Когда цветёт чертополох

В Запретном лесу пахнет ёлками, пряно-горьковатой прелой листвой и осенней сыростью. У ног Гарри клубится молочно-белый туман. Он расползается в разные стороны, и то и дело из-под него показываются кочки с покрытой инеем травой. На севере Шотландии по ночам уже начались заморозки. Гарри старается не отставать от Луны Лавгуд, идущей впереди по одной ей видимой тропинке. Под ботинками звонко хрустят обломки веток и скрипят мелкие камушки. Собственные шаги кажутся ему непозволительно громкими. Словно они оскорбляют утреннюю тишину леса и его обитателей. Они подбираются к чаще, где лес становится еще гуще и темнее. Солнце здесь едва достигает земли, тускло просвечивая сквозь плотные кроны деревьев. Луна скрывается за зарослями колючих кустарников. Гарри видит только, как где-то впереди мелькают ее серебристо-белые волосы. Каким-то непостижимым образом Луна умудряется скользить по лесу подобно фейри, в то время как он цепляется полами мантии за каждый куст. Гарри отстает и пытается ее догнать, но запинается за корягу и растягивается на пухлом влажном ковре бледно-пурпурного мха. Он опирается на расцарапанные ладони, привстает и поднимает голову. — Ты решил прилечь отдохнуть? — перед ним на корточках сидит Луна и с любопытством его разглядывает. И как она так быстро оказалась рядом с ним? — Попробуй собраться с силами, Гарри Поттер. Мы уже почти пришли. — О, хорошо, — он встает и небрежно отряхивается, пару раз проводя по брюкам и мантии руками. Он не особенно старается очистить себя от всех кусочков мокрого мха и репейника. Ему все равно придется тщательно приводить свою одежду в порядок, как только они вернутся в замок. — Я просто споткнулся, Луна. Эти коряги так и лезут под ноги. — Я думаю, они просто хотят прикоснуться к твоей бурлящей магии, — глубокомысленно говорит она. — Должно быть, она кажется им очень вкусной. — Вкусной?! Эм, прости, что? — Твоя магия. Она мощная и чистая. В нее вливаются тонкие струи чужой магии и смешиваются с твоей. Поэтому она бурлит, — объясняет она как нечто само собой разумеющееся. — Но тебе не стоит беспокоиться, Гарри Поттер. Круг не был замкнут. Душа магии на твоей стороне. Гарри смотрит на нее, не моргая и абсолютно не понимая, как реагировать на ее слова. Но Луна не ждет ответа. Она резко разворачивается, встряхнув копной своих длинных волос, и продолжает путь. — Вот и Тео тоже что-то такое говорил… — бормочет Гарри себе под нос, вспоминая их разговор пару месяцев назад о его связи с Темным Лордом. Правда, слова Теодора были куда менее иносказательными. Интересно, Луна действительно что-то видит, или ему только кажется, что в ее словах есть смысл, потому что он хочет его найти? — Идем скорее, Гарри Поттер. Фестралы нас уже ждут, — торопит она, прерывая его размышления. Вскоре они выходят на поляну. Гарри она кажется какой-то неестественно круглой. Луна достает из своей сумки сверток с сырым мясом и увеличивает его до исходных размеров. Почувствовав запах крови, фестралы показываются из-за деревьев и осторожно их обступают. Гарри берет из рук Луны небольшой кусок мяса и предлагает его стоящему к нему ближе всего жеребцу. Тот аккуратно подхватывает угощение. Другой фестрал подходит к нему со спины и кладет голову ему на плечо. Гарри опасливо чешет его по морде и тянется еще за одним куском. Когда он протягивает мясо на открытой ладони, фестрал торопливо заглатывает его, болезненно задевая Гарри своими острыми клыками. На его руке появляются две неглубокие ранки. Из пасти фестрала высовывается длинный, совсем не лошадиный язык, и слизывает капельки крови. Гарри смотрит в его светящиеся белые глаза, и ему кажется, что он видит в них… благодарность? — Это Тенебрус. Он вожак табуна... Я была уверена, что ты ему понравишься, — доносится до него туманный голос Луны. — Ты правильно поступил, что дал попробовать ему свою кровь. — Почему? — в замешательстве спрашивает Поттер. — Теперь он сможет найти тебя где угодно, — загадочно отвечает девушка, но Гарри не уверен, что этот факт его радует. Поттер отходит от Тенебруса и помогает Луне раздать мясо остальным фестралам, стараясь никого не пропустить и сохранить при этом свои руки хотя бы относительно целыми. — Это так здорово, прийти в лес в такой особенный день вместе с другом, — немного отстраненно произносит Луна, когда работа закончена. — А что сегодня за день? — с любопытством интересуется Гарри, отвлекаясь от жеребят, которые носятся друг за другом. — Сегодня день осеннего равноденствия… Эквинокс, — ее голос звучит торжественно. — Это время, когда день на всей планете становится равен ночи. С этой ночи каждые сутки будут становиться темнее предыдущих. Подходящее время для черномагических ритуалов, ты так не думаешь? Гарри в ответ согласно произносит что-то нечленораздельное. Мол, да. Самое время... Неожиданно она хмурится. — Нам пора возвращаться, Гарри Поттер. Если ты опоздаешь на следующий урок, твой парень будет волноваться. — Мой кто?.. Луна Лавгуд, у меня нет никакого парня! — возмущается Гарри. Да с чего она вообще взяла?! — О, наверное, я перепутала, — растерянно говорит она. — Ты упоминал его раньше, и… Неважно. Должно быть, мне показалось… Прежде чем он успевает что-то ответить, девушка уже скрывается за деревьями. Гарри готов поклясться, что от ее волос при этом исходит слабое серебристое мерцание. Луна Лавгуд — странная. И она, вне всяких сомнений, очень своеобразно видит мир вокруг себя. Но кто бы что ни говорил, Луна Лавгуд — не сумасшедшая. — Эй! Луна, подожди меня. Я один здесь заблужусь, — кричит Поттер и торопится вслед за ней.

* * *

— Чем ты занимался вместо истории магии? — деланно безразлично спрашивает Теодор, пропуская Гарри к окну за их партой в классе ЗОТИ. Поттер выглядит каким-то оглушенным. Пожалуй, даже растерянным. Обычно у него такой вид, когда Теодор вываливает на него гору новой информации, и Гарри требуется время, чтобы все переварить. — Прости, что? — рассеянно переспрашивает Поттер. Да, он явно витает где-то в облаках. — Делал, говорю, что? Вместо Бинса, — терпеливо повторяет Тео. — Кормил фестралов в Запретном лесу с Луной Лавгуд, — сообщает Гарри совершенно обыденным тоном, будто бы в этом не было ничего необычного. И не важно, что подавляющее большинство студентов Хогвартса никогда не были в Запретном лесу, не видят фестралов и тщательно избегают сумасшедшую Лавгуд. Блейз, сидящий перед ними, смеется, как будто бы он слышит хорошую шутку. — Блейз, я думаю, Поттер не шутит, — строго обрывает его Дафна Гринграсс. — Да быть не может, — отмахивается Блейз. — Запретный лес, фестралы, Лавгуд? Звучит, как начало анекдота… — Я не шучу, — подтверждает догадку Дафны Гарри. — Серьезно?! Да ты полон сюрпризов, Гарри Поттер! — Забини аж присвистывает от изумления. — И как оно было? — Мне понравилось, — пожимает плечами тот. — Мне вообще нравятся фестралы… Они красивые. — Красивые?! — лицо Блейза искажает некоторое подобие ужаса. — У тебя странный вкус, Поттер! — Возможно, — буркает тот, бросает странный взгляд на Теодора и почему-то смущается. Тео замечает, как его уши приобретают отчетливый ярко-розовый оттенок. — Нет, я, конечно, видел их только на картинках… И, может быть, чего-то не понимаю, — продолжает Блейз, не обращая внимания на странное поведение Поттера. — Картинки не передают всего, — со знанием дела отвечает Гарри. — Иногда мне кажется, что их рисовал кто-то, кто никогда не видел фестралов своими глазами… Только слышал рассказ о них. — Очень может быть, — не спорит Блейз и поворачивается к Нотту. — Теодор, а ты ведь тоже видишь фестралов? Так ведь? — Да, с первого курса, — подтверждает он. — Правда, мне понадобилась пара лет, чтобы понять, что именно я вижу и почему все называют экипажи от станции до Хогвартса «безлошадными». — С первого? Святая Моргана... Но твоя бабушка умерла же только два года назад… Кто тогда?.. — не успевает вовремя заткнуться Забини. — Моя мама, Блейз. Мне было шесть. Но, видимо, я все равно смог осознать смерть. Неловкое молчание прерывается, когда в класс входит Амбридж. — Здравствуйте, дети! — Здравствуйте, профессор Амбридж, — унылым хором отвечают они, поднимаясь с мест, как того всегда требует старая жаба. Амбридж приступает к уроку и, объявив сегодняшнюю тему, начинает спрашивать студентов по материалам предыдущих занятий. — Мистер Поттер, перечислите-ка нам типологию ситуаций, в которых волшебник юридически имеет права применять защитную магию, — требует она. Теодор переводит взгляд на Гарри. Тот с отсутствующим видом пялится в окно и, кажется, совершенно не обращает внимания на то, что происходит в классе. Вопрос жабы он, разумеется, не слышал. Тео легонько пинает его ногой под столом и одними глазами выразительно показывает на Амбридж. — Прошу прощения, профессор, вы что-то спросили? — очень вежливо спрашивает Гарри, забывая подняться со своего места. — Минус пять баллов со Слизерина за вашу тотальную неспособность концентрироваться на уроке, мистер Поттер! И будьте так любезны, встаньте, когда отвечаете на уроке, — на ее лице смесь ненависти и возмущения, но голос остается приторно сладким. — Повторяю вопрос. Постарайтесь в этот раз не прослушать его. В каких ситуациях волшебник юридически имеет право применять защитную магию? — Если рассуждать логически… — начинает он. «О, Мерлин… Гарри, ты вообще открывал учебник?» — вздыхает про себя Теодор. — То волшебник может применять защитную магию во всех ситуациях, когда его жизни или здоровью, а также жизни или здоровью его близких что-либо угрожает… — А еще? — все тем же тошнотворным голосом уточняет жаба. — Еще… — Гарри поднимает глаза к потолку, будто бы там мог быть написан ответ на ее вопрос. — Еще когда волшебник видит, что опасности подвергается кто-то, кто не может защитить себя сам и нуждается в защите постороннего волшебника. Например, ребенок, больной или очень пожилой человек, сквиб или магл. В последнем случае, если вмешательство не угрожает нарушению Статута… Если угрожает, волшебник не должен ничего предпринимать. — И? — Амбридж выжидающе смотрит не него. — Мистер Поттер, не вынуждайте меня считать, что вы не подготовились к уроку… Гарри молчит, судорожно пытаясь не то вспомнить, не то придумать правильный ответ. Проходит минута. — Когда волшебник сталкивается с темным существом! — не выдерживает Амбридж. — Будь то оборотень, вампир, вейла или им подобные! — Даже если они ни на кого не нападают? — искренне удивляется Гарри. — Что вообще имеется в виду под «сталкивается»? «Почему, Годрик?.. Почему ты не добавил своим детям хоть каплю благоразумия…». — Мистер Поттер! — срывается на фальцет Амбридж. — Да чем вы вообще слушаете преподавателя на занятиях?! Темные твари опасны по определению! Задача волшебника предупредить опасность и защитить себя и окружающих от нелюдей! — Но… — начинает Гарри, и Теодор с силой наступает ему на ногу. Тот морщится и замолкает. — Что «но», мистер Поттер? — вновь тоненьким голоском спрашивает она. — Вы решили добавить что-то еще? — Нет, профессор. — Очень хорошо. Думаю, ваши одноклассники уже получили достаточную порцию вашего невежества на сегодня, — Амбридж растягивает губы в лицемерной улыбке. — За этот урок вы получаете «Слабо». Она задает еще несколько вопросов классу и награждает Паркинсон пятью баллами за прекрасное знание закона, ограничивающего права оборотней. Затем Амбридж садится обратно за свой стол и приказывает классу конспектировать следующую главу «Основ защитной магии» Уилберта Слинкхарда. — Ты в курсе, что сегодня день осеннего равноденствия? — шепчет Гарри, окутывая их легкими чарами рассеивания звука, когда Амбридж отвлекается на какие-то записи перед собой. — Конечно, — кивает Теодор. — Этот день имеет какие-то особые традиции с точки зрения проведения темномагических ритуалов? — уточняет он. — Не настолько, как дни летнего или зимнего солнцестояния… — задумчиво произносит Тео. — Но да. Очень многие ритуалы в принципе привязаны к лунному или солнечному циклам. Любые. Не только темномагические, кстати. А почему ты спрашиваешь? Ты думаешь, что-то произойдет сегодня? Он смеряет Поттера подозрительным взглядом. С чего вдруг у него такие мысли? Он видел что-то еще?.. Вчера перед сном у Гарри наконец-то получилось проникнуть в сознание Темного Лорда, сохраняя осознанность в достаточной степени, чтобы он смог погрузиться в его воспоминания хотя бы ненадолго. Через несколько минут его шрам начал сильно кровоточить, Гарри начал стонать от боли и, к счастью Теодора, вернулся в себя. — Да, мне кажется, Волдеморт не пропустит этот день… Я хочу снова попробовать попасть в его воспоминания. — Я думал, мы решили сделать перерыв… На лице Гарри вспыхивает его знаменитое гриффиндорское упрямство. Тео закатывает глаза и вздыхает. — Ладно. Но тебе точно не кажется, что было бы разумнее продолжить в какой-нибудь другой день? Когда куда меньше вероятность, что Темный Лорд начнет пытать и убивать людей? Насколько я помню, тебя и так затягивает в его голову, когда он делает что-то темномагическое… — Именно поэтому я хочу попробовать сегодня, Тео, — убеждает его Гарри. — Мне кажется, это шанс понять, что он хочет добиться в итоге… А не просто смотреть на этот ад. Опять. — Мистер Поттер, мистер Нотт, минус десять баллов за болтовню! — Амбридж не засекает чар и не слышит их, но она видит, что они разговаривают. — В конце урока принесите мне свои конспекты на проверку. За скудный конспект Гарри жаба снимает с их факультета еще десять баллов. — Из-за тебя мы опять не получим Кубок школы! — шипит на него Панси Паркинсон. — Между прочим, я получаю достаточно баллов на других занятиях, — равнодушно пожимает плечами Гарри и выходит из класса. — Нет, вы только посмотрите на него! — злобно выплевывает Паркинсон ему вслед. — Этому Поттеру совсем плевать на честь нашего факультета! Он даже не старается! — Он старается, — внезапно заступается за Гарри Милли. — Он действительно часто бывает рассеянным… Но он старается, Панси.

* * *

После отбоя они пробираются в одну из заброшенных классных комнат на третьем этаже в восточном крыле замка. Поттер трансфигурирует из нескольких поломанных стульев подушки и усаживается на полу. — Ты готов? — спрашивает его Нотт и опускается на одну из подушек попухлее напротив Гарри. — Почти. Тео, можно тебя кое о чем попросить? — нерешительно начинает он. — Не выдергивай меня раньше времени, ладно? Даже если я начну кричать от боли, корчиться и все такое… Я хочу попробовать в этот раз дойти до конца. Нотт хмурится. — Я не уверен, что понимаю, что ты имеешь в виду под «выдергиванием». Не кричать, чтобы ты возвращался? Не трясти тебя? Или что? — Не трясти, — кивает Гарри. — Вообще не трогать меня, пока я… там. Это странно прозвучит… — он мнется и не знает, как сформулировать свою мысль так, чтобы не выглядеть полным идиотом, — но в тебе есть какая-то особая магия… Как в твоем доме. Она как будто бы влияет на мою связь с Волдемортом… Блокирует ее или как-то так. Теодор задумчиво на него смотрит. — Ты хочешь сказать, что когда ты гостил у меня, у тебя ни разу не было никаких видений? — Ни разу, — мотает головой Гарри. — И когда… — к его щекам приливает легкий румянец, — когда я спал в твоей кровати, я тоже не видел ничего кроме обычных снов. В первый раз, с тех пор как уехал от тебя. — Хм… Знаешь, Гарри, я думаю, дело не во мне, а в бабушкином амулете, — он достает из-под рубашки кулон с чертополохом и снимает его. — Этот амулет и щиты вокруг Норт-Роналдсея — это все ее магия... Вот что. Давай-ка проверим. Тео кладет кулон на одну из парт, садится рядом с Поттером и притягивает его к себе. — Ты чувствуешь что-нибудь сейчас? Гарри закрывает глаза и теряется в ощущениях. Он чувствует обволакивающее тепло его рук, трепет и волнение в своей груди, запах мыла из школьных душевых, смешанный с чем-то таким, чем всегда пахло от Теодора — бескрайними зелеными холмами, летним ветром и северным морем. — Гарри? — привлекает его внимание Нотт. — Да, сейчас… — спохватывается парень. Он мысленно сосредотачивается на темном пятне внутри себя, чтобы нащупать связь с Волдемортом. Сквозь упругую струну, тянущуюся от него куда-то во вне, проходит короткий заряд. — Все в порядке, — распахивает глаза Гарри. — Связь не блокируется. — Тогда начнем, — заключает Теодор и уточняет. — Тебе все также нужно, чтобы я помог тебе настроиться, да? — Ага. Наверное, я мог бы и сам, но с тобой мне легче, — кивает Поттер. Они снова устраиваются друг напротив друга. — Закрой глаза и сосредоточься на моем голосе, — начинает Нотт. Гарри закрывает глаза и заставляет себя отпустить все, кроме голоса Теодора. — Расслабься. Ты в безопасности… Тебе ничего не угрожает, — Гарри верит ему и расслабляется. — Почувствуй свою магию. Как твое магическое ядро насыщает кровь энергией. Как она струится внутри тебя… Почувствуй, как потоки чистого волшебства опутывают все твое тело… Ты часть этих потоков, а они часть тебя. Он позволяет магии хлынуть в свое сознание. Он становится магией, а магия становится им. — Загляни в себя. Найди среди тысяч нитей, ту, что не твоя… Направь все свое внимание на нее. Гарри отыскивает упругую черную струну и тянется к ней. Его начинает затягивать. «Следуй за ней». Гарри падает в бездонную пропасть. Вокруг него бесконечная пустота. Нет ни цветов, ни звуков. Ничего. Затем ощущение полета замедляется, и с горящей болью во лбу он вываливается в реальность. Темная лестница, палочка с зажженным люмосом в его руке. Он поднимается в свой кабинет. В кабинете уже ждут его слуги. Он подходит к высокому резному шкафу и открывает запертые под проклятие створки. Ему нужно забрать кинжал и чашу. «Гарри», — слышит он. Чей-то голос доносится издалека. — «Гарри, вспомни, кто ты… Гарри, сфокусируйся…» Это Тео… Тео зовет его. Он рядом с ним. «Гарри, не застревай! Ты должен идти дальше», — настаивает Тео. Гарри… Точно. Гарри — это его имя. Он сейчас в Хогвартсе вместе с Тео. Но он должен идти дальше. «Осмотрись. Ищи то, что спрятано» Все переворачивается. Он — Гарри Поттер. Он — Лорд Волдеморт. Он — что-то еще. Он — магия? «Иди вперед, Гарри. Ты должен узнать, что он хочет». Гарри проваливается еще глубже. Краски выцветают. Больше он не слышит голос Тео. Но он помнит, кто он такой. Он — Гарри Поттер. И он должен узнать, что хочет Волдеморт. Вокруг разрастается лабиринт. Серые бескрайние стены надвигаются на него. Он бежит и превращается в одну единственную мысль: «Что хочет Волдеморт?». И тут же простая истина приходит к нему. Ее приносит порыв ледяного ветра. «Он хочет забрать силу, которая не принадлежит ему», — говорит ветер. — «Он хочет подчинить магию». «Как я могу ему помешать?» — спрашивает Гарри. Он опять летит вниз. Боль в голове отступает. У него больше нет тела. Он магия, и он растворяется в обрывках тысячи образов. Боль, кровь, вспышки заклинаний, смерть, тьма, жизнь, пламя… «Сфокусируйся. Ты должен знать». Бесконечный калейдоскоп замедляется. Растущая луна, вращающийся круг солнца, полнолуние, закат… Ритуальный круг. Взрыв. Его снова поглощает густая тьма. ...Он открывает глаза и видит себя в центре ритуального круга. Он склоняется над ребенком. Девочкой. Она плачет. Ее лицо в крови. Он подносит к ее лицу кинжал и вырезает на ее лбу руну Рад. Девочка захлебывается своими криками. Он выпрямляется, зажигает огонь и начинает читать катрены на древневаллийском языке. Руна на лбу девочки начинает светиться. Золотистые струи магии начинают тянуться к нему. ...Он снова склоняется над ней. Он разрывает ее платье и вырезает на груди руну Гюфу. Длинное заклинание, и теперь она вся окутана золотыми нитями. Он вонзает кинжал ей в солнечное сплетение. Волна магии врывается в него. Боль разрывает его голову. Шрам кажется раскаленным. Он пытается вырваться, но не может. Он застрял. Он смотрит, как магия девочки перетекает в него, пока ее магическое ядро не тускнеет и в конце концов полностью не затухает. Только тогда связь с ней разрывается. Гарри снова открывает глаза. Он лежит на полу в заброшенном классе. Он едва успевает привстать, как его выворачивает наизнанку. Тео рядом. Он что-то говорит ему, но Гарри не разбирает слов. Когда рвота прекращается, Тео заставляет его сесть и поит водой. В воде отчетливо ощущается привкус какого-то зелья, но Гарри послушно выпивает все до последней капли. — Держись, Гарри… Сейчас, — шепчет Тео. Он призывает свой амулет и дрожащими от нервного перенапряжения руками надевает его ему на шею. Гарри чувствует, как связь между ним и Волдемортом перестает вибрировать. Она притупляется. Но она все равно... здесь. Она не исчезает окончательно, как он думал раньше. Класс выглядит так, будто бы в нем произошел взрыв. Преподавательский стол, который раньше стоял в углу, разбит в труху, стулья и парты сильно покорежены. Всюду валяются обломки дерева и металла. У Теодора порвана мантия и рассечена бровь. Рубашка заляпана кровью. — Это из-за меня? — нерешительно спрашивает Гарри. Теодор кивает и садится рядом с ним на пол. — У тебя был выброс. Он был похож на порыв ветра. Я не успел среагировать. — Ты в порядке? — Да. — А где моя палочка? — спрашивает Гарри, озираясь по сторонам. Он оставлял ее на том столе, которого больше нет. Гарри протягивает руку, и палочка влетает в его раскрытую ладонь. Он растерянно смотрит на Теодора. Тот выглядит напряженным и испуганным. Этого не должно было произойти... Это неправильно. На Гарри накатывает волна осознания, и у него начинается истерика. Внезапно все становится кристально ясным. — Тео, я был там, — бормочет он, едва шевелящимися губами. — Я убил девочку. Я не просто смотрел, я убил ее. Своими руками… Я забрал ее магию. Я убийца… — Гарри смотрит на свои руки, и ему кажется, что он видит на них кровь. — Я убил ее… Тео крепко обхватывает его и прижимает к себе. — Тише, Гарри, — шепчет Нотт ему в ухо, немного качая из стороны в сторону и прислоняя щеку к его лбу. — Тише... Это был не ты, Гарри... Это был Волдеморт. Не вини себя… Это он, это не ты… Ты со всем справишься… Мы со всем справимся. Они так и сидят на полу, пока Гарри не затихает. Когда Поттер понимает, что снова может говорить, он немного отстраняется от Тео. Так, чтобы видеть его лицо. — Это не молния. Это руна Соулу, — произносит он на удивление четко и показывает на свой лоб. — Ее вырезал Волдеморт, когда хотел забрать у меня ту самую силу, о которой говорится в дракловом пророчестве… В серо-синих глазах Теодора плещется страх, но он не выпускает Гарри из своих рук. — Расскажи мне, что ты увидел, — говорит он тем самым ровным и спокойным голосом, которому Гарри всегда так хочется верить. И он начинает рассказывать. Когда-то давно волшебник Том Реддл, когда он уже хотел переделать весь мир по своему желанию, но еще не превратился окончательно в монстра, наткнулся на древний валлийский ритуал. Многие столетия назад его использовали маги-воины, чтобы забирать силы у своих поверженных врагов. Так они могли не бояться мести, но не становиться убийцами и не тревожить Завесу. Ритуал не был предназначен для того, чтобы силы уходили магу-победителю, но Волдеморт был нацелен добиться своего. Путем многих экспериментов он выяснил, что если отнимать силы у совсем юных волшебников с несформировавшимся магическим ядром, то их можно поглотить. — Волдеморт возродился практически обессиленным в сравнении с тем, каким он был раньше, — отстраненно говорит Гарри. — Ну или, по крайней мере, он был в тот день не особо сильнее обычного волшебника. Наверное, именно поэтому мне удалось от него сбежать… Теперь он восстанавливает свою прежнюю мощь. Следующий ритуал будет на полнолуние в середине ноября, а затем, финальный, — в день зимнего солнцестояния. — Ты станешь рассказывать об этом Дамблдору? — спрашивает Теодор, когда Гарри заканчивает свой рассказ. — О ритуалах – да. Не все, конечно. — отвечает он и, подумав, добавляет. — Только сначала попробую найти хоть какие-то доказательства. Описания ритуалов, может быть… И желательно то, к чему это может привести. Боюсь, мне нужны серьезные аргументы, чтобы Дамблдор захотел вмешаться. А я сам едва понимаю, чем это все угрожает нашему миру на самом деле… — А у тебя… Ты получил какие-то Его знания? — Тео смотрит на него осторожно и нерешительно, будто не уверен, что хочет знать ответ на свой вопрос. — Нет, — Гарри уверенно качает головой. — Только обрывки. Какие-то отдельные воспоминания, какие-то почти абстрактные понятия… И… не знаю, как объяснить… Они блекнут, растворяются… Думаю, к утру я забуду даже, как назывались руны, которые он использует в ритуалах. Это все как сон, в какой-то степени. Когда ты только просыпаешься, ты все помнишь, но потом в твоей голове остается только то, что ты успел кому-то рассказать или записать… Теодор облегченно вздыхает. — Хорошо. Значит, завтра ночью мы с тобой лезем в Запретную секцию, — уверенно говорит Нотт, делая такой явный акцент на «мы», что Гарри не может это проигнорировать. — Мы? — в его зеленых глазах грусть и какая-то обреченность. — Тео, послушай… Ты уже так много для меня сделал. Больше, чем кто бы то ни было… Правда. Но сейчас мне кажется, что мы проходим какую-то точку невозврата. Понимаешь? — Поттер опускает голову. — Я думаю, тебе лучше на этот раз остаться в стороне. Ради твоей же безопасности. — Нет, — просто отвечает Тео. Он проводит рукой по его волосам и смотрит на Гарри так долго, что тому кажется, что Тео вот-вот преодолеет те несколько сантиметров, которые разделяют их губы, и поцелует его. Но Тео отводит глаза, и вместо этого прижимает его голову к своему плечу. — Я не отпущу тебя. — Ты не понимаешь… Я должен его убить, — Гарри отстраняется и снова смотрит на Нотта. — Я был в его голове. Он не должен существовать в этом мире. Ни в каком мире. — Я понимаю. — Я не знаю, смогу ли я выжить и смогут ли выжить люди, которые будут рядом. — Это я тоже прекрасно понимаю, Гарри. — Ты хотел, чтобы у тебя был выбор… Помнишь, летом? Ты мне сказал, что у ваших родителей уже нет выбора, но ты надеешься, что у вас он все еще есть! Я не хочу лишать тебя выбора! — Я сделал свой выбор, — Теодор спокоен и уверен. Он действительно давным-давно все решил. — Я с тобой, Гарри. Что бы ни случилось… и сколько бы у нас ни оставалось времени. Сердце Гарри болезненно сжимается. Он прижимает ладони к лицу Тео и почти невесомо касается его губ. Они сухие, горячие и немного шершавые. Идеальные. — Ты понимаешь, что наша жизнь скорей всего будет очень недолгой, да? — обреченно спрашивает Поттер, размыкая поцелуй и прижимаясь своим лбом к его. — Плевать. Теодор запускает руки в волосы Гарри и накрывает его рот своими губами. Мир вокруг них перестает существовать.

* * *

Над Черным озером поднимается оранжевое солнце. Его первые лучи проникают в комнату. Гарри морщится от яркого утреннего света и чихает. — Будь здоров. Спать? — спрашивает Теодор. Гарри только кивает. Они поднимаются на ноги. Поттер закутывает их в мантию-невидимку. Они неспешно идут по сонным коридорам Хогвартса, стараясь не думать о завтрашнем дне. Уже в подземельях, в гостиной, перед входом в спальни Гарри вспоминает: — Погоди. Я не отдал тебе твой амулет. Он пытается нащупать застежку у себя на шее, но цепочка кажется цельной. Он растерянно смотрит на Теодора. — Это защитный амулет с экстренным порталом, зачарованный на меня, — поясняет тот. — Поэтому только я могу его снять. — А-а, — с запоздалым пониманием протягивает Гарри и поворачивается к нему спиной. — Сними тогда сам. Теодор мягко разворачивает его за плечи лицом к себе и касается его груди, нащупывая через рубашку свой амулет. — Пусть пока побудет у тебя, ладно? — говорит Нотт и, наклонив голову, с легкой иронией в голосе добавляет. — Только постарайся не активировать случайно портал. Не уверен, что он сработает в Хогвартсе. Но все же. — Не волнуйся, — успокаивает его Гарри. — Я уже все равно забыл фразу. — Nemo me impune lacessit. Это означает… — Никто не тронет меня безнаказанно, — улыбается он. — Перевод я помню, Тео. Лучший девиз, который я когда-либо слышал.