Когда цветёт чертополох

Когда они выходят из кабинета Снейпа, Гарри чувствует, как на него накатывает легкий приступ паники. Что Снейп собирается сказать Тео? Что, если он потребует от него держаться как можно дальше от Поттера? Или наоборот Снейп в курсе планов Нотта-старшего и захочет помочь передать Гарри Пожирателям? И главное — на чьей этот мордредов сукин сын вообще стороне? Дамблдора? Волдеморта? На своей собственной? Голова кипит от бесконечных «что, если», и Гарри практически не слушает Забини, который как всегда болтает без умолку. Когда тот нервничает, ему, кажется, вообще перестает быть нужен собеседник. Достаточно ему время от времени кивать. — Но ты же не станешь? Правда? Внезапно до Гарри доходит, что Забини задал ему вопрос, который требует хоть сколько-нибудь осознанного ответа. — Не стану что? Прости, Блейз, я, наверное, слишком задумался. Забини вздыхает и укоризненно смотрит на Поттера. — Вот что я вообще тут распинаюсь и пытаюсь тебя успокаивать, если ты меня даже не слушаешь? — беззлобно выговаривает он. — Я сказал, что тебе лучше правда пойти на Прорицания, чтобы не привлекать к себе еще больше внимания, и спрашиваю, не собираешься ли ты опять прогулять? — Блейз, а куда я по-твоему иду? — фыркает Гарри. — Боюсь, ты настолько непредсказуем, Гарри Поттер, что даже если бы я вместе с тобой занимался Прорицаниями, я не смог бы этого сказать наверняка. Поттер закатывает глаза. По Забини никогда не поймешь толком, шутит тот или серьезен. На всякий случай Гарри поясняет: — Я иду на Прорицания и не собираюсь ничего больше прогуливать. Я понимаю, что из-за меня у всех и так куча проблем. — Ты серьезно считаешь, что у всех проблемы сейчас из-за тебя? — с какой-то странной интонацией уточняет Блейз. — Конечно! Если бы меня вчера не было с вами, вас бы не поймали! — Тяжелый случай, — печально констатирует Забини и делает попытку его вразумить. — Поттер, если бы тебя вчера не было с нами, то мы наверняка бы даже не нашли Асторию вовремя! Гарри смотрит на него недоверчиво. — Но у Тео точно неприятности из-за меня… — Ты про Снейпа что ли? — Ну, да. Забини же не знает ничего про письма Нотта-старшего и его планы. — Не переживай. Не сожрет Снейп твоего Теодора! Гарри криво усмехается, давая Забини понять, что он не собирается продолжать ему плакаться, и ускоряет шаг. Ему поскорее хочется выбраться из подземелий. Кажется, что здесь недостаточно кислорода. Гарри не скучает по Гриффиндору, но иногда в слизеринских общежитиях ему не хватает возможности высунуться в окно и набрать полные легкие свежего воздуха. В их подземельях почти все окна зачарованные. Со стороны, если не пытаться распахнуть ставни, разницы почти никакой. В окна видны те же каменистые зеленые холмы, Запретный лес и Черное озеро, но все эти пейзажи были лишь иллюзиями. Тщательно наколдованными, наверное, еще Основателями, но иллюзиями. Сейчас бы не на занятия плестись, а вскочить на метлу и летать, пока все тревожные мысли не выгонит из головы холодный мартовский ветер. Обычно примерно в это время как раз начинается весенний квиддичный сезон. Надо будет забрать у Джинни Молнию хотя бы на каникулы, а после напомнить Монтегю, что обещал его взять тренироваться. Пускай Малфой скорее удавится, чем позволит ему играть за ловца на матчах, но даже просто регулярно ходить на тренировки — это уже хорошо. — Смотри-ка, и правда явился. Прав ты был, Нев. Эй, Гарри! — откуда-то сверху доносится радостный голос Рона. Гарри поднимает голову и видит стоящих у перил главной лестницы Уизли и Лонгботтома. — Привет, парни. Меня, что ли, ждете? — Да, — довольно улыбается Невилл. — Доброе утро, Гарри, Блейз. Мы с Роном подумали, что раз ты пропустил завтрак, то наверняка не знаешь, что Прорицания сегодня будут в другом классе. Не там, где обычно. Амбридж сегодня за завтраком объявила. Вот мы и решили тебя встретить. Все-таки, Снейп — гад. Про нового преподавателя сказал, страху нагнал, мог бы и предупредить, что класс тоже изменился. — О, спасибо, Невилл. — А что у вас, кстати, произошло? — с любопытством спрашивает Рон без особых прелюдий. — Вчера еще на первом месте в Кубке школы были, а за ночь четыре сотни баллов потеряли. Гарри колеблется, не зная, стоит ли погружать Рона и Невилла во все детали, но в этот момент Забини выбрасывает в воздух правую руку, будто бы в ней у него был зажат невидимый меч, и с придыханием выдает: — Вчера ночью мы отправились в поход, чтобы спасти прекрасную юную деву, попавшую в беду, и на обратном пути нарвались на бесчестных злодеев. Лица Рона и Невилла выражают крайнюю степень недоверия, поэтому Гарри все же поясняет. — В принципе почти так оно и было. Если конкретнее, то после операции по спасению мы попались Амбридж, и она сняла с нас баллы. — А че еще за юная дева? — хмурится Рон, все еще подозревая, что его разыгрывает. — Рыжая такая, лохматая? Как ее?.. Мэйв! Мелодичный перезвон сообщает о начале уроков. — Так, а где все-таки Прорицания? Далеко идти? — уточняет Поттер, полностью игнорируя последний вопрос Уизли. — В западном крыле, на втором этаже. Недалеко от класса Макгонагалл, — с готовностью отвечает Невилл. — Бежим тогда. До встречи, Блейз! В класс они влетают последние, но все-таки опаздывают не настолько, чтобы новая преподавательница снимала с них баллы. Почти все места заняты, и Гарри протискивается за вторую парту у окна, за Лавандой и Парвати. Они обе сидят с похоронными лицами и о чем-то тихо шепчутся. Лаванда и Парвати и так с трудом пережили замену Трелони, но, если Фиренц смог завоевать у них авторитет, то блеклая мышь Люсинда Хортон как преподавательница их любимых Прорицаний — девушек явно не вдохновляет. Рон садится рядом с Гарри, а Невилл идет в конец класса и усаживается рядом с Милли Булстроуд — одной из немногих с их факультета, кто ходит на Прорицания. Раньше она сидела с Паркинсон, но в последние месяцы они окончательно разругались. Гарри не знал деталей, но подозревал, что это произошло из-за того, что в конфликте между Паркинсон и Гринграсс Милли встала на сторону Дафны. — Если все в сборе, давайте начнем, — тихим монотонным голосом произносит новая преподавательница, пристально разглядывая свой класс. — Меня зовут профессор Люсинда Хортон. Профессор Амбридж пригласила меня вести Прорицания. Как она мне сообщила, в прошлом занятия в Хогвартсе вели не вполне профессиональные преподаватели и поэтому в ваших знаниях наблюдаются серьезные пробелы. Чтобы я могла понять, на что мне в первую очередь обращать внимания в своих лекциях, сегодня мы с вами напишем контрольную по пройденному материалу за предыдущие годы. В классе раздается тихий гул недовольства. Но Хортон не обращает на это никакого внимания. Она делает взмах палочкой, и на доске появляется несколько десятков вопросов, написанных мелким округлым почерком. — Можете приступать, — все так же безэмоционально распоряжается она. — Если кому-то из вас не хватит пергамента, можете взять у меня на столе. Браун поднимает руку. — Мисс, у вас вопрос по контрольной? — на лице женщины проступает некоторое подобие удивления. — Не совсем. Профессор Хортон, вы упоминали про лекции. Скажите, пожалуйста, а какие-нибудь практические занятия у нас будут? — интересуется Лаванда, судя по трагичному тону, без особой надежды на положительный ответ. — В этом году точно нет. Сначала вам всем необходимо на должном уровне изучить теорию. В следующем году, может быть, на занятиях продвинутой группы мы попробуем составлять натальные карты или гадать на Таро. — Спасибо, мэм, я поняла. Лаванда без споров садится и начинает о чем-то тихо шушукаться с Парвати. Еще в начале года она обязательно бы возмутилась, но политика Амбридж научила даже самых отъявленных гриффиндорцев молчать и не нарываться на лишние неприятности. — Еще одна поклонница методов жабы, — шепчет Рон ему на ухо. — Как думаешь, УЗМС у нас теперь тоже только в теории будет? — Готов поспорить, что да, — мрачно соглашается Гарри. Амбридж, кажется, поставила себе цель, чтобы они применяли как можно меньше магии. Вот и тащит в Хогвартс своих людей, которые если не будут с ней соглашаться во всем без исключения, то по крайней мере будут поддерживать ее методы. — Тишина в классе, — напоминает им Хортон, и Гарри берется за контрольную. Наверное, если бы не выволочка от Снейпа, он бы сейчас сдал чистый лист и отправился бы по своим делам, но его угрозы подействовали. Правда, написать контрольную хорошо он все равно не мог. Ответов на большую часть вопросов он не знал. У Рона, который в отличие от Поттера на Прорицания хотя бы ходил без прогулов, дела обстоят не лучше. Надо было садиться с Милли. Кое-как накалякав ответы, Гарри сдает работу и отправляется встречать Тео с Рун.

* * *

Когда Гарри и Блейз уходят, Снейп смеряет Теодора нечитаемым взглядом, а затем идет в другой конец кабинета и усаживается в высокое кожаное кресло за своим письменным столом. — Присядьте, — сухо говорит он и показывает рукой на стул для посетителей, стоящий напротив стола. Тео неторопливо садится и поднимает глаза на декана. Браслет-оберег из черненого серебра, который еще осенью Гарри подарил ему на день рождения, тут же нагревается. Снейп что, пытается залезть ему в голову? Браслет, насколько он помнил, должен был защищать только от поверхностной легилименции. Если декан приложит силу, он сможет пробить щит. Подавив первый импульс — тотчас опустить голову, Тео вспоминает все, что он читал об агрессивной защите и выставляет блок. Снейп только хмыкает и отводит глаза. Ура! У него получилось, несмотря на полное отсутствие практики. — Кто вас учил окклюменции? Это жалкое подобие блока я бы пробил даже без палочки, — тут же разочаровывает его декан. — Я сам, — прохладно отзывается Теодор и поясняет, видя скепсис на лице декана. — По той книге, которую вы дали Гарри зимой. — Даже так, — декан выглядит впечатленным. — Что ж… В отличие от многих ваших сверстников, вы всегда демонстрировали хорошие способности и высокий интеллект. Тем непонятнее мне то, мистер Нотт, что вы творите сейчас. — О чем вы, сэр? Если о том, что я чуть не проспал занятия, так я… — Не прикидывайтесь кретином, — резко обрывает его Снейп. — Я говорю о Поттере! Зачем вы с ним связались? Ну вот что декан хочет, чтобы он ему ответил? И главное, каковы шансы, что содержание их разговора не станет известно его отцу и Темному Лорду? Молчание затягивается. Теодор кривит губы в неприятной усмешке и произносит: — Сердцу не прикажешь, профессор. — Не паясничайте! — рявкает Снейп и вскакивает со своего места. — Вы представляете вообще, что сделает ваш отец, когда узнает о ваших похождениях? Теодор внимательно изучает его лицо из-под отросшей челки. «Стало быть, уважаемый декан, вы не знаете о планах моего батюшки? Или так правдоподобно играете?» Он не строит себе иллюзий, что он сможет так легко разгадать, что на уме у Снейпа, который годами шпионил не то на Дамблдора, не то на Темного Лорда, и решает пойти ва-банк. — Не переживайте, сэр, — самодовольно усмехается он. — Мой отец прекрасно осведомлен о всех моих действиях. И уверяю вас, он весьма доволен тем, что мы с Гарри так сблизились. — Вот как, — лицо декана становится задумчивым, но уже через секунду он насмешливо уточняет у Теодора. — А сблизиться с Поттером, не залезая к нему в постель, вы не могли? Вы хоть немного о своей репутации подумали? Какая чистокровная ведьма выйдет за вас замуж, после того как вы на всю Магическую Британию ославите себя трахалем Мальчика-Который-Выжил? — Это мое дело. Вы не находите, профессор? — огрызается Теодор. — Я прекрасно осознаю, что я делаю, зачем и какие меня ждут последствия! Снейп сверлит его раздраженным взглядом. Тео скрещивает руки на груди. — Считаете себя самым умным? Тео не отвечает. — Я не знаю, кого вы пытаетесь обмануть, мистер Нотт. Меня или себя, но имейте в виду: вы затеяли опасную игру. И если вы думаете, что выйдете из нее победителем, вы сильно ошибаетесь. В голосе Снейпа смесь презрения и горечи. Он снова опускается в кресло, наскоро пишет ему записку о причинах опоздания для профессора Бабблинг и сует ему ее в руки. — Уйдите с моих глаз. Тео пожимает плечами и послушно встает. Уже в спину ему летит: — Если вам будет нужна помощь. Любая помощь, мистер Нотт, вы можете ко мне прийти. — Буду иметь это в виду, сэр. Мысленно Теодор обещает себе, что обратится к Снейпу только в случае, если у него вообще не останется никаких иных вариантов, чтобы защитить Гарри. Правда, и для этого, ему нужно сначала понять, на какой декан стороне. Если на стороне Ордена Феникса, то тогда, узнав, что его отец имеет какой-то свой интерес в его отношениях с Поттером, Снейп донесет об их разговоре директору, и уже Дамблдор будет убеждать Гарри, что ему нужно держаться от Теодора подальше. Ведь так? Скорей всего. Но это только в том случае, если сам Дамблдор заинтересован в безопасности Гарри… А вот в этом Нотт был совершенно не уверен. Вполне вероятно, что даже если Снейп расскажет Дамблдору об их разговоре, то тот воспользуется этими знаниями в каких-то собственных мутных целях. Не зря же Гарри так не доверяет старику. На опоздание Нотта профессор Бабблинг практически никак не реагирует. Она бросает беглый взгляд на записку от Снейпа, велит Теодору занять свое место и продолжает лекцию. Тео пытается сосредоточиться на новом материале, но у него не выходит. Раз за разом он прокручивает в голове разговор с деканом. Складывается ощущение, что их с Гарри обложили со всех сторон. Темный Лорд и его отец, Дамблдор со своим птичьим орденом, Амбридж и Министерство, теперь еще и Снейп явно не спустит с них глаз. И как бы они с Гарри оба ни храбрились, у них на самом деле не было никакого плана, как из всего этого выкручиваться. Когда урок заканчивается, Тео первым выходит из класса. Гарри сидит с ногами на подоконнике напротив кабинета Рун и делает вид, что читает. Заметив Теодора, он тут же спрыгивает, подходит к нему и с тревогой заглядывает в глаза. — Все в порядке? — Не уверен, — честно признается Тео. Из класса выходят и остальные студенты. Увидев Поттера, Грейнджер тут же подбегает к ним. — Гарри, Теодор, что у вас вчера произошло? — начинает она допрос, даже не поздоровавшись. Поттер морщится как от зубной боли. — Гермиона, не сейчас. Мне надо поговорить с Тео, — отмахивается от нее Гарри. — Увидимся на Истории Магии. С этими словами он хватает Теодора за запястье и ведет его вглубь коридора, подальше от основных маршрутов по Хогвартсу, где постоянно ходят студенты. Когда Тео заканчивает рассказывать о своем разговоре со Снейпом и делиться собственными неутешительными выводами, Гарри прижимается к нему, кладет подбородок ему на плечо и тихо произносит: — Давай сбежим. Ото всех. — Куда? — также едва слышно спрашивает Теодор и прижимает губы к его виску. — На континент. Или в Америку. Да хоть в Антарктиду… — Что мы будем делать в Антарктиде? — улыбается Тео. — Разводить пингвинов? Тео смеется. Он-то согласен бросить все прямо сейчас и уехать с Гарри на другой конец света, где их никто никогда не найдет. — Ты правда готов оставить друзей и крестного? — Нет, — вздыхает Гарри и чуть отстраняется, чтобы видеть его лицо. — По крайней мере, не сейчас. Я должен сначала убить его. Понимаешь? Тео понимает. Он чуть наклоняется вперед, как бы Поттер ни вымахал за последние полгода, Тео все равно остается выше его на полголовы, и касается его губ, стараясь вложить в поцелуй все свои чувства. Звенит звонок, сигнализирующий о начале очередного урока, но они не обращают на него никакого внимания. Возможно, сейчас все бы опять закончилось прогулом, но их прерывает девчоночий смех и быстрое перешептывание. Они размыкают поцелуй и оборачиваются. По коридору хихикая убегают Мэнди Броклхерст, Лайза Турпин и Падма Патил, их однокурсницы из Рейвенкло. — Ну вот, теперь слухи пойдут, — хмурится Поттер. — Какие слухи, Гарри? — с иронией уточняет Нотт. Он что, наивно полагает, что об их отношениях известно только их друзьям, а остальные ничего не замечают? — О нас. Какие у тебя еще варианты? — Не хочу тебя расстраивать, но о нас слухи ходят по Хогвартсу давным-давно. Блейз всегда снабжает его свежими сплетнями, даже когда Нотт сопротивляется и уверяет того, что ничего не хочет знать. Его отношения с Гарри были главной темой почти всю зиму, пока внимание студентов не переключилось на судебный процесс Поттера с последующим ограничением его магии. — И что о нас говорят? — голос Гарри звучит немного уязвленно. — Да ничего особенного. В основном то, что мы встречаемся, — и не удержавшись, слегка мстительно добавляет. — Ну и что теперь твоим главным поклонницам Чанг, Джинни Уизли и Вейн ничего не светит. — Кто такая Вейн? Третьекурсница с Гриффиндора что ли? — Ага. — Не разговаривал с ней ни разу. Ладно… Но не понимаю, почему это вообще кого-то волнует. Встречаемся и встречаемся. Что тут обсуждать? — В основном людей интересует, кто кого, — отвечает Тео и тут же прикусывает губу. Вот это он зря сказал. — Кто кого? — растерянно переспрашивает Гарри. Он выглядит таким очаровательно невинным, что Тео снова не удерживается. Он расплывается в широкой улыбке, опускает руки чуть пониже его поясницы и несильно сжимает ягодицы, чтобы простимулировать процесс осознания. Поттер ожидаемо вспыхивает и пытается выкрутится из его объятий, но Тео успевает поймать его за руку. — Гарри, что не так? По его лицу можно уверенно заключить, что Поттер не признается, что именно его беспокоит, даже если его пытать. Тео вздыхает, ругая себя за несдержанность, и снова разворачивает Гарри лицом к себе. — Если что, я никуда не спешу и не тороплю тебя. — Но ты хочешь? — выдавливает из себя вопрос он. — Конечно, хочу. А ты нет? — Не знаю… — тихо говорит Поттер, изучая каменную кладку на полу. — Наверное, да. Но это как-то странно, когда я начинаю представлять, как это может быть... Тео, а вдруг мне не понравится? Он поднимает на него свои пронзительные зеленые глазищи, и сердце Тео болезненно сжимается от нахлынувших эмоций. Гарри так редко позволяет видеть его абсолютно открытым, не прячась за масками и не пытаясь скрыть свои страхи и неуверенность. Тео прижимает его к себе и шепчет на ухо: — Гарри, разве я когда-нибудь делал хоть что-то, что тебе не нравилось? — Нет, — выдыхает Поттер ему в шею. — И никогда не буду. Я обещаю, что никогда не стану делать ничего такого, из-за чего тебе будет больно или неприятно. Или даже просто того, к чему ты еще не готов. Договорились? Тео нежно проводит пальцами по щеке Гарри. Но тот все еще выглядит неубежденным. — Тебя не напрягает то, что я… ну так торможу? — Ничуть. — А ты… — Гарри замолкает, но видимо сегодня он решил поставить все точки на «и», поэтому он заставляет себя закончить вопрос. — У тебя же был кто-то раньше? До меня? — Да, — Нотт не видит смысла врать. К тому же, наверное, и правда лучше рассказать Гарри все как есть, чтобы это перестало его беспокоить. — Но это было совершенно не похоже на то, что есть между тобой и мной. Даже не сравнить, — он берет Гарри за руку и ободряюще улыбается. — Пойдем к Бинсу. Я все расскажу по дороге. Это не то чтобы была длинная история. Первый поцелуй Тео состоялся чуть ли не на первом курсе. Они тогда играли в фанты на чьем-то дне рождение, и ему в напарницы досталась Панси Паркинсон. В Слизерине, как ни парадоксально, нравы были попроще, и подобные развлечения на вечеринках не были редкостью, а о всем произошедшем наутро было не принято вспоминать. С чем-то смутно напоминающим отношения Тео столкнулся впервые только в пятнадцать. В начале четвертого курса, незадолго до его шестнадцатого дня рождения, у него было несколько свиданий с Майклом Корнером. Но во-первых, тот был жутким занудой, а во-вторых, из-за своего воспитания (его отец был маглорожденным, а мать — полукровкой, поэтому его растили в магловских традициях) слишком загонялся на тему «правильно — не правильно», что Теодору довольно быстро надоело. В конце прошлого учебного года у него был непродолжительный роман с семикурсником Бартоломью Бёрком. Причем, как Нотт несколько раз оговаривался в ходе своего рассказа, называть то, что было между ними, романом было очень сильным преувеличением. Тем не менее, именно с ним Тео и потерял невинность. Им самим двигало скорее любопытство, а Бёрком желание вдоволь нагуляться перед свадьбой с наследницей какого-то не то польского, не то румынского клана волшебников. И ничего кроме взаимной симпатии между ними не было. Гарри его рассказ никак не прокомментировал, даже вопросов не задавал, но выслушал внимательно и удовлетворенно кивнул в конце. Кажется, он успокоился, но с Гарри никогда не угадаешь наверняка, что у него происходит в голове на самом деле.

* * *

За обедом Гарри замечает, как Тео прячет в рукаве пару столовых ложек. — Зачем они тебе? — негромко спрашивает он. Тео смотрит на него как на дурака. — Будем трансфигурировать тебе копию расколотого наручника, — терпеливо объясняет он. — Иллюзию Амбридж может раскусить, а так на вид и на ощупь будет один в один. Ну и обновлять чары будет достаточно раз в несколько дней. — А ты сможешь сразу два наколдовать? — оживляется Гарри. — Ты думаешь, ты сможешь и второй расколоть? — Думаю, да. Я так понял, что достаточно просто сильного импульса магии. Ну и Луна что-то такое говорила. — Хорошо, тогда прихвати и ты пару ложек, — улыбается Тео. — Не мне же все таскать. Гарри вытер салфеткой свои приборы и тоже незаметно опустил их в карман мантии. — Наследники Нотт и Поттер воруют столовое серебро в Большом Зале, — не удерживается от насмешки Забини, сидящий прямо напротив них. — Сенсация! Читайте подробности в свежем выпуске всех газет страны. — Ох, заткнись, Блейз, — отмахивается от него Гарри. — К тому же это даже не серебро. — Все равно смешно, — показывает ему язык Забини и заявляет. — Я с вами пойду. Хочу посмотреть, как ты будешь колоть второй наручник. Гарри бросает взгляд на Тео. Тот только пожимает плечами: мол, сам решай. — Ладно, — соглашается Поттер. — Только ешь быстрее, а то не успеем до Амбридж, — предупреждает Нотт. Блейз в два глотка расправляется с супом, поднеся тарелку прямо ко рту, чем вызывает неодобрительный взгляд Дафны, и они втроем спешно покидают Большой зал. Они решают провести операцию в том классе на третьем этаже, который Гарри и Теодор раньше иногда использовали для тренировок. Едва дверь за ними закрывается, Гарри запечатывает ее мощным Коллопортусом, а на них троих накидывает поглощающую сферу, занимающую почти всю комнату. Теперь, даже если кто-то решит за ними проследить, то так просто он не сможет проникнуть внутрь, а сфера не даст никому зафиксировать то колдовство, которые они будут творить. — Поглощающая сфера без палочки! Ну ты и силен, конечно, Поттер, — восхищается Забини. Гарри хочется возразить и сказать, что это не его сила, но они с Тео никогда не рассказывали тому ни о ритуалах Волдеморта, ни о том, как эта краденная сила по их связи переходила ему, поэтому Гарри только криво улыбается и спрашивает их: — Что наколдовать? Мне нужно пропустить через руку какие-нибудь сильные чары, чтобы наручник не выдержал напора магии. — Патронус, — подсказывает Теодор. Гарри кивает. Он прикрывает глаза, чтобы подобрать достаточно счастливое воспоминание, но все они все равно о Тео. В его глазах появляется хитрый блеск, он бросает Блейзу краткое «прости» и подходит к Нотту. — Я подумал, зачем вспоминать или представлять, если можно просто создать еще одно счастливое воспоминание. Он привстает на цыпочки и легонько целует Теодора в губы, а когда тот с охотно отвечает и крепко обхватывает его руками, выбрасывает в сторону левую руку и бормочет «Экспекто Патронум». Всю сферу наполняет серебряный свет, он клубится и обволакивает Гарри и Теодора. Гарри даже кажется, что он чувствует идущее от него тепло. С громким треском орихалковый наруч разлетается на части, а серебряный свет формируется в могучего оленя с ветвистыми рогами. Блейз осторожно тянет к нему руку и восторженно вскрикивает, обнаружив, что Патронус материальный. — Познакомься с Сохатым, — смеется Гарри. — Сохатым? У твоего патронуса есть имя? — Не совсем. Сохатый — это школьное прозвище моего отца, а мой патронус, как говорят, точная копия его анимагической формы. Теодору требуется еще пятнадцать минут, чтобы трансфигурировать из ложек две копии орихалковых наручников, которые плотно закрывают предплечья Гарри от локтей до запястий. От усердия у него выступают на лбу капельки пота. — Вложил сил, сколько мог, — говорит он. — Надеюсь, не развалятся в самый неподходящий момент. Но ты попробуй влить в них еще немного своей магии. — Как? — хмурится Гарри. — Попробуй заморозить плетение, или наоборот завязать чары на собственную магию. — Ладно, попробую, — Гарри прикрывает глаза, чтобы сосредоточиться на нитях магии, превративших обеденные ложки в наручи, и добавляет будто бы дублирующие, свои собственные, которые переплетаются с магией Тео. — Вроде вышло, — удовлетворенно произносит он минуту спустя и добавляет. — Как же все-таки легко без этой дряни колдуется. Пойдемте что ли на ЗОТИ, пока не опоздали. Он снимает сферу и запирающие чары с двери и первым выходит из класса. — Ты действительно понимаешь, как работает его магия? — тихо спрашивает Блейз Теодора. — Это же что-то совершенно немыслимое. — Да нет, конечно, — беззаботно признается Теодор и с неприкрытой гордостью добавляет. — Я обычно просто что-то советую, а Гарри сам понимает, что ему нужно сделать, чтобы достичь желаемого эффекта.

* * *

От традиционных четырех часов ЗОТИ по пятницам Теодор изначально не ожидал ничего хорошего. Вот кто так разозлил Макгонагалл, что она решила так испортить пятикурсникам пятничный вечер? После вчерашнего происшествия он и вовсе боялся, что жаба станет все занятие изводить Гарри, и морально приготовился гасить вспышки его ярости. Теперь, когда ничего не сковывает его магию, Тео подозревал, что к Поттеру могут снова вернуться спонтанно возникающие на ладонях огненные шары и прочие отклики магии на его эмоциональное состояние. Но Амбридж, напротив, не обращала на студентов никакого внимания. Она приказала классу конспектировать очередные две главы пособия Слинкхарда, а сама занялась какими-то своими делами, разложив перед собой стопку пергаментов. И все бы ничего, но у Амбридж был донельзя довольный вид, когда она что-то чирикала пушистым розовым пером, и все четыре часа она сияла в предвкушении чего-то очень хорошего для себя. От этого у Теодора на душе скребли кошки. Гарри тоже считал, что слишком наивно с их стороны надеяться, что они смогут отделаться снятыми баллами и неделей наказаний у Снейпа. Как оказалось, Амбридж готовила речь к торжественному ужину, посвященному окончанию зимнего семестра. Полноценный пир устраивали в Хогвартсе только в начале года, на Хэллоуин, перед Рождеством и в последний учебный день года, но и перед пасхальными каникулами традиционно эльфы заставляли стол праздничными блюдами, а директор читал какую-нибудь напутственную речь о том, что всем надо сейчас хорошенько отдохнуть, чтобы после каникул налечь на учебу и сдать экзамены только на «Выше ожидаемого» и «Превосходно». Но сегодня Дамблдор, напротив, сидит с такой кислой миной, будто бы они все собрались на похоронах. Когда все факультеты рассаживаются за своими столами, Амбридж поднимается со своего места и стучит вилкой по золотому кубку, чтобы привлечь внимание студентов. — Дорогие мальчики и девочки, — напыщенно начинает она своим тоненьким слащавым голоском. — У меня для вас прекрасные новости. Наконец-то завершена инспекция преподавателей. К сожалению, ее результаты неутешительны, и нам пришлось расстаться с многими некомпетентными кадрами, — она кидает взгляд полный отвращения в сторону Хагрида. — Но и с этим мы справились! Утром я уже представляла двух новых замечательных педагогов — Люсинду Хортон и Бертрама Макбуна, но это только начало положительных перемен. В грядущем семестре вас ждет и новый преподаватель по Защите от Темных Искусств! Да-да. Вы не ослышались, мои дорогие! Я буду занята новыми делами по распоряжению Министра магии Корнелиуса Фаджа и не смогу совмещать новые задачи с вашим обучением, — по рядам раздается одобрительный гул, но жаба тут же спешит всех разочаровать. — Но не беспокойтесь, я не покину Хогвартс. Я продолжу исполнять обязанности генерального инспектора и буду разрабатывать новейшую программу обучения. Уже в будущем учебном году нас будут ждать существенные изменения. Сначала вам может быть будет нелегко привыкнуть к новым подходам, но это все необходимо, чтобы вернуться к традициям и сохранить наше наследие магов Великобритании! — О каких традициях она говорит, если у нас такими темпами вообще палочки отнимут, потому что они не нужны в учебе?! — злым шепотом сетует всегда сдержанная Милли. — Не может же быть все так плохо, — с сомнением отзывается Блейз. — Еще как может, — мрачно произносит Гарри. Уж у него-то точно есть все причины не ожидать ни от Амбридж, ни от министерских реформ образования ничего хорошего. Амбридж продолжает распинаться о преимуществах усовершенствованной учебной программы, направленной на безопасное получение необходимых знаний юными волшебниками, но ее уже практически никто не слушает. Со всех сторон доносится встревоженный шепот. — Астория, все лето будем подтягивать французский, — заключает Дафна после очередного озвученного нововведения. Астория кривится, но неожиданно не спорит с сестрой, а кивает. — Почему именно французский? — спрашивает Блейз. — Потому что на нем учат в Шармбатоне. Где нам еще доучиваться? Не в Дурмстранге же. — А Ильверморни? — Слишком далеко, — серьезно отвечает Дафна. — Нас отец не отпустит. Тем более, Трейси пишет, что программа существенно отстает от той, что была у нас. На Трансфигурации они, например, все еще превращают мышей в табакерки, да и по чарам, зельям и рунам отстают минимум на пару лет от нас. — Вы действительно готовы поменять школу? — доходит до Забини. — Не знаю, Блейз. Но если так будет продолжаться дальше, то какой смысл в таком образовании? Забини ничего не отвечает, а Амбридж переходит к следующему этапу изменений. — Также в ходе своей инспекции я обнаружила ужасное пренебрежение школьными правилами некоторыми студентами. Поэтому второе направление моей работы в будущем семестре будет посвящено улучшению дисциплины, чтобы Хогвартс мог гарантировать всем детям безопасное пребывание в стенах школы. Будет изменен внутренний распорядок и введены некоторые новые правила поведения. Все значительные изменения планировались с начала следующего года, но не далее чем вчера ночью я стала свидетельницей отвратительного и совершенно возмутительного поведения пятикурсников из Слизерина. Поэтому у меня не остается иного выбора, кроме как ужесточить правила и передвинуть комендантский час на девять вечера, — перешептывания в Большой зале прекратились. — Я искренне не хотела вводить такие резкие изменения, но мне не оставили выбора. Вчера я, так сказать, застала мисс Дафну Гринграсс посреди ночи в совершенно неподобающей компании трех ее однокурсников — Поттера, Нотта и Забини. Я думаю, всем нам понятно, чем они могли заниматься. Можете себе представить мое изумление, когда эти молодые люди отказались признавать неприемлемость своего поведения и вместо этого демонстрировали только наглость и плохое воспитание. Со всех сторон раздаются смешки. — Ого, Дафна. Ты что, сразу с тремя? Что на это скажет лорд Гринграсс? — под гогот своих подпевал издевательски протягивает Паркинсон. Дафна медленно поворачивает голову в сторону Панси, но ее опережает Астория. Она взмахивает палочкой прямо под столом, и лице Паркинсон тут же высыпают уродливые прыщи. — Ты заслужила, Панс. Впредь думай, что за чушь ты несешь своим дрянным языком, — холодно сообщает ей Астория. — И только посмей кому-нибудь на меня нажаловаться. Это фамильное проклятие. От нашей бабушки. Без контрзаклятия ты всю жизнь будешь ходить, пряча свое мопсоподобное личико. Паркинсон ощупывает лицо и со слезами на глазах выбегает из Большого Зала. Но на нее почти никто не обращает внимания. Даже Малфой не поднимается с места, чтобы за ней последовать. — Да-да. Понимаю ваше возмущение, дети! Это недопустимо, — Амбридж продолжает свою речь, выдержав театральную паузу, вероятно, чтобы позволить всем обменяться впечатлениями. — Мне не удалось в деталях выяснить, чем эти молодые люди там занимались, — жаба позволяет себе хихикнуть, и ее мерзкий смешок поддерживают и некоторые в зале. Особенно стараются некоторые гриффы. — Но в результате их вопиющего нарушения дисциплины была частично разрушена Часовая башня. — А с башней-то они что сделали? — выкрикивает с издевкой Захария Смит и показывает однокурсникам неприличный жест, намекающий на секс. — К сожалению, доподлинно мне это неизвестно, мистер Смит, — с фальшивой грустью отзывается Амбридж. — Но во время каникул мы будем проводить расследование. От этого зависит длина наказания, которые получат мисс Гринграсс, Поттер, Забини и Нотт. Для начала весь апрель все четверо будут драить туалеты и удобрять грядки драконьим навозом! — последнюю фразу жаба произносит с мстительным удовольствием и даже не старается его скрыть. Она сияет как новенький галеон, взглядом победительницы осматривает Большой зал, а затем хлопает в ладоши. — Но довольно о грустном! Да будет пир! На столах появляется еда. Гарри чуть привстает и наклоняется к Дафне и Астории, которые сидят с каменными лицами и смотрят только перед собой. Тео не слышит, что он им говорит, но сестры Гринграсс мрачно кивают с потрясающим единодушием на лицах. Гарри накладывает на всю их компанию чары рассеивания внимания. — Я могу попробовать превратить ее в настоящую жабу прямо сейчас, если хотите, — говорит он с ободряющей улыбкой, убедившись, что никто посторонний не сможет разобрать, о чем они говорят. На лице Дафны появляется опасная усмешка. — Знаешь, Астория. К дракклам Шармбатон! Это она уйдет из Хогвартса, а не мы. — Вот это правильный настрой! — поддерживает ее Милли. — Но нам нужно придумать план. — У меня, кажется, есть идея, — задумчиво произносит Астория. — Insaniam cum ira. — Умопомрачение гневом? — уточняет Теодор. — Это то зелье, которое при единичном употреблении медленно сводит жертву с ума? Дафна и Астория синхронно кивают. — И не оставляет следов в крови, — добавляет Блейз. — Вы хотите сказать, что у вас рецепт? Это же легенда… — Летом папочка купил несколько раритетных изданий. Пока он ругался с Дафной из-за того, что она не хочет выходить замуж за какого-то немца, я пробралась в его кабинет и скопировала несколько полезных заклинаний и рецептов до того, как он успел запереть книги в своем сейфе. Старшая Гринграсс смеряет сестру взглядом, в котором угадывается смесь восхищения и крайней степени неодобрения, и обращается к однокурсникам. — Мы можем рассчитывать на вашу поддержку? — Конечно. Сварю все в лучшем виде, — тут же отзывается Блейз. — Только наверняка там жуткий состав. Возможно, будет непросто найти ингредиенты. Они все поворачиваются к Поттеру. — Ладно! — сдается тот, прекрасно понимая, что они все на него уставились. — Я попрошу Сириуса помочь. Думаю, он не откажет. Но это зелье не кажется вам слишком радикальной мерой? Я так понял, жаба потеряет рассудок. Это обратимо вообще? — Если колдомедикам рассказать причину, то, возможно, и обратимо, — без тени моральных терзаний отвечает Астория. — Но это очень редкий яд. Так что, скорей всего, жаба закончит свою жизнь в Мунго или в Азкабане, если в приступе гнева начнет нападать на людей. Но, Гарри, подумай, сколько бед она принесла тебе и что она сделает с Хогвартсом, если от нее не избавиться. Тео видит, как Гарри колеблется. Он сам тоже за то, чтобы избавиться от Амбридж радикально, но пусть Гарри сам примет решение. — И она публично оскорбила Дафну, — добавляет девушка в качестве последнего аргумента. — Ты же слышал, на что она намекала? Они встречаются с Гарри взглядом, и он в конце концов признает ее правоту. — Хорошо. Согласен. Амбридж должна уйти.