The Curse of Slytherin/Проклятие Слизерина

      Этот воздух чувствовался совсем иначе. Необъяснимо знакомо, хоть и вдыхался ею впервые. Запах снега, хвои и утреннего тумана наполняли зажатые лёгкие, и становилось легче. Будто все невзгоды остались далеко позади, в другом измерении, в котором Гермиона никогда не желала бы очутиться снова.       — Доброе утро.       Она вздрогнула и обернулась. Рон сконфуженно улыбнулся, нагнувшись под низким навесом палатки, и, покинув её, направился к Гермионе. Зимний свитер с вышитой буквой «R» поселил в груди щемящее чувство чего-то бесконечно печального, но Гермиона не помнила причины. Не хотела вспоминать.       — Доброе утро, — тепло поприветствовала она, проследив за тем, как Рон опустился рядом на импровизированный пуфик из сложенного в несколько раз шерстяного пледа. — Гарри ещё не проснулся?       Рон покачал головой, бросив короткий взгляд на палатку.              Всю ночь они провели в обнимку, тесно прижавшись друг к другу. Возможно, кому-то со стороны это могло показаться странным или даже неприемлемым, ненормальным, но в этом не было ничего романтического. Никогда. Просто темнота слишком часто несла смертельную угрозу. Война в ночи оживала, когда сознание усыплялось. Она ждала подходящего момента, когда беззащитная жертва сдастся от изнеможения и упадёт в объятия сна.       — Я… хотел поговорить, — нерешительно произнёс Рон. — О вчерашнем. Не хотел, чтобы Гарри знал, пока ты сама не решишь рассказать.       — О чём?       Рон внимательно изучал её хмурым взглядом и затем опустил глаза.       — Ты знаешь, о чём.       Гермиона рассеянно качнула головой. Вчерашний день был… странным. Но ведь они, наконец, вместе. Можно сказать, почти в безопасности.       — Там, на перроне, — добавил он. — Зачем ты хотела сделать это?       Гермиона моргнула и изогнула губы в улыбке, слегка сдвинув брови к переносице.       — Сделать что, Рон?       Он сглотнул, не отрывая от неё настороженного взгляда. Его губы приоткрылись в немом вопросе, но тут же сомкнулись. Откуда взялось это напряжение? Казалось, Рон не разделял той тихой радости, которая наполняла Гермиону с момента пробуждения. Ей так много хотелось ему рассказать, но не находилось подходящих слов. Она просто была счастлива находиться здесь с ним и Гарри.       Они продолжали сидеть, погружённые в молчание, и прислушиваться к шуму утреннего леса. Где-то вдалеке раздавалось пение одинокой птицы, тонкие высокие деревья протяжно поскрипывали под давлением ветра, сдувающего снежинки с припорошенных ветвей.       Так тихо.       Сзади послышался шелест потрёпанной ткани. Рон с Гермионой обернулись. Гарри выглядел сонным и взъерошенным, крайне взволнованным, круглые очки слегка съехали набок. Мгновение спустя обеспокоенное выражение его лица сменилось улыбкой облегчения.       — Я уже было подумал, что мне всё это приснилось, — честно признался он. — Не помню, когда в последний раз так крепко спал.       Каждое слово давалось ему с трудом и казалось неподходящим для такого момента. Каким должно быть правильное поведение после длительной разлуки? О чём стоит сказать в первую очередь? Как поприветствовать? Нужно ли приложить как можно больше усилий для того, чтобы продемонстрировать важность долгожданного воссоединения посредством сердечных слов и признаний или же просто вести себя естественно, как будто и не было тех жутких холодных месяцев страха и одиночества?       — И мне превосходно спалось, — согласилась Гермиона и отодвинулась в сторону, чтобы Гарри уселся между ней и Роном.       — Мне одновременно и хочется, и не хочется расспросить вас обо всём на свете, — Гарри предпринял неудачную попытку пригладить отросшие волосы. — Боюсь узнать плохие новости.       — Рон теперь анимаг, — выпалила Гермиона первое, что пришло в голову. Ей действительно не терпелось узнать подробности. Это ведь и правда было безумно интересно, не так ли?       Гарри удивлённо округлил сонные глаза и в ошеломлении уставился на Рона, всю его усталость словно рукой сняло.       — Что? Серьёзно?       — Вроде того, — Рон безуспешно попытался подавить гордую улыбку и непринуждённо кивнул. Кое-что никогда не меняется — Рон Уизли никогда не умел скрывать самодовольства, и это было бесконечно мило.       — Блеск! — по-ребячески воскликнул Гарри. — Обалдеть! Как тебе это удалось?       — Ну, это было непросто, — с видом знатока ответил он. — Макгонагалл помогла мне в сотворении ритуала. Должен сказать, это чертовски хитроумная и многоэтапная штука, не каждый способен осилить подобную магию.       — Я слышала, что подготовка занимает около месяца, а успешность самого ритуала зависит от многих условий, которые необходимо строго соблюдать, иначе придётся начинать всё сначала, — полувопросительно уточнила Гермиона.       — Так и есть, — воодушевлённо ответил Рон. — И не то чтобы я хвастался…       — Ох, да брось, это же просто потрясающе! — восхитился Гарри. — И чей облик ты принимаешь?       Рон интригующе ухмыльнулся и почесал затылок.       — Скоро узнаешь. Это сюрприз.       — Могу дать небольшую подсказку: цвет шерсти остаётся таким же…       — Гермиона!       Она прикрыла рот рукой и тихо рассмеялась. Им будто снова было по тринадцать. До боли знакомо и одновременно жутко непривычно. Почти до мурашек.       — Почему-то в этом я даже не сомневался, — усмехнулся Гарри. — Выходит, ты тоже шпионишь для Ордена?       — Ещё как. Бьюсь об заклад, Пожиратели смерти до сих пор ломают голову над тем, кто же сдаёт их позиции. Не так давно Отряд Дамблдора сорвал довольно крупную операцию в Блэкстоуне, и всё потому, что кое-кто становится слишком разговорчив после бутылки огневиски.       «Мы тогда едва не погибли».       Гермиона сглотнула и уставилась на свои колени. Мимолётная мысль улетучилась так же внезапно, как и появилась. Она не должна была думать об этом. Не сейчас.       — Отряд Дамблдора? — переспросил Гарри. — Скажи, что ты шутишь.       — Невилл теперь за главного. Ты бы видел его, Гарри, он стал на несколько дюймов выше! Он тот ещё сопротивленец, построил настоящую армию прямо под носом у Пожирателей. Старуха рассказала, когда помогала мне с анимагией.       — Звучит просто дико. Кто бы мог подумать, что Макгонагалл способна на подобные авантюры. Когда мы учились, она наказывала нас за невинные прогулки по Запретному лесу.       — Мы гуляли по ночам и нам было по одиннадцать, — заметила Гермиона. — И вообще, на что они рассчитывали, назвав лес Запретным?       — И запретная секция в библиотеке, — подхватил Рон.       — Именно! Разве не ясно, что для пытливого детского ума не существует ничего более привлекательного, чем запреты?       — А может, Дамблдор сделал это специально, чтобы проверить, кто из новичков окажется самым отважным психопатом, — предположил Гарри. — И соорудил для нас все эти головоломки, чтобы быть уверенным, что мир магии находится в надёжных руках.       Они звонко рассмеялись, но улыбка Гарри быстро померкла. Напускное беззаботное веселье не могло длиться слишком долго.       — Я подвёл его. Не только его. Всех вас.       — Гарри…       — Нет, Гермиона, это правда. Вы с Роном столько сделали для Ордена, ты… Я даже не могу вообразить, через что пришлось пройти тебе, — он, наконец, поднял взгляд на неё, но она не смогла его выдержать и уставилась на свои колени. — Столько ужаса и боли, о которых ты вряд ли захочешь когда-то говорить. А я… я просто ждал. Был ослеплён пророчеством и жил одной лишь мыслью, что я — Избранный. Ждал, что мне, как всегда, повезёт. Что удача сама придёт ко мне в руки, но мой побег так ясно показал мне, что без вас я ничего не стою. И никогда не стоил.       Гарри сжал в кулаки ладони, свисающие с согнутых колен, его челюсти напряглись, взгляд похолодел. Он выглядел смертельно уставшим, заметно повзрослевшим в сравнении с тем днём, когда они виделись в последний раз в Норе. Гермиона понимала, как всё выглядело для него; понимала, как, вероятно, он представлял себя сквозь призму восприятия друзей, для которых он выглядел никчёмным неудачником, пока они рисковали жизнями. У них были разные миссии, не было плана и наставника, который дал бы чёткие указания. Ошибки были неизбежны.       — Гарри, это не так, — тихо проговорила Гермиона, положив ладонь на его напряжённые костяшки. — Ты неоднократно доказывал своими поступками, насколько удивительным волшебником являешься.       — Никто не осуждает тебя, — заверил его Рон. — Мы с Гермионой догадывались, что ты задумал. И ужасно волновались, что тебе доведётся пройти через это одному. Слишком опасно оставаться наедине с такой сильной и тёмной магией.       — Уж не опаснее, чем быть разоблачённым и замученным до смерти, — пробормотал Гарри.       — Мы ведь сейчас не соревнуемся, правда? — хмыкнул Рон. — Каждый из нас не раз оступился. Возможно, когда-то мы сможем поговорить и об этом.       Он бросил многозначительный взгляд на Гермиону и затем вновь сосредоточился на Гарри.       — Ладно. И… каков план? С чего нам начать?       — Прежде всего, мне кажется, нам нужно немного расслабиться. Привыкнуть друг к другу и перестать испытывать эту дурацкую неловкость, — пытался подбодрить его Рон. — Время от времени я буду выбираться в Лондон и Хогсмид, Аберфорт обещал помочь с провиантом…       — Аберфорт? — брови Гарри взлетели вверх.       — Ты разве с ним не знаком? Это ведь он прислал Добби за нами по твоей просьбе.       Неподдельное недоумение на лице Гарри красноречиво глаголило о том, что он впервые услышал это имя и совсем не улавливал сути.       — Брат Дамблдора, — подсказала Гермиона. — Он владелец «Кабаньей головы», помнишь?       — Да, но… — Гарри запнулся и потянулся рукой к карману потёртых джинсов, выудив из него осколок зеркала. — Чёрт. Теперь мне даже как-то стыдно признаться, о чём я думал каждый раз, когда видел его отражение. Выходит, зеркало всё это время было у него?       — Согласись, очень приятное совпадение, — широко улыбнулся Рон.       Вряд ли это было совпадением.       — Если бы я только знал об этом раньше, — тяжело выдохнул Гарри. — Если честно, я думал, что окончательно слетел с катушек, когда заговорил с осколком зеркала. Я ведь даже не был уверен, что отражающийся в нём глаз действительно был там на самом деле. Вы бы знали, сколько всякой чертовщины мне мерещилось, пока я носил медальон.       Гермиона сжала его ладонь, ощутив горечь его признания на корне языка.       — Гарри… Нам очень жаль.       — Мне было невыносимо одиноко, но при этом я почти никогда не чувствовал полного уединения. Будто кто-то или что-то следило за мной. Иногда я видел вас, — он мрачно взглянул на друзей. — Точнее… это были не совсем вы. Скорее, тени с искажёнными лицами, которые… ненавидели меня. И это было самым сложным — ежедневно убеждать себя, что это неправда. Уговаривать себя, что это всего лишь плод моего воображения.       — Мы больше не оставим тебя одного, ясно? — решительно произнёс Рон. — Мы всегда были вместе. Напрасно ты решил, что сможешь отделаться от нас так просто.       — Я думал, так будет лучше для всех. В каком-то смысле так и получилось, верно? Каждый из нас пытался следовать зову своего пророчества.       У Гермионы больше не было ответа на этот вопрос. У неё не было сил размышлять о том, что в конечном итоге оказалось правильным решением. Пророчество… Она так и не поняла, в чём был его смысл. То, что казалось ей раньше неоспоримой, фундаментальной истиной, теперь вызывало слишком много сомнений. Для чего она спасла всех этих людей? Зачем рисковала своей жизнью? Возможно, Снейп и был прав, когда уверил её, что сопротивляться голосу пророчества бессмысленно, но что, если бы она всё же попыталась?       — Гермиона?       Она вздрогнула и окинула взглядом Гарри и Рона. Похоже, они уже какое-то время обращались к ней и, возможно, задали вопрос, который она не услышала.       — Простите. Я отвлеклась.       — Когда тебе нужно вернуться в их штаб? — повторил Гарри, и в его глазах промелькнул оттенок беспокойства.       Гермиона поджала губы в подобии улыбки, всеми силами стараясь сохранять внешнюю невозмутимость.       — Я больше не вернусь в мэнор, — она поднялась на ноги, сбросив одеяло на землю. — Пойду заварю чай.       Ощущать на себе их напряжённые взгляды было несладко. Гермиона была уверена, что они заметили, как сильно дрожала её рука, когда она поправила волосы нервным движением. Ожидание всегда обманчиво, и лишь теперь, оказавшись здесь, рядом с мальчиками, Гермиона осознала, насколько всё было плохо. Она хотела бы притвориться, что осталась прежней, что её душа не расколота, а сердце всё ещё цело. Она бы хотела быть способной поговорить с Гарри и Роном обо всём на свете, как это было раньше. Но что-то внутри неё безвозвратно сломалось. Гермиона пыталась маскироваться, вести себя непринуждённо, но лишь слепой не заметил бы натянутой неискренней улыбки, за которой не было ничего. Гермиона была пуста.       Отработанные последовательные действия, составляющие процесс помещения чайника на горелку, — вот и всё, что занимало её мысли. Будто некая сила загнала все воспоминания последних дней в капкан и захлопнула его, однако ловушка опасно подрагивала, а временами сотрясалась с оглушительным грохотом.       Возможно, Гарри пока ничего не понял, но Рон… Чёрт возьми, он смотрел на неё таким взглядом, от которого внутренности покрывались изморозью. Что именно он увидел? Гермиона едва могла вспомнить, как состоялась их встреча. Все предшествующие события словно тонули в непроглядном тумане, но по необъяснимой причине эта неизвестность была ужасно болезненной. Так ли работает заклятие Забвения? Разве может быть что-то хуже боли, о причине которой не помнишь?       Гермиона оперлась ладонями на ветхий столик и прикрыла глаза. Тупая боль пронзала виски и скручивала желудок, нарастающая в груди тревога растекалась по телу и выступала испариной на коже.              «Всё в порядке. Я здесь в безопасности. Давай же, Гермиона, соберись».       Она глубоко вдохнула как раз в тот момент, когда раздался свист чайника.       Точно. Палатка. Она находилась в палатке в лесу. Там в углу лежал рюкзак Гарри, который он носил с четвёртого курса, на стуле висела его же фланелевая рубашка в сине-белую клетку. Изрядно поношенная, но всё такая же по-особенному родная. Это определённо походило на реальность. На безопасную реальность.       — Банка с чаем должна быть где-то под курткой, — раздался голос Гарри совсем рядом, и Гермиона мигом обернулась ко входу, сделав вид, что всё это время была занята приготовлением. Попытка явно вышла довольно жалкой.       — Ага. Точно, где же ей ещё быть, — нервно хихикнула Гермиона, отбросив в сторону помятую куртку, под которой нашлась жестяная банка из-под кофе. По правде говоря, от некогда хранившегося в ней чая осталась лишь горстка пыли.              — Мне кажется, нам не следует здесь задерживаться, — Рон вошёл следом и с подозрением покосился на плавающие в кипятке останки эрл-грея. — Добби, конечно, умеет хранить секреты, но вдруг он попадётся кому-то из Пожирателей.       — Согласна, — поддержала Гермиона. — Нам придётся менять локации каждый раз, когда ты будешь уходить, Рон. Поэтому было бы неплохо снова обзавестись монетами.       Он одобрительно кивнул и принюхался к сомнительному содержимому чашки.       — Извините, что не отличился особым гостеприимством, но с едой дела обстоят хреново, — виновато почесал за ухом Гарри. — Точнее, её нет. Совсем.       — Я принёс с собой кое-что из Хогсмида, — Рон поднял сумку с пола и вытряхнул из неё свёрток с сэндвичами. — Старик не прогадал, когда отправил Добби за нами.       — Жаль, что я так и не увиделся с ним.       — Он к нам ещё заглянет.       — И нам снова придётся после этого перебираться на новое место.       — А у меня остались маггловские деньги, — вспомнила Гермиона. — Мы бы могли немного развеяться. Изменим внешность, отправимся куда-то подальше от Лондона.              — Мне нравится, — воодушевлённо закивал Рон. — Что скажешь, Гарри? Затея, конечно, рискованная, но…       — Я только за, — выпалил Гарри, прервав его на полуслове. — Мне уже настолько осточертели эти тряпичные стены, так что я с полной ответственностью заявляю, что готов променять их на поединок с парочкой Пожирателей и егерей.       — Круто!       Гермиона с теплотой наблюдала за мальчиками, чьи юные широкие улыбки мелко подёргивались, выдавая нетерпение от предстоящего приключения. Она так хорошо понимала Гарри. Ей тоже осточертели её стены — холодные, зловонные, покрытые кровавыми разводами, в которых неистово билось её сознание, подавленное чужой окклюменцией.

***

      Невзирая на то, что мечтой каждого второго городского работяги является уединение вдали от цивилизации, очутиться в эпицентре событий и прогуливаться шумными улицами казалось настоящим благословением. Выбор Гермионы пал на маленький городок Эксетер графства Девоншир в Юго-Западной Англии, который не славился своей причастностью к миру магии, хоть и до боли напоминал Хогсмид своими причудливыми старинными домишками с винтажными вывесками. Гермиона бывала здесь всего однажды, когда путешествовала с летним лагерем в третьем классе. Это место было довольно тихим и отдалённым — идеальным для того, чтобы не приходилось переживать о незваных гостях с гнусными помыслами, однако трое друзей постоянно были настороже и присматривались к каждому прохожему, который мог вызвать подозрения.       Первым делом Генри, Роджер и Грэйс — путешественники средних лет, отдалённо напоминающие группу учёных — заглянули в продовольственный магазин и пополнили запасы еды на случай, если придётся экстренно аппарировать, и лишь затем отправились на прогулку по миниатюрным мощёным улочкам. Они часто останавливались полюбоваться средневековыми и более поздними памятниками архитектуры — этот небольшой городок был богат на дворцы, музеи и древние храмы. Изобилие отвлекающих факторов избавляло их от неловких разговоров, груз которых ощущался многократно сильнее, когда Гермиона, Гарри и Рон находились в заточении безлюдного леса и были предоставлены сами себе. Всё же маггловское культурное наследие восхищало, его ценность была неоспорима. Возможно, прояви чистокровные аристократы хоть немного интереса за всю историю мира магии, они бы убедились в этом сами и не стали бы заложниками собственных предрассудков.       Гермиона чувствовала себя странно. Она понимала, что должна ощущать себя в своей тарелке, что ей ничего не угрожает, но в то же время не могла отделаться от чувства, будто она совершила нечто ужасное и в скором времени за это расплатится. Будто однажды ей придётся обнажить всю свою гниль перед Гарри и Роном, и все пережитые ею страдания померкнут на фоне злодеяний, на которые она была вынуждена пойти, чтобы выжить и оставаться незамеченной.       Несмотря на то, что воспоминания о прошедших днях затонули в хитросплетении многих жутких и поистине тёмных образов, решение не возвращаться в тело Беллатрисы и бросить миссию было совершенно отчётливым. Непоколебимым и бескомпромиссным. А значит, необходимо было приспособиться к новым реалиям, детально продумать, чем стоит делиться с мальчиками, а какую информацию оставить при себе.       — Прошло уже почти пять месяцев, — тихо заговорил Гарри, зажмурившись от неприятного вкуса тёмного пива, которое они решили испробовать в стареньком аутентичном пабе. — Пять месяцев медальон у меня, а я до сих пор не имею понятия, как его уничтожить. За это время я лишь смог убедиться в том, что в Тайной комнате мне, как всегда, невероятно повезло, и такое бывает лишь раз. Либо же я никудышный гриффиндорец, и меч просто-напросто меня ненавидит.       — Снова сомневаешься в решении Шляпы? — устало выдохнул Рон. — Не кажется ли тебе, что для этого уже поздновато?       — Она сама сказала, что сомневается до сих пор. Ты бы видел её надменное лицо в кабинете у Дамблдора в тот день. Я тут подумал, а не работают ли они с мечом в паре? Ведь в тот день Фоукс принёс мне пустую шляпу, и лишь потом в ней появился меч.       — Да чёрт его знает. Ясное дело, что крестраж — не василиск, который может отгрызть тебе голову в любую секунду, но и не мятный пряник ведь, правда? Проклятый Скримджер, старый идиот. Кто дал ему право философствовать на тему, кому принадлежал грёбаный меч!..       — Скримджер? — впервые подала голос Гермиона. — При чём тут Скримджер?       Гарри и Рон переглянулись, и затем их лица озарились пониманием.       — Тогда, на свадьбу, за несколько часов до падения Министерства заявился Скримджер, когда ты ушла, — пояснил Гарри. — Он принёс несколько вещиц, которые Дамблдор завещал нам троим. Все они канули в пламени, да и после… всего этого… в общем, мы не успели тебе рассказать. Да и смысла особого мы в них не увидели, вряд ли этот хлам мог хоть как-то нам помочь.       — Что это были за вещи? — нетерпеливо спросила Гермиона. Новый объект внимания, на котором она могла сфокусироваться, подвернулся как нельзя вовремя.       — Ну, какой-то дурацкий артефакт, который выключал везде свет, — поморщился Рон. — Книга со сказками, которую нам читали в детстве. И ещё снитч.       — Тот, что я поймал на первом курсе, — сказал Гарри. — Только он и уцелел, так как я сразу положил его в карман.       — Мило, — уголком губ улыбнулась Гермиона. — Они обладают телесной памятью, кстати. Возможно, внутри него заключена какая-то подсказка.       — Сомнительно, хотя внутри него и правда определённо что-то есть. И, если честно, не сказал бы, что этот засранец помнит меня. Или память у него паршивая, или и он ненавидит меня тоже.       Рон добродушно улыбнулся и ткнул Гарри локтем в плечо.       — В общем, Дамблдор завещал нам троим бесполезный хлам и меч Гриффиндора, — подытожил Уизли. — Вот только Скримджер отказался нам его отдавать, так как формально Дамблдору меч не принадлежит. Знаю, что его жестоко убили примерно через час после этого, а говорить о мёртвых плохо нельзя, но я до конца своих дней буду считать его безмозглым придурком.       — С этим сложно поспорить, — рассеянно ответила Гермиона, едва уловив суть последних слов Рона.       Взгляд её был неотрывно прикован к барной стойке, в грудной клетке неистово колотилось сердце. Содержимое желудка поднималось всё выше по пищеводу, кончики пальцев стремительно холодели и становились липкими от пота. Звоны бокалов и негромкие разговоры приглушились за грохотом пульса о барабанные перепонки.       Гермиона усиленно сглотнула и прищурила слезящиеся глаза, разглядывая белокурую макушку молодого посетителя паба. Он был одет в маггловскую одежду и выглядел довольно расслабленно, будто являлся частым гостем местной забегаловки.       «Нет. Он не мог… не мог знать. Этого не может быть…»       — Как думаешь, Гермиона?       Она вздрогнула, несколько раз моргнув, и коротко кивнула, но так и не отвела взгляд.       — Эй, — окликнул её Гарри. — Всё в порядке? Ты какая-то тихая.       Дверь в паб открылась, и внутрь вошли двое парней лет двадцати. Они кого-то окликнули, и сидящий за барной стойкой светловолосый парень повернулся, радостно улыбнулся друзьям и махнул им рукой. Они одарили друг друга приветственными рукопожатиями и подозвали бармена. Гермиона облегчённо выдохнула и на мгновение прикрыла глаза.       — Да… да, я в норме. Просто немного устала.       Она боковым зрением заметила, как Гарри и Рон обернулись назад, чтобы выяснить причину её беспокойства, но когда повернулись обратно, ничего не сказали. Гермиона не хотела знать, догадались ли они. Но ещё больше не хотела вновь встречаться взглядом с Роном.              — Так… — Гарри откашлялся, звучно опустив пивную кружку на стол. — По поводу Годриковой впадины. Скоро Рождество. Думаю, это весьма подходящее время для того, чтобы наведаться туда, как считаете?       — Думаю, в этом есть смысл, — на автомате ответила Гермиона, не подвергая предложение Гарри особому детальному анализу. — Нужно испробовать всё, что у нас есть, каждую возможную зацепку.       — Здорово. Я ведь так ни разу и не был там, с тех пор как… Не знаю, просто мне кажется, что это путешествие поможет нам приблизиться к разгадке. Это непростое место, ведь так? Вол… Том бы мог этим воспользоваться.       — Вот именно, — хмуро подтвердил Рон. — Там может быть засада, Гарри. К тому же, если ему каким-то образом удастся проникнуть в твои мысли, он может подослать туда Пожирателей.       — Согласен, риск довольно велик. Но что, если там спрятан один из крестражей? Например, чаша Пуффендуй.       — В Годриковой впадине? Не слишком символично для Сами-Знаете-Кого. Скорее, я бы предположила, что там может оказаться меч Гриффиндора.       — А что, если ему каким-то образом удалось достать меч? — внезапно предположил Рон. — А если он сделал ещё один крестраж? Из этого самого меча?       — Это бы объяснило, почему меч пропал, — повёл бровью Гарри, уставившись на пивную кружку.       — Он ищет старшую палочку. Самую могущественную из всех существующих, — проговорила Гермиона, понизив голос до шёпота, несмотря на действующее заглушающее заклинание, окружающее их отдалённый столик. — Он убил мастера палочек Грегоровича и держит в плену Олливандера.       За столом воцарилась тишина. Оказывается, постепенно открываться было не так уж и сложно. Главное вовремя остановиться и не вывалить на мальчиков всё разом. Удивительная всё-таки вещь — разлука. Вы встречаетесь и с трудом находите комфортную тему для разговора, теряя драгоценное время на обсуждение всяких пустяков. Словно вам приходится заново знакомиться и заново учиться доверять. В каком-то смысле это так и есть, ведь вы прежние и вы настоящие — абсолютно разные личности с разным опытом, мировоззрением, мыслями, чувствами. Гермионе хотелось бы поговорить с прошлыми Гарри и Роном, которых она знала когда-то давно, с которыми они вместе менялись на протяжении долгих лет и не замечали этих перемен. Всё происходило плавно и закономерно. Нынешняя же встреча была истинным потрясением, несмотря на то, что и Гарри, и Рон определённо были собой. Гермиона испытывала необъяснимое противоречивое чувство, будто знала их всю свою жизнь и одновременно была вынуждена присматриваться, изучать, находить точки соприкосновения с самыми близкими друзьями, роднее которых у неё никого не было. Это будет долгий путь.       — Олливандер? В Малфой-мэноре? — прошептал Рон, округлив глаза.       — Да, — угнетённо подтвердил Гарри. — Я видел его, когда Реддл пускал меня в своё сознание. Думал, он уже мёртв.       Гермиона покачала головой, хоть уже и не могла утверждать, что уверена в этом. К своему стыду, она ни разу за прошедшие месяцы не поинтересовалась состоянием пленников.       — Его держат в подземелье вместе с гоблином из Гринготтса и… Дином. Дином Томасом.       Гарри и Рон поражённо переглянулись. Гермионе было известно лишь о том, что Дин так и не вернулся осенью в Хогвартс и подался в бега, когда началась тотальная зачистка магглорождённых. И хотя с его родословной всё обстояло довольно неопределённо, он принял решение скрываться, но в итоге попался Ноттам. И несмотря на такую чудовищную неудачу, каким бы абсурдным это ни казалось, Дин поистине оказался счастливчиком. Единственным волшебником, которого Лорд Волдеморт распорядился оставить в живых.       — Вот же чёрт, — прошипел Рональд. — Неужели их никак нельзя было вытащить?       — А ты как думаешь, Рон? — хмыкнул Гарри. — Они под круглосуточной охраной.       — После случая с Наземникусом Хвосту больше не доверяют, — пожала плечами Гермиона. — Теперь вместе с ним дежурят минимум трое Пожирателей. К тому же, Руквуд наложил на мэнор очень сложные антиаппарационные чары, благодаря которым покидать поместье может только Дэйзи.       — Дэйзи?       — Домовой эльф Малфоев.       Произносить эту фамилию стало невероятно мучительно тяжело. Она застревала в горле комом, от которого становилось сложно дышать.       — Значит, эльфийская магия Добби теперь бессильна, — заключил Гарри. — Прискорбно, но вполне ожидаемо.       — Обидно, что такая потрясающая возможность была просрана на грёбаного Наземникуса, — выругался Рон. — И где он сейчас? Наверняка прячется на другом континенте, если ещё не сдох в какой-нибудь канаве.       — О, поверь, такие не сдыхают, — пробубнил Гарри, широко распахнув глаза и уставившись на свои колени. — Наверняка его поступок расценивается Орденом как дезертирство, я же считаю, что он обыкновенный предатель.       — От предательства его отделяет лишь то, что он, по крайней мере, никого не сдал.              — Это не имеет значения, — сказала Гермиона. — Каждый поступает в соответствии со своими убеждениями. Война не для всех.       Нечаянно оброненные слова повисли в воздухе, сгустив его подобно свинцу. Гермиона крепко сомкнула губы и ухватилась за кружку с едва тронутым пивом. Ей самой верилось с трудом, что она произнесла это вслух, ведь ещё каких-то пару дней назад она считала иначе. Озвученные ею слова были презренны, это была позиция проигравшего. Но что, если она и правда давно проиграла? И могла ли Гермиона в таком случае навязывать своё мнение тем, кто ещё был готов бороться?       — Не для всех, конечно, ага, — желчно процедил Рон. — Прикольно, наверное, когда ты можешь поставить свои убеждения превыше всего. У меня вот тоже есть убеждение — мне война вообще не нравится! Если исходить лишь из собственных прихотей, то и воевать будет некому.       — От некоторых людей на войне больше вреда, чем пользы, вот и всё, — пробормотала Гермиона, предприняв слабую попытку защититься. — Если они не умеют ни сражаться, ни держать свои мысли при себе, то какой с них толк?       — Наземникус-то не умеет держать мысли при себе? Он превосходный окклюмент, ты это знаешь! А также хитрый проныра, его бы плутовские замашки да в полезное русло.       — Да, но он не хочет, — чётко обозначила Гермиона. — Не верит, боится — не знаю, разве можно заставить кого-то быть преданным? Мы ведь понятия не имеем, какова была его жизнь. Почему Наземникус стал таким. Возможно, он сирота и привык выживать с детства на улицах. Его не научили доверять, весь его жизненный опыт заключается в том, что ему постоянно приходилось бежать от опасностей, ведь никто и никогда не желал ему добра, и по итогу он пришёл к выводу, что лишь сам способен о себе позаботиться любым способом. Никто не давал ему никаких гарантий. Ни Орден Феникса, ни, тем более, Тёмная сторона.       Рон разочарованно покачал головой и закатил глаза.       — Вечно ты находишь оправдания каждому уроду, Гермиона. Знаешь, как он решил на самом деле? Дождётся смены режима и стабильности, вне зависимости от исхода войны, а затем вылезет из своей норы, когда другие положат за него и ему подобных свои жизни. И да, я напомню: он не просто какой-то случайный волшебник, он поклялся в верности Дамблдору и Ордену.       Гермиона смотрела на него исподлобья, не в силах выразить ни одной эмоции из-за мгновенно навалившейся усталости от возникшей дискуссии. Она перевела взгляд на Гарри. Он молчаливо поджал губы и слегка нахмурился, но что-то в этом крошечном жесте успокоило Гермиону. Обычно так Гарри выглядел, когда не был с чем-то согласен, но не собирался озвучивать своего мнения, чтобы никого не обидеть. И что-то подсказывало Гермионе, что позиция Рона отчасти была ему не близка.       Однажды ей уже доводилось слышать похожий разговор, когда она очутилась в лазарете Андромеды. В тот раз Гермиона придерживалась того же мнения, что и Рон, хотя уже тогда её решимость начинала ослабевать, просто она боялась себе в этом признаться. Тогда у неё ещё оставались силы на борьбу.       — Уже темнеет, — сообщил Гарри, покосившись на мутное запотевшее окно. — Может, будем постепенно выдвигаться?       

***

      Они переместились в лес Дин, когда последний слабый луч тёмно-красного солнца проскользнул по нетронутой снежной поверхности, подсвечивая мелкие кристаллики золотисто-рубиновыми оттенками. Гермиона хорошо знала это место. Оно располагалось не слишком далеко от города, но идеально подходило для уединения подальше от любопытных зевак.       С момента аппарации никто не произнёс ни слова. Гермиона, Гарри и Рон сняли маскирующие чары и молча принялись разбивать лагерь. Наловчившись за долгие месяцы жизни в лесу, Гарри взял на себя разведение костра, растопил снег на небольшом клочке земли и высушил её от влаги. Для короткого периода времени хватило бы и обычных огненных чар, но, чтобы пламя не погасло, когда магия развеется, пришлось раздобыть сухих веток.       Рон и Гермиона установили палатку и навели защитные чары, после чего все трое забрались внутрь. Сегодня на ужин Гермиона планировала приготовить запечённый картофель и несколько сырых рыбин, которые выглядели достаточно подозрительно, но пахли вполне сносно. Раздутый пакет с покупками свободно вмещался в крошечную сумочку с чарами незримого расширения, однако извлечь его из узкого отверстия оказалось не так-то просто.       — Развяжи его и достань продукты по очереди, — предложил Гарри, наблюдая за мучениями Гермионы.       — Я собираюсь притронуться к этой чёртовой рыбе всего один раз, — раздражённо пропыхтела она, сдувая с лица выбившийся локон. — Как-то же мне удалось его туда впихнуть.       Как раз с последним произнесённым слогом Гермиона с силой рванула пакет на себя, и он выскочил подобно пробке от шампанского, выпотрошив часть содержимого сумочки.       — Блестяще, — пробормотала Гермиона, принявшись подбирать с земли выпавшие вещи.       — Ты уверена, что лес Дин достаточно безопасное место? — внезапно спросил Рон, и Гермиона замерла, обратив на него взгляд. — Может, нам стоило переместиться подальше?       — Уверена, — быстро ответила она, не желая зацикливаться на этой мысли дольше, чем следовало. — Не думаю, что Пожирателям известно про это место. Главное, не нарушать Табу.       И снова бездумно произнесённые слова повисли в воздухе, словно приговор. Похоже, список болезненных тем будет с каждым днём пополняться всё больше. Гермиона не рискнула проверить реакцию Гарри и Рона на случайное напоминание об одном из самых худших дней в их жизни, потому с преувеличенным упорством продолжила собирать с земли вещи, среди которых оказалась маленькая старинная рамка с чёрным холстом.       — Что это? — нахмурился Рон, кивнув на пустой портрет.       — Да так. Решила прихватить с собой, когда в последний раз наведалась в дом на площади Гриммо, — пробормотала Гермиона, спешно заталкивая рамку в сумочку. — Испечём на десерт кекс в чашке?       Приготовления к ужину, как и сам ужин, прошли в тишине. Рыба на вкус оказалась ещё хуже, чем на вид, по той простой причине, что никто не вспомнил о соли во время закупок. Гарри раскрошил горстку солёных крекеров в качестве приправы, которые, впрочем нисколько не спасли ситуацию.       Гермиона ковыряла заусенец на большом пальце и почти не притронулась к еде. Её мысли витали где-то далеко, на душе было неспокойно. Тошнотворно тревожно. В сознании всё мелькал образ светловолосого парня из паба, который она старалась всеми силами отогнать, но чем больше усердия она прилагала, тем бесполезнее были попытки.       — На рассвете я отправлюсь в Лондон, — наконец, нарушил долгое молчание Рон. — Не знаю точно, сколько времени мне понадобится, возможно, несколько дней.       — Уходишь? — удивлённо переспросил Гарри. — Так скоро?       — Нужно держать руку на пульсе. Каждый день имеет значение.       Гермиона ощутила укол совести. Пребывание внутри Тёмной стороны давало Ордену большое преимущество, теперь же вся надежда была только на Рона. Возможно, Гермионе бы тоже удалось освоить анимагию в ближайшие месяцы, чтобы стать хоть чуточку полезнее и, хоть незначительно, но увеличить шансы Ордена на победу, но была одна проблема.       Она не хотела. Не хотела возвращаться в эпицентр войны. Не хотела находить подтверждение своим страхам и узнать то, чего боялась больше всего на свете. Неизвестность была последним барьером, который сохранял её рассудок.       — Но… послезавтра Рождество, — напомнил Гарри.       — Знаю. Я постараюсь вернуться к моменту, когда нужно будет выдвигаться в путь. Если же нет — дождитесь меня, ладно? Я понимаю, ты хотел бы отправиться туда именно в Рождество, Гарри, но будет лучше, если мне удастся разведать обстановку в Годриковой впадине до того, как вы там появитесь.       — Ты слишком нас опекаешь, — ухмыльнулся Гарри. — Теперь ни единого шанса не упустишь, чтобы не похвастаться, какой ты крутой анимаг?       Рон издал короткий смешок, и кончики его ушей забавно побагровели.       — Ни в коем случае, приятель. Теперь это смысл всей моей жизни.       — Что ж, — выдохнул Гарри, согласно кивая, — тогда на нас с Гермионой разработка дальнейшего плана по уничтожению медальона и поиску остальных крестражей.       — Я передам послание Макгонагалл, может, она поделится какой-то информацией об артефактах, которые нам нужны, — сосредоточенно произнёс Рон.       — Отлично. Только без уточнений.       — Само собой.       Они переглянулись и улыбнулись друг другу.       — Как же я рад, что вы здесь, — сердечно признался Гарри. — До сих пор не верится, что мы, наконец-то, вместе.       

***

      Гермиона бежит так быстро, насколько возможно. Хриплое дыхание срывается с обветренных губ, руки грубо расталкивают бегущих навстречу людей. Они кричат, в ужасе оглядываются назад и мчатся по узким коридорам, спотыкаясь о безжизненные тела, разбросанные по полу. Гермиона вглядывается в незнакомые размытые лица, не замедляя шаг. Она точно знает, куда нужно бежать, но надеется, что ей не придётся. Возможно, они услышали, догадались, что происходит, и уже находятся на полпути, бегут ей навстречу так же быстро, так же вглядываются в лицо каждого незнакомца в надежде на спасение.       Перед глазами всё плывёт. Крики, крики, плач, топот ног, звон пожарной сигнализации, которая призывает немедленно покинуть здание. Дыхание застряло в глотке, лёгкие с каждым мгновением сжимаются всё сильнее — Гермиона вот-вот задохнётся. На лестнице невообразимое столпотворение, практически не протолкнуться, но она не сдаётся и упорно ступенька за ступенькой продвигается вверх.              Медленно. Слишком медленно. Её отталкивают, осыпают ругательствами. Гермиона изо всех сил цепляется пальцами за перила, чтобы не упасть. Ей приходится ждать и терять драгоценное время, чтобы улучить короткий миг, когда она сможет продолжить свой путь.       Наконец она добирается до конца лестницы. Коридор практически пуст, все двери распахнуты настежь. Ковровое покрытие скомкано, кое-где виднеются пятна крови. Гермиона даёт себе несколько мгновений, чтобы восстановить дыхание, и вдруг в самом конце коридора из открытого номера вырывается зелёная вспышка.       — Нет! — судорожно выдыхает Гермиона и срывается с места, но ноги словно налило свинцом, и каждое движение даётся с огромным трудом. Она движется вперёд, но коридор словно удлиняется с каждым её шагом, заветная дверь становится всё дальше.       Вторая вспышка заклинания отражается от стен зелёным заревом.       — Нет! — выкрикивает Гермиона, сопротивляясь слабости в ногах, но её голос больше похож на обессиленный сип. — Нет, остановитесь!       Она знает, что уже слишком поздно. Как и знает, что её беззвучные крики никто не услышит.       Слёзы катятся по щекам, горло раздирает от боли. Гермиона продолжает бежать, но замечает, что не двигается с места. Она лишь напрасно тратит силы. Спустя мгновение в комнате вспыхивает пламя и извергается наружу, облизывая змеиными языками стены и потолок коридора. Сквозь треск всепоглощающего жара слышны два хлопка аппарации…       Гермиона рывком поднялась, жадно вдыхая воздух через рот, а затем плотно сжала губы, едва удерживая подступившую к горлу желчь. Пот градом катился по лицу и спине, шерстяное одеяло и тёплые пижамные штаны насквозь промокли. Она подняла взгляд и увидела перед собой Рона, сидящего на её койке. Его лицо источало неподдельный ужас, желваки напряглись от гнева.       — Что происходит? — низко прошептал он, глядя прямо ей в глаза.       Гермиона покачала головой и усиленно сглотнула, откинув влажные волосы назад.              — Ничего, — выдавила она, всё ещё борясь с тошнотой. — Просто кошмарный сон…       — Хватит, — жёстко оборвал её Рон. — Я же не слепой. И Гарри тоже. Неужели ты думаешь, что сможешь вечно притворяться, будто всё нормально?       Гермиона опустила взгляд и приложила ладонь к горячей щеке. Пульс громыхал об ушные перепонки, дрожь сотрясала всё её тело, каждый орган сводило от спазмов.       — Это всё из-за Малфоя, не так ли? — с неприкрытой враждебностью спросил Рон. Гермиона вскинула голову, столкнувшись с ним взглядом. — Я видел того парня в пабе. Заметил, как ты смотрела на него.       Его глаза опустились ниже, и когда ладонь взметнулась вверх, Гермиона с ужасом осознала, что забыла наложить маскирующие чары.       — Что он сделал с тобой? — едва слышно прошипел Рон сквозь зубы, дотронувшись до её шеи в том месте, где были пожелтевшие отметины. Гермиона вздрогнула от его прикосновений и отшатнулась, натянув одеяло к подбородку.       — Рон, пожалуйста, не нужно, — взмолилась она и слабо покачала головой.       — Ясно, — коротко заключил он, убрав руку. Его губы дрожали от злости, рот искривился.       — Ты ничего не знаешь. Всё совсем не так, как ты думаешь…       — Так скажи мне, чёрт возьми! — шёпотом выкрикнул Рон. — Твоё молчание ничем не поможет!       — Я не могу, — отчаянно выдохнула Гермиона, поморщившись от боли. — Прости. Мне нужно время, чтобы… — дыхание перехватило, глаза запекло от подступивших слёз, и выражение лица Рона смягчилось. — Прости. Прости меня, пожалуйста.       Он тяжело вздохнул и отвернулся, давая Гермионе время успокоиться. Его пальцы рассеянно сжимали её колено сквозь одеяло, и Гермиона была благодарна, что Рон нашёл в себе силы отступить. Набраться терпения и ждать. Однако, она не могла быть уверена, что это продлится долго.       — Я должен уходить, — пробормотал он, глядя на дальнюю койку, на которой спал Гарри. — Пообещай, что вы позаботитесь друг о друге в моё отсутствие.       Гермиона кивнула и на мгновение прикрыла глаза в знак обещания.       — Конечно. Всё будет в порядке.       — Поговори с ним. Возможно, так тебе будет легче открыться.       Если до этого момента Гермиона колебалась относительно своего теперешнего восприятия их дружбы, то теперь была окончательно убеждена в том, насколько Рон повзрослел. Если раньше в школьные годы во время разного рода размолвок они боролись за внимание друг друга и временами предавались детской ревности, то теперь Гермиона видела перед собой мудрого мужчину, который всеми силами стремился показать ей, что он по-прежнему бережен к ней и готов отказаться от посвящения в её тайны, если на его месте именно Гарри окажется правильным человеком для столь личного откровения. Это было очень ценно.       Рон поджал губы в подобии прощальной улыбки и поднялся с койки, как вдруг сквозь полотно палатки засеребрился яркий голубоватый свет.       — Что это? — встревоженно прошептал он, оглянувшись на Гермиону.       — Не знаю. Похоже на Люмос.       — Как они нашли нас? Разве мы не установили Дезиллюминационные чары?       Гермиону захлестнула паника. Она была уверена, что чары были надёжны. Неужели всё-таки Рон оказался прав, и лес Дин находился в зоне патрулирования Пожирателей смерти?       Она вскочила с койки, натянула ботинки и схватила палочку. Рон вскинул перед ней руку и направился к выходу первым, заслоняя Гермиону своим телом. Он медленно отодвинул полотно палатки и выглянул наружу, замерев на месте.       — Кто? — в нетерпении спросила Гермиона.       — Это… Патронус, — растерянно пробормотал Рон.       Её сердце ухнуло вниз. Неужели… нет. Нет, нет, это невозможно.       Гермиона нырнула под вытянутую руку Рона и вырвалась вперёд, не внимая его предостерегающему возгласу, и от увиденного по её телу разлилось облегчение, мгновенно сменившееся настороженностью.       Этот патронус был ей незнаком. Но по какой-то необъяснимой причине Гермиона чувствовала, что он не излучал враждебности.       — Ты знаешь, чей он? — прошептал Рон, не опуская палочку ни на дюйм.       Гермиона отрицательно качнула головой.       — Вряд ли кого-то из них. Я знаю только одного Пожирателя смерти, который владеет этой магией.       «Потому что научила его сама».       Было нечестно лгать себе о том, что она не надеялась увидеть китайского луна. Но Гермиона дорожила этим барьером. Она не могла позволить, чтобы и он рухнул тоже.       — Как он нас нашёл?              Вопрос завис в воздухе без ответа, так как именно в эту секунду серебристая лань грациозно развернулась и неспешной поступью направилась в лес.       — Срочно буди Гарри, — распорядился Рон и устремился вслед за ланью. — Я буду следить, чтобы он не ушёл далеко.       Спустя минуту трое друзей пробирались сквозь заснеженные кустарники, ежесекундно озираясь по сторонам с палочками наготове. Рон беспрерывно причитал, что патронус завлекает их в западню, что было наиболее логичным допущением в сложившейся ситуации, однако ни Гарри, ни Гермионе так не казалось.       — Считайте меня чокнутым, но эта лань напомнила мне об отце, — взволнованно признался Гарри. — И хотя я уже неоднократно убеждался, что чудес не существует, но меня буквально преследует чувство, будто он помогает мне, когда я действительно в этом нуждаюсь.       — Без обид, но у твоего патронуса есть рога, приятель, — недоверчиво заметил Рон.       — И в прошлый раз, когда ты подумал, что тебя спас Джеймс, это был ты сам, — напомнила Гермиона.       — Как я уже сказал, вы имеете полное право считать меня чокнутым. А ещё… ему не нравится это.       Гарри извлёк из-за пазухи медальон, тускло сверкнувший в серебристом отсвете патронуса.              — Мерлиново дерьмо, Гарри! — ужаснулся Рон. — Ты снова носишь его на себе?       — Надел перед тем, как уйти. Нельзя рисковать и бросать его там, куда мы можем не вернуться.       Все трое были на взводе и даже приблизительно не могли представить, куда ведёт их патронус, однако лань, словно в попытке доказать своё исключительное дружелюбие, шла очень медленно.       — Как думаете, кто-то прислал её издалека? Или контролирует прямо у нас под носом? — прошептал Рон.       — Я применила обнаруживающее заклинание, когда мы пересекли барьер, — так же тихо произнесла Гермиона. — Я читала, что патронус может быть проводником, если правильно его зачаровать. Таким же образом, как и при просьбе передать сообщение. Но это невероятно сложная магия. Не представляю, кто бы мог владеть таковой…       — Пришли.       Гарри остановился и проследил за последними шагами лани, которая обратилась в бесформенное скопление света и исчезла под толстым льдом небольшого озера.       — Вот же чёрт… — пробормотал Рон.       Они бросились вперёд и резко остановились у кромки льда. Серебристое свечение приняло чёткую форму, и даже под тонким полупрозрачным слоем снега на дне озера угадывалось очертание заветного меча Гриффиндора.