Когда цветёт чертополох

— Тебя точно не стоит проводить? — спрашивает Тео, кажется, уже в третий раз за сегодняшнее утро. — Я тебе что, девчонка? — насмешливо отвечает Поттер, устав приводить разумные аргументы, почему у него гораздо больше шансов добраться до Литтл Уингинга без приключений в одиночестве, чем в компании волшебника, который не ориентируется в мире маглов. Сегодня вечером Уизли заберут Гарри от его родственников, чтобы переместить в «суперсекретное место». Как все «охранники» Поттера до сих пор не обнаружили, что он уже больше двух недель не живет у себя дома, Теодор не понимал. Гарри вообще уверен, что с этими людьми он будет в безопасности? Разумеется, Теодор предпочел бы, чтобы Поттер оставался на Норт-Роналдсее до самого слушания. Но также он прекрасно понимал, что это только прибавит им обоим проблем. В результате ему только и оставалось, что наблюдать за сборами Поттера с бесстрастным лицом. После того злополучного дня в Лондоне между ними окончательно пропала взаимная настороженность. Тео никогда раньше даже не предполагал, что он может настолько наслаждаться чьей-то компанией почти сутками напролет. Днем они гуляли по острову, рылись в его в библиотеке или читали, валяясь у камина в дождливый день. По вечерам они обычно тренировали какие-нибудь полезные заклинания, играли в кельтские нарды или разговаривали обо всем на свете. И это было хорошо. — Тео, наколдуешь облегчающие чары на мой сундук? — просит Гарри, спускаясь со своими вещами в гостиную. — Я задолбался вчера забивать буфер палочки. Не хочу делать это снова. — Без проблем, — кивает он и выполняет просьбу. Сундук становится достаточно легким для того, чтобы Гарри без усилий мог его поднять. — На самом деле, я думаю, ты зря так заморачиваешься. Вряд ли в Министерстве будут проверять все твои последние заклинания. Обычно это делается только в тех случаях, когда подозреваемый отрицает, что применял те или иные чары. Ты вроде этого не планируешь... Я правильно помню? — Все так, но лучше перестраховаться. Они, судя по всему, меня ненавидят, — Гарри подходит к камину и чуть растеряно смотрит на Теодора, стоящего прямо перед ним. — Ну что, я готов отправляться… — Пока, Гарри, — мягко произносит Тео. Ему хочется его обнять, но он убеждает себя, что это глупо и неуместно. — Пока, Тео, — соглашается тот немного грустно, и Теодору кажется, что Гарри тоже совсем не хочется прощаться. Гарри заглядывает за его спину и по-детски машет рукой остальным обитателям коттеджа, которые собрались в комнате, хоть и делают вид, что заняты своими делами: — Пока, Эйли! Пока, коты! — До свидания, мистер Гарри Поттер, — Эйли расправляет свой белоснежный передник и делает изящный реверанс. Бригитта поднимает голову и зевает, Танаранис открывает один глаз и продолжает спать как ни в чем не бывало. Чего еще ждать от низзлов? Гарри зачерпывает горсть летучего пороха. — Напишешь мне, когда все закончится? Ладно? — просит Тео. — Уже не так уверен, что меня не отчислят, да? — дразнит его Гарри. — Тебя уже отчислили, — напоминает ему Теодор с кривой усмешкой. — Но да. Я все еще уверен, что тебя восстановят обратно. Готов поспорить, что Дамблдор скорее съест свою бороду, чем позволит своему золотому мальчику учиться, например, в Америке. — Только на это и надеюсь. Но все равно буду тебе признателен, если ты напишешь Трейси Дэвис и узнаешь, насколько сложно перевестись в Ильверморни, — хмыкает Гарри. — До встречи, Теодор! Он порывисто его обнимает и шепчет «спасибо тебе» ему куда-то в шею. А затем, не оборачиваясь, он кидает в камин летучий порох, четко произносит «Дырявый котел» и исчезает в зеленом пламени.

* * *

Дверь дома номер четыре на Тисовой улице открывает тетя Петуния. — Что ты здесь делаешь? — в ее голосе смесь недовольства и искреннего возмущения. Кажется, она не предполагала, что ее племянник может вернуться так скоро. — Здравствуйте, тетя. Я могу зайти? — Я думала, мы не увидим тебя хотя бы до следующего лета, — с претензией заявляет она, но так и стоит на пороге, не пропуская его внутрь. — Я ненадолго, — терпеливо объясняет Гарри. — Меня сегодня вечером заберут мои друзья. Я могу подождать в своей комнате, но если вы не желаете пускать меня в дом, могу подождать снаружи. — Заходи, — решает Петуния Дурсль. Она не желает давать соседям лишних поводов для сплетен. — Но учти, мальчишка! Чтобы тебя было не слышно и не видно, когда Вернон придет с работы. — Конечно, тетя, — кивает Гарри. Кажется, это будет очень долгий день. Так и оказывается. Волшебники приходят за ним только вечером. Причем вместо мистера Уизли, который предупреждал его об их появлении письмом накануне, в дом Дурслей прибывает целая делегация. Из всех присутствующих Гарри лично знает только Люпина и условно — Аластора Муди. Если, конечно, их единственную реальную встречу, когда того нашли связанным в собственном сундуке, можно считать знакомством… Зачем понадобились еще пять человек для его сопровождения, Гарри не понимает. Но это было мелочью на фоне всего остального. Когда он слышит, что они собираются ввосьмером (включая довольно древнего на вид дедка Элфиаса Дожа) лететь из Литтл Уингинга в центр Лондона вместо того, чтобы воспользоваться порталом, аппарировать или открыть временный каминный проход как в прошлом году, он не выдерживает и с плохо скрываемой иронией интересуется, кто является автором этого гениального плана. Люпин смущенно кашляет и бормочет что-то про знаменитую паранойю Грозного Глаза. Старый аврор, слыша такие обвинения в свой адрес, досадливо крякает. «Что и требовалось доказать», — хмурится Гарри и думает, что этот план явно не обошелся без длинной седой бороды Альбуса Дамблдора — главного любителя театра абсурда в волшебном мире. Нет, конечно, Гарри любил летать. Но не со скоростью раритетных «Серебряных стрел» Элфиаса Дожа. И желательно в хорошую погоду и без постоянных опасений, что маглы вот-вот заметят их. Какой-то час в воздухе под дождем, и вот они уже входят в штаб-квартиру Ордена Феникса. — Батюшки! Как ты вырос, милый! Скоро Рона догонишь, — Гарри сразу же попадает в теплые объятия миссис Уизли. Рядом Рон, Гермиона, Сириус и близнецы. В старом мрачном доме пахнет домашней выпечкой, и Гарри думает, что, возможно, провести здесь остаток каникул будет не так уж и плохо. Но затем наступает ужин, и он в хлам ругается со всеми. Он до хрипоты в горле спорит с Люпином и миссис Уизли, что он имеет право знать, что действительно происходит в волшебном мире, обижается на Сириуса за то, что тот внезапно решил встать на сторону взрослых, грубо отчитывает Рона и Гермиону из-за того, что им так и не удалось выяснить ничего существенно важного за целый месяц пребывания в Ордене, а Фреда и Джорджа за идиотские шутки, когда проваливается в их дурацкое портативное болото, растекшееся на полу возле ванной комнаты. Оставшиеся два дня до слушания он проводит в их общей с Роном спальне, прикрываясь несделанной домашней работой или ссылаясь на головную боль. Ему даже не приходится врать. Кошмары и видения вернулись к нему в первую же ночь на площади Гриммо. После того, как с него снимают все обвинения и восстанавливают в качестве студента Хогвартса (спасибо обливиатору, который не просто почистил память маглам о его патронусе, но и зафиксировал следы воздействия на них дементоров), Гарри немного оттаивает, но все равно остается в дурном расположении духа. Как же ему хочется скорее вернуться в школу. Его угнетает и давящая атмосфера особняка, и безустанный контроль миссис Уизли. Она постоянно следит за тем, чтобы все дети были заняты чем-то полезным типа уборки дома или домашними заданиями, и не позволяет им находится в «неубранных» помещениях без присмотра. При этом на самые интересные из этих помещений, например, на рабочий кабинет отца Сириуса или библиотеку, она даже накладывает сложные запирающие чары, которые у Гарри не получается взломать. Возможно, ему могла бы помочь Гермиона, но после того, как та закатила ему форменный скандал, узнав, что атака дементоров произошла рядом с Косым переулком, а не возле дома Дурслей, ему не хочется ничего у нее просить. Гарри опять чувствует себя запертым в клетке без какой-либо возможности хоть на что-то повлиять. Прошлой ночью он видел, как Волдеморт убил ребенка. Теперь, когда Гарри закрывает глаза, он слышит полные боли и ужаса детские крики, ледяной безумный смех Волдеморта и видит мертвое лицо незнакомого темноволосого мальчика с зелеными глазами. Почти как у него самого. Его охватывает острая потребность написать письмо Тео, но он убеждает себя, что и так непозволительно долго пользовался его гостеприимством. Он не должен продолжать доставать его своими бесконечными проблемами. К тому же, если Гарри действительно хочет попытаться изменить что-то, ему в первую очередь стоит рассказать Дамблдору. Кто еще в силах противостоять Волдеморту, если не он? Прокручивая в голове раз за разом возможный разговор с директором, Гарри лежит в кровати поверх покрывала и смотрит в потолок до тех пор, пока не наступает утро и особняк не начинает оживать. — Мальчики, подъем! Пора завтракать! — стучит в дверь миссис Уизли, и Гарри идет умываться, расталкивая перед этим все еще крепко спящего Рона, на которого громкие крики матери не произвели никакого эффекта. На кухне уже полно народу. Гермиона читает новый ежемесячный выпуск «Современного научного вестника в мире магии». Джинни лениво ковыряет овсянку и время от времени пялится на него с мечтательным выражением лица. Люпин, Сириус, Тонкс и Шеклболт что-то тихо обсуждают в углу. Гарри улавливает в их разговоре свое имя и досадливо хмурится. — Все еще не в духе, Гаррикинс? — спрашивает его Фред, щедро намазывая сливовый джем на тост. — Кто обидел великого героя на этот раз? — присоединяется Джордж с широкой ухмылкой. — Я просто не выспался, — буркает Гарри. — Ну ты смотри… Только намекни, и мы мигом разберемся с обидчиком! — И жестоко отомстим ему за твою поруганную честь! — Мы тотчас набьем его карманы лягушачьей икрой… — Или накормим рвотными пастилками… — Нет, лучше мы разведем болото прямо у двери его спальни! — Это же Ронни, да? Гарри закатывает глаза. Шуты. Впрочем... талантливые шуты. — Слушайте, парни, — Гарри понижает тон и обращается к близнецам. — Вообще, если честно, мне не помешала бы ваша помощь. — Все что угодно для нашего любимого спонсора, — заговорщически подмигивает ему Джордж. — Что вы знаете о взломе запирающих чар? — закидывает удочку Поттер. — Речь идет о каких-то специфических чарах? — парни переглядываются. — Думаю, да, — Гарри наклоняет голову в сторону миссис Уизли, уговаривающую Джинни доесть кашу. — Ни слова больше, наш юный друг, — правильно понимает намек Джордж. — Встречаемся в штабе сразу после завтрака, — добавляет Фред. — В штабе? — уточняет Гарри. В каком еще штабе? — В нашей комнате, — хором отвечают они, будто бы это было что-то само собой разумеющееся. — Всем доброе утро! — жизнерадостно приветствует их мистер Уизли, входя на кухню. Он как раз вернулся с ночного дежурства. Он садится за длинный стол напротив Гарри и пытается завести с ним дружелюбную беседу. — Какая все-таки у маглов такая любопытная мода, — с восхищением говорит он и смотрит на его слишком широкую и неприлично изношенную футболку. — Все эти дыры и потертости! У Билла был маглорожденный однокурсник, который всегда одевался как... эм, кажется... панк. Да, кажется, это так называлось… А какая это субкультура? Гарри не находит слов. — Мистер Уизли, — осторожно говорит Гермиона, — я не думаю, что Гарри выражает своей одеждой принадлежность к какой-либо субкультуре… — Да? — удивляется мистер Уизли. — Тогда почему?.. Он начинает вопрос и тут же сам себя обрывает, осознавая, что спрашивает сироту, почему у того нет приличной одежды. Гарри хочется провалиться от стыда или хотя бы спрятаться от жалостливых взглядов под стол. Он должен был купить себе летом новую одежду. Должен был! У него же были деньги и даже время. Он просто не подумал, забыл, не привык. Раньше он вообще не задумывался о таких вещах. Он просто носил школьную форму и то, что давали ему Дурсли. Но они перестали беспокоиться о том, есть ли ему что надеть, когда он перестал проводить у них достаточно времени даже на каникулах. Поэтому неудивительно, что к этому лету все, что оставалось у него из старой одежды Дадли и было ему хотя бы более менее по размеру, успело износиться до дыр. Гарри мямлит что-то неразборчивое, общий смысл чего сводится к тому, что он обязательно купит новую одежду, как только у него появится такая возможность. — Ох, мой дорогой… — с нескрываемой жалостью в голосе произносит миссис Уизли. Все остальные тоже слишком сочувственно смотрят на него. В воздухе виснет неловкая пауза. — Кхм, — привлекает общее внимание Люпин. — Сириус, может быть, раз у нас нет возможности сводить Гарри по магазинам прямо сейчас, ему стоит взять что-то из одежды Регулуса? — О, а это идея, — с облегчением соглашается Сириус. — Рег был почти такой же тощий как ты, Гарри. А еще жуткий модник. Уверен, что большая часть вещей в его шкафу даже ни разу не ношенная. Пойдем, покажу тебе, где его комната. Так Гарри внезапно становится обладателем шикарного гардероба по последнему писку магической моды пятнадцатилетней давности. Сказать по правде, Гарри не особо видит разницу между этой одеждой и тем, что волшебники носят сейчас. К тому же он готов носить все что угодно, лишь бы от него все отвязались. Но не тут-то было. Весь остаток каникул Сириус и Ремус стараются его расспросить о жизни у Дурслей, миссис Уизли каждый прием пищи накладывает ему добавку, даже если он не просит, а мистер Уизли при любой возможности демонстрирует, что Гарри ему словно сын родной.

* * *

— Вот дерьмо! Не отменяются никак мордредовы чары! — В этот раз матушка на славу постаралась. — Да, это тебе не шкаф с конфетами… — Может, вообще замок снести? Или через петли зайти? — Да не, давай лучше перебить попробуем. — И что, вы думаете, вы здесь делаете? — раздается недовольный голос за их спинами. — Блядь, — синхронно ругаются Фред и Джордж. — Гермиона, нельзя же так пугать! — Не отвлекайтесь, — предостерегает их Гарри. — У нас мало времени. Он подходит к Гермионе и за плечо отводит ее в сторону. — Мы взламываем библиотеку Блэков, — честно признается он подруге. — Представляешь, сколько там всего интересного можно найти? — Взламываете? — ее глаза загораются. — Я хочу посмотреть! — Гермиона, на двери просто запирающие чары миссис Уизли. Ничего уникального или таинственного, честное слово. Давай ты лучше постоишь на шухере на лестнице на площадке второго этажа. — Но я никогда не видела, как взламывают чары, — спорит она. — Мне интересно! По крайней мере, я хочу знать, как это происходит в теории. — И зачем тебе это знание, мисс Ты-Должен-Слушаться-Взрослых? — поднимает бровь Поттер. — Знаешь, Гарри, ты стал ужасно вредный и злопамятный, — поддевает его в ответ Гермиона. — И я обязательно буду еще вреднее и злопамятнее, если нас кто-нибудь поймает раньше, чем Фред и Джордж закончат. — Все сейчас на собрании. Вас никто не поймает. — А вдруг оно закончится раньше? Или кому-нибудь понадобится что-то наверху? — Ладно-ладно, — соглашается Гермиона. — Если увижу кого-нибудь, закричу «Живоглот». Но учти, Гарри Поттер, я — в деле! Я мечтала посмотреть на эту библиотеку с самого первого дня в этом доме! Убедившись, что ее интересами не пренебрегут, Гермиона уходит. Десять минут спустя упрямая дверь наконец-то сдается, и они оказываются внутри. Библиотека Блэков занимает два этажа. Все пространство от пола до потолка заполнено шкафами с книгами на самых разных языках, некоторые из которых Гарри не удается даже определить. В центре зала стоит шикарный письменный стол из красного дерева, окруженный несколькими мягкими креслами с черной кожаной обивкой. — Живоглот! Живоглот! — на всю мощь своих легких вопит со второго этажа Гермиона. — Где ты, Глотик! Кис-кис-кис! Живоглот! Мальчики пулей вылетают из библиотеки и успевают запечатать дверь, прежде чем кто-то появляется в коридоре. Фред и Джордж возвращаются к себе в комнату, а Гарри вспоминает, что он хотел перехватить Дамблдора, и спускается вниз. На лестнице он сталкивается нос к носу с Джинни, которая услужливо несет Гермионе Живоглота, прижимая его к себе обеими руками. — Гермиона, что такое? — встревоженно спрашивает она и протягивает ей сонного кота. — Глотик сегодня весь день дрых на подоконнике в нашей комнате. Там же, где и всегда. Я думала, ты его видела. — Перестаралась, — ехидно шепчет Гарри на ухо Гермионе, проходя мимо нее. В ответ она болезненно тыкает его под ребра костяшками пальцев и с улыбкой разворачивается к Джинни. — Спасибо тебе! И как я только его не заметила? По всему дому его ищу... Представляешь? — Профессор Дамблдор! — Гарри успевает окликнуть директора, когда тот уже направляется к транспортному камину. — О, здравствуй, Гарри. Ты что-то хотел? — Дамблдор будто нехотя поворачивается к нему и выглядит отстраненно. — Да, сэр. Я хотел бы поговорить с вами. — Что-то срочное, мальчик мой? Признаться, я немного спешу. — Я думаю, это может быть важно, — настаивает Гарри. — Выслушайте меня, пожалуйста. Я не займу много времени. — Ну, хорошо, — с явным одолжением кивает Дамблдор. — Я думаю, я могу уделить тебе пару минут. — Давайте немного отойдем, если вы не против, — предлагает Гарри, выразительно косясь на других членов Ордена Феникса, выходящих из кухни после собрания, и отводит Дамблдора в соседнюю маленькую гостиную. Они садятся в кресла друг напротив друга. Гарри, прекрасно понимая, что профессор торопится и вообще, похоже, не в настроении для разговоров, заставляет себя начать с самого важного. — Помните, в прошлом году у меня иногда болел шрам и мне снились странные сны, как будто бы я вижу все глазами Волдеморта? — Что-то такое припоминаю. Кажется, Сириус говорил мне… Но ты не говорил, что видишь его глазами, — настораживается Дамблдор. — Возможно, в прошлом году я еще не совсем понимал, что именно происходит, — поясняет Гарри. — В любом случае, сейчас я уверен, что я вижу его глазами. — Это очень тревожные новости, мой мальчик… — задумчиво произносит Дамблдор и смотрит куда-то над его головой. — Ты уверен, что это не просто кошмары? — Практически… Когда мне снятся обычные кошмары, у меня не болит шрам. Кроме того, все как-то иначе… Я не знаю, как толком объяснить это, сэр... Но все, что происходит в тех моих снах, в которых я вижу мир глазами Волдеморта, ощущается реальным, настоящим. Как будто бы я переживаю все на самом деле. Прошлой ночью я видел, как Волдеморт убил ребенка в ходе какого-то темного ритуала. В этом ритуале… — Погоди, Гарри, — резко обрывает его Дамблдор. — Я не думаю, что тебе стоит в это погружаться. Чем меньше ты вспоминаешь то, что ты видел, тем лучше. — Почему?! — не понимает Поттер. — Я думал, эта информация может быть полезна Ордену... — Нет, Гарри, — Дамблдор печально качает головой, но все также не смотрит на него. — У нас есть свои источники, и мы знаем о деятельности Волдеморта все необходимое. Тебе же надо беспокоиться о себе. Такая связь может быть по-настоящему опасной. — Но вы мне верите? — Конечно, верю, мой мальчик. Я всегда знал, что вы связаны с Томом. Но поверь и ты мне, Гарри. Эта связь не принесет тебе ничего хорошего, — директор некоторое время молчит, что-то обдумывает и продолжает. — Я думаю, что твое желание знать, что происходит в лагере противника, может только стимулировать развитие этой связи. Тебе нужно приложить все усилия, чтобы не думать об этом. Все усилия, мой мальчик! Я попрошу профессора Снейпа прислать тебе зелье сна без сновидений. Обязательно принимай его каждый день перед сном. Надеюсь, это тебе хотя бы отчасти поможет. И, Гарри... Я прошу тебя, никому рассказывай то, что только что поведал мне. Такие тайны лучше не доверять никому. — А как же… — Гарри хочет сказать директору, что теперь иногда «сны о Волдеморте» случаются с ним и наяву, но внезапно понимает, почему Дамблдор все это время подчеркнуто смотрит в сторону и явно хочет закончить этот разговор как можно скорее. Дамблдор думает, что Волдеморт тоже может смотреть на него через глаза Гарри! Это единственное разумное объяснение. В конце концов, Гарри сам думал, и Тео тоже признавал, что это возможно, пока не докопался до всех деталей. Только вот странно... Если Дамблдор действительно думает, что Волдеморт тоже может проникать в его голову, то почему он ничего ему не говорит?.. Считает неразумным ребенком, который только испугается? Не доверяет? И почему он не задает ему никаких больше вопросов? Он что, не хочет разобраться, что именно с ним происходит? — Что-то еще, мой мальчик? — Нет, профессор. Ничего. Я все понял. Я буду пить зелье перед сном, не буду думать о Волдеморте и никому не скажу то, что только что рассказал вам. — Вот и славно. Молодец, Гарри. Я рад, что ты меня понял, — он треплет Поттера по плечу, спешно прощается и выходит из комнаты, так ни разу и не посмотрев на него. Гарри остается в комнате один, чувствуя себя оплеванным.