Только лишь корки

«Кто-то в большом количестве крадёт мандарины в Нью-Йорке, Питер. Не хочешь узнать, кто это?» Простой белый конверт без опознавательных знаков, открытка с Санта-Клаусом, пьющим колу, печатный шрифт, никаких подписей или других опознавательных знаков, указавших бы на возможного отправителя послания. Питер Паркер, ранним утром двадцатого декабря собирающийся на работу, нашёл конверт на столе, как и оба предыдущих. И ему это опять не понравилось. Вроде бы и дверь закрыта и следов нет, и на окнах паутинные ловушки не сбиты и всё равно неведомый кто-то умудрился положить конверт на стол. Что характерно, Гвен крепко спала всю ночь, хотя обычно её будил даже голубь, присевший на подоконник, не говоря уже о других, куда более громких звуках. Пришлось даже заказывать иновационную систему шумоподавления в «Stark Industries», чтобы не вскакивать вместе с ней посреди ночи. А вот утренние сборы Питера не оказывали на Гвен никакого эффекта, проверено аудиосистемой, однажды, исключительно по ошибке, включенной на всю громкость. Всего на секунду — но соседям хватило и этого. В отличие от Гвен. Питер вздохнул. Как бы там ни было, но неведомый отправитель посланий прав — разобраться с похищением мандаринов надо. И не только потому, что скоро Рождество. Питеру нужно было развеяться и понемногу возвращаться к своим паучьим делам. Пусть Тони и погиб всего три недели, защиту города от всяких психов, типа Скорпиона, наверняка, строящего планы на месть гадкому Человеку-Пауку в уютной камере «Плота», тоже никто не отменял. Позавтракав кофе и тостами арахисовым маслом и выйдя из уютной, благодаря Гвен, квартиры типичной высотки в мидлтауне, Питер поймал такси. Типичное, жёлтое, с видителем-мексиканцем. По дороге в издательство еженедельника «Sunday Time's» он пытался понять, кому понадобилось похищать мандарины. То, что открытка может быть рождественским розыгрышем, Питер даже не рассматривал. Это в первый раз подобное послание неизвестного доброжелателя он не принял всерьёз, за что и поплатился едва не начавшейся войной маджии и объединения банд «Чёрный стилет». А ведь всего-то надо было проследить за встречей боссов маджии и убедиться, что закончилась она хорошо. Питер лишь рассмеялся посланию и выбросил в мусорную корзину, а на той встрече трёх из восьми боссов убили, ещё два оказались тяжело ранены, а Пауку понадобились долгие три недели утрясти конфликт и отправить снайпера и стоящих за ним за решётку. Город, три недели буквально трясшийся от страха, несмотря на усилия полиции и армии, смог вздохнуть спокойно. Второе послание прошло легче, захватить офис «The Daily Bugle» у злодейки, назвавшийся Хрусталь, не получилось. Когда-то она работала журналисткой в Бьюгле, но милейший в своей повёрнутости на супер способностях Дж. Дж. Джеймисон, главный редактор, выгнал девушку, в миру носящей странное имя Перталиция Шу, когда она предложила ему серию статей про героев и злодеев. Перталиция затаила злобу, больше года вынашивала план мести, каким-то способом обрела способности и, в конце концов, решилась показать Джоне, как сильно он не прав. Питер успел вовремя, Паук сумел уговорить девушку обойтись лишь одним главным редактором, к тому времени доведённом ею до сумасшествия. В итоге, стекла, выбитые на трёх этажа офиса Бьюгла и использованные Хрусталь в стычке с Пауком, списали на террористический акт — благо кроме Джоны в этом момент в офисе никого не было, Перталиция выбрала удобный момент для нападения — а редактора упекли в психиатрическую клинику с диагнозом «неизлечимо». Девушка, недолго думая, согласилась и на второе предложение паука — войти в его геройскую команду. Она не вернулась в журналистику, но стала частным детективом и владелицей агенства «Солнечный блик». У девушки оказался талант, да и её команда всегда справлялась с заданиями любой сложности, так что агенство не только приносило прибыль, но и имело отличную репутацию, что, подчас, было куда важнее денег. И вот теперь третье задание… Спустя два с половиной года, неизвестный доброжелатель снова решил подкинуть Пауку задание. А в том, что это именно задание, Питер не сомневался, хотя и сам не знал, почему. И к этому заданию Перти надо привлечь обязательно. Недолго думая, Питер нащупал в кармане пальто одну прелестную штучку, выполненную в виде фигурки пантеры, и сжал её. Секунд пять ничего не происходило, но потом водитель по-собачьи тряхнул головой и уставился перед собой. Т’Чала не обманул, действует и впрямь на высшем уровне. Теперь, даже если Питер решит стать пауком прямо здесь, водитель и бровью не поведёт. Ещё один плюс знакомства с Мстителями. Набрав нужный номер, Питер услышал знакомые звуки барабанов, перегруженных гитар и рычащего вокала. Своим музыкальным вкусам Перти изменять не собиралась ни за какие благосклонности этого и любого другого мира. — Слушаю тебя, Пити, — спустя секунд сорок раздался наконец густой низкий голос на том конце. Если не знать, можно было подумать, что там не хрупкая азитка двадцати семи лет отроду, а здоровенный афро-американец. — Знаешь что-нибудь о воровстве мандаринов в городе? — без лишних прилюдий, так не любимых ни Питером, ни Пертицией, спросил Паркер. — Звучит как шутка, — спокойно отреагировала девушка. — Я совершенно серьёзен. Через пять дней Рождество. Если мандарины на самом деле пропадают, это не хорошо. — Тогда дай мне пару часов и вся информация будет у тебя, — чётко, по-деловому, ответили на том конце. Тем не менее, Питер ощутил в голосе собеседницу улыбку. Она точно узнает всё, что возможно. Её «мальчики» всегда всё узнают. — Встретимся после обеда, я заеду к тебе. — Хорошо, Пити, буду ждать. Девушка отключилась первой. Она всегда так делала. Быть может, это было своеобразным проявлением женской независимости, Питер никогда не спрашивал. Но правила игры принял сразу, позволяя верному человеку небольшие слабости. Паркер снова сжал фигурку и спустя пять секунд водитель отмер, а через пару минут сообщил, что поездка закончилась. Расплатившись по счетчику, Питер вышел прямо в разыгравшуюся с новой силой метель. Весь декабрь Нью-Йорк заваливало снегом, коммунальные службы едва справлялись с потоком осадков. Два дня назад снег резко прекратился, потеплело с минус десять до минус трёх, метеорологи выдавали оптимистичный прогнозы на рождественские праздники, а тут снова снег. Так не любимый Питером снег. — Не расстраивайтесь, мистер Паркер, — сказал охранник, типичный американец, заметив у вошедшего хмурое выражение лица. — Через пару часов снег прекратится. Но похолодает. — Спасибо, Стив, утешил, — хмыкнул Питер. — Пожалуйста, мистер Паркер, — кивнул охранник. Ему льстило, что не последний журналист издаваемой в тридцатичетырёхэтажке газете знает, как его зовут. Сам журналист примечал охранника за точнейшие прогнозы погоды. Абсолютно всё, что говорил Стив, даже если это что в разрез с официальными прогнозами, сбывалось. Ему бы специальным отделом заведовать, а не охранником работать. Поднимаясь по ступенькам широкой лестницы, ведущей из холла на второй этаж, где располагались лифты, Питер подумал, что придётся доставать свой зимний костюм, сшитый тётей Мэй и по полной проапгрейженный Тони. Их обоих уже не было на этом свете, но Паркер знал, что будет скучать по ним всегда, сколько бы лет ни прошло. — Эгей, Пит, чего ты такой грустный? — задорно спросил высокий, несколько мальчишечий голос поднимающегося сзади человека. — И тебе привет, Эд, — отогнав нахлынувшую печаль, пробормотал, не оборачиваясь, Питер. — Ты, как всегда, бодр и весел. — А чего грустить?! — чуть ли не пропел невысокий мужчина лет сорока с обозначившейся лысиной среди рыжих кудрей. Он обогнал Паркера и встал лицом к нему, продолжая подъём. И если вначале такой маневр заставлял Питера пугаться, то сейчас, по прошествии почти двух лет, он привык. Он привык к тому, что Эд всегда шутит, пусть его шутки и не всегда уместны; он привык к тому что Эд всегда ходит с рюкзаком, даже зимой носит осеннюю ветровку, причём раннеосеннюю, когда ещё достаточно тепло, ядовито-сиреневого цвета; он привык к тому, что его изначально белые кроссовки всегда расписаны фломастерами в самые разные цвета дочерьми-близняшками. В отличие от многих своих коллег, Питер никогда не указывал Эду как ему стоит жить по своему возрасту. Эд профессионал, никто лучше него во всём Нью-Йорке не писал на спортивные темы. Именно как профессионала Питер и ценил Эда. Ну за помощь в делах «тайной» жизни. Хотя по началу у Паука отношения с ним совсем не задались. — Ты прав, грустить нечего, — протянул Паркер. — Пожалуй, я и не буду. — Как дела с Гвен? — перейдя на шепот, спросил Эд. — Лучше не бывает, — в тон ответил Питер. — Я уже морально готов сделать ей предложение на Рождество. А может, и раньше. — О, тогда поздравляю, дружище, — тихо, но с экспрессией пожал протянутую в ответ руку Эд. — Я уверен, из вас получится отличная пара. — Лишь бы она ничего не знала о другом мне, — совсем уж тихо пробормотал Паркер. — Врагов у меня хватает. — С этим уж мы справимся, не переживай. За разговором, друзья дошли до лифтов и временно распрощались. Эд отправился на третьем лифте на двенадцатый этаж в компании мужчин разного возраста, но при этом братьев по духу. На двенадцатом этаже располагалась группа рубрик с условным названием «мужской отдых», куда, после ухода из Бьюгла пришёл и Эд. С абсолютно не типичной для этажа внешностью, Эду пришлось тяжело… первые минут двадцать. Потом он освоился, со всеми перезнакомился, влился в коллектив и немножко разнообразив его своей эксцентричностью. А первые же статьи расставили всё по своим местам в плане профессионализма. Питер же отправился к шестому лифту, к компании из трёх девушек и двух парней от силы лет двадцати пяти. Все они очень походили на Эда, были яркими, весёлыми, о чём-то спорили и смеялись в ожидании лифта. По их виду трудно было догадаться, что все они пишут про различные происшествия, начиная от уголовных и заканчивая социально-бытовыми. Питера же с ними роднил лишь возраст, в начале ноября ему исполнилось двадцать шесть. Он иногда думал, что Случай неплохо так поиздевался над ним и Эдом. Им стоило бы поменяться отделами, но получилось так, как получилось. Поднявшись на лифте на свой, девятнадцатый этаж, Питер прошел к своей кабинке под номером 18. Прозрачные стенки, черный пластиковый стол, компьютер, белое кресло, пара стульев для неожиданных посетителей и два металлических шкафчика, один с дверцами, для одежды, другой с открытыми полками. Всё как у всех в отделе происшествий, да и в других отделах тоже. Такой было политика издательства и все рядовые сотрудники, и не только в газете, были вынуждены работать в стандартном помещении со стандартной мебелью. При этом, как либо украшать своё помещение никто не запрещал. Вот и Питер открытый шкафчик использовал для разного рода мелочей. Фотография с Гвен ещё школьных времён, внук любимого кактуса тёти Мэй, бейсбольная перчатка с логотипом студенческой лиги. Здесь же стояла статуэтка за победу во внутри газетном конкурсе «Статья месяца». Очерк о победе Человека-Паука над Скорпионом Питер писал тщательно, стараясь описать всё в выгодном для себя, и городе, свете. Он знал, что любому городу нужны герои, особенно такому городу, как Нью-Йорк. Поэтому победу воспринял как должное. А вот то, что совет редакторов решил отправить статью на общегородской годовой конкурс, было неожиданно, но очень приятно. Питер машинально посмотрел на красно-синие часы, выполненные в форме паучьей бомбочки, висящие на левой от входа стене. Пятнадцать минут девятого, до ежедневной, кроме нерабочей субботы, планёрки минут сорок можно было поработать над статьёй, чтобы сдать её в максимально готовом виде. До дедлайна оставалось два дня, рассказ о суде попавшихся на краже бандитов «Полуночника» с красочным описанием рыдающих после приговора родственников получилась, по мнению Питера, удачной. Главное, ни слова о роли Паука в их поиске. Их задержала полиция, ничего необычного. Кроме, разве что, самого предмета кражи — ювелирных украшений с наритами. Эти фиолетовые камни были родственны вибраниуму и, после определённой обработки, могли стать опасным оружием. Поэтому Паук отслеживал перемещение наритов в Нью-Йорке как безвозмездную помощь вакандцам, в своё время не слабо прокачавших боевые возможности героя. Как бы он не понимал, что банды нужны, особенно для процесса воспитания новых героев, распространение вибраниумного оружия в Америке допускать было нельзя. Без пяти девять Питер оторвался от компьютера, скинув статью Полу Шеффилду, и пошёл к нему же на планёрку. Взглянув на часы, соблюдая негласный ритуал, и закрыв дверь, Питер снова вспомнил, каких трудов было законсперировать передачу этих часов от Паука простому журналисту, ведущему необъявленную войну с на тот момент ещё здравому рассудком Джоной о героях и их необходимости. Впрочем, непосредственной конспирации и не было. Просто Паук вызвал сотрудника курьерской службы в центральный парк и, на глазах прохожих, передал коробку, назвал адрес и адресата. Джона, конечно, узнал об этом и сильно бесился, но потом было то нападение Петралиции и беситься стало некому. Бьюгл стал разваливаться, некоторые его сотрудники перешли в «Sunday Time's» и даже ходили смотреть на часы сквозь прозрачную дверь. Часы представляли собой половинку корпуса паутинной бомбы, с которой была срезана верхушка и вставлен циферблат. Впрочем, с тем учётом, что корпус бомбы после активации истаивает минут за пять даже при аномально низких температурах — проверено в космосе — часы представляли собой лишь стилизацию под бомбу и были выполнены из титанового сплава, окрашенного в типичные паучьи цвета. Тони тогда не спрашивал, зачем это понадобилось Питеру, но сделал, тем более, что и бомбы, а так же многое другое оборудование сделал тоже он. И если в издательство вдруг случайно войдёт кто-то с голографическим визором, он сможет прочитать на стекле часов надпись «За помощь в борьбе», при любых других условиях абсолютно незаметную. Эх, Тони… В закрытом помещении с прямоугольным столом на двадцать человек — а если потесниться, то и больше — кроме редактора пока никого не было. Время было ровно девять, а в журналистском мире на планёрку принято опаздывать минуты на две-три. Не больше, иначе это уже неуважение. Но Питер, всегда приходящий заранее, такого себе позволить не мог. В отношении времени и он был педантичен максимально. Постепенно народ подтягивался, бросая на Паркера, занявшего первое место слева от редактора — самое лучшее место — взгляды, в которых без труда читалось «опять он за своё». Редактор ни на кого не обращал внимания, что-то читая с планшета, до тех пор, пока не вошёл последний сотрудник. — Ну здравствуйте, коллеги, — ехидно протянул редактор, откладывая планшет. — Итак, начнём что ли. Для начала, как идёт работа над выданными заданиями? Питер тут же отчитался об отправленной на почту полностью готовой статье, за что получил похвалу от мистера Шеффилда. Или Магистра, как его весь отдел за глаза называл. И если Магистр хвалил, то по делу, это знали все. Случалось и Паркеру сдавать работу «через минуту от дедлайна» и он прекрасно знал, каким Магистр бывает в гневе. В такие моменты очень хотелось спрятаться в угол и излить душу священнику одновременно. Никто не понимал, как мистер Шеффилд это делает, но впечатлительных новичков, которых, впрочем, было немного, успокаивали всем отделом. После гневной экзекуции любая похвала ценилась сильно. Следующие полчаса Питер откровенно скучал. Ему никогда не были интересны трудности коллег. Но не по причине безразличия и индеферентности, а потому что слушать каждый раз одно и тоже про несговорчивую полицию, пожарных или социальные службы от каждого, чуть ли не слово в слово переходящее, было решительно невозможно никому. Но исключительно в этом кабинете. Между собой обсуждение проблем проходило диаметрально по-другому. Поэтому сейчас скучали все, в ожидании своей очереди отчитаться или завершения планёрки. Оживился Питер лишь в самом конце, когда Магистр распределял темы «на отслеживание». Быть может, из этих тем вырастет какое-либо происшествие, о котором можно будет написать, а может нет, заранее об этом никто не знает. Но готовиться для написания возможной статьи нужно заранее, таков был девиз мистера Шеффилда. Питеру это было интересно ещё и с точки зрения Паука, ведь проще предотвратить что-то, нежели разбираться с последствиями. Правда, чего-то, что можно было именно предотвратить, в подборке Магистра было мало, но несколько раз Питеру всё же везло. — В городе стихийно пропадают мандарины, — сказал вдруг мистер Шеффилд, заставляя Паркера вздрогнуть. — Кто-то, а вот непонятно вообще как проникает в магазины, быстренько-быстренько обходит сигналки и улепётывает, не взяв ничего, кроме мандаринов. А ведь скоро Рождество. Понимаете, что это значит? — Давайте я возьму, — сказал Питер прежде, чем кто-то что-то успел сказать. — Бери, Паркер, — кивнул, улыбаясь Магистр. — Надеюсь, в этот раз у тебя не только корки выйдут, но и полноценные дольки. Все едва заметно улыбнулись. Магистр ещё помнил, как Питер год назад взял «на отслеживание» фиолетовые пятна неизвестного происхождения на деревьях на набережной, а потом сам главный редактор посоветовал не связываться с этим. Но лишь после того, как Паук обезвредил странного китайца, плохо говорящего по-английски и назвавшего себя Жабом. Он опрыскивал деревья по ночам непонятной субстанцией и желал, чтобы они пошли крушить город. Психа упекли в Куб, правительство постарались всё замять, а Магистр теперь каждый раз вспоминал фиолетовые пятна, сопровождая их аллегорией из нового «дела». После планёрки Питер решил время не тратить, а поехать в Главное Полицейское Управление Манхэттена. Где, как не там должны были знать хоть что-то?