Так хорошо горело

За вторым Сережиным подарком отправились ближе к вечеру, но Шурик все равно был сонный и помятый. Впрочем, увидев «поздравительный» пузырек коньяка, он взбодрился и вывел оседланную бурую кобылу по кличке Баранка. Ездить верхом Сережа не умел катастрофически и так же катастрофически не желал учиться. Нет, идея, как таковая, привела его в восторг, но Олег в толк не мог взять, как можно настолько упорно падать с лошади с шириной спины и темпераментом дивана. Благо, по обе стороны узкой дорожки возвышались мягкие сугробы. Выкопавшись из снега, Сережа карабкался в седло ожесточенно, как альпинист, восходящий на Эльбрус, Баранка стояла, подогнув переднюю ногу, и философски вздыхала, а Олег подкармливал сахарком то ее, то себя – за терпение. А он еще подумывал научить Сережу водить. Нет уж, если захочет, пусть с ним профессионалы мучаются, им за это деньги платят. – Будь проклят тот день, когда ты сел за баранку этого пылесоса, да? – посочувствовал он. – На Баранку – поправил Сережа из очередного сугроба. – И при чем тут пылесос вообще? Олег отмахнулся. Разница поколений в действии. Похоже, культовые советские комедии до Сережи не добрались. Или они все еще из одного поколения? Но тогда сто процентов из разных его, так сказать, концов. Как там? Миллениалы, поколение Z… Олег был наслышан, но точными годами никогда не интересовался. Его размышления прервал громогласный визгливый лай. Олег не заметил, откуда выскочила собака, но Сережа, секунду назад силившийся дотянуться до стремени, живо оказался в седле с ногами, как эквилибрист. Баранка, к счастью, отнеслась к шуму и мельтешению так же пофигистично, как ко всему прочему, только ушами прядала. – Собак боишься? – спросил Олег. Надо сказать, он и сам дернулся, на автомате потянувшись к отсутствующей кобуре. Стрелять в собак приходилось не раз. Их было жалко, но себя жальче. – Нет, – храбро ответил Сережа. – Если они не большие и не агрессивные. Пес был чуть крупнее среднего, молодой, судя по не очень пропорциональным лапам и сахарно-белым зубам. Он метался, разбрасывая снег, на безопасном расстоянии от лошади и, похоже, крыл ее каким-то своим собачьим матом. Люди его, вроде, не интересовали. Олег посвистал и сделал вид, что протягивает угощение. Пес умолк, помахал хвостом и принялся облаивать Баранку с удвоенным усердием. – Кажется, она думает, что защищает нас от огромного страшного зверя, – сказал Сережа и, осмелев, сел как полагается. Баранка, почувствовав, что глупое человеческое существо снова нормально устроилось в седле, тронулась с места, не дожидаясь удара пяток. Катание, однако, не заладилось. Пес, не подходя близко, продолжал лаять, как Олег ни пытался его шугнуть, и Сережиной концентрации это совершенно не способствовало. В конце концов, Баранке все это надоело, она развернулась и, не обращая внимания на вопящего Сережу, цепляющегося за гриву, медленной тряской рысцой потрусила к родным воротам. Олег чуть животики не надорвал от смеха. – Фух, – сказал Сережа, когда Шурик забрал лошадь. – Да ну нафиг. В смысле, прикольно, но я себе всю жопу отбил. И не только. Буду завтра ходить как бульдожка после бомбежки. При упоминании бульдожки Олег снова взглянул на пса. Тот, едва лошадь исчезла из виду, замолчал, почесался с очень удовлетворенной мордой, будто проделал большую важную работу, а заметив, что Олег смотрит, побрел к нему, вытянув шею и виляя задом. Олег снова протянул руку, и пес облизал ему варежку длинным слюнявым языком. – Она же голодная. – Сережа благоразумно жалел пса с расстояния в пару шагов. – Смотри, как ребра торчат. Бока приблудыша в самом деле напоминали стиральную доску. Не то чтобы он исхудал до состояния скелета, но явно не ел досыта. На шее не было ни ошейника, ни ремня, ни даже веревки. Раньше Олег его здесь не видел, прибежал, наверное, из какой-то из окрестных деревень. – Давай ее покормим, – предложил Сережа. У Олега не осталось даже сахара. Плюс собакам вообще сладкое вредно. – Ну если пойдет до дома, покормим, – согласился он. Пес пошел охотно. Сожрал трехдневный запас сосисок, вылакал миску воды, подремал с четверть часа в прихожей на коврике и, пока Сережа вслух раздумывал, как «ее» назвать (он почему-то все еще считал найденыша сукой) и какого цвета купить ошейник, проснулся, потянулся и настойчиво поскребся в дверь. Олег, решив, что у него после непривычно плотного ужина прихватило живот, дверь открыл. Пес деловито оросил угол дома и, не успел Олег возмутиться, шмыгнул в приоткрытую калитку и был таков. – Ну вот, – грустно вздохнул Сережа, проторчав у забора минут десять. – Завели, называется, собаку. – Может, проголодается и вернется. – Если честно, особого сожаления Олег не испытывал, но счел нужным его утешить. – Вон, у нас зачекинился, – он кивнул на желтое пятно на снегу. – Теперь с другими домами не перепутает. Сережа фыркнул. – Пойдем конфеты есть, – сказал Олег. – Зря я их варил, что ли? – Бригадейро! – просиял Сережа. – Совсем забыл. Кто первый добежит, тому большая половина. Он припустил было к крыльцу, но, сделав пару шагов, резко остановился, схватившись за внутреннюю сторону бедер. – Бляяяя… Ну спасибочки, Олег. Будешь меня теперь неделю на руках носить. Олег расхохотался. – Ничего. Завтра-послезавтра еще разок прокатишься, разогреешь мышцы. – Да ни в жизни! Олег напоказ лениво, но не слишком медленно потрусил к крыльцу, слегка толкнув Сережу плечом. – Я так понимаю, конфеты мои? – Половина! Половина, я сказал! Это же мой подарок! Волков, убью! В общем, вечер удался. Ровно до того момента, когда в вайбере появилось сообщение от хозяина онлайн-магазина, на который трудился Олег. После дежурных поздравлений и выражений надежды, что постновогодний опохмел прошел успешно, он написал, что завтра утром желает видеть Олега в офисе – не то дооформить, не то переоформить какие-то документы. Долбоеб, блин. У людей законные выходные до восьмого января, второго вообще полагается продирать глаза и подъедать салаты. Но что поделать, хочешь, чтобы все в точности по производственному календарю, – надо было на завод топать, а не в частную фирму. Хорошенького, как говорится, понемножку. Олег ответил, что, разумеется, будет как штык, и растянулся на диване – превентивно лечить нервы трофейной конфетой (половина, как же) и смотреть древнюю порнушку с кассет, откопанных в тумбочке под телевизором вместе с видиком. Не порнушку даже, а эротику, на большее настроения не было. В дверь ввинтился Сережа с ноутом под мышкой. Он мазнул взглядом по экрану и протянул Олегу две конфеты. – Держи. В меня не помещается. Загорелая, слегка зацензуренная тряпичными пальмовыми листьями парочка в телеке стонала так довольно, что было ясно: у этих все куда надо помещается и преотлично. Олег убавил звук и рассказал, что завтра его, скорее всего, не будет минимум полдня. Пропадать – так с музыкой. После документов – что бы там с ними не предполагалось сделать – Олег намеревался заглянуть к знакомой мастерице, работающей на дому, и подстричься. Волосы у него отрастали быстро, если не подсуетиться, скоро станут, как у Сережи. Кстати. – Тебе в парикмахерскую не надо? – спросил он, скептично разглядывая длинные рыжие пряди. – Еще месяцок, и будешь косы плести. Кажется, масть у Сережи и вправду была родная. У крашеных, наверное, к этому времени бы уже проглядывали корни натурального цвета, так? Сережа не ответил. На щеках у него цвели бледно-розовые пятна, кончики ушей и вовсе пылали, он очень старательно отворачивался от экрана, стараясь при этом сделать вид, что не отворачивается от экрана. Олег с недоумением нахмурился. Он. Она. Все самое интересное прикрыто. Так прилично, что – при недостатке толики воображения – скучновато. А Сереже все-таки двадцать три, а не тринадцать. – Выключи, – почти жалобно попросил Сережа, сообразив, что маневры не удались. – Как вообще можно смотреть эту… такое? Еще как можно. И не такое. Но телевизор Олег, разумеется, выключил без вопросов. – Стричься нужно? – повторил он. – Нет, – с явным облегчением отозвался Сережа. – Я сам стригусь. Оно и видно. Зато всегда можно сказать, что это не обкромсанные тупыми ножницами прядки, а модная рваная стрижка. Впрочем, Олегу-то какое дело? Пусть хоть в самом деле косы заплетает. – Окей, – легко сказал он. – Сам так сам. * Олег вообще подозревал, что его отсутствия Сережа не заметит: продрыхнет, как сурок, часов до четырех и все на этом. К его удивлению, Сережа вышел на кухню, когда он, уже накинув пуховик, допивал кофе. Точнее, не вышел, а выковылял, пусть и нет такого слова. А парень в самом деле хиленький. То понос, то золотуха. В смысле, то похмелье, то крепатура. – Может, в баню вечерком рванем? – предложил Олег, глядя, как он, морщась, устраивается на табурете. – Шурик растопит. Погоняем твою молочную кислоту веничком. – Нет, спасибо, я высокие температуры плохо переношу, – быстро сказал Сережа. – Прими тогда контрастный душ или растяжку сделай. Могу какую-нибудь мазь в аптеке купить или спортивный гель. Ляжки хоть целы, не стер? – Нет, спасибо, – попугайчиком повторил Сережа. – Ничего не надо. Не надо, значит, не надо. – Гречка на плите, котлеты в морозильнике, – он сгреб со стола телефон и ключи от машины. – До вечера.