Когда цветёт чертополох

Под щекой мягкий ворс ковра. Они в безопасности. Поттер приподнимается на локтях и встречается взглядом с взволнованными серо-синими глазами Теодора. — Гарри… Живой, — выдыхает тот с облегчением. Нотт сидит на пятках рядом с Гарри, тянется к его лицу и легонько касается пальцами его целой щеки. — Тео.. — Поттер садится и утыкается лицом ему в грудь. — Ты здесь. Я так хотел, чтобы ты был здесь… Теодор очень осторожно смыкает руки вокруг него, стараясь не причинить боли. — Сейчас, Гарри… Потерпи, — Нотт хочет позвать домовичку, но она уже здесь с увесистым металлическим ящиком в руках. — Эйли принесла аптечку! — пищит она. — Мистер Гарри, Эйли так рада вас снова видеть! — Привет, Эйли, — Поттер слабо улыбается и просит: — Тео, помоги сначала Гермионе, — видя, что Нотт хочет возразить, он добавляет: — Я в порядке. По крайней мере, ничего страшного… Правда. Теодор нехотя отпускает Гарри и склоняется над Гермионой. Она без сознания, но определенно дышит и, кажется, не ранена серьезно, только несколько порезов на лице и шее. — Кажется, ее оглушили, — поясняет Гарри. — Последнее, что я видел перед перемещением — это как ей в спину попал оранжевый луч. Тео кивает. Возможно, сначала стоит залечить раны, но он не чувствует себя настолько уверенно в целительских чарах, чтобы пытаться лечить кого-либо без сознания. Поэтому сначала он направляет палочку ей в сердце и произносит «Энервейт». Грейнджер тут же распахивает глаза, резко садится и инстинктивно заслоняется от Нотта руками. — Гермиона, все в порядке, — успокаивающе произносит Гарри. — Тео не навредит тебе. Грейнджер ловит уверенный взгляд Поттера и опускает руки от лица. — Где мы? — спрашивает она дрожащим голосом и переводит взгляд с Гарри на Теодора — В безопасности. У меня дома, если точнее, — Нотт говорит спокойно и размеренно, так, чтобы не напугать ее еще сильнее. — Я сейчас попробую вас с Гарри немного подлатать, а потом мы все вместе вернемся в Хогвартс. Хорошо? — Хорошо, — неуверенно соглашается она. — Отлично, — ободряюще улыбается Нотт. — Грейн… Гермиона, ты можешь встать? Та кивает. Нотт помогает ей подняться на ноги и усаживает в кресло. — Начнем с шеи. Я уберу твои волосы, ладно? — он аккуратно отодвигает выбившиеся пряди ей за спину. Большинство порезов выглядят неопасно, но один кажется довольно глубоким. Еще немного, и могла бы быть задета сонная артерия. Он направляет палочку на порез и произносит: — Вулнера Санетур! Ничего не происходит. Он направляет палочку на один из более поверхностных порезов на шее и повторяет заклинание. — Ничего не понимаю, — бормочет он, когда его действия снова не возымели успеха. — Что такое? — обеспокоено спрашивает Поттер. — Почему-то не затягиваются… Ладно. Попробуем иначе. Эйли, разбавь настойку растопырника и принеси полотенца и бинты. Домовичка исчезает, а Нотт пробует заклинание еще раз на довольно глубоком порезе на щеке девушки. На этот раз рана послушно затягивается. На ее месте остается только тонкий, едва заметный белый рубец. Мелкие царапины исчезают бесследно. — Странно… Гермиона, раны на твоей шее были нанесены каким-то проклятием? — Нет, ножом, — озадачено хмурится она. Появляется Эйли со всем необходимым. — У меня не получается их залечить, в отличие от порезов на лице, — объясняет Нотт. — Я промою и перевяжу раны, а в школе уже мадам Помфри разберется. Подойдет? — Конечно. Спасибо… Гарри, понимая, что его помощь не требуется, ложится обратно на ковер, пододвигаясь как можно ближе к камину. Его начинает знобить, и огонь помогает согреться. Тепло. Гарри закрывает глаза.

* * *

Закончив промывать раны и наложив повязку на шею Грейнджер, Теодор заращивает мочки ее ушей и лечит несколько царапин на руках девушки. — Вроде бы всё, — говорит он. — Все остальное в порядке? — Да. Спасибо… Теодор, — снова благодарит его Гермиона. Она уже не кажется такой болезненно-бледной. Ее голос тоже звучит увереннее. Они оба поворачиваются к Поттеру. Кажется, тот уснул. Гарри лежит у самого огня с закрытыми глазами. У него под боком уже уютно устроились низзлы. Когда только сюда пробрались? — У тебя коты? — спрашивает Грейнджер с едва заметной улыбкой. — Низзлы, — поправляет ее Нотт. — Рыжая — Бригитта. Тот, что похож на Поттера — Таранис. — Почему это Таранис похож на меня? — лениво возмущается Поттер, не открывая глаз. Ага, значит, не спит. — Жрет много, — поддевает его Теодор, но тут же поясняет. — Гарри, у него зеленые глаза и черный мех. И он такой же вечно лохматый, как ты. Поэтому. Грейнджер смеется. Нотт опускается рядом с Поттером. На его лицо больно смотреть. Губы разбиты, на подбородке ссадина, на скуле внушительный синяк, бровь рассечена в двух местах. Стараясь не выдавать своих эмоций, Теодор нежно проводит кончиками пальцев по его волосам и мягко спрашивает: — С чего начнем, Гарри? Где болит сильней всего? — Везде, — его рот кривится в горькой усмешке. — Ребра, наверное… С помощью Теодора Поттер перемещается на диван и пытается расстегнуть свою зимнюю мантию, но пальцы дрожат и не слушаются. Тео отодвигает его руки и берется за застежки сам. Когда он заканчивает с ними и очень осторожно снимает мантию, Гарри не сдерживает болезненного вскрика. Нотт подавляет тяжелый вздох и вместо этого только вопросительно смотрит на его зеленый джемпер. — Режь, — с несчастным видом говорит Поттер. — Я, кажется, повредил плечо. Нотт в несколько взмахов волшебной палочки избавляет его от джемпера и принимается за рубашку. — Мерлин, Гарри, что они с тобой делали… Оказывается, лицо было не худшим. На Поттере практически нет живого места: на его животе и боках несколько крупных кровоподтеков совершенно жуткого вида, грудь с правой стороны припухла и покраснела, левое плечо явно вывихнуто, на шее несколько глубоких царапин, а на запястьях синяки от веревок. — Все не так плохо, как выглядит, — Гарри выдавливает из себя улыбку, которая, по всей видимости, должна была казаться беззаботной. — Это даже не проклятия. Кэрроу меня просто пнул ногой пару-тройку раз. Они не смогли разобраться, как работает твой амулет, и требовали его снять. Я, как ты понимаешь, не мог. — Прости, — срывается с губ Теодора. Поттер смотрит на него такими круглыми глазами, словно у Нотта выросла вторая голова. — Тео, ты чего?.. Если бы не твой амулет, то Гермиона была бы уже мертва, а я бы был у Волдеморта. Ты уверен, что за это стоит извиняться? — Это был портал, да? — подает голос Грейнджер. — Я все думала, как мы смогли сбежать. Из Министерства Магии же нельзя аппарировать… — Вообще-то я даже не умею аппарировать, — замечает Поттер. — Вообще-то сегодня я видела много того, что, как я думала, ты не умеешь… — Давайте это мы потом обсудим, окей? — торопливо обрывает ее Теодор. — Гарри, у тебя сломаны ребра. Я никогда не лечил переломы… Мне кажется, нам нужна помощь. Может быть, нам связаться со школой или с Мунго? — Нет, — отрезает Поттер, и его глаза моментально становятся жесткими. — Я не готов сейчас ни с кем разговаривать. Мы даже не придумали, что мы будем говорить о том, как нам удалось выбраться… Вылечи, что сможешь, ладно, Тео? Я потерплю. Не так уж сильно и болит… Нотт уже открывает рот, чтобы попробовать вразумить Гарри, но тут снова вмешивается Грейнджер. — Я умею сращивать кости, — говорит она. — Я никогда не лечила сломанные ребра, правда, но я лечила как-то ключицу и запястье и могла бы попробовать. Только у меня нет палочки. Теодор протягивает ей свою. — Держи. Сердечная жила дракона и тис. Должна быть достаточно универсальной. — У меня тоже сердечная жила дракона. Только виноградная лоза, — улыбается она и бережно берет палочку Нотта. — Точнее была… Вдвоем с Грейнджер они довольно быстро приводят Поттера в относительный порядок. — Теодор, ты не знаешь, что с Роном? — спрашивает его Гермиона, пока Нотт аккуратно ощупывает кости Гарри на спине, чтобы убедиться, что ничего больше не сломано. — Знаю, — отвечает тот. — Он в Больничном крыле, но, думаю, с ним все в порядке. По крайней мере, выглядит он вполне здоровым. — Ты его видел? — удивляется Гарри. — Можно и так сказать. Мэйв и Гамп выясняли у него, что с вами случилось. Я был под твоей мантией, — объясняет Теодор и залечивает еще один синяк на спине Поттера. — Я не был уверен, что ваш Уизли захочет со мной разговаривать. — Но Мэйв и Улику Рон все рассказал? — уточняет Поттер с некоторым сомнением. Он прекрасно знает настрой своего приятеля к слизеринцам. — Не сразу, — хмыкает Нотт. — Мэйв устроила ему целый спектакль. Картинно выла и кричала, что ты ей как любимый старший брат, которого у нее никогда не было, но о котором она всегда мечтала… Так, Гарри, я каких-либо еще повреждений не вижу. Ничего больше не болит? — Не-а. Думаю, можно одеть меня обратно. Поттер поднимает вверх руки, и Теодор аккуратно надевает на него рубашку, застегивая все до единой пуговицы снизу вверх. Пока Нотт чинит его джемпер, Гарри встречается с крайне заинтересованным взглядом Гермионы Грейнджер, и его щеки розовеют. Нотт с облегчением отмечает, что, раз Гарри смущается из-за всякой ерунды, значит, у него уже действительно ничего не болит. Теодор через голову натягивает на Поттера его снова целый зеленый шерстяной джемпер и поправляет взъерошенные волосы. Долго Репаро не продержится, но, по крайней мере, до Хогвартса Гарри точно успеет добраться. Ему ужасно хочется его поцеловать, но не при Грейнджер же... Встряхнув головой, чтобы избавиться от неуместных мыслей, Теодор лезет в аптечку и достает оттуда два стеклянных флакона с бледно-розовым зельем. — Это укрепляющее, — объясняет он и ставит зелья на стол. — Думаю, вам обоим оно сейчас не повредит. Единственное, что лучше бы принимать его после еды… Он хочет позвать Эйли, чтобы она принесла им что-нибудь, но домовичка снова его опережает. На столе появляются три тарелки густого сливочного супа с рыбой, картофелем и луком, чайник чая и корзинка свежего хлеба. — Эйли приготовила ваш любимый суп, мистер Гарри, — с обожанием сообщает домовичка Поттеру. Грейнджер с каменным лицом принимается за еду. Гарри и Теодор к ней присоединяются. — Как мы можем добраться отсюда до Хогвартса? — спрашивает она, грея руки о кружку чая, когда они расправляются со своим очень поздним ужином или ранним завтраком — как посмотреть. — Если вы знаете адрес какого-нибудь работающего на вход школьного камина… — начинает Нотт, но, видя, как Гарри и Гермиона синхронно мотают головами, вздыхает и говорит. — Ну, если не камином, то тогда Эйли может переместить нас в один из туннелей на границе защитных чар замка. Поттер издает протяжный недовольный стон, который, вероятно, должен выражать всё, что он думает о длительной прогулке по холодным подземным переходам, и растягивается на диване, закидывая ноги на подлокотник и кладя голову Нотту на колени. — Ну, или мы можем поспать и вернуться в Хогвартс утром, — предлагает Теодор, подкладывая подушку Поттеру под голову и опуская руку на его грудь. — Только мне не кажется это хорошей идеей. Во-первых, те же Мэйв с Уликом и Уизли наверняка с ума сходят, не зная, что с вами. А во-вторых, мне действительно не нравятся раны на твоей шее, Гермиона… Если Вулнера Санетур не сработало, это может быть какое-нибудь очень неприятное проклятие… Но если вы оба считаете, что лучше подождать до утра, то ты могла бы занять комнату Гарри, а мы с Поттером… — Комнату Гарри?! — резко перебивает Грейнджер. Кажется, в голове ее что-то щелкает, так как ее выражение лица становится опасным. Поттер зажмуривается и спешно переворачивается на бок, утыкаясь лицом в живот Тео. — Гарри Джеймс Поттер, у тебя есть своя комната в доме Теодора Нотта?! Серьезно?! Мало того, что его домовой эльф знает твои гастрономические предпочтения, ты владеешь какой-то совершенно невообразимой магией и скрываешь от своих друзей явно очень серьезные отношения, так у тебя еще и есть здесь своя комната?! Что вообще происходит, Гарри?! И сколько всего еще я не знаю? — Вот потому я и не хочу возвращаться в Хогвартс, — доносится до них несчастный голос Поттера. — Представляете, на сколько вопросов мне придется отвечать… Тео виновато смотрит на Грейнджер и утешающее гладит Поттера по спине. Он понимает их обоих. И Гарри, который изо всех сил оттягивает момент, когда ему придется собраться и снова стать серьезным, и Гермиону, которой явно нужны хоть какие-то ответы. Хочет Гарри того или нет, она заслуживает некоторой ясности во всей этой безумной ситуации. — Справедливости ради могу сказать, что это не совсем комната Гарри. Это обычная гостевая спальня. Но Гарри жил в ней несколько недель летом, и я привык ее так называть, — начинает Нотт. — Ты не помогаешь, — бурчит Поттер ему в живот. — Тогда рассказывай сам. — Ладно, — Поттер принимает вертикальное положение, зябко ежится и призывает с комода клетчатый плед, просто махнув рукой куда-то в его сторону. — Прости, Гермиона. И за то, что я ничего тебе говорил, и за то, что тебе сегодня пришлось пережить из-за меня… — Ой, не начинай, — закатывает глаза Грейнджер. — Ближе к делу, Гарри. Следующие полчаса Поттер очень сжато пересказывает ей события последних семи месяцев, начиная с их встречи во «Флориш и Блоттс» и заканчивая своим существенно возросшим магическим потенциалом. Гарри рассказывает Гермионе почти все, аккуратно обходя стороной только некоторые детали своих видений и те вещи, которые касаются только его и Тео. В конце, чтобы у всех в голове была полная картина, Поттер кратко вводит в курс Нотта о том, что именно произошло после того, как на них напали Пожиратели. — В общем, перед тем, как возвращаться в Хогвартс, я бы хотел, чтобы мы придумали какую-то правдоподобную версию того, как мы выбрались из Министерства, чтобы не рассказать Дамблдору всё это. И я не хочу, чтобы он знал о Тео. — Ну, о том, что между вами происходит, можно догадаться, если просто за вами немного наблюдать, — не сдерживает лукавой улыбки Грейнджер. — Это довольно очевидно, если присмотреться. В пятницу вы, например, держались за руки под партой чуть ли не половину ЗОТИ… — Я не совсем об этом, Гермиона, — не смущается на этот раз Гарри. — Я не думаю, что Дамблдору есть дело до того, кто мне нравится или даже с кем я встречаюсь. Но есть огромная разница между тем, чтобы просто встречаться с кем-то, и тем, насколько во все мои проблемы Теодор погружен на самом деле. Тебе самой так не кажется? — Пожалуй, — нехотя соглашается Грейнджер и серьезно добавляет. — Хорошо, я услышала тебя. Я не уверена, что понимаю, почему именно ты настолько не доверяешь директору, но если для тебя действительно важно, чтобы он не узнал ничего ни о твоей беспалочковой магии, ни о Теодоре, то проще всего будет сказать, что мы ничего не помним. — Вообще не помним? — не понимает ее идею Гарри. — Нет, только конец. Мы расскажем, как Пожиратели похитили нас, а затем притащили в Министерство Магии. Затем был взрыв, и вот после него мы ничего и не помним. Очнулись мы уже в Хогсмиде. Кто нас спас — не знаем. Как-то так, — поясняет она и зевает, воспитанно прикрывая рот рукой. — Возможно, директор потратит слишком много времени на попытки выяснить, кто был наш тайный спаситель, но других предложений у меня нет. — Это как раз не беда, — подключается Теодор. — Прощупает заодно своих возможных союзников. Это никогда не бывает лишним, — он окидывает взглядом сонных Поттера и Грейнджер. Гарри обнимает подушку и уже снова практически лежит, Гермиона забралась в кресло с ногами, натянула плед до подбородка и тоже клюет носом. — Ну что? Отправляемся в Хогвартс? — Еще полчасика, ладно? — ожидаемо просит Гарри.

* * *

Тео кажется, что он едва ли прикрыл на пару минут глаза, когда чувствует, как его за плечо трясет Эйли. Может быть, прошло и в самом деле немного времени. По крайней мере, за окном все еще темно, а он по-прежнему ощущает себя человеком, который не спал, как минимум, сутки. — Хозяин, пришел ответ от лорда Нотта, — шепчет домовичка. В ее руках недовольная рыжая сипуха, которая дергается в разные стороны и пытается вырваться. Теодор с трудом отвязывает небольшой кусок пергамента от ее лапки. Записка оказывается даже не запечатанной. Отец удостоил его ответом, состоящим из одного слова: «Продолжай». Ладно. В конце концов, не для этого он отправлял письмо. Тео откладывает записку на стол, забирает из рук Эйли агрессивную сову, которая вот-вот начнет противно ухать и обязательно разбудит Поттера и Грейнджер, и выходит с ней в соседнюю комнату. — Фрея, тише! — шипит он сове, когда та умудряется достаточно извернуться, чтобы клюнуть его за руку, и с новой силой начинает вырываться. — Кошмарная птица! Будешь дергаться, я тебя обездвижу! — Помощь нужна? В дверях столовой стоит Поттер и вертит в руках записку от его отца. И как он не заметил, что Гарри все-таки проснулся и даже пошел за ним? Дурацкий недосып. — Подержи сову, — вздыхает Теодор и передает ему Фрею, опасно щёлкающую клювом. С помощью Поттера ему наконец-то удается справится. Нотт проявляет артефакт, спрятанный у птицы под крылом, и аккуратно его отсоединяет. В его руках оказывается немного деформированный перстень с фиолетовым камнем. — Что это? — тут же спрашивает любопытный Поттер. — Следящий артефакт, — уныло объясняет Теодор. — И ты можешь уже отпустить Фрею. Та злобно ухает и гордо вылетает из комнаты, на прощание ощутимо задевая Теодора по голове крылом. — По большому счету, это довольно бесполезная вещь, — продолжает Нотт, понимая, что ему некуда деваться. — С помощью этого перстня отследить перемещения можно только постфактум, и он годится только для того, чтобы ловить на горячем неверных супругов. — Понятно. И куда ты его отправлял? Глаза Гарри становятся холодными и с подозрением смотрят на него. Мерлин, ну почему Поттер тупит только тогда, когда речь идет о нем самом… Теодор собирается с мыслями. — Твоего отца там не было, если что, — правильно истолковывает его молчание Поттер. — Но он мог быть там. Или с Темным Лордом, куда тебя могли привести в итоге, — не отпирается Теодор. — Или, в худшем случае, он мог, как минимум, знать, где ты... — И каким же был твой замечательный план? — ледяным голосом интересуется Поттер. — Отправится туда и положить в одиночку десяток-другой Пожирателей? Сообщить место Дамблдору и понадеяться, что ради разнообразия тот сделает хоть что-то? Вызвать авроров, чтобы было еще больше трупов? Я внимательно тебя слушаю, Теодор. Каким. Был. Твой. План. Сейчас, когда Поттеру больше не угрожает никакая опасность, Нотту самому свой собственный план начинает казаться не слишком продуманным. К тому же он скорее рассчитывал действовать по обстоятельствам. — Я не знаю, Гарри, — раздраженно отвечает он. — Что я, по-твоему, должен был делать? Тупо сидеть на месте и ждать новостей? Лечь спать как ни в чем не бывало? Помолиться, может? — Не подвергать себя ненужной опасности! — рявкает Поттер. — Как ты бы вообще объяснил своему отцу, что ты в курсе похищения еще до того, как об этом узнали другие в школе? И что значит «продолжай»? Продолжай что, Теодор? — Тебе не понравится ответ, — мрачно сообщает ему Нотт. — Даже не сомневаюсь! Говори! — требует Поттер. Они яростно смотрят друг на друга, и Теодор тоже выходит из себя. Да какого хрена Поттер его отчитывает?! Если хочет быть с кем-то, кто будет молча ждать его ночами у камина, что бы с ним ни происходило, пусть заведет себе низзла! — Мой отец в конце октября прислал письмо, в котором приказал мне втереться тебе в доверие. Я согласился. А сегодня ночью я спросил его, что мне делать дальше, раз они тебя забрали, — уже не колеблясь отвечает Нотт. Может быть, у него не было внушительного плана, что делать дальше, но в этом случае он точно поступил правильно и не будет за это извиняться! Поттер молчит и сверлит его таким взглядом, что Теодору кажется, что он сейчас воспламенится. — Ты совсем кретин? Или у тебя крыша поехала? — зло спрашивает его Поттер наконец. — Ты что, не понимаешь, что теперь они точно используют тебя, чтобы добраться до меня?! Что было такого непонятно в моей просьбе не подвергать себя ненужной опасности?! Ты не видел, что они сделали с Гермионой, только потому что мы дружим?! Да теперь Волдеморт точно заставит тебя принять его метку! И он залезет тебе в голову! А когда он поймет, что ты хотел его обмануть… Он убьет тебя, Тео! Сдерет с тебя кожу живьем, а потом убьет! — Ты думаешь, я этого не понимаю! — повышает голос Нотт. — Они забрали тебя, Гарри! Не просто напали, а забрали! Непонятно куда и непонятно с какими целями, а я ничего не мог сделать! Блядь, Гарри… Раз ты такой умный, скажи, что бы ты сделал на моем месте?! — Да какая, нахуй, разница, что бы я сделал на твоем месте, если ты не на моем! — орет Поттер в ответ. — Ты мог быть в безопасности! Ты мог держаться от всего этого в стороне! Я — нет! Как ты вообще мог влезть во все это и даже ничего мне не сказать?! Как ты можешь быть таким… таким самонадеянным?! — Гарри… — начинает Теодор уже более спокойным тоном, когда Поттер замолкает. — Поговорим в Хогвартсе! — отрезает тот, не желая его больше слушать. — Даже смотреть на тебя сейчас не хочу! С этими словами Поттер вылетает из столовой в гостиную. — Гермиона, подъём! Ни за что не поверю, что ты все еще спишь в этом дурдоме… — доносится до Тео. Он идет за Поттером и надеется, что, возможно, к тому времени как они доберутся до школы, Гарри остынет и будет способен воспринимать информацию. Тогда он сможет объяснить ему, почему сделать вид, что он на стороне Темного Лорда, было единственным правильным решением. Когда Нотт входит в гостиную, Поттер стоит, склонившись над Грейнджер. Слыша, что Теодор подошел, Гарри поворачивает голову и растерянно смотрит на него. — Тео… Мне кажется, с Гермионой что-то не так… Она не просыпается, — в его глазах плещется паника. — Что с ней? Так он и знал. Ну вот так он и знал… Нотту хочется из-за всех сил ударить самого себя по лицу, но он берет себя в руки и приседает рядом с Грейнджер. Лицо Гермионой мертвенно-бледное, на коже выступили капельки пота, а дыхание неровное. Нотт аккуратно снимает повязку с ее шеи. Края ран воспалились и посинели. Даже у совсем небольших царапин. Теодор трогает ее лоб ладонью. Жар. Сильный. — Я думаю, на ноже был яд, Гарри… Нам срочно нужно в Мунго.

* * *

В приемном отделении больницы имени Святого Мунго сразу же начинается суматоха. Видя двух подростков, выбирающихся из камина с бесчувственной девушкой на руках, привет-ведьма, не задавая никаких вопросов, звонит в какой-то колокол, и в холл тут же аппарируют несколько дежурных целителей в лимонно-желтых мантиях. К сожалению, они сразу же узнают Поттера. Слишком уж часто за последние два года его фотографии мелькают в газатах. Едва выяснив, что с ними произошло, целители пытаются осмотреть его тоже, несмотря на все его заверения, что помощь нужна только Гермионе. Поттер упрямо настаивает на своем и в итоге почти кричит на персонал клиники, чтобы они отстали от него и немедленно занялись Грейнджер. К удивлению Теодора, те его слушаются и даже обещают вызывать старшего целителя Сметвика, который специализируется на ядах и проклятиях. Девушку куда-то уносят, а их с Поттером провожают в пустую в этот ранний час комнату ожидания. Они не разговаривают. Гарри только пялится в дверь невидящим взглядом, сохраняя при этом совершенно нечитаемое выражение лица. Теодор даже не может понять, хочет ли тот, чтобы он сейчас был рядом с ним. — Пойду прогуляюсь до кафетерия, — решает он наконец. — Тебе что-нибудь взять? Поттер не реагирует. Теодор пожимает плечами и выходит. В коридорах пусто. Кажется, он никогда не видел Мунго таким пустым, хотя провел здесь немало времени в последние месяцы жизни его бабушки. С другой стороны сейчас только начало седьмого утра и приемные часы еще не начались. Да и волшебники чаще всего предпочитают справляться со своими болячками самостоятельно. Кафетерий, к счастью, уже работает. Нотт берет кофе и крепкий черный чай с двойной порцией сахара для Гарри. Вернувшись, он протягивает Поттеру большую красную кружку с чаем и садится рядом с ним на жесткую скамейку. — Спасибо, — сипло благодарит тот и поднимает на Теодора больные, уставшие глаза. — Что ты будешь делать, когда тебе придется выбирать между мной и своим отцом? — спрашивает его Поттер. О. — Гарри, между тобой и кем угодно я всегда выберу тебя, — мягко говорит Нотт. — Но, поверь, в случае моего отца — это даже не выбор… Поттер не понимает, и Теодор начинает объяснять. — Мой отец очень жестокий человек, Гарри, — говорит он, уставившись в потолок, чтобы не смотреть Поттеру в глаза. — Я понимаю, что в идеальном мире дети должны любить своих родителей, но я никогда не питал к нему никаких теплых чувств. Боль и страх — вот с чем он у меня ассоциировался, когда я был ребенком. Гарри ничего не говорит, но Теодор знает, что тот внимательно его слушает, и продолжает: — Знаешь, я никогда не понимал, почему моя мать вообще вышла за него замуж. Может быть, когда-то он был другим. Понятия не имею, если честно. В любом случае, я помню его уже таким. Я очень поздний ребенок у своих родителей и единственный. Моя мать родила меня, когда ей было уже глубоко за сорок. Наверное, поэтому она и назвала меня этим дурацким магловским именем, — хмыкает Теодор с легкой печалью. — Кажется, отец был очень этим недоволен. Он вообще всегда был всем недоволен… Мог без особых на то причин проклясть меня или маму. Или ударить. Однажды мои родители очень сильно поругались. Я не знаю, из-за чего именно, но, кажется, из-за меня. Он проклял её так, что она много дней не могла встать с кровати. Мне было шесть, но я хорошо помню эти дни… Она лежала и не вставала, только плакала. А потом, когда в один из дней отец куда-то ушел, она собрала наши вещи, и мы переместились к бабушке. Через несколько недель мама умерла. Я так и не узнал, почему именно. Бабушка так никогда мне и не рассказала... Отец же вспомнил обо мне уже только перед Хогвартсом. Я ужасно не хотел его видеть, но они с бабушкой заключили какой-то пакт, по которому дважды в год я обязан изображать из себя образцового наследника Ноттов... Гарри смотрит на него пронзительно. В его зеленых глазах — боль и сочувствие. Не надо жалеть меня, Гарри. Ты же сам ненавидишь, когда кто-то жалеет тебя… Дверь в комнату ожидания открывается, и в нее входит тот самый целитель Сметвик, если верить табличке на его груди. Поттер тут же вскакивает на ноги. — Ну что я могу сказать, молодые люди? — начинает он, не здороваясь и не представляясь. — Ваша подруга будет в порядке. Сейчас она спит, но скоро придет в себя. Мы нашли в ее крови очень редкий змеиный яд. Вам повезло, что я недавно лечил пациента с похожими симптомами. — Мистера Уизли? — вырывается у Гарри. — Не буду спрашивать, откуда вы это знаете, но да, — удивленно соглашается Сметвик. — Мы можем ее увидеть? — тут же спрашивает Поттер. — Можете, — добродушно кивает целитель. — Но, прежде чем вас проводить, я бы хотел у вас узнать, с кем мы можем связаться. Я так понимаю, девушка — несовершеннолетняя, и мы должны сообщить о ее состоянии ее родителям или опекунам. — Гермиона — маглорожденная, — насторожено произносит Поттер. — Я не думаю, что связываться с ее родителями будет хорошей идей. Целитель морщится. — В таком случае мы действительно не можем пригласить ее родителей, но мы должны сообщить хотя бы в Хогвартс. — Хорошо, — не спорит Гарри. — И в аврорат, — добавляет целитель. — К девочке применяли Круциатус. Мы обязаны сообщать аврорам о всех случаях, когда замешаны непростительные. По-хорошему, мы должны были это сделать сразу, но я сначала хотел поговорить с ее родителями. Не думал, что они могут быть маглами. Девочка магически довольно-таки сильная… Что ж, молодые люди, следуйте за мной. Они поднимаются на лифте на пятый этаж и идут по длинному коридору, пока не останавливаются у дверей палаты с незаполненной табличкой на двери. Гермиона лежит на кровати, окруженная плотной вязью сигнальных чар, следящих за ее состоянием здоровья. Она все еще бледная, но на ее щеках уже появился легкий румянец. — Можете посидеть здесь и спокойно разговаривать, но не будите ее специально, — предостерегает их целитель и выходит. Должно быть, вызывать авроров и связываться со школой. Гарри всматривается в лицо Гермионы и, придя к каким-то выводам, разворачивается к стоящему рядом Нотту. — Тео, — начинает он и заглядывает ему в глаза. — Ты хочешь, чтобы я вернулся в Хогвартс, прежде чем прибудут авроры и директор? — догадывается тот. — Но целители все равно могут им рассказать… — Я попрошу их этого не делать. — У тебя даже палочки нет, — с сомнением добавляет Теодор. Он бы предпочел не оставлять его. — Если будет нужно, я справлюсь и без нее. Ты же знаешь, — уверенно говорит Гарри. — И мне нужно, чтобы ты забрал в Хогвартс вот это. Он достает что-то из кармана брюк и вкладывает ему в руку стеклянный шар. Он теплый на ощупь, и внутри него крутится густой белый туман. — Это… — догадывается Нотт. — Да, это пророчество. То самое. И, да, я специально рассказывал все так, чтобы ты и Гермиона подумали, что я разбил его вместе со всеми остальными, — глаза Гарри чуть виноватые, но губы расплываются в кривой самодовольной усмешке. — Думаешь, ты один бываешь слишком самонадеянным?