Так хорошо горело

Олег вернулся уставший – как всегда после вынужденных актов социализации – но довольный: с документами разобрался, подстригся и еще пару мелких дел осилил. Калитка была закрыта, и он отпер замок своим ключом. Входная дверь тоже оказалась заперта. Записка на столе гласила: «Ушел гулять. С.» На улице темнело, и Олег только надеялся, что нелегкая не понесла «С.» в леса. Гречка и котлеты остались нетронутыми, зато в мусорном ведре нашла приют пустая упаковка из-под мини-кексов со сгущенкой и пустая же банка с надписью «Адреналин Раш». Ему пришлось напомнить себе, что Сережа – взрослый самостоятельный парень, который волен убивать поджелудочную и печень в свое удовольствие. Вздохнув, Олег поставил на огонь сковородку и принялся разогревать отвергнутые Сережей котлеты. Блудный сосед по дому вернулся через час. Олег, воздав должное позднему обеду, пек блины. – Блинчики! – радостно объявил Сережа с порога, стягивая куртку и шапку. – Полезнее магазинных кексов, – сухо заметил Олег. – Но не полезнее гречки с котлетами. Сережа, растрепанный и раскрасневшийся, тяжело дышал. Когда он приблизился к двери, ведущей из кухни в дом, стало очевидно, что от него отчаянно несет потом и гарью. – Ты чего такой мокрый? Все-таки решил в баню сходить? Ага. Судя по запаху, в этой бане жутко дымила печь и негде было помыться. – Мы с каким-то мужиком мусор в бочке жгли, – Сережа пропустил сарказм мимо ушей. – А потом я играл с Марго. – Марго? Вроде, в поселке не было детей да еще с такими экзотическими именами. Может, к кому-то внучка приехала? – Ну собака вчерашняя. Ласковая, жуть. Кайфует, когда ей пузо чешут. Сережа, обжигая пальцы, стырил с тарелки нижний блин, который вышел не комом, но толстоватым, и принялся на него усиленно дуть. Пузо, значит. Олег неверяще покачал головой. Да ладно. Где его глаза были? На затылке? – Это кобель. Плохо, видно, чесал, раз причиндалов не заметил. Сережа смутился, но только на секунду. – Да какая разница. Будет Марик. Он все равно снова смылся. Услышав последнее слово, Олег встрепенулся. – А руки ты помыл, что блины хватаешь? Сережа поспешно затолкал блин в рот и заработал челюстями. – Иду мыть, – сообщил он, прожевав. – И душ прими, – добавил Олег. – От тебя воняет, как от целого мусоросжигательного завода. Сережа ухмыльнулся самодовольно, будто ему сделали комплимент. * Когда от бесконечных «рюкзак монообъемный», «сумка полевая» и «вещевой мешок» начало рябить в глазах, Олег решил сделать перерыв. Сережа привычно дрых и в ближайшие несколько часов сползать с койки не собирался, а Олег работал с раннего утра, и прогуляться сам бог велел. Покидав в рюкзак то-се на случай непредвиденных обстоятельств и мстительно оставив записку «Ушел гулять. О.», он выбрался на улицу. Погода стояла солнечная и морозная, небо радовало синевой, снег не выпадал с самого Нового года, поэтому можно было свернуть с главной поселковой улицы без нужды вооружаться снегоступами. Которых у Олега по-любому не было. Надо на следующий год все же купить лыжи. Олег шагал себе и шагал, ни о чем конкретно не думая, пока не увидел очень знакомые следы, сворачивающие с вытоптанной дорожки. Подошву зимних кроссовок Сережи он помнил. Похоже, пару дней назад Сережу занесло именно сюда. В детстве Олег любил вообразить себя следопытом и распознавать на снегу или песке отпечатки зайцев, ланей или даже куницы. Линия ходьбы была слегка изломана, следы местами смазаны. Очевидно, ноги у Сережи порядком болели. Что не мешало ему бесоебить. Когда слой снега сделался потолще, отпечатки принялись сворачивать то вправо, то влево – Сережа прыгал в сугробы, измеряя глубину. Испытания его устроили: в подтверждение этого Олег обнаружил пару «снежных ангелов». Ну что за детский сад, серьезно. После этого замечания Олегу самому захотелось немедленно сделать «снежного ангела». Впасть в детство окончательно не позволили лишь мысли о невидимых глазу ветках и обломках тонких деревьев. О кустарных минах-ловушках. Олег предпочитал видеть, куда ставит ногу. Отступая, боевики минировали все – от дорог до детских игрушек. Вслед за Сережей из недалекого прошлого он по знакомой тропке добрался до поляны с дубом и берлогой. Перед берлогой обнаружилась целая россыпь следов: кажется, Сережа не оставлял надежды, что там магическим образом материализуется спящий медведь. Или что они его в прошлый раз проглядели. Ну да, медведь – это дело такое, в уголок закатится и не заметишь. Мимо берлоги, мимо дуба, мимо припорошенных снежком старых углей, и дальше… Цепочка следов ломалась все сильнее. Усталость и – или – боль в мышцах брали свое. Минут через двадцать Олег вышел на очередную поляну. Ее он тоже хорошо помнил: посреди высилось довольно зловещее на вид мертвое дерево. Они были здесь, пока безуспешно искали елку. Сережа еще шутил, что елочка – это уже не модно, вот что брать надо. С красными лампочками самое то, инфаркт Деду Морозу обеспечен, от трупа избавимся, а мешок с подарками нам останется. Снег вокруг дерева оказался вытоптан так, будто тут стадо бизонов порезвилось. Большая часть ствола была обуглена. Олег, покопавшись в рюкзаке, нащупал бутылку «Сварожича». Тяжелую, почти полную. В тот раз Сережа жидкости не жалел, фигачил от всей души. Значит, кто-то – ясно кто – сменил хранящуюся под кухонным столом бутылку на такую же новую, вылив немного для вида. Из примятого подтаявшего снега, схваченного ледком, выглядывала единственная палочка с прогоревшей головкой. Не то Сережа в срочном порядке освоил разведение огня с первой спички, не то свидетельства неудачных попыток собрал и сжег. Горелкой он почему-то не соблазнился. Боялся, что некстати обнаружится ее отсутствие? Вокруг дерева был сооружен неумелый снежный вал, но даже без него окружающему лесу сейчас – зимой – загореться не грозило. Олег возвращался по следам другой дорогой. Здесь они тоже ходили. Сережа, надо отдать ему должное, держался малочисленных знакомых тропинок. Дорожка отпечатков сделалась совсем неровной, расстояние между следами неравномерно увеличилось, в глаза бросилась даже пара-тройка больших вмятин от упавшего – в этот раз явно не нарочно – в снег тела. Сережа явно вымотался, но шел быстро, спотыкаясь и оскальзываясь, местами пытаясь бежать. Торопился вернуться до темноты, наверное. Или до приезда Олега. Хотя последнее вряд ли: времени прибытия, даже примерного, Олег не сообщал, да и быть дома как штык не требовал. К чему все эти попытки экспертного исследования? Олег не знал. Наработанная годами подозрительность, не иначе. Ничего плохого Сережа не сделал, сухое дерево – не дом. Нравится парню костры жечь, пусть жжет, тут за это никто не ловит. Хотя если он не наиграется к весне, о правилах противопожарной безопасности надо будет серьезно побеседовать. И все же интересно, почему он так тихарится? Даже про Марго-Марика наврал для конспирации: ни единого отпечатка собачьей лапы рядом с Сережиными следами Олег не увидел.