от боли и начал сползать по скользкой чешуе, но Драко с Гермионой успели его подхватить.       — Отражайте проклятия! — яростно повторил Малфой, зацепившись локтем за длинный шип и удерживая в ладони окровавленную руку Рона, а второй — метнув Бомбарду Максима к крайнему выступу, за которым прятались Пожиратели. Дракон набирал высоту, всё больше отдаляясь от ненавистной им пропасти, и его слепота сейчас являлась главным оружием: Гермиона надеялась, что его многотонной массы и скорости полёта хватит для того, чтобы пробить каменную твердь и вырваться наружу.       Драко метал проклятие за проклятием, подрывая весь периметр пропасти, после чего сотворил заклинание Адского пламени, которое с неудержимой скоростью распространилось по всему периметру пещеры, поглощая всё на своём пути.       — Держитесь крепче! — скомандовала Гермиона, смаргивая заливающий глаза пот от огненного дыхания дракона, которое расходилось всё более мощными тепловыми потоками по мере приближения к вершине свода. Оставались считанные мгновения до столкновения, которое, вне всяких сомнений, не являлось безопасным, но на пути к свободе безопасность была всего лишь незначительной условностью, которой запросто можно пренебречь.       Мощный удар прошёлся по телу дракона сотрясающей вибрацией, пыль и крупные каменные осколки летели в лицо, больно врезались в кожу, но всё это меркло в сравнении с ослепляющим светом солнца, проглядывающего сквозь облака низко над горизонтом, и ощущением свежего прохладного воздуха, обдувающего разгорячённое тело.       — Да! — победно провозгласил Гарри, оборачиваясь на пробитую брешь в неприглядной скале, которая долгие столетия таила в себе целый подземный мир.       — Ты сжёг Гринготтс! — поражённо выдавил Рон, в ошеломлении уставившись на Малфоя.       — Не бойся, Уизли, твои богатства неприкосновенны, — надменно отозвался он, и Гермиона побоялась, что Драко сейчас добавит «потому что у тебя никогда их и не было». — Хранилища оснащены гоблинскими чарами, каждая из дверей — сложнейший магический артефакт.       — Но там же погибнут люди! И гоблины! Адское пламя сожрёт их!       — Через минуту туда прибудет Тёмный Лорд, — бесстрастно ответил Драко, слегка ослабив хватку, когда дракон набрал высоту и выровнял траекторию полёта. — Они все погибнут в любом случае. Так за нами хотя бы не будет хвоста.       За последнее время Гермионе не доводилось слышать ничего более жестокого. Но самое ужасное заключалось в том, что она понимала: Драко поступил правильно. Так, как не смогла бы она. Возможно, среди волшебников найдётся кто-то, кому удастся укротить Адское пламя, и оно не нанесёт такого чудовищного ущерба; возможно, гоблинская магия куда более сложная и многогранная, и против неё Адское пламя бессильно. Но то, что Драко так быстро и спонтанно принял это решение, чтобы защитить их…       Гермиона настойчиво отогнала эту мысль, отвернулась и попыталась выпрямиться, чтобы достать из сумочки бадьян. Рука Рона выглядела ужасно, но во всяком случае все пальцы были на месте.       — Как думаете, сколько времени нам следует продержаться в воздухе? — сосредоточенно спросила она, откупоривая пузырёк одной рукой.       — Чем дальше отлетим от Лондона, тем лучше, — ответил Драко.       — Нам нужно безопасное место для аппарации, — добавил Гарри не то с усталостью, не то с презрением к Малфою за его поступок, к которому не мог предъявить претензий. Гермиона не винила их с Роном, так как и сама когда-то была такой же и не верила в существование зла во благо. Но Драко спас их. И, если бы не он, они бы, вероятнее всего, погибли. — После Гринготтса Реддл отправится в Хогвартс.       Он многозначительно посмотрел на Драко и, ухватившись покрепче за шип, вновь отвернулся.       — Сколько ещё их осталось? — спросил он, кивнув на рюкзак Гарри, в котором находилась чаша.       — Один, — безжизненно произнесла Гермиона, ощутив подступившую к горлу горечь, так и не решившись позволить сформироваться своей догадке, о которой даже боялась думать.       — Вы знаете, что это?       — Только то, что эта вещь принадлежала Когтевран. Скорее всего.       Драко приподнял брови, но воздержался от комментариев.       — И если уничтожить последний…       — Реддл умрёт, — твёрдо проговорил Гарри, не оборачиваясь.       Рон зашипел от боли, когда бадьян соприкоснулся с раной, и Гермиона подумала, что ему, должно быть, очень холодно в одном балахоне на голое тело. А затем она задумалась о том, насколько хаотичен и непредсказуем ход её мыслей в стрессовой ситуации. Всё происходящее казалось чистейшим абсурдом: всего каких-то полчаса назад они с Гарри, Роном и Драко ограбили сейф в Гринготтсе, а прямо сейчас летят на самом крупном драконе в мире в неизвестном направлении. Но самая пугающая и сложная часть этой безумной истории ещё впереди.       Они так часто обсуждали с мальчиками возвращение в Хогвартс — туда, где всё началось, и всё закончится. Казалось, что этот момент настанет ещё нескоро, что им предстоит пройти множество этапов на пути к финальной битве. Лишь оборачиваясь назад, детально обо всём вспоминая, Гермиона убеждалась, что всё планомерно подводило их к этой точке, каждое действие, каждая смертельная передряга, и от этого осознания голова шла кругом. Путь был поистине долог. Каждый из них прошёл достаточно испытаний, чтобы навсегда измениться. Но оправдает ли цель средства? Есть ли у них шанс на победу или ими всё это время двигала слепая надежда? Война длится слишком долго, чтобы закончиться в считанные часы. Где та грань между верой и наивностью?       Гермиона перебинтовала Рону руку, за что он тихо поблагодарил её, и тяжело выдохнула, пытаясь сосредоточиться на состоянии полёта. Размышления доставляли ей боль, заполучение очередного крестража казалось бредом, присутствие и близость Драко сводили с ума — после стольких месяцев разлуки… Кем они являлись друг другу теперь? Гермиона лишь знала, что он готов был умереть ради неё — ради их задания. Также она знала, что одна только мысль о его жертве лишала её возможности дышать, дезориентировала и выбивала почву из-под ног.       Она так запуталась. Гермиона нуждалась в информации, должна была разузнать, как именно погибли её родители, и какова была в этом роль Драко. Эта неизвестность терзала её раньше, но теперь…       — Чёрт, — выругался Гарри, вытянув голову.              Гермиона последовала его примеру и обнаружила, что дракон значительно потерял высоту и стремительно снижался, пикируя прямиком в скалу, возвышающуюся из озера, над которым они сейчас пролетали.       — Нужно прыгать, — решительно заявил Рон.       — Когда? — в голосе Гермионы явственно слышались нотки паники.       — Сейчас!       Он выпустил из рук шипы и соскользнул по гладкой чешуе дракона, сразу после него спрыгнул Гарри. Гермиона мешкала. Она поймала взгляд Драко, которому было прекрасно известно не только о её страхе высоты, но и о страхе глубоких вод. Они находились слишком далеко друг от друга, чтобы схватиться за руки, счёт шёл на секунды до того, как ослеплённый дракон врежется в скалу. Гермиона крепко зажмурилась и, собрав в кулак всю свою гриффиндорскую храбрость, разжала окоченевшие пальцы и выпустила драконьи шипы из рук.       Животный ужас от свободного падения сковал её тело, но совсем скоро обернулся шоком после жёсткого удара о водную поверхность. Ледяная пучина мгновенно утянула её ко дну, паника парализовала разум — Гермиона не была в состоянии даже подумать о волшебной палочке и как минимум десятке разнообразных способов обеспечить себе свободное дыхание под водой или пребывание на её поверхности. Она неистово тянулась руками вверх и пыталась отталкиваться ногами, но пресноводье делало её тело тяжёлым, а скованность мышц — и вовсе неподъёмным.       Внезапно она почувствовала, как сильные руки обхватили её за талию, леденящий холод отступил вследствие тесного соприкосновения с тёплым телом, и спустя несколько мучительных секунд Гермиона вынырнула, жадно вдохнув сухой майский воздух, инстинктивно цепляясь за плечи Драко Малфоя, крепко прижимающего её к себе.       — Всё хорошо, — запыхавшись, пробормотал он, — дыши, Грейнджер. Всё в порядке.       Ему явно было непросто удерживаться на воде и тащить Гермиону на себе, но его сил было достаточно для того, чтобы ласково провести ладонью по её лицу, волосам и соприкоснуться с ней лбом — всего на один короткий миг.       Драко дождался, когда Гермиона обратила на него взгляд, и сочувственно покачал головой.       — Ты плаваешь как топор, — с лёгкой усмешкой заключил он, и лишь сейчас, постепенно приходя в себя, Гермиона осознала, что он уже какое-то время крепко стоит на ногах, хотя она всё ещё не доставала до дна.       С её губ сорвался облегчённый, слегка истеричный смешок, и Гермиона обессиленно уткнулась носом в шею Драко, совсем не отдавая отчёт в своём действии, которое, как ни странно, было таким же инстинктивным и привычным, как ухватиться за протянутую руку помощи.       И тут она почувствовала. Даже несмотря на то, что они оба промокли до нитки, а одежда и волосы пропитались дымом, Гермиона почувствовала родной запах Драко — такой, каким она его помнила когда-то. И от этого непередаваемого ощущения всё встало на свои места.       Что бы ни случилось той страшной ночью, пусть Гермиона совсем скоро узнает об этом, для неё ничего не изменилось. Она любила Драко не за что-то, а вопреки. Она любила его так сильно, что даже долгие месяцы разлуки и самой мощной окклюменции, на которую она была способна, не смогли искоренить её чувств.       Мысли Гермионы не были обращены к ночи расставания или к тревожным снам, изводящим её в лесных холодах, — она вспоминала о тёплом июньском море и том недолгом времени тихого умиротворения, когда они с Драко были предоставлены лишь друг другу. Никакой войны. Лишь пение цикад, жаркий воздух, наполненный ароматом хвои, и искрящиеся капли дождя в солнечных лучах. Кажется, будто это было тысячи лет назад.       Драко бережно обнял её и прижался губами к её макушке, восстанавливая дыхание. Гермиона чувствовала его сердцебиение — частое и сильное. Она понятия не имела, что будет дальше. Каково будет им обоим, когда они выберутся на берег. Сейчас их контакт был скорее вынужденным, но она не хотела думать об этом. Ничто не имело значения, кроме настоящего момента.       — Помогите! Гермиона!       Они с Драко резко обернулись на крик Рона. Рыжая макушка то появлялась, то исчезала под покрытой рябью поверхностью озера — поскольку они с Гарри спрыгнули раньше, то оказались значительно дальше.       — Выбирайся на берег, — Драко подтолкнул её вперёд, а сам нырнул под воду. Как только Гермиона почувствовала под ногами дно, она остановилась и обеспокоенно всмотрелась в поверхность озера. Спустя несколько секунд Драко преодолел расстояние до мальчиков, и они с Роном подхватили Гарри под руки, вытягивая его в сторону берега.       — Что случилось? — в панике выкрикнула Гермиона в попытке разглядеть хоть что-то в беспрерывно мельтешащем движении.       — Гарри… — тяжело выдохнул Рон. — Он… отключился…       Промозглый сырой холод свёл внутренности, тело пробила крупная дрожь. Волдеморт снова проник в разум Гарри. И, судя по тому, что он потерял сознание, на этот раз дело действительно плохо.       Гермиона беспомощно наблюдала, как Драко и Рон вытягивают Гарри на берег, и, когда они ступили на дно, бросилась к ним, судорожно изучая побледневшее лицо Гарри, не подающего признаков жизни. Как только все четверо выбрались из воды, Гарри очнулся и надрывно закашлялся, упав на колени и прижав дрожащую ладонь ко лбу.       — Гринготтс… — смазанно пробормотал он. — Пожиратели устроили там побоище… гоблины, люди… все…       Гермиона крепко сжимала его плечо, внимая каждому слову. Всего двадцать минут назад они сбежали оттуда. Вырвались из западни и обрекли десятки невинных на смерть.       — Он в ярости, — жёстко прошептал Гарри, наконец подняв голову и окинув взглядом Рона, Гермиону и Драко. — И знает, куда мы направляемся теперь.       — Тёмному Лорду понадобится время, чтобы собрать все силы своей армии. Скорее всего, к полуночи Пожиратели и егеря уже будут в Хогвартсе.       — Нужно срочно сообщить Ордену, — Рон поднялся на ноги, высушив балахон с помощью палочки. — Отправляемся к Аберфорту, сейчас же.       Гермиона согласно кивнула и поспешно извлекла из сумочки несколько комплектов сменной одежды для Гарри и Рона, но, ухватившись за край своей джинсовой куртки, вздрогнула и замерла, почувствовав крепкую хватку на своём запястье.       — Встретимся в «Кабаньей голове», — решительно обозначил Драко, и, прежде чем Гарри и Рон успели что-то ответить, в недоумении уставившись на них, добавил: — Ровно через час.       Гермиона резко втянула воздух в лёгкие, намереваясь вырваться и потребовать объяснений, но внезапный вихрь аппарации подхватил её, унося сквозь время и пространство за сотни миль от каменистого берега.

***

Elias — Let Me Be The One

             Это место ничуть не изменилось с тех пор, как они оказались в нём в последний раз. Всё те же ветхие развалины, протяжные скрипы и свист сквозняков, оправдывающие столь незамысловатое, но точное название.       — Какого чёрта, Малфой! — крикнула Грейнджер, высвобождая запястье из его хватки.       — Пожалуйста, давай поговорим, — дыхание Драко сбилось из-за жёсткой аппарации и охватившего его волнения.       — Нас могло расщепить!       — Я всё ещё Пожиратель смерти, — невесело ухмыльнулся он и поднял левое предплечье, на котором под одеждой скрывалось ненавистное клеймо.       — Гарри и Рон…       — Грейнджер, пожалуйста.       Выходка Драко была чертовски рискованной — он сам это понимал. По правде говоря, он не был уверен, что метка позволит ему преодолеть защитный барьер Хогвартса, но даже в случае неудачи риск расщепления был ничтожно мал — барьер просто отбросил бы их, лишив возможности пересечения.       Дыхание Грейнджер было всё таким же частым, но воинственный взгляд становился всё более уязвимым и растерянным. Драко до сих пор не мог поверить, что она в самом деле здесь, рядом с ним. Что прямо сейчас они вновь стоят друг напротив друга в Визжащей хижине — в точности, как в тот страшный роковой день, когда все чувства были обнажены до передела, словно натянутые струны.       Драко никогда не забудет, с какой силой забилось его сердце под водопадом в Гринготтсе. Не забудет ту бурю эмоций, вызванную одновременно страхом разоблачения и сокрушительным потрясением, когда он увидел лицо Гермионы. То, которое снилось ему по ночам в мельчайших деталях и оборачивалось нечёткой иллюзией при свете дня. С какой мучительной настойчивостью Драко пытался вспомнить эти глаза, губы, волосы, которые он так обожал. И прямо сейчас он видел её — так близко, как не мог и мечтать. Он касался её, пусть и из необходимости, но Грейнджер позволила ему. Не оттолкнула.       И её взгляд у края пропасти. Взгляд, когда она осознала, что Драко собирался принести себя в жертву. Если бы он не увидел в её глазах того горького отчаяния, он бы не посмел просить выслушать его. Он не претендовал на милосердие Гермионы и давно смирился с мыслью, что потерял её навсегда, но эта дикая, совершенно безумная надежда, поселившаяся в его душе сегодня, не оставляла выбора.       Лавгуд была права. Грейнджер преданна своему сердцу как никто другой, и Драко втайне благодарил судьбу за эту непростительную ошибку.       Он приблизился к Гермионе на шаг, нерешительно остановившись на расстоянии вытянутой руки.       — Я был там, — его голос дрогнул, сердце бешено билось где-то под горлом. Грейнджер сдавленно вдохнула, линия её челюсти напряглась. — И я знаю, что ты тоже.              Она напряжённо качнула головой и поджала губы, карие глаза болезненно заблестели. Драко сделал ещё один осторожный шаг по направлению к ней, борясь с желанием прикоснуться к её бледной впалой щеке, по которой покатилась одинокая слеза.       — Всё произошло у меня на глазах, — вымученно прошептал он. — И… я понимаю, ты не должна доверять моим словам — они ничего не значат. Но мои воспоминания о той ночи смогут рассказать тебе намного больше.       Драко потянулся к её руке, крепко сжимающей палочку, и легко коснулся её, не отрывая взгляда от глаз Гермионы. Она отвела руку за спину и отшагнула назад, вновь покачав головой — на этот раз настойчиво.       — Мне они не нужны, — уверенно произнесла Грейнджер, вздёрнув подбородок. — Я хочу знать ответ всего на один вопрос.       Драко опустил руки по швам, сохраняя дистанцию, и терпеливо кивнул.              — Твои шрамы… Ты получил их той ночью?       Он выдержал паузу, но по-прежнему не прерывал зрительного контакта, чтобы Грейнджер видела его решимость. Драко не собирался скрываться и желал в полной мере проявить свою искренность.       — Да.       — Тогда почему ты всё ещё жив?       Его губы искривились в ожесточённой ухмылке, но взгляд оставался неизменно сосредоточенным.       — Смерть была бы слишком быстрым и гуманным способом наказать меня за предательство. Так посчитал кто-то из пленников в подземелье мэнора, где Тёмный Лорд оставил меня умирать.       Глаза Грейнджер расширились в изумлении, и она тяжело сглотнула.       — Он узнал о тебе, — продолжил Драко. — Увидел в воспоминаниях твоих родителей. Он хотел заставить меня искупить вину, но я ослушался приказа.       — Рон сказал, тебя отстранили от заданий, — сбивчиво пролепетала Гермиона, не в силах больше сдерживать слёз, от вида которых Драко и сам почувствовал невыносимое жжение в глазах и тупую боль, поселившуюся в его груди.              Ему было плевать на то, откуда Уизли стала известна подобная информация. Всё, что действительно имело значение в этот момент, — пока ещё тусклая, но различимая искра зарождающегося доверия во взгляде Грейнджер.       — Дэйзи с Нарциссой собирали меня по частям, — робко пожал плечами Драко сквозь застилающую глаза слёзную пелену, ощутив волну облегчения от того, что теперь может сказать Гермионе об этом. — Если бы Северус не ликвидировал последствия проклятий, вряд ли меня бы удалось спасти.       — Северус? — растерянно прошептала Грейнджер, и от её скорбного выражения лица в сочетании с удивлённо приподнятыми бровями Драко готов был отдать душу Мерлину прямо сейчас.       — Мама была в отчаянии. До сих пор не имею понятия, как ей удалось выманить Снейпа из Хогвартса.       — Он всегда заботился о тебе, — она выдавила слабую улыбку и тихо всхлипнула, неосознанно приблизившись к Драко на шаг. — Как и Нарцисса…       — Ты снилась мне, — проронил Драко, задержав взгляд на волосах Гермионы, затем скользнул по её плечам, рукам и вновь возвратился к лицу. — Я провёл в коме почти две недели и видел всякое… — она задержала дыхание, пристально всматриваясь в его глаза. — В одном из моих видений появилась ты. Это было поле битвы. Похожее на Блэкстоун, но не совсем… Всё было окутано плотным туманом… Но я сразу узнал тебя. Мысль о том, что мне так и не удалось попросить у тебя прощения, невыносимо мучила меня. Но я так и не смог.       Он опустил глаза и сглотнул, в горле пересохло, тугой ком мешал говорить. Грейнджер часто задышала — что-то в словах Драко неимоверно взволновало её.       — Это ведь ты убила Нагайну?       Дыхание Гермионы сбилось. Драко вновь взглянул на неё, и пульс гулко ударил в ушах.       — Что?.. Откуда…       — Не знаю, просто… — поспешно добавил он, покачав головой. — В том сне я отдал тебе кое-что. Клинок, извлечённый из моей груди, — Драко нахмурился, внезапно найдя своё признание нелепым и лишённым всякого смысла. — И рубин на рукояти напомнил мне…       С её губ сорвался резкий выдох. Бисерная сумочка выпала из рук, волшебная палочка звонко ударилась о прогнившие половицы, покатившись к стене… И в следующую секунду Гермиона мгновенно сократила расстояние между ней и Драко, обхватила ладонями его лицо и прильнула к губам в отчаянном, жадном поцелуе, будто от него зависела вся её жизнь.       Драко пошатнулся от неожиданности, едва не потеряв равновесие. Но довольно скоро поборол сковавшее его оцепенение и незамедлительно притянул Грейнджер к себе, зарывшись дрожащими пальцами в её влажные волосы. Он вжался в её губы ещё сильнее, отвечая на поцелуй, из его горла вырвался стон, отдавшийся будоражащей вибрацией по всему телу, кожа покрылась мурашками. Драко целовал Гермиону неистово, с сокрушительной яростью и одновременно нежностью. Они задыхались под давлением страсти и щемящей тоски, превратившей их сердца в выжженную холодную пустошь, открытую всем ветрам. И сейчас она оживала. Первые хрупкие ростки пробивались из-под толщи обугленной земли, и это чувство возрождения невозможно было описать словами.       Руки Драко бережно осязали тело Гермионы поверх грубой ткани, ему стоило немалых усилий сдерживать закипающую страсть — после того, что он сотворил много месяцев назад, ему казалось кощунственным даже прикасаться к ней, и, если бы она не нуждалась в этом так отчаянно, он бы продолжал держаться на расстоянии столько, сколько потребуется.       — Ненавижу это платье, — хрипло пробормотал Драко в её губы, после чего Грейнджер резко отстранилась от него и сделала то, чего он ожидал меньше всего.       Она вцепилась пальцами в чёрное кружево и разорвала его по швам, сбросив к своим ногам. Всё ещё задыхаясь от переполняющих эмоций и возбуждения, Драко устремил взгляд в пол и почувствовал, как кровь прилила к лицу. Они не должны были заходить так далеко — не сейчас. Но с другой стороны, через несколько часов их обоих может не стать.       — Грейнджер…       — А я ненавижу тебя, — с жаром выпалила она, приблизившись к нему вплотную. — За то, что ты бросил меня. Из-за неё, — она указала на скомканную ткань, валяющуюся на пыльном полу. — Мы потеряли столько времени… И всё потому, что ты сдался, Драко! Я умоляла тебя не уходить и ждала тебя каждый чёртов день, но ты выбрал служить своему страху, а не продолжать бороться за нашу любовь!       — Я мог убить тебя, — с горьким презрением прошипел Драко, наконец взглянув на Грейнджер, и с облегчением обнаружил, что на ней был закрытый спортивный топ и такой же низ, однако вид её полуобнажённого тела лишь усилил ощущение головокружения и слабости в ногах.       — Чушь! Это я подвергла нас обоих опасности, но ты даже не дал нам возможности во всём разобраться. Ты даже не подумал, каково было мне. Я всё время была на грани, всё время боялась, что именно я потеряю контроль и причиню тебе вред. И я знаю, что, если бы я оказалась на твоём месте, а ты — на моём, всё было бы совсем по-другому. Ты бы скорее оглушил меня и стёр воспоминания, но не позволил бы уйти!       Грейнджер была в ярости, её голос срывался, слёзы заливали лицо, покрывшееся гневным румянцем. Она так долго хранила в своей душе обиду, и лишь сейчас обрела возможность её выплеснуть. Её пламенная речь больно ранила. Потому что Гермиона была чертовски права: Драко не отпустил бы её, даже находясь на пороге смерти по её вине.       — Прости меня, — прошептал он и с шумом вдохнул. — Если бы ты знала, как я сожалею обо всём, что сделал, Грейнджер.       Она обессиленно опустилась на кровать и горько расплакалась, окончательно потеряв контроль. Хрупкие плечи дрожали, тонкие пальцы побелели, с силой сжимая лиловое покрывало. Драко сбросил с себя всё ещё мокрую мантию, которая жутко раздражала и причиняла дискомфорт, в несколько широких шагов пересёк комнату и обнял Гермиону одной рукой за шею, а вторую положил на её затылок и притянул к своей груди, уткнувшись губами в её макушку. Он непрестанно повторял слова раскаяния, ласково поглаживая её по волосам, которые вновь стали влажными от его слёз. В конце концов Грейнджер сдалась и обвила руками его талию. Драко не мог понять, почему, но что-то в этом её жесте показалось ему таким уютным и знакомым. Родным.       — Я больше никогда не стану принимать это проклятое зелье, — надломленно прошептала Гермиона, постепенно успокаиваясь. — Никогда.       Она подняла голову и взглянула на Драко в ожидании. Казалось, будто и она вымаливала у него прощения, но он понятия не имел, за что. Даже сейчас, после всего, что между ними произошло, Гермиона по-прежнему была идеальной — слишком необыкновенной для такого, как он. Ведь Драко знал: она бы никогда не смогла совершить всех тех чудовищных поступков, находясь в своём теле. Ему же никогда не приходилось ощущать чужого присутствия в своём сознании — всё, что он делал, всегда происходило лишь по его воле.       Грейнджер легонько потянула его за руку, усаживая рядом с собой. Её взгляд, исполненный сожаления, скользил по его лицу, и в какой-то момент её пальцы робко коснулись щеки Драко, медленно очерчивая линии шрамов.              — Тебе здорово удаются чары гламура, — вдруг сказала Гермиона так печально, что он непроизвольно улыбнулся.       — Я не хотел, чтобы ты увидела меня таким.       Она склонила голову набок, слегка сдвинув брови к переносице, но вскоре бороздка разгладилась, и уголок губ Грейнджер едва заметно дрогнул.       — Ты всё так же красив, как и раньше. Этого ничто не изменит.       Драко усмехнулся, опустив взгляд.       — Мама сказала так же.       Её ладонь замерла.       — Нарцисса… она ведь…       — Я сообщил ей, когда мы отправились к хранилищу, — Драко отодвинул манжету рубашки, из-под которой показалась изумрудная нить. — Она в безопасном месте.       Грейнджер облегчённо выдохнула и провела кончиком пальца вдоль нити, отчего волоски на коже в этой области стали дыбом, и Драко вспомнилась эта глупая, но в то же время красивая аналогия о весеннем цветении.       — Амулеты всё ещё работают, — грустно улыбнулась Гермиона. — Даже после того, как Дэйзи не стало, — она задумчиво поджала губы и взглянула на Драко. — Луна и остальные похоронили её недалеко от коттеджа. К сожалению, я не смогла присутствовать, потому что…       Грейнджер осеклась, и мысли Драко о смерти Дэйзи вмиг сменились воспоминаниями о плачущей Нарциссе и первых словах, которые ей удалось произнести, когда он вернулся: «Я убила его».       — Кто нарушил Табу? — спросил Драко значительно резче, чем намеревался.       На лице Грейнджер отразилось разочарование, какое обычно случается вследствие подлого предательства. Драко было знакомо это выражение. Взгляд Нарциссы был точно таким же после того, как он в первый и последний раз применил к ней заклятие Забвения.       — Ксенофилиус.       Вот почему этот причудливый дом показался Драко знакомым. Пока Лавгуд гнила в подземелье, её отец моментально в принудительном порядке изменил свои взгляды касательно войны. Сложно даже представить, каким будет ударом для Лавгуд, когда — или если — она узнает, что по его вине её друзей едва не убили.       — Гринготтс был моей тюрьмой — наказанием и помилованием одновременно. Я не мог покинуть его раньше определённого срока. Когда я узнал, что Табу нарушено, то сразу всё понял. Неизвестность и страх сводили меня с ума, — Драко понизил голос до шёпота и опустил взгляд, чувство вины душило его до сих пор. — Мне так жаль, что я не смог вовремя оказаться рядом.       Грейнджер приподняла его подбородок кончиками пальцев, заставляя посмотреть ей в глаза.       — Если бы ты оказался рядом тогда, возможно, не смог бы оказаться рядом сегодня. Это было намного важнее, Драко.       Оттого, как его имя звучало из её уст, в районе груди и солнечного сплетения разлилось тепло. Он так скучал по её голосу, её прикосновениям, по её запаху. По ней.       — Я хочу быть рядом до самого конца, Гермиона, — решительно проговорил Драко, нежно проведя ладонью по её щеке. — И мне всё равно, каков будет этот конец.       Он подался вперёд и запечатлел на её губах долгий поцелуй, от горько-сладкого вкуса которого на глаза вновь навернулись слёзы. Драко прислушивался к тихим звукам неровного дыхания, скольжения кожи по коже, к ощущению тепла под подушечками пальцев, робко ласкающих плечи и спускающихся по спине. В какой-то момент он отстранился, придвинулся ближе, развернул колени Гермионы к себе, затем осторожно приподнял их и опустил себе на бёдра, заключая её в крепкие объятия. Она обвила его шею руками, прижимаясь ещё теснее, и положила голову ему на плечо, опаляя прерывистым дыханием его висок и местечко за ухом.       Драко хотелось, чтобы этот момент такого трепетного и долгожданного слияния никогда не заканчивался. Чтобы у них с Грейнджер было больше времени — всё время этого мира. Ему хотелось расспросить о её странствиях и рассказать о своих безрадостных приключениях. Драко мечтал когда-нибудь вновь познать ощущение запредельной близости, если Гермиона того захочет, — а он был уверен, что она мечтала об этом не меньше.       Но времени больше нет. И Драко был благодарен хотя бы за то, что им удалось украсть у судьбы один жалкий час, который изменил всё. Он бережно держал Грейнджер в своих руках, закрыв глаза, дрожа от напряжения и страха, что она вновь исчезнет, и на этот раз — уже навсегда. Он прижимал её к своему израненному сердцу и мечтал о мире, в котором ему никогда не придётся её отпускать. Эта мечта была тихой. Слишком сокровенной для того, чтобы смело отдаться ей и позволить завладеть сознанием.       Мир, в котором им найдётся место, никогда не будет существовать. Всё, что у них есть, это здесь и сейчас. Секунды или минуты, возможно, часы до момента, когда Чёрная метка обожжёт предплечье в последний раз.       — Нам нужно идти, — прошептала Грейнджер, рассеянно запустив пальцы в волосы Драко, и потёрлась щекой о его скулу.       Он глубоко вздохнул и кивнул, размыкая объятия. Гермиона соскользнула с его бёдер и подобрала с пола бисерную сумочку. Её лицо было всё ещё мокрым от слёз, но взгляд сделался сосредоточенным, несмотря на несошедшую пелену. Драко наблюдал за тем, как она извлекает из бездонных глубин одежду, натягивает джинсы, носки, кофту и джинсовую куртку, периодически тихо шмыгая носом и постепенно успокаиваясь. Она была такой сильной. Даже после всех сокрушительных эмоций, которые ей довелось испытать за последние часы, ориентир Грейнджер оставался неизменным. Она была готова к бою, готова к жертвам.       Но Драко не знал, готова ли она потерять его. Если Гермионы не станет, для него всё было зря. Если её не станет после всего, через что они прошли, он больше не сможет найти в себе силы продолжать этот путь без неё.       Драко оперся ладонями на колени и поднялся с кровати, давно перестав обращать внимание на тупую боль в ногах. Он чувствовал себя опустошённым. Мимолётная радость, коей он был преисполнен последние минуты, казалась обманом. Почему судьба уготовила их воссоединение и подарила надежду в преддверии самой тёмной ночи?       Драко взглянул в окно. Сквозь криво заколоченные доски виднелись последние отблески уходящего солнца. Сумерки опускались на Хогвартс обманчиво тихо, безветренно. Где-то вдалеке из глубины Запретного леса раздавалось едва уловимое уханье филина.       — Ты готов? — нерешительно окликнула его Грейнджер.       Он обернулся. Какое-то время они молча смотрели друг на друга, размышляя обо всём, что осталось невысказанным, и, скорее всего, останется им навсегда.       — Сыграешь мне напоследок? — с надеждой спросил Драко.       Грейнджер удивлённо моргнула и растерянно повернулась к расположенному в углу роялю, покрытому пылью.       — Я… не думаю, что…       — Пожалуйста.       Она смущённо сглотнула, очевидно колеблясь. Драко и сам не ожидал, что попросит её об этом. Идея родилась спонтанно, как это обычно бывает при попытке оттянуть неизбежное. Вряд ли судьба заметит ещё одну столь незначительную для неё, но жизненно важную для них украденную минуту.       Грейнджер опасливо приблизилась к инструменту, отодвинула стул и сконфуженно села на него, осязая пальцами пыльную поверхность клавиш. Драко остановился позади неё и опустил ладони ей на плечи.       — Я слишком давно не практиковалась. Наверное, уже ничего и не помню.       — Однажды приобретённый и досконально проработанный навык настолько надёжно закрепляется в нашем подсознании, что достаточно приложить небольшие усилия для его пробуждения. Не так давно я убедился в этом сам. Попробуй. Ты справишься.       Она тихо фыркнула, покачав головой, но всё же не стала убирать рук от клавиш. Лёгкое синхронное движение кистей — тонкие пальцы извлекли первый аккорд. Грейнджер повторила его ещё раз, привыкая к давно забытым ощущениям. С прошлого раза рояль расстроился ещё больше, но глуховатый звук из-под молоточков, деформированных и утративших свою плотность из-за беспощадной влаги, всё ещё приятно ласкал слух.       В какой-то момент пальцы правой руки начали почти неподвижно перебирать клавиши, в то время как левая продолжала удерживать первый аккорд, а затем едва заметно поменяла положение, и гармония изменилась, но прозвучала неточно. Гермиона остановилась и качнула головой, нащупывая правильную комбинацию клавиш, и когда нажала их одновременно, убедившись в чистоте звучания, снова начала с самого начала.

      Драко заворожённо наблюдал за процессом, наслаждаясь его естественной неидеальностью. Грейнджер ошибалась, исправлялась и продолжала дальше. Он был далёк от музыки, но такой ход вещей был ему близок. Шаг за шагом двигаясь к цели, ты неизбежно оступаешься, падаешь, находишь в себе силы подняться и двигаешься дальше. Ошибки имеют срок годности, который ты определяешь сам. Они остаются в прошлом, как только твой взгляд снова устремляется вперёд. Ты совершаешь новые, вновь оступаешься и вновь падаешь, но с каждым новым подъёмом твои шаги становятся твёрже и увереннее.       Драко слушал плавные переливы печальной мелодии, уткнувшись подбородком в макушку Гермионы.       — Тот рубин на рукояти кинжала, — мягко произнесла она, не прекращая игры. — Я знаю, что он напомнил тебе. И я забрала его. Как ты и велел.       Сердце с силой ударилось о грудную клетку. Драко замер в оцепенении, осознавая смысл услышанного. В голове крутились бесчисленные вопросы, он даже сомневался, правильно ли истолковал её слова. Это ведь было… всего лишь видение?       Но чем дольше он думал об этом, тем меньше у него оставалось времени насладиться волшебством настоящего момента. Гармонии плавно сменяли друг друга, беспрерывные переливы нежно обволакивали слух, разум и тело, отгоняя тревогу и даря успокоение.       Драко прижался губами к макушке Грейнджер, прикрыл глаза и глубоко вдохнул. Её запах изменился и больше не являл собой сладкую смесь ванили, корицы и персика — осталась одна лишь корица. Это открытие заставило его горло сжаться. Он знал этот запах.       Так пахла смерть.