Когда цветёт чертополох

Теодор не помнил, был ли он когда-либо в жизни настолько же счастлив, как в эти солнечные мартовские дни. Может быть, когда он был совсем ребенком? Да, наверное… Когда еще была жива мама. После того, как им удалось ослабить действие антимагических наручников, Гарри будто бы ожил. К нему вернулся аппетит и его неизменный оптимизм. Он все чаще улыбался, снова с удовольствием возился с малышней, а еще частенько смотрел на Тео так, словно тот был центром его мира. От таких взглядов Гарри у Теодора кружилась голова, и на сердце становилось настолько легко, что его сразу же переставали беспокоить и отец, и Министерство, и Амбридж, и даже набирающий силу Темный лорд. Что до учебы и грядущих СОВ — на них было и вовсе наплевать. Вот и сейчас, когда по дороге с Рун на Трансфигурацию Гарри налетает на него, прячет вместе с собой под мантию-невидимку и сгребает в охапку, Тео и не думает возражать. Неважно, заметили ли их исчезновение одноклассники, неважно, опоздают ли они на следующий урок. Всё неважно. Есть только он и Гарри, который сейчас впивается в его губы так, будто бы без них не может дышать. Его руки повсюду, пальцы уже нащупывают застежки мантии. Тео кажется, что Гарри вот-вот начнет раздевать его прямо посреди коридора, скрываясь ото всех только под мантией-невидимкой, но тот будто на секунду приходит в себя. Его взгляд становится сосредоточенным. Он хватает Тео за руку и тащит прочь от чужих глаз. Они оказываются в какой-то подсобке или кладовке. Тео не успевает разглядеть, где именно. Дверь за ними слишком быстро захлопывается, и они остаются в кромешной темноте. Дыхание Гарри обжигает. Он стаскивает с них мантию-невидимку и снова накрывает его губы своими. Несколько раз они стукаются зубами. Гарри толкает его к стене. Они задевают этажерку, и на пол со звоном и грохотом падает какая-то хозяйственная утварь. Поттер тихо смеется, не размыкая поцелуй, а потом на секунду замирает, и Тео чувствует, как его прошибает волна магии. Кажется, Гарри наложил на дверь Коллопортус и что-то еще… Звуконепроницаемые чары? Гарри наконец-то справляется с застежками на его мантии, и та падает на пол. Следом за ней летит рубашка. Теодор старается не отставать. Но ему не хватает терпения, и, ослабив галстук и расстегнув верхние пуговицы, он стягивает рубашку с Гарри через голову. Сейчас кажется безумно важным, чтобы между ними не оставалось ни лоскутка ткани. Их кожа соприкасается, и Тео окончательно теряется в какофонии чувств. Он с силой прижимает к себе Гарри и впивается ему в шею. — Мы опоздаем на трансфигурацию, — непосредственно сообщает Поттер и чуть отстраняется, но только для того, чтобы расстегнуть пряжку на его ремне. Тео хочет сказать что-то язвительное, но пальцы Гарри уже скользят ему в брюки и сжимаются вокруг члена. С губ Тео срывается только его имя. — Гарри… Поттер начинает двигать рукой быстрее, но Теодор, добравшись до брюк Гарри, напротив замедляется. Он крепко сжимает ладонь и нарочито плавно проводит рукой от основания члена до головки несколько раз, задерживаясь на особенно чувствительных точках. Гарри начинает подрагивать и сбивается с ритма. — Тео… — М-м? В темноте ему не видно его лица, но Тео словно чувствует недоумение Поттера. — Пожалуйста… — Пожалуйста, что? От возбуждения голос становится сиплым, но Тео удается говорить почти ровно. Гарри ничего не отвечает, только снова начинает ерзать и ускоряет собственный темп. — Пожалуйста, что? А, Гарри? — тихо повторяет вопрос он, делает несколько быстрых движений и снова замедляется. — Ты… Почему ты?.. — он в нерешительности замолкает и спешно целует его, прежде чем договорить, — ты можешь быстрее?.. В его голосе смесь смущения и нетерпения. Хотел бы Тео сейчас видеть его лицо. — Позже, — шепчет Нотт, не сдерживая легкой усмешки. — Не останавливайся, Гарри. Поттер возмущенно сопит, но не спорит. Он больно кусает Тео в основании шеи, и словно в отместку начинает творить своими пальцами что-то невообразимое. На этот раз Тео не сдерживает стон. «Подумать только… Какой-то месяц назад Гарри сгорал от стыда при одной мысли, чтобы ко мне прикоснуться», — успевает мелькнуть у него в голове, прежде чем он окончательно растворяется в ощущениях. Оргазм, такой долгий и яркий, практически лишает его сил, и он на несколько секунд повисает на Гарри, пытаясь отдышаться. В ногах слабость, но, к счастью, ему сейчас и не требуется стоять. Он разжимает объятия и опускается перед Гарри на колени. — Ты чего? — не понимает тот, но Тео уже стягивает до щиколоток его брюки вместе с бельем. — Тш-ш. Просто расслабься, Гарри. Тео аккуратно обводит головку языком, а затем обхватывает его член губами и медленно заглатывает его почти до самого основания. Гарри, кажется, перестает дышать. Ему требуется несколько минут, прежде чем желание берет верх над смущением. Тео понимает это, когда Гарри наконец-то опускает руку ему на макушку и начинает легонько двигаться навстречу. Лишь на финише Гарри делает слабую попытку отстраниться, но Нотт крепко сжимает его бедра, лишая возможности вырваться. Гарри издает протяжный звук, скорее напоминающий всхлип, чем стон, и наконец-то дает себе волю. Он выгибается, хватает голову Тео обеими руками и кончает. А затем обессилено сползает на холодный каменный пол рядом с ним. Тео прижимает его к себе и долго гладит по голове и спине, пока дыхание Гарри не выравнивается. — Макгонагалл нас убьет, — сонно сообщает Поттер какое-то время спустя, но вместо того, чтобы подняться, устраивается поудобнее и наводит на них согревающие чары. — Скорей всего, — соглашается Тео и одной рукой пытается нащупать в темноте свою мантию, в кармане которой была волшебная палочка. Дотянувшись до своей палочки, он первым делом колдует Темпус. Светящаяся иллюзия циферблата показывает, что Трансфигурация началась всего четыре минуты назад, а это значит, что еще есть смысл поторопиться. Снятые баллы за опоздание лучше наказания за прогул.

* * *

Когда они вбегают в класс, Макгонагалл даже их не отчитывает. Только недовольно поджимает губы, снимает с них положенные десять баллов за опоздание на четверть часа и велит занять свои места. — Как я уже начинала говорить, прежде чем мистер Поттер и мистер Нотт перебили меня своей неспособностью в очередной раз явиться на занятие вовремя, заклинание частичного исчезновения для преобразования живых существ будет нашей последней новой темой в этом учебном году. После пасхальных каникул все наши практические занятия будут сосредоточены на повторении пройденного материала за предыдущие годы и подготовке к СОВ. А теперь давайте сформулируем, в чем главная сложность практического применения на живых существах заклинания частичного исчезновения? Мистер Поттер, что вы думаете? Блейз пинает его под столом по лодыжке, и только тогда до Гарри доходит, что Макгонагалл обращается к нему. Пробежка по замку его взбодрила, но в голове все еще царит блаженная пустота. Мыслями он так и остался в кладовке, сидя на полу в обнимку с Тео. — Э-э-э, — протягивает Гарри, судорожно пытаясь догадаться, о чем его могла спросить профессор. В попытках найти подсказку он скашивает взгляд на конспект Забини. Это не помогает. Даже темы урока нет. Блейз записал сегодня только параметры оценки на СОВ, о которых Макгонагалл очевидно рассказывала в начале урока. — Содержательно, как всегда, Поттер, — не удерживается от издевки Паркинсон и поворачиваясь к Малфою шепчет. — Вот же тупица! Крэбб и Гойл, сидящие за ними, тут же начинают услужливо гоготать, но сам Малфой только растягивает губы в ненатуральном подобие ухмылки. Его лицо так и остается отстраненным. Макгонагалл смеряет слизеринцев строгим взглядом, и снова возвращается к Поттеру. — Я спросила вас, в чем, по вашему мнению, главная сложность применения заклинания частичного исчезновения на живых существах? — с несвойственной ей терпеливостью повторяет она. Гарри пытается представить, как он заставляет исчезнуть ухо у одного из кроликов, сидящих в клетке на учительском столе. Но это же не одно и то же, что это ухо отрезать? Так? Ухо просто окажется в небытие, что бы это ни значило… — Мы можем навредить живому существу при неправильном выполнении заклинания? — При неправильном выполнении любого заклинания можно навредить живому существу, — отрезает Макгонагалл. — В чем особенность именно частичного исчезновения? Гарри пытается вспомнить, что профессор говорила про Эванеско на первых занятиях. Кажется, что-то про то, что чем сложнее организм, тем сложнее добиться эффекта. — Нам нужно очень четко представлять, как устроен организм конкретного живого существа, чтобы мы смогли правильно выполнить исчезновение определенной части тела? — Верно, мистер Поттер. Два балла Слизерину. — Профессор, а можно вопрос? — Макгонагалл кивает и Гарри продолжает. — Я не совсем понимаю, как работает частичное Эванеско. Если я, скажем, с помощью этого заклинания сделаю так, что у кролика исчезнет сердце, он же не умрет? — Не умрет. — Но почему? — Потому же, почему кролик не умрет и в случае, если его полностью подвергнуть заклинанию исчезновения. Как я говорила ранее, он просто отправится в небытие. Также произойдет и с его сердцем. Оно одновременно будет везде и нигде, поэтому оно продолжит качать кровь, и кролик продолжит жить. Чтобы вам было проще понять, попробуйте представить, что происходит с волшебником во время аппарации. Он на миг исчезает и перестает существовать в нашем мире. Пройдя через небытие, или если вам так проще понять, можете называть эту сущность «подпространством», волшебник вновь появляется в нашем мире. В той же точке или в любой другой, это уже не так важно. — Я понял. Спасибо, профессор, — кивает Гарри и садится на место. Макгонагалл начинает лекцию, а Гарри пускается в размышления. Волшебники пользуются Эванеско по несколько раз на дню, чтобы избавиться от чего угодно ненужного. В какой-то момент он особенно ярко представляет это самое подпространство, полное мусора, ненужных вещей, испорченных зелий и кроличьих ушей, и ему становится дурно. Должно быть это отражается на его лице, потому что Макгонагалл тут же снова обращается к нему. — Если вам нехорошо, Поттер, можете выйти, — сочувственно говорит она, видимо, списав выражение его лица на общее недомогание. Гарри ведь так и продолжал изображать из себя полусквиба перед учителями. Несмотря на то, что физически он снова стал выглядеть куда здоровее, Макгонагалл была уверена, что он продолжает умирать от магического истощения. — Все в порядке, мэм, — отрицательно мотает головой Гарри, пытаясь звучать как можно убедительнее. Уж ей, наверное, точно стоило рассказать, что он снова может колдовать. Макгонагалл смеряет его внимательным взглядом и возвращается к инструкциям. В практической части занятия Гарри не участвует. Пока его однокурсники издеваются над кроликами, он несколько раз перечитывает параграф, окончательно убеждаясь в том, что без особой необходимости он никогда Эванеско использовать не будет. Мерзость какая-то, а не заклинание. В конце урока Макгонагалл в очередной раз напоминает пятикурсникам, что «Превосходно» на практической части СОВ получат только те, кто справится с преобразованием с первой попытки. Обычно слизеринцы, в отличие от своих однокурсников с других факультетов, никак не реагировали на попытки преподавателей навести на них страх перед экзаменами. В конце концов, никто из них не собирался работать в Министерстве магии, а больше школьные оценки ни на что не влияли. Разве что еще для попадания в группы продвинутого обучения на шестом и седьмом курсах нужны были сносные результаты. Но в Слизерине считалось, что нужно быть полным дебилом, чтобы не получить проходные баллы по предмету, который тебе интересен. Тем не менее, Блейз в этот раз почему-то заводится и всю дорогу до Большого зала ноет друзьям, что критерии оценки Трансфигурации — несправедливы. — Вот на Зельях вообще не важно, сколько раз ты ошибешься, если конечный результат стоящий. Да и на Чарах даются три попытки, чтобы верно выполнить заклинание! Почему на Трансфигурации не так? У меня же вечно преобразования с первой попыткой выходят с косяками. — Попробуй на экзамене особенно очаровательно улыбаться старухе Мэрчбэнкс. Уоррингтон говорит, что это помогает, — флегматично советует Нотт. Судя по его расслабленному выражению лица, он все еще пребывает в полной гармонии с окружающим миром. — Если бы очаровательная улыбка помогала, я был бы лучшим на курсе. Но лучший почему-то ты. Или Грейнджер? — Грейнджер. На третьем курсе у нее было больше всех предметов, а в прошлом году я честно облажался на экзамене по Гербологии. Перепутал болиголов с цикутой. — А точно. Я и забыл уже, — вспоминает Забини. — Блейз, ты лучше скажи, зачем тебе «Превосходно» по трансфигурации. Ты же в начале года целился на «Выше Ожидаемого», — вспоминает Гарри. — А я с Франческой поспорил на зимних каникулах, что сдам все экзамены лучше чем она. — Франческа — это старшая сестра Блейза, — подсказывает Милли. — Она в прошлом году закончила Хогвартс. — На стоящее хоть что-то поспорил? — лениво интересуется Тео. — Ты даже не представляешь, — вздыхает Забини, и словно желая перевести тему, хитро прищуривается и внимательно осматривает Поттера и Нотта. — А чем вы, кстати, занимались, пока все остальные страдали над проверочной по созидательной трансфигурации? — О, а была проверочная? — беззаботно отзывается Нотт, словно не слыша вопроса Блейза, но Гарри чувствует, что его лицо предательски заливается краской. — Все с вами понятно, — констатирует Забини, и, галантно подхватывая Дафну и Милисенту под локти, с притворным трагизмом вздыхает. — Могли ли вы подумать, дорогие дамы, что нашему вечно правильному Теодору любовь настолько вскружит голову, что он начнет прогуливать контрольные? — То ли еще будет, — задумчиво отвечает Дафна с полуулыбкой, а Милли начинает хихикать. Теодор ничего не отвечает, а только чуть виновато заглядывает Гарри в глаза, словно говоря: «не обращай на них внимания». Гарри в ответ сжимает его ладонь и улыбается: все в порядке. Уже в дверях в Большой зал их догоняет Гермиона. — Амбридж уволила Хагрида. Пока не объявляли, но это уже совершенно точно. Мы с Роном и Невиллом пойдем его проведать после уроков, — успевает шепнуть она и снова растворяется в толпе спешащих на обед школьников. Увольнение Хагрида было ожидаемым. Они давно знали, что это рано или поздно произойдет, и были к этому готовы, но от слов Гермионы Гарри охватывает тревога, и он отчетливо понимает: передышка закончилась. Может быть, у Поттера и не было особых талантов к прорицаниям, но в этот раз интуиция его не подводит. Едва они садятся за стол, как перед Ноттом приземляется серо-рыжая сова с зажатым в лапке конвертом без подписи. Лицо Теодора каменеет, а Гарри чувствует, как его сердце проваливается куда-то в пятки. — Что-то случилось? — обеспокоено спрашивает неугомонный Забини. — Потом расскажу, — деревянным голосом отвечает Нотт и, пробегая глазами по строкам, передает письмо Гарри. Дорогой сын, Из надёжных источников до меня дошла информация, что ты не только справился с моим приказом, но даже приложил излишнее усердие к его исполнению. Твой избыточный энтузиазм в отношении Поттера и его оправданность мы обсудим во время твоего ежегодного летнего визита в мое поместье. Сейчас же настало время пожинать плоды твоих успехов. Как мне известно, на следующей неделе у вас начинаются пасхальные каникулы, и Поттер проведет их в замке. Ты должен привести его в Хогсмид. Он должен быть один, без своих дружков, и никто не должен знать о вашей отлучке. Точный день, время и место я сообщу тебе отдельным письмом. До этого момента придумай правдоподобный предлог, который заставит Поттера за тобой последовать, не ставя никого в известность о своих планах. Так как он сейчас все равно что сквиб, я уверен, ты найдешь способы сделать это, если не при помощи слов, то при помощи магии. До скорой встречи, Теодор. Лорд Сигмар К. Нотт — Ну, чего-то в этом духе нам давно стоило ожидать, — неуверенно заключает Гарри, и Теодор воспринимает его слова как упрек. — Да, ты говорил, что так и будет. Мои действия приведут к опасности для нас обоих… — тускло соглашается он. — Я помню. Прости. — Я не к тому, — пылко возражает Гарри. Он нащупывает под столом руку Тео и крепко её сжимает. — Ты не виноват. Они бы все равно захотели бы добраться до меня рано или поздно. Понимаешь? Теодор кивает, но выглядит не убежденным. — Мы выкрутимся. Что-нибудь придумываем, — шепотом обещает Поттер. — Меня больше беспокоят упомянутые им «надежные источники». — Любой из этих на твой выбор, — Нотт с мрачным видом кивает головой в сторону, где обедают Сельвин, Пьюси и Малфой в компании Паркинсон, Крэбба и Гойла. Гарри в очередной раз обращает внимание, что у Малфоя в последние дни уж слишком болезненный вид, и он делает мысленную заметку расспросить Тео, а лучше Дафну и Милли о том, что с ним происходит. О письме Нотта-старшего они тоже больше не разговаривают, негласно решив отложить все серьезные темы на вечер, когда они останутся вдвоем. После уроков Гарри планирует навестить Хагрида вместе с гриффиндорцами, но все карты спутывает Снейп, точнее мадам Помфри. Если для того, чтобы учителя и студенты не заподозрили, что антимагические наручники перестали действовать, как предполагалось, Гарри достаточно было не колдовать у них на глазах, то мадам Помфри все поймет во время диагностики по состоянию его магической системы. Поэтому, не придумав ничего лучше, Гарри просто игнорировал назначенные приемы и старался не попадаться мадам Помфри на глаза. Такая тактика ожидаемо оставалась эффективной недолго. Неудивительно, что на вторую неделю отсутствия своего любимого пациента Мадам Помфри не выдержала и пожаловалась Снейпу. Так что сегодня после Зелий декан попросил его задержаться и сухо проинформировал, что либо Поттер отправляется в Больничное крыло по собственной воле, но немедленно, либо Снейп сам отволочет его туда насильно. Гарри ничего не оставалось, кроме как поговорить с мадам Помфри начистоту и надеяться, что она его не выдаст. Зная целительницу не первый год, он прекрасно понимал, что после того, как он ее столько дней избегал, разговор в любом случае предстоит тяжелый. Пытаясь оттянуть неприятный момент до последнего, он отправился в Больничное крыло самой длинной дорогой. Отчасти потому, что по пути он надеялся придумать, как будет объяснять мадам Помфри его почти полностью вернувшуюся магию. А отчасти потому, что ему просто необходимо было проветрить голову. Почему-то, несмотря на наличие более актуальных проблем, он раз за разом возвращается мыслями к Тео и к тому, что сегодня было перед Трансфигурацией. Гарри никогда не спрашивал его, был ли у Тео кто-то до него, но тот явно знал, что делает. По крайней мере, в этом плане. Это же значит, что Теодор это уже с кем-то делал? Так? Спросить Гарри не решался, но догадка, что у Теодора кто-то до него был, ужасно портила ему настроение. Он и ревновал к этому непонятно кому, и боялся, что этот кто-то мог оказаться лучше, чем он. Чем именно лучше, он толком сформулировать не мог. Но вдруг этот кто-то был куда более раскованным и привлекательным, чем сам Гарри. В конце концов, он просто переживал, что Тео с ним станет скучно, или что ему уже скучно, или что он вообще от него уже давно ждет каких-то конкретных действий, а Гарри все тормозит. Вдруг ему недостаточно того, что происходит между ними? За этими размышлениями Гарри сам не заметил, как ноги привели его в Больничное крыло, прежде чем он придумал, что будет говорить мадам Помфри. — А, мистер Поттер. Явились, наконец, — укоризненно качает головой целительница, заметив его в дверях. — Проходите! А где же ваши сопровождающие? — Ну… Они больше мне не нужны, — бормочет Гарри в ответ, старательно отводя глаза. Мадам Помфри хмурится. — Вот как? Может быть, вы решили, что мои осмотры вам тоже не нужны, и поэтому не являлись ко мне почти две недели? — На самом деле, да, — Гарри делает глубокий вдох и почти скороговоркой выдает: — Простите, что я не приходил, но теперь со мной все в порядке. Ни боли, ни усталости. Вот. Даже колдовать снова могу… Так что я зашел просто сказать вам, что большое спасибо, но медицинская помощь мне больше не нужна. Целительница в ответ на его тираду удивленно приподнимает брови и строго командует: — А ну-ка присядьте! Она жестом показывает на стул перед ней, и Гарри ничего не остается, кроме как послушаться. Не сбегать же в самом деле теперь, когда он все-таки дошел до Больничного крыла. Мадам Помфри долго машет над ним волшебной палочкой, а выражение ее лица успевает несколько раз перемениться: от удивленного к недоверчивому, затем от недоверчивого к растерянному, и наконец на нем появляется понимание. — Вот значит как… Так бы сразу и сказали, что вы… — начинает она и осекается. — Кхе-кхе, — раздается мерзкий приторно-сладкий голос Амбридж у него за спиной. — Как, оказывается, удачно я к вам зашла. — Я могу вам чем-то помочь, Долорес? — Весьма надеюсь на это, дорогая моя Поппи. Но раз так совпало, что я застала у вас мистера Поттера, то я бы сначала хотела узнать, как вы оцениваете его состояние здоровья. — Боюсь, я не могу обсуждать с вами состояние своих пациентов. Это конфиденциальная информация, — сухо отвечает та. — Вы уверены, что это неудобное правило распространяется и на меня в том числе? Я все-таки генеральный инспектор Хогвартса и первый заместитель Министра магии. — Боюсь, Долорес, правила сохранения целительской тайны распространяются на всех. Я могу разглашать информацию о состоянии здоровья мистера Поттера только ему лично или его опекунам. — Но мальчишка же сирота! — вырывается у нее, но она тут же берет себя в руки и возвращается к своей привычной манере речи. — Так или иначе, раз вы не можете мне помочь, то боюсь я буду вынуждена отправить мистера Поттера на обследование в госпиталь Святого Мунго. — Что?! — Гарри от возмущения забывает о том, что с Амбридж нужно быть максимально осторожным, и резко вскакивает на ноги. — Это еще на каком таком основании? — А на таком, мистер Поттер! Ваш так называемый адвокат строчит кляузы во все инстанции и пытается убедить общественность, что необходимые для вас ограничители магии, вредят вашему здоровью! По распоряжению министра я должна убедиться, что ситуация действительно настолько критическая. «О, Мерлин! Да почему же все всегда так не вовремя!» Уоррингтон перестал подавать жалобы, как только они разобрались с наручниками. Но, видимо, бюрократической машине министерства требуется больше времени, чтобы развернуться. — Со мной все в полном порядке. Нет причин для проведения никаких обследований, — твердо произносит Гарри и умоляюще заглядывает в глаза целительнице. — Мадам Помфри, пожалуйста, скажите профессору Амбридж, что со мной все в порядке. Какое-то время они с мадам Помфри молча смотрят друг на друга. Гарри ужасно боится, что целительница его выдаст или просто не решится прикрывать, но наконец она едва заметно кивает. — Я не могу одобрить применение ограничителей магии на несовершеннолетних детях, — со вздохом начинает она. — Это действительно может губительно отразиться на развитии их магической системы. Но мистеру Поттеру на данный момент ничего не угрожает. Все его показатели в норме. Вы можете считать мое заключение официальным. Амбридж расплывается в довольной жабьей ухмылке. — Что ж, в таком случае, мистер Поттер, я ожидаю, что поток жалоб вашего цепного адвоката прекратится. — Я сделаю все возможное, — произносит Гарри сквозь зубы. Ему почти непреодолимо хочется проклясть сейчас эту женщину. — Боюсь, что «все возможное» — это не то, что меня сейчас устроит, — с притворным сожалением протягивает она и неестественно ласковым голосом продолжает. — Либо жалобы прекратятся немедленно, либо лично вас ожидают последствия. Вы поняли меня, мистер Поттер? — Да, мэм. Когда-нибудь он уничтожит ее, Фаджа и, если потребуется, все министерство, а сейчас он будет стоять перед ней по струнке и говорить то, что она хочет услышать. Ей недолго осталось. Возвращаясь в общежитие, Гарри никак не может отделаться от ощущения, что за ним следят. Он несколько раз резко оборачивается и постоянно проверяет пространство вокруг себя на следящие чары, но он так ничего и не обнаруживает. Это не развеивает его подозрения. Пускай он ничего не нашел, он не верит, что появление Амбридж в Больничном крыле именно в тот момент, когда он сам был там — это простое совпадение.

* * *

— Теодор, Гарри! Да проснитесь же, раздери вас мантикора! Теодор! Под пологом мерцает шарик бледно-желтого света. Гарри уже проснулся и пытается нащупать свои очки. Он всегда убирает их на пол между кроватью и стеной, чтобы не раздавить их во сне. Больше всего на свете Теодору хочется провалиться обратно в сон. Ему кажется, что он проспал меньше часа. Возможно, так оно было. Они до часа ночи, или даже позже, проспорили с Гарри о том, стоит ли рассказывать кому-то о письме его отца. Тео считал, что безусловно да. И Блэк, и друзья Гарри, и даже мордредов Дамблдор должны быть в курсе, что Пожиратели возобновили свою охоту на Поттера. Но Гарри оставался неумолим. Он согласился рассказать друзьям, но не хотел беспокоить Блэка, а Дамблдору, напротив, не доверял настолько, что не хотел давать старику никакую дополнительную информации ни о нем самом, ни тем более о Теодоре. Нотт был категорически не согласен с последним утверждением, но, кажется, они вчера уснули, так ничего и не решив. Что до плана действий… Здесь как раз все было понятно. Отцу он напишет, что выполнит приказ, но Гарри не покинет территории Хогвартса, а летом они отправятся на Норт-Роналдсей из подземного хода с помощью Эйли. Они не дадут им ни единого шанса его перехватить. — Обложились чарами со всех сторон, теперь не достучаться до вас! — не утихает Блейз за пологом и в сердцах запускает в них подушкой. На такое защитный контур рассчитан не был. Подушка пролетает в щель между плотной тканью и одним из столбиков кровати, на котором крепится балдахин, и зависает в воздухе в нескольких сантиметрах от лица Теодора. Реакция Гарри, как всегда, безупречна. — Что случилось? — спрашивает Теодор, отодвигая полог и одновременно с этим принимая вертикальное положение. Блейз выглядит не на шутку встревоженным. — Астория пропала… Не знаю деталей. Меня самого Милли с трудом растолкала и попросила поднять вас. Они с Дафной ждут нас в гостиной. Одевайтесь скорее! Тео и Гарри встревоженно переглядываются и без слов начинают собираться. Гарри предусмотрительно рассовывает по карманам Карту Мародеров и мантию-невидимку. В гостиной помимо Дафны, Блейза и Милли собралась половина третьего курса Слизерина. По крайней мере, здесь были Лафингтон, Вейзи и соседки Астории по спальне — Агнес Монкли и Имоджен Стреттон. Не хватало только близняшек Кэрроу, младшего Пьюси и Кеннета Роули. То есть детей из семей сторонников Темного Лорда. На Дафне нет лица. Она с потерянным видом бродит взад-вперед вдоль камина и отмахивается о каких-то вопросов Вейзи. Теодор никогда не видел старшую Гринграсс такой. Даже в критические моменты она всегда оставалась хладнокровной. Заметив подошедших Гарри и Тео, Дафна благодарно кивает Блейзу и спешит ввести их в курс дела. Она сама проснулась полчаса назад о того, что связной браслет раскалился. С младшей Гринграсс с раннего детства постоянно происходила какая-то чертовщина, и их отец специально заказал у какого-то известного артефактора браслет, который будет предупреждать Дафну, когда с ее сестрой что-то случается. Сейчас, судя по температуре артефакта, Астория была в смертельной опасности. Но это единственное, что он мог сказать наверняка. Браслет никак не помогал обнаружить ее местоположение. Дафна подняла на уши половину факультета, но сестру так и не обнаружила. Ее и след пропал, и не было никаких зацепок. Однокурсники Астории не смогли ей рассказать практически ничего полезного. Вечером они делали уроки в гостиной, а потом Астория отправилась спать. По словам Агнес и Имоджен, Астория действительно появилась в спальне, но за полчаса до отбоя куда-то ушла, бросив соседкам, что скоро вернется. — И у вас нет никаких идей, куда она могла пойти? — спрашивает Блейз у третьекурсниц, когда Дафна заканчивает краткий пересказ событий последнего получаса. Обе девушки отрицательно мотают головами. — А у вас? — он переключается на приятелей Астории. — Может быть, она опять пошла в… — тут Блейз осекается, понимая, что не все присутствующие в курсе про Тайную комнату. — Я имею в виду, может быть, она попыталась снова открыть ту дверь. — Нет, — уверенно отзывает Лафингтон. — Мы договорились продолжить только после каникул. Да и Поттер сказал, что у него пока нет времени. А без него все равно ничего не выйдет. — Нас достаточно много… Может быть, мы разделимся и попробуем обыскать замок? — предлагает Вейзи, продолжая нарезать круги по гостиной. От переживаний он никак не может усидеть на месте. — Я могу взять на себя подземелья. Гарри морщится и со вздохом достает Карту Мародеров. — Будете трепаться, я вас прокляну, — предупреждает он третьекурсников и начинает раскладывать карту. В полностью разложенном виде она занимает практически весь стол. — У тебя же заблокирована магия, — высокомерно протягивает Агнес Монкли. — Поверь мне, я найду способ, — он бросает на Монкли раздраженный взгляд. Та испуганно вздрагивает и инстинктивно делает шаг назад. Но Гарри не обращает на нее больше никакого внимания. Он бормочет себе под нос кодовую фразу «торжественно клянусь, что замышляю только шалость» и переключается на всех остальных. — Это карта Хогвартса, она показывает, где в настоящий момент находятся все его обитатели. Ищите точку с подписью «Астория Гринграсс». Блейз восхищенно присвистывает и первый склоняется над картой. — Гарри, эта карта показывает все помещения в Хогвартсе? — уточняет Дафна, бегло изучив чертежи. — Практически. Я знаю только одно место, которое она не отображает. — Тут даже призраки и питомцы! А… — восторженно начинает Вейзи, но его перебивает Имоджен: — Вот она! Астория… Здесь точка с ее именем! — Часовая башня,— мигом определяет Гарри. — Идем. Только не такой толпой. Дафна согласно кивает, а затем смеряет строгим взглядом однокурсников сестры. — Вы остаетесь здесь. — Но мы мы хотим помочь! — спорит Вейзи. — Вы поможете, если прикроете нас, а в случае, если по каким-то причинам мы не вернемся через несколько часов, расскажете обо всем Снейпу, — жестко отрезает она. — Милли? — Я тоже останусь здесь и прослежу за ребятами. Гарри ведет их одному ему известными переходами и уже спустя пятнадцать минут они оказываются на восьмом этаже восточного крыла замка. Впереди мелькает какой-то призрак, но приглядевшись, Теодор понимает, что это девушка. Босая, растрепанная и в длинной ночной рубашке до самых пят. — Луна! — тут же узнает ее Гарри. Та оборачивается и смотрит на него затуманенными глазами. — А, Гарри Поттер, это ты. И ты привел с собой друзей… Очень хорошо. — Луна, что ты здесь делаешь посреди ночи? — То же, что и ты. Я пришла помочь плачущей девочке. Тогда я ошиблась, но сейчас я отчетливо слышу ее плач. Ты тоже его слышал? Блейз и Дафна озадаченно переглядываются и оба поворачиваются к Теодору. Блейз даже открывает рот, чтобы задать вопрос, но Тео качает головой. Не время. — Не совсем, — очень задумчиво произносит Гарри. — Но ты же говорила, что плачущая девочка… — он осекается, — ладно, не важно. Идем. Он первым бросается вперед к Часовой башне и с грохотом распахивает дубовую дверь. Вслед за ним спешат Блейз и Дафна. Нотт оказывается позади всех, вместе с Лавгуд. Откуда-то сверху доносятся крики друзей, треск, грохот и пронзительный визг Астории. Тео бегом поднимается по лестнице, боясь, что он опоздал. Но, кажется, Гарри справился и без него. Он стоит на опасно скрипящем деревянном полу, рядом с зияющей дырой разлома, широко расставив руки. Левой рукой он держит щит, не давая Дафне и Блейзу покинуть лестничную площадку. Правой рукой он, судя по всему, успел поймать Асторию в момент падения и сейчас пытается ее удержать с помощью магии. Гарри так и не привык до конца проводить магию без помощи рук, и сейчас держится из последних сил. Его лицо болезненно напряжено. На лбу выступили капельки пота. Тео выхватывает палочку и заносит ее, чтобы наколдовать веревку, за которую сможет уцепиться Астория, но в этот момент наручник на правой руке Гарри покрывается трещинами и раскалывается на две части. Куски орихалка со звоном падают в шахту башни, но зато Гарри явно становится легче колдовать. Не снимая щита, он аккуратно левитирует Асторию в объятия сестре и только после этого опускает руки. — Отступаем. Осторожно. Здесь полы все прогнили. — Моя палочка… Я уронила свою палочку. Призовите ее, — сквозь слезы просит Астория, но Дафна уже уводит ее прочь на относительно безопасный лестничный пролет. Астория пострадала не сильно. Расцарапаны ладони и глубокая ссадина на ноге. Но Дафна пытается уговорить ее отправиться в Больничное крыло, едва они выходят из башни в коридор восьмого этажа. — Нас всех накажут, — сквозь слезы возражает Астория. — Не пойду! — Я могу залечить, — вмешивается Теодор и склоняется над младшей Гринграсс. Пока он приводит Асторию в порядок, Блейз и Гарри успевают достать с нижних этажей часовой башни палочку Астории и расколовшийся на две части орихалковый наручник. Блейз приседает на одно колено рядом с Асторией и протягивает ей ее палочку рукояткой вперед. — Прошу. — Ты очень любезен, — улыбается Астория, забирает палочку и быстро наводит на себя какие-то чары, благодаря которым ее лицо перестает быть заплаканным. — Спасибо, Блейз, — она поднимается на ноги, опираясь на протянутую Забини руку, и разворачивается к Нотту и Поттеру. — И тебе Теодор, за что ты вылечил мои порезы. И тебе, Гарри… — Расскажешь, что ты там делала? — как-то слишком напряженно спрашивает Гарри. Астория медленно расправляет мантию и с помощью магии отряхивает ее, после чего, словно на светском приеме, она произносит: — Леди не пристало отчитываться о том, где они проводят свое время, — она задирает нос, но задорно улыбается, показывая, что шутит. — Но раз ты меня спас, Поттер, то полагаю, ты заслужил, чтобы я ответила на твой вопрос. Гарри, который уже давным-давно привык к манере речи Астории, только фыркает. — Будь добра, просвети меня. — Дело в том — возможно, вы сами обращали на это внимание — что Драко Малфой в последние недели постоянно где-то пропадает. — Астория! — угрожающе шипит Дафна, до того молча наблюдавшая за спектаклем, разыгрываемым сестрой. — Каким таким образом тебя касается то, чем занимается Малфой?! — С одной стороны, совершенно никаким. Ты права, дорогая сестрица. Но, с другой стороны, мне стало любопытно, чем он занимается. Я не удержалась, и решила за ним проследить. — Если бы я знала, что ты застряла здесь из-за такой нелепой выходки, так бы и оставила тебя тут болтаться! — Дай ей закончить, — просит Тео, успокаивающе кладя руку Дафне на плечо. Его тоже давно беспокоил вопрос, что замышляет Малфой, но в отличие от Астории он был слишком занят Гарри, чтобы заниматься еще и этим. — Благодарю, Теодор. Дафна иногда не знает меры в попытках все контролировать. Тео уверен, не воспитывай леди Гринграсс своих дочерей со всей строгостью, Дафна бы сейчас зарычала или заскрежетала бы зубами. Или может быть, перешла бы на нецензурную брань или просто отвесила бы сестрице подзатыльник. Но Дафна только делает глубокий вдох, и ее лицо становится маской вежливого внимания. А Астория тем временем продолжает: — Так вот, я проследила за Малфоем. И даже не один раз, но так ничего и не поняла. Почти каждый вечер после ужина он поднимается в компании Крэбба и Гойла на восьмой этаж, и они исчезают на несколько часов за дверью, которая появляется напротив этой картины, — Астория показывает рукой на картину с танцующими троллями. — Но стоит им зайти, как эта дверь исчезает. Пару раз я приходила сюда одна, но дверь так и не нашла. Тогда я заметила, что Малфой всегда возвращается до отбоя. Поэтому я решила дождаться момента, когда он будет выходить из этой исчезающей двери. Это ведь разумно? — Конечно, — соглашается Гарри, чтобы ее подбодрить. — Я сам бы поступил также. Что тебе удалось узнать? — К сожалению, ничего. Когда я подошла сюда, часы как раз пробили половину одиннадцатого. Я решила спрятаться в часовой башне. Мне было скучно ждать просто так, и я решила посмотреть, как выглядит часовой механизм вблизи. Но когда я подошла к часам, пол подо мной провалился. Я уронила палочку и провалилась почти по пояс. Но когда я пыталась выбраться, доски будто бы сильнее сжались, и я застряла. Мне удалось расшатать одну из них, но это привело только к тому, что я провалилась еще глубже. Вероятно, тогда и сработал браслет Дафны. Дальше вы сами всё видели. Гарри, кажется, хочет спросить что-то еще, но в этот момент из-за угла слышится громкое мяуканье, а мгновение спустя появляется миссис Норрис. — Надо спрятаться, — решает Гарри. — Слишком поздно. Они уже здесь, — отзывается Лавгуд. Ее голос звучит куда тверже, чем обычно. В полу перед ними появляется призрачная голова Пивза. Полтергейст взлетает к потолку и с громких хохотом проносится над ними. — Я нашел их! Быстрее, мадам генеральный инспектор! Гарри разворачивает карту. Тео заглядывает ему через плечо. Из Западного крыла по коридору восьмого этажа к ним уже спешат Филч и мадам Амбридж собственной персоной. Вместе с ними какие-то два незнакомых волшебника, и вся эта компания вот-вот покажется из-за поворота. Гарри выражает общее мнение емким «блядь» и торопливо протягивает уже свернутый артефакт Дафне. — Спрячь, пожалуйста. Тебя точно не станут обыскивать. Дафна без вопросов убирает карту во внутренний карман мантии. Затем Гарри также быстро расправляет мантию-невидимку и набрасывает на Лавгуд. — Астория, ты тоже! Быстрее! Нас явно кто-то сдал, но, возможно, они не знают, что мы успели тебя найти. Скажешь, что просто спряталась от сестры или придумаешь что-то еще… — А Дафна? — с тревогой спрашивает она. — Поттер прав, — кивает Дафна и шепотом добавляет. — Уходите вдвоем. Живее, Астория! Мы скажем, что ушли искать тебя. Но когда придут проверять, ты должна быть в своей постели! Последнее, что успевает сделать Теодор, это спрятать в потайном кармане осколки наручника Гарри.