Когда цветёт чертополох

Гарри засовывает руку под подушку, нащупывает свою волшебную палочку и только после этого окончательно просыпается. Не поднимая голову от кровати, он смотрит в окно на свинцово-серое небо. По стеклу медленно стекают крупные капли. Дождю подвывает унылый северный ветер. Гарри хочется провалиться обратно в сон, но он отбрасывает одеяло, свешивает ноги на деревянный пол и с удовольствием потягивается. Мерлин, как же хорошо наконец-то выспаться! Кажется, сегодня впервые за очень долгое время ему снилось что-то приятное. Выспавшийся мозг воспринимает прошедшее неоднозначно. Наверное, вчера от переутомления у него помутился рассудок. Как ещё можно объяснить целую череду его совершенно идиотских и безрассудных поступков? Он поднимается на ноги и оглядывается по сторонам. Комната, в которой он провёл сегодняшнюю ночь, небольшая, но тёплая и уютная. Его одежда аккуратно сложена на стуле возле кровати. У второго окна стоит письменный стол и большое кресло, обитое коричневой тканью. На столе рядом со светильником и вазой с полевыми цветами ровной стопкой лежат его книги. У противоположной стены тлеет огонь в камине. Над ним висит картина в старинной позолоченной раме, на которой фейри водят хоровод. Гарри убеждается, что и его мантия-невидимка тоже на месте — в его рюкзаке, который висит на вешалке у двери, и начинает одеваться. Едва он успевает затянуть ремень на джинсах, как перед ним с тихим хлопком появляется домовичка в белом переднике с вышитыми на нём цветами чертополоха. — Доброе утро, Гарри Поттер, сэр. Эйли подаст завтрак в столовой через пять минут, — сообщает она. — Если сэр желает умыться, ванная комната дальше по коридору. С этими словами она исчезает, не дожидаясь его ответа, а Гарри бредёт в ванную. Ему ужасно хочется принять душ, но эта идея кажется неуместной и какой-то неправильной. Он не должен чувствовать себя так комфортно дома у сына Пожирателя смерти. Пускай, даже если его отец здесь никогда не появляется. Наскоро умывшись, он отправляется на поиски столовой. Обнаружить её оказывается нетрудно. Какое-то время Гарри ест в одиночестве, но несколько минут спустя появляется Теодор. На нём голубая рубашка со строгим воротником и тёмно-синие шерстяные брюки. Интересно, он всегда так одевается дома? — Добро пожаловать в мир живых, Поттер, — говорит он с каменным выражением лица. — Ты проспал почти восемнадцать часов. — Ого, — удивляется Гарри. Это объясняет, почему он чувствует себя таким отдохнувшим. — Доброе утро. Спасибо, что дал отоспаться. — На здоровье, — усмехается Нотт и садится на высокий стул напротив своего непрошенного гостя. Перед ним тут же появляется чашка чая и тарелка с овсяной кашей. — Скажи мне лучше вот что, Поттер, стоит ли мне ожидать, что тебя уже разыскивают по всему Соединённому Королевству и авроры с минуты на минуту вломятся ко мне в камин? — Крайне маловероятно, — фыркает Гарри. — Не думаю, что кто-то вообще заметил моё отсутствие. — Ты не ночевал дома, — Нотт удивлённо поднимает брови. — И что? — Ну… Твои родственники наверняка волнуются. Особенно… Особенно после того, что произошло в июне. — Мои родственники — маглы, Нотт. Им плевать на то, что происходит в магическом мире. Или со мной. Теодор изучающе смотрит на равнодушное лицо Поттера, но ничего не говорит. Гарри возвращается к завтраку. Покончив с омлетом, он наконец-то собирается с мыслями, чтобы нормально поблагодарить Нотта за помощь и отправиться обратно к Дурслям с чистой совестью. — Теодор… — начинает он и запинается. Его имя из собственных уст звучит непривычно мягко. — Гарри, — в тон ему отвечает Нотт и чуть улыбается уголком губ. Гарри краснеет. Чтобы скрыть своё смущение, он опускает голову и практически на одном дыхании выдает: — Я хотел сказать тебе спасибо за вчера. За книжки… И за то, что ты вытащил меня из Лютого! — Пожалуйста, — Теодор отставляет чашку, наклоняет голову на бок и спрашивает. — Расскажешь, почему тебя вообще потребовалось вытаскивать? Гарри молчит, Нотт его не торопит. В комнате становится тихо, и слышно, как капли дождя стучат по стеклу. Наконец, Гарри решается: — Я сам толком не понимаю, что со мной происходит… В воздухе снова повисает пауза. Теодор подогревает заклинанием чайник и подливает чай им обоим. — Иногда… иногда я как будто бы оказываюсь в голове у Волдеморта, — Гарри говорит быстро, будто срывая с засохшей раны пластырь. — Я вижу то, что видит он. Я даже чувствую то, что он чувствует. Вчера я был Им, когда он пытал какого-то Пожирателя. И я… И я чувствовал ярость и его извращенное удовольствие так, как будто бы это были мои собственные ощущения… Это ужасно и отвратительно. А потом. Потом он приказал своей змее убить ребёнка. Маленькую девочку! Она, наверное, ещё даже в Хогвартсе не учится, а я… Я чувствовал предвкушение и… радость от того, что эта тварь сейчас её сожрет. В конце его голос чуть дрожит. Он осторожно поднимает глаза на Нотта, боясь увидеть на его лице отвращение или унизительную жалость. Но тот открыто смотрит в ответ. Он греет руки о кружку чая, готовый слушать дальше. Гарри находит в его серых глазах спокойное сочувствие, и ему кажется, что, возможно, именно Теодор Нотт сможет понять его и не станет осуждать. Гарри делает большой глоток горячего чая и начинает свой рассказ. — Всё началось, когда у него ещё не было тела. Ну, или, по крайней мере, полноценного тела…

***

В Литтл Уингинг Гарри попадает поздно вечером. Дурсли сидят перед телевизором и полностью игнорируют факт его возвращения. Что ж, ему не привыкать быть невидимкой. Гарри поднимается в свою комнату, наполняет кормушку Хедвиг совиным кормом и плюхается на кровать, даже не разуваясь. Он устал и чувствует себя вывернутым наизнанку. Каким-то непостижимым образом сегодня он умудрился рассказать Нотту даже то, что никогда в жизни не говорил Рону и Гермионе. Нет, он не старался что-то скрыть от них специально, но были вещи, которые ему было стыдно им говорить. Он боялся, что они не поймут или, что хуже, разочаруются в нём. Например, он никогда не делился с ними тем, что чувствовал, когда под его руками пылало лицо профессора Квирелла, или как сильно он жалеет о том, что не дал Сириусу убить Петтигрю, или как ему было жутко, когда Волдеморт глумился над ним, заставляя участвовать в той пародии на дуэль, где у него заведомо не было никаких шансов, а Пожиратели стояли плотным кольцом вокруг и смеялись над ним. Наверное, он просто не мог больше всё это держать в себе. После двух недель бесконечных кошмаров и отсутствия какой-либо поддержки от друзей ему нужен был хоть кто-то, с кем можно поговорить. «Это не оправдывает тебя, Гарри Поттер! — говорит его внутренний голос, подозрительно напоминающий Гермиону. — Ты не должен был доверять свои секреты врагу!». Гарри отмахивается и пытается убедить себя, что, во-первых, Нотт всё-таки помог ему, а значит — он не враг, а во-вторых, Волдеморт сам знает всё об этих столкновениях, так что никаких секретов он не раскрыл. «Но Волдеморт не знает, что ты следишь за ним в его сознании, — язвительно напоминает ему внутренняя Гермиона. — Ты не думаешь, что такую информацию лучше было бы приберечь?» На это он не находит достойных контраргументов и раздражённо рычит в подушку: — Плевать! Зато мне стало легче! — Что ты орёшь, ненормальный?! — тут же раздаётся грубый крик дядюшки через стенку. Гарри закатывает глаза, игнорирует Вернона и продолжает мысленно убеждать свою внутреннюю Гермиону, что излить душу Теодору Нотту вовсе не было ужасной идеей.

***

— Гарри не отвечает мне уже несколько дней, — жалуется Гермиона. — Как ты думаешь, он обиделся? — Наверняка, — безразлично отвечает Рон и двигает ладью на несколько клеток вперёд. — Мне вот он вообще не пишет… — он качает головой и нехотя добавляет. — Хотя я не понимаю, что мы можем сделать… Пойти против Дамблдора и выкрасть его от Дурслей? Если директор считает, что Гарри безопасно только у его родственников, значит, так и есть. — Но ты не думаешь, что профессор Дамблдор, возможно, немного преувеличивает риски? — А что ты тогда сама здесь торчишь вместо того, чтобы поехать к своим родителям? — грубо поддевает её Рон. — Потому что не хочу подвергать их опасности, Рональд! Это мои родители! Я люблю их и не переживу, если с ними что-то случится по моей вине! — рявкает Гермиона и тут же ровным тоном добавляет: — И я говорю не о рисках нападения Пожирателей. Я хочу сказать, что не понимаю, почему профессор Дамблдор считает, что Гарри может быть небезопасно в штабе Ордена Феникса. — Может быть, потому что здесь постоянно ошиваются довольно сомнительные личности. Например, Снейп, — Гермиона открывает рот, чтобы возразить, но Рон только отмахивается и продолжает. — Или ты видела этого странного типа, Наземникуса Флетчера? Чарли говорит, что он торгует краденым в Лютом! Прикинь? Можешь себе представить, какие у него могут быть приятели! — Ладно. Допустим, — хмурится Гермиона и поджимает губы точь-в-точь как профессор Макгонагалл. — Но я всё равно очень переживаю за него. Он всегда такой измученный возвращается от этих Дурслей. Может быть, нам стоит ещё раз поговорить с директором? — Гермиона, мы уже сто раз говорили с ним! — Рон раздраженно закатывает глаза. — Ты думаешь, что-то изменится на сто первый? — Возможно, если мы приведём более убедительные аргументы… — Ой, да прекрати… Это — бесполезно! Ты не переубедишь Дамблдора, так что оставь его в покое, — не выдерживает Рон и взрывается. — И ходи уже давай! С тобой совершенно невозможно играть в шахматы… Ты постоянно отвлекаешься!

***

В среду Поттер заявляется к нему ни свет ни заря. — Поттер, если у тебя бессонница, это не значит, что другие тоже должны страдать, — хмуро заявляет ему Тео вместо приветствия, входя в столовую, где Эйли уже кормит гостя завтраком. — Ты сам написал «приходи с утра». Поттер бодр и весел. Впрочем, его синяки под глазами чуть ли не до середины щёк выдают истинное положение дел. — Я не имел в виду в семь утра! — Вообще-то уже почти восемь! После того, как они столкнулись во «Флориш и Блоттс» на прошлой неделе, между ними завязалась оживлённая переписка. Иногда Поттер присылал свою сову по два раза в день, задавая вопросы, от которых у Тео пухла голова. Он начал с простых уточнений по теории магии, но потом Поттер, видимо, добрался до магии крови и трактата о проклятых душах Экриздиса, и его запросы стали действительно занимательными. Несколько дней спустя Тео так увлёкся ролью персонального консультанта Поттера по запрещённым ритуалам и тёмным искусствам, что до него не сразу дошло, что их переписка начинает тянуть на солидный срок в Азкабане. Когда озарение случилось, он решил, что для дальнейших обсуждений лучше пригласить Поттера к себе домой. Это было логично. Что было не логичным, так это то, что он полностью забросил собственные исследования и уже вторую неделю подряд тратил всё своё время на то, чтобы помочь грёбанному Мальчику-Который-Выжил разобраться в природе его странной связи с Тёмным Лордом. Блейз наверняка бы сказал, что Теодор рехнулся. Но, к счастью или к сожалению, мать забрала Забини и его сестер на всё лето к каким-то родственникам в Италию, и тот понятия не имел, чем занимается целыми днями его лучший друг. От мрачных размышлений его отвлекла чашка чёрного чая, возникшая перед ним. Тео с отвращением отодвигает её от себя. — Какой чай, Эйли?! Кофе! Чай мы будем пить, когда Поттер научится колдовать Темпус, прежде чем заявляться в дом к приличным людям! — О, я умею колдовать Темпус, — по всей видимости, дурное расположение духа Теодора с утра пораньше доставляло Поттеру особое извращённое удовольствие, потому что он улыбался до ушей. — Просто, как ты знаешь, я живу у маглов. Там нельзя использовать магию. — Я подарю тебе часы, — ворчит Тео, делая первый глоток кофе. — Как удачно, что на следующей неделе у меня день рождения, — ухмыляется Поттер, с нездоровым энтузиазмом засовывая в рот слойку с земляникой. — Ммм… Как же вкусно! — Твои родственники тебя что, вообще не кормят? — Редко, — с набитым ртом сообщает ему Гарри и тоном светской беседы интересуется. — Ты всегда такой недовольный с утра? — Всегда, — отвечает за него Эйли, появившись с новой порцией выпечки. — Мастер Тео совершенно не соблюдает режим, и если его разбудить до полудня, он обычно ведёт себя как невоспитанный тролль. Лицо Теодора теряет привычную невозмутимость, и Гарри довольно смеётся. После завтрака и двух с половиной кружек кофе утро перестаёт казаться таким ужасным, и Тео тащит Поттера в кабинет. Он усаживает того в кресло за письменный стол и распахивает перед ним древний громадный фолиант на разделе «Аки ведати дуси нечистии в чадо чароплетов зановити» и командует: — Прочитай это! Гарри несколько минут пялится в книгу, пытаясь продраться через бесконечные «ащи», «содейство», «в оньже», «зелейники», «дабы» и «чароплетати» и закрывает лицо руками. — Нотт, что это? — спрашивает он с почти благовейным ужасом, глядя на Теодора сквозь расставленные пальцы. — Пособие по переносу сознания мага одиннадцатого века на англосаксонском. Гарри с подозрением смотрит на Нотта, сидящего на подоконнике с невозмутимым видом. — Я понимаю здесь, в лучшем случае, половину слов, — тяжело вздыхает Гарри. — Да? Тогда могу предложить тебе издание на эту же тему шестнадцатого века. Оно на латыни, — Теодор всё также невозмутим. По его интонации сложно понять, серьёзен ли он или издевается. — Но я не знаю латынь, — несчастным голосом сообщает Поттер и поднимает на него свои зелёные глазища. — А я знаю, — он хочет звучать раздражённо, но не может сдержать насмешливую улыбку. — И я провёл три ночи, читая всё вот это. По твоей, между прочим, просьбе. Теодор выразительно косится на стопку книг на столе. Гарри встаёт и поднимает руки в шуточном признании поражения: — Я всё понял. Прости меня за то, что я разбудил тебя так рано! — То-то же, — ухмыляется Тео и с важным видом скрещивает руки на груди. Гарри обходит стол и прислоняется к нему с другой стороны, оказываясь совсем близко к подоконнику. — Ты нашёл что-нибудь важное по моей… эм… проблеме? — интересуется он. — И да, и нет… Так или иначе, я окончательно убедился, то, что происходит с тобой, не имеет никакого отношения ни к магии души, ни к ментальным практикам. — Это хорошо или плохо? — уточняет Поттер. — Скорее, хорошо, — задумчиво отвечает Теодор. — По крайней мере, я могу тебя заверить, что ты не одержим, а значит, Тёмный Лорд никак не может влиять на твои мысли или поступки. — Ты уверен? — Ну… Скорее всего. — Звучит не слишком обнадёживающе, — Поттер находит в себе силы улыбнуться. — Как есть, — пожимает плечами Тео. — Я не эксперт, но практически уверен, что если бы он мог на тебя влиять, то всё бы работало ровным счётом наоборот. Это он бы попадал в твоё сознание, а не ты в его. И, с учётом уровня боли, которую ты испытываешь, когда видишь его глазами, абсолютно точно невозможно, чтобы он мог проникать в твою голову незаметно. — А если предположить, что он всё-таки проникает в мою голову, просто я этого не помню? — Нет, это исключено, — качает головой Теодор. — У тебя в таком случае были бы провалы в памяти. Ты бы ловил себя на действиях, причины и предпосылки которых тебе непонятны, или ты оказывался бы в местах, в которые не помнишь, как добрался. Гарри выглядит неубеждённым, и Нотт продолжает: — Пойми, Поттер. У магии есть определённые законы, по которым она работает. Поэтому у неё есть и ограничения. То, что происходит с тобой — это явно какая-то односторонняя связь. Причём, она никак не относится ни к области магии души, потому что связь душ не может быть односторонней по определению, ни к ментальным практикам, потому что в любых ментальных практиках основой всего является именно намерение. Активация связи не может случаться без твоего осознанного желания. — Не уверен, что понял, но допустим, — задумчиво говорит Поттер. — У тебя есть теории, что это может быть за связь? — Ну… — Теодор заминается. Его собственная версия кажется ему слабой, но всё же он делится ей. — Учти, это только гипотеза. Я думаю, тогда, в восемьдесят первом, Тёмный Лорд попытался забрать твою магию, но в ходе ритуала или чего-то такого… Я точно не знаю, как это происходит, это уже запредельно тёмная магия, и все описания таких ритуалов были уничтожены ещё в средние века… Так вот. Тогда что-то пошло не так, и в результате его развоплотило, а созданная в ходе ритуала связь закрепилась на тебе в одностороннем порядке. Как-то так. Поэтому, я считаю, ты можешь проникать в его сознание. — Как ты думаешь, он может забрать мою магию? Теперь, когда у него есть полноценное тело, — спрашивает Поттер. Его голос ровный, но в глазах страх. — Нет, — качает головой Тео. — Гарри. Я думаю, ты можешь забрать его магию. — Что? — ошарашено спрашивает Гарри. Его лицо сереет. — Поттер, я же говорю, это только гипотеза… — Я просто не понимаю… Как это в принципе возможно? Волдеморт же пытался убить меня Авадой… — Гарри, Авада не оставляет проклятых шрамов и никого не развоплощает. Даже если представить, что каким-то образом её можно отразить. Это уже не только мои домыслы. В определённых кругах многие считают, что выдумка Дамблдора с отражённым убивающим проклятием не выдерживает никакой критики… Гарри молча садится на стол и задумчиво смотрит в окно. Тео кажется, что он выглядит потерянным, поэтому он неожиданно даже для самого себя предлагает: — Поттер, мне кажется, тебе нужно подышать свежим воздухом. У меня у самого голова кипит. Может быть, пойдём прогуляемся? Я покажу тебе ферму. Ты же любишь животных?

***

В четверг утром Дурсли радуют Гарри новостью, что в выходные приезжает тётушка Мардж. — Я хочу, чтобы, когда приедет моя сестра, тебя здесь не было, — прямолинейно сообщает дядя Вернон прямо в коридоре, едва парень выходит из своей комнаты. — Я не забыл, что ты выкинул в прошлый раз, мальчишка! Почему бы твоим дружкам не забрать тебя, как всегда, в вашу резервацию для ненормальных? Очевидно, «резервацией для ненормальных» дядюшка именует мир волшебников. Досадно, что, похоже, там он тоже никому не нужен. — Они не могут забрать меня сейчас, — резко отвечает Гарри. — Поверьте, если бы у меня была такая возможность, я бы не провёл в вашем доме ни минуты! Такую наглость Вернон Дурсль не прощал никогда. — Неблагодарный щенок! — он бьёт племянника по лицу наотмашь. — Не смей мне хамить! Я дал тебе кров над головой вместо того, чтобы сдать в приют! А ты ведёшь себя так, будто бы это тебе всё должно! Сидишь в своей комнате или шляешься не пойми где целыми днями… Здесь тебе не гостиница! Ты понял меня? — Да, дядя, — Гарри давит в себе ярость. Он стоит неподвижно и усилием воли заставляет себя не прижимать руку к горящей щеке перед ним. — Я всё понял. Завтра меня здесь не будет. — Хорошо, — удовлетворённо буркает дядя и возвращается к телевизору в гостиную. Гарри смотрит ему вслед и идет писать письмо Рону. Привет, Рон! Извини, что давно не писал. Надеюсь, у тебя всё хорошо! В выходные к Дурслям приезжает погостить тётушка Мардж. Да, та самая, которую я раздул на третьем курсе. Можешь представить моё счастье по этому поводу. Думаю, ещё одну встречу с ней я просто не переживу. К тому же мой дядюшка предпочёл бы поскорее избавиться от моей компании. Можно я приеду к вам на несколько дней? Две недели назад ты писал, что вы все сейчас очень заняты, но, может быть, что-то изменилось? К тому же, если у твоих родителей или братьев нет времени, меня вовсе не обязательно забирать в этот раз. Я могу сам добраться к вам камином. Ответь, пожалуйста, как можно скорее. Гарри. Гарри морщится, перечитывая своё письмо. Он звучит жалко. Откровенно жалко. Хедвиг, которая только что вернулась с очередным письмом от Нота, ободряюще ухает. — Ох, девочка. Когда же у нас будет свой дом? — грустно говорит Гарри и нежно гладит её по перьям. — Отнесёшь это письмо Рону? И, если он будет копаться с ответом, можешь его клюнуть. Хедвиг издаёт в знак согласия протяжное «у-ху» и протягивает ему когтистую лапку, к которой Гарри привязывает свернутый пергамент. Сова на прощание мягко задевает его крылом и взлетает в небо. Гарри падает на кровать и принимается за чтение «Типов магии», которую ему одолжил вчера Теодор. К счастью, хотя бы эта книга написана на современном английском языке. Причём на удивление понятно написана. «Гермиона обязательно бы окрестила её легким чтением», — думает Гарри. Ответ Рона приходит ближе к вечеру. Привет, Гарри! Паршивые новости, дружище. Я был бы рад с тобой повидаться, но мы не в Норе, поэтому я не могу тебя пригласить. К тому же Дамблдор считает, что тебе нужно в любом случае оставаться у твоих родных. Прости, не могу рассказать тебе больше, но поверь, у нас тут жизнь тоже не сахар. Нас почти не выпускают из дома, и мама постоянно заставляет нас разбирать хлам и что-то чистить. Так что, возможно, у твоих Дурслей тебе будет даже веселее. Гермиона просит тебе передать, что она попробует поговорить с Дамблдором, когда в следующий раз его увидит. Если что-то изменится, она пришлёт тебе сову. Не кисни и будь осторожен! Дамблдор уверен, что у Дурслей ты в безопасности, но мы всё равно за тебя беспокоимся. Рон. Гарри зло комкает письмо. «Тоже не сахар?! Заставляют убираться?» Рон что, вообще ничего не понимает?! Гарри пытается выместить всю свою обиду и разочарование на клочке пергамента, и тот вспыхивает, за долю секунды превращаясь в пепел. Гарри бледнеет. Он что, сейчас потерял контроль над своей магией? Опять? Чёрт-чёрт-чёрт! Только не это… На этот раз его точно отчислят из Хогвартса. К горлу подступает тошнота. Гарри обхватывает себя руками и садится на пол, прижимаясь спиной к кровати. Кажется, на втором курсе письмо из Министерства пришло минут через сорок после того, как Добби взорвал пудинг. Может быть, стоит сначала подождать? С другой стороны… Ему же всё равно нужно где-то переждать приезд тётушки Мардж. Гарри отрывает кусок пергамента от своих заметок и пишет короткую записку обычной шариковой ручкой. Нотт, я знаю, что и так должен тебе по гроб жизни, но у меня к тебе ещё одна просьба. Можно пожить у тебя несколько дней? ГП Когда он подходит с запиской к Хедвиг, та недовольно клюёт его в правую руку. Гарри её не винит. Это будет уже четвёртый её перелет за последние сутки, а Нотт живёт на другом конце страны. — Хедвиг, это последнее письмо на сегодня, честное слово! — уговаривает её Гарри, успокаивающе проводя пальцами по перьям на макушке. — Если Нотт нас не примет, я не буду больше никому писать! Мы поедем с тобой жить в Дырявый котёл. Как тогда, на третьем курсе. Там тебе не придётся много летать. Уверен, буквально за несколько дней новость о моём новом месте жительства дойдёт до Тёмного Лорда, и меня быстро кто-нибудь прихлопнет. Обещаю, тогда у тебя будет куча времени, чтобы отдохнуть! Хедвиг недовольно зыркает и клюет его ещё раз, но все же протягивает лапу. — Спасибо, моя милая, — шепчет он. Птица улетает, и он пытается опять сесть за чтение. Но он нервничает и не может сосредоточиться, поэтому слова никак не желают складываться в предложения и обретать смысл. Когда в окно наконец снова влетает сова, Гарри уже некоторое время бездумно ходит по комнате кругами. Он оборачивается. И его сердце куда-то проваливается. Это не Хедвиг. На подоконнике сидит незнакомая рыжая сипуха. Что ж… Значит, наконец-то пришли новости из Министерства Магии. Гарри дрожащими руками отвязывает письмо и, видимо, случайно дёргает птицу за перья, потому что она пронзительно вскрикивает и больно хватает его клювом за указательный палец. Гарри суёт кровоточащий палец в рот и наконец-то разворачивает пергамент. Теодор как всегда просто убийственно лаконичен. Можно. ТН P.S. Пожалел твою сову, которую ты заставляешь по несколько раз в день летать через все Соединённое Королевство, и оставил её у себя. P.P.S. Фрейя клюётся. Старайся её не трогать.