Владивосток

      — Так… если так, то… она должна быть где-то тут. — Россия сидела, склонившись над десятками донесений, карта была исписана карандашными линиями, в который невозможно было бы разобраться никому, кроме неё самой.       Она почти не спала уже второй день, да и то, сном назвать это было трудно, она просто засыпала от усталости прямо за столом всего на несколько часов.       Впрочем, Россию это вообще не волновало. Она была готова пойти на всё, и делала это, лишь для одной цели — вернуть свою дочь.       Тихий, аккуратный стук в дверь, эхом разнёсся по кораблю. Когда никакой реакции со стороны России не последовало, стук повторился, после чего, с тихим скрипом, дверь открылась.       — Россия. — Обеспокоенный, тихий и по-сестренски добрый голос, разрубил общую тишину каюты. — Я могу поговорить с тобой?       Россия не повернулась, всё так же продолжая нависать над картами. Она просто взяла карандаш, и продолжила наносить на карту новые линии, надеявшись, что её гость уйдёт. Однако этого не произошло.       — Россия…       — Чего тебе? — Наконец ответила Россия, бросив короткий взгляд через плечо. Это позволило ей украдкой увидеть вошедшую, хотя ей этого и не нужно было, она по голосу узнала свою старшую сестру, Союз.       — Сестра я… — Союз осеклась, не зная, что сказать. — Я хочу поговорить о… твоей дочери.       Как только была упомянута Влада, Россия развернулась на стуле, сев полу-боком к Союзу, и смотря той в глаза.       — Я слушаю. — Спокойно сказала она.       — Я… я честно не знала. Я понимаю, что то, что я сказала это недопустимо! Я… я не хотела, чтобы всё так вышло. Если бы я только знала про это я бы никогда не… — Она не успела договорить, ведь в ту же секунду была прервана Россией.       — Что ты никогда? Никогда бы не рассказала про это? Если кто-то близкий так молчим, а на остальных наплевать?! Или что? А? Скажи мне, если бы ты знала, то что бы сделала?! — От спокойного голоса Советской России не осталось и следа. Она не плакала, нет, она была в гневе. Союз увидела, как Россия схватилась за спинку стула, и силу, с которой она это сделала, из-за чего деревянный стул протяжно проскрипел.       Видя это Союз открыла рот, чтобы ответить, но слова никак не произносились. Она действительно хотела ответить, хотела сказать, что это неправда, но тут же поняла, что что бы она не сказала, для России это звучало бы как оправдание.       — Что? Сказать нечего? — Россия развернулась, вновь склонившись над картами. — Уходи. Союз стояла, будто бы её ударили чем-то по голове, смотря на спину своей сестры.       — Да, ты права, мне нечего сказать. Я не знаю, рассказала бы всё, если бы знала, не знаю. На моей совести слишком много грехов. Каждый кто когда-либо умер из-за меня, или получил травму, все. Я считаю себя виноватой перед всеми ними. Я никогда это не отрицала и не буду этого делать! Если бы я могла, я бы покаялась перед каждым, у кого из-за меня сломалась жизнь. Но я боюсь… я боюсь смотреть им всем в глаза. Именно поэтому я и сказала всё это… я… я думала, что из-за меня этот ребёнок лишился отца… а после и сам погиб. Веришь ты или нет, я это сказала не со зла или чего-то такого. Честно… я всё ещё пытаюсь понять, почему я это сказала. — После этих слов тишина вновь окутала их. Союз замолкла, пытаясь собраться с силами, чтобы вновь заговорить.       — Всё сказала? Если да, то можешь ухо…       — Я хочу помочь.       Слова Союза не были полной неожиданностью для России. Она понимала, что её сестра рано или поздно сказала бы это, но не так скоро. Россия повернулась на стуле.       — Помочь? Помочь?! — Глаза России горели от ярости, когда она вскочила со стула. — А ты считаешь ты уже мало чего сделала? Ещё хочешь что-то сделать?! А?!       — Сестра, послушай, я хочу помочь тебе вернуть Вла… — Хлёсткий звук и слабый укол в щеке, резко прервал Союз.       — Не смей! — Крикнула ей в лицо Россия, стоя прямо перед ней с поднятой рукой, продолжая смотреть на старшую сестру взглядом полным гнева. — Не смей произносить её имя! — Последний раз гневно сказала Россия, прежде чем пелена ярости стала спадать с её глаз.       Союз молча стояла перед Россией. Её выражение лица было простым, грустным и отчаянным, и единственное, что хоть как-то отличалось от всего, была лёгкая боль на щеке. Союз не торопясь подняла руку к лицу, проведя по покрасневшей от удара щеке.       — Что? — Послышался удивлённый и одновременно испуганный голос России. Дрожащий взгляд России упал на свою, до сих пор поднятую, руку, которая сейчас стала слегка дрожать. — Почему?.. — Сказала она уставшим, измотанным, обреченным тоном, когда слёзы навернулись на глаза. — Почему я не могу даже злиться на тебя?! — Внезапно ноги перестали держать её, и она бы упала на пол, если бы Союз не прохватила её. — Почему?.. Почему всё так? — Союз усадила Россию на кровать, и сама села рядом с ней.       Союз не могла не заметить круги под глазами, своей сестры, как и то, насколько все её действия были неуклюжими. По ней было видно, что она вымоталась. Союзу было непривычно видеть свою сестру такой. Она не была такой. Россия всегда была серьёзной и собранной, по крайней мере, так Союз помнила её. Сейчас она выглядела совсем не так.       — Потому, что ты не такая… — Тихо, но так, чтобы Россия слышала, сказала Союз. — Ты, как и я, привыкла брать всю вину на себя, даже когда знаешь, что виноват кто-то другой. И ты очень дорожись близкими… всегда дорожила.       — Я… я знаю. — С едва слышимым надрывом в голосе, ответила ей Россия, вытирая слёзы, обратной стороной ладони. — Ты… ты не знала всего этого. Я сама не сказала тебе… если бы всё было по-другому… Просто, когда я всё это услышала от тебя я… я не знала, что делать. Всё будто бы снова начало разрушаться… всё дорогое мне. — На её глазах, красных от слёз или недосыпания и переутомлённости, вновь стали наворачиваться слёзы, а сама она уткнулась в плечо своей старшей сестре.       Союз уставилась на Россию. В какой-то момент на её собственных глазах едва не проступили слёзы.       — Сестра. — Сказала она, заключив сестру в объятия. Та не сопротивлялась. — Я честно хочу помочь тебе, помочь твоей дочери. Я понимаю, что виновата перед вами, и хочу хоть как-то искупить свою вину.       — Да… да, прошу… я… я устала… помоги~. — В объятиях сестры, вымотавшись за последнее время, истратив всякие резервы сил, как ментальных, так и физических, она уснула.       Толстая папка с документами, донесениями и данными разведки, которые Союз собирала со времени последнего разговора с сёстрами, так и осталась у неё. Она не смогла передать их России. Союз аккуратно провела рукой по растрёпанным, спутанным волосам спящей России. Она была уверенна, что если бы КАНСЕН старели, то у России бы волосы уже давно потеряли бы свой цвет и стали бы седыми.       — Прости меня, сестра … — Сказала она тихим голосом, аккуратно укладывая Россию на кровать. — Если бы не я, тебе бы не пришлось пережить всё это … Ты действительно стала сильнее меня. Я бы не выдержала. — Союз осторожно поцеловала младшую сестру в лоб, и тихо удалилась. Помимо России был ещё один человек, к которому она могла пойти за помощью, и она направлялась прямо к ней.       У Беларуси самочувствие стало куда лучше, чем было ещё пару дней назад. Раны, полученные во время перехода, постепенно заживали, хотя голова, изредка, продолжала немного побаливать. Но даже это почти не мешало ей разгребать всё то, что не могла разгрести Россия. Несмотря на своё состояние, Беларусь понимала, что, если уж не физически, то психологически, состояние России было куда более шатким чем её, именно поэтому она взяла на себя большую часть планирования того, как найти и добраться до своей племянницы.       Беларусь была куда лучше России в стратегическом планировании, возможно из-за этого, а может из-за собственного чувства роскоши, она, каким-то образом установила в своей каюте огромный, грузный деревянный стол, сделанный из самой хорошей сосны, которую можно было вообще найти в Парламенте. Он был у неё уже очень давно, но тонкий, приятный запах сосновой смолы до сих пор не пропал.       — Чего тебе? — Спросила она лишь на мгновения оторвав глаза от листка бумаги, чтобы оценить новоприбывшего взглядом. В дверном проёме показалась фигура Союза.       — Я была у сестры. — Сделав шаг через порог, тягучим голосом, начала она. — Россия … она вообще не жалеет себя. Это … она выглядела ужасно. — Едва заметная дрожь пробежала по её телу.       — Ну и что с ней сейчас? — Окончательно оторвавшись от документов и отложив их в сторону, спросила Беларусь, откинувшись на спинку стула и подперев голову рукой.       — Уснула. По виду она не спала, наверное, всё это время, так что это для неё будет хорошо. Она слишком устала, чтобы даже злиться на меня …       — Именно поэтому у тебя на лице такое … интересное обновление? — С ноткой юмора в голосе, которая была почти не слышна за общей усталость, спросила Беларусь, указывая рукой на красное пятно на щеке Союза.       — Я, в этот раз сама довела её. Хех. — Союз кратко усмехнулась. — А после этого сорвалась … Она действительно наша сестра. Даже не может винить человека, который сделал ей больно. Даже не винит меня …       — Да. — Тяжело выдохнула Беларусь доставая откуда-то чайник и два гранёных стакана на металлических подставках. — В этом вся она. Вечно на себя, никогда на других … — Она аккуратно разлила воду по стаканам и протянула один из них Союзу, которая тут же приняла его. — И после всего этого она отключилась … Ну, теперь ты понимаешь всю ситуацию? — Спросила она у Союза, отпив немного из стакана.       — Понимаю … — Грустным, виноватым голосом, ответила Союз. — Вот. — Она вытащила свёрток бумаг и положила его на стол. — Это все важные донесения, которые приходили мне из Союза Орлов за это время. Я надеюсь, это поможет тебе понять, где они с Мурманском могут быть. — Беларусь приняла, протянутые ей бумаги, и с интересом, пробежала их глазами.       — Да, это поможет. По крайней мере можно с уверенностью сказать, что южные территории Союза отпадают. Но … этого всё равно недостаточно.       — Тогда я сейчас распоряжусь, чтобы все отчёты шли к тебе. Ты с ними разберёшься куда быстрее. К тому же, есть ещё одно дело, которым мне нужно заняться. — Медленно, постепенно, отпивая глоток за глотком из стакана, сказала Союз.       — И что же это за дело? — Отложив бумаги в сторону, спросила Беларусь.       — Нужно подготавливать корабли, чтобы, как только мы поняли, где они, то сразу бы отправились. А лучше и ещё до этого. Нужно подготовить наши корабли к выходу. Твой корпус починить, и ещё, думаю, Кирова и Чапаева, если их успеют подготовить. Таллина с остальными я, думаю, отправить обратно в Парламент … а ещё я думаю взять с собой Волгу … — Неуверенно добавила она, ища в глазах сестры хоть каплю понимания. Беларусь, в свою очередь перевела свой взгляд на стакан чая, который она держала теперь уже двумя руками.       — Ну, хоть мне она и не нравится, но ради племяшки … да, пускай. Лишняя огневая мощь и поддержка с воздуха никогда не будут лишними. Угх … осталось только понять, где они могут быть.       — Ну, я считаю, что вашим поискам можно с полной уверенностью положить конец. — Третий голос застал двух сестёр врасплох. Они обе резко подпрыгнули и чуть не выронили свои стаканы из рук, и только после этого они устремили свои взгляды на источник голоса.       Это была девушка, ростом значительно ниже чем Союз и Беларусь, и даже ниже Влады. У неё были непримечательные иссиня-чёрные, прямые волосы, которые не удивляли своей длинной, а доходи всего лишь до нижнего уровня груди. И, будто бы вторя волосам, её глаза имели яркий оранжевый цвет.       Одета она так же была довольно просто. Стандартный плащ, который был почти у всех КАНСЕН Парламента, единственное что скреплялся он на пуговицу с красным драгоценным камнем. Непримечательная белая юбка, кофта и чёрные сапоги — вот он внешний вид этого злоумышленника.       — Звезда. — Ошарашенным, негодующим голосом, пробормотала Беларусь, смотря на новоприбывшую.       — Как … ты же … у тебя же был отпуск … ты же была на Кавказе, на источниках … — Продолжила, вслед за сестрой Союз.       — Верно, была. И из-за этого я бы хотела спросить, почему у нас вообще ссылали туда в качестве наказания? Там же, как по мне, чуть ли не лучшие места на земле! — Поняв, что она свернула куда-то не туда, Полярная Звезда кашлянула в кулак и продолжила. — К тому же, Союз, когда ты мне позвонила, и обрисовала ситуацию, мне стало, на самом деле очень интересно. К тому же, ты так давно не просила о помощи хоть в чём-то … Да и она твоя семья, так что я решила попытаться помочь как могу. — Пожала она плечами, стоя напротив двух сестёр.       — Ну и что ты имела в виду, когда сказала про то, что поискам можно положить конец? — Спросила Беларусь, которая первая пришла в себя.       — А! всё очень просто. Около часа назад разведка доложила, что в районе Портленда на восточном побережье, на тамошней военно-морской базе, произошла серия взрывов, вызванная артиллерийским огнём. В целом-то это может быть пустая догадка, но я не осведомлена о том, что нынешний Англо-Немецкий альянс, именуемый Азур Лейн, планировали эту операцию. Другими словами, я не знаю, было ли это в планах у нынешнего командования Азур Лейн, но очень много указывает на то, что нет. Не было.       — И, получается, что никто, кроме Владивостока и Мурманска этого сделать не мог … — Закончила за неё Беларусь, потерев переносицу.       — Ну, типа того. Да. — Кивнула Звезда. — И не нужно этой неоправданной конспирации. Выглядит довольно забавно, на самом деле, но серьёзно, заканчивай. Мне ведом тот факт, что она приходится Советской России дочерью, а вам, племянницей. — Заключила она, наблюдая за исказившимся от удивления лицом Беларуси.       — А … как? Как ты? Откуда ты? Эм … Союз? — С искренним удивлением в голосе спросила Беларусь, посмотрев на Союз, которая, казалось, тоже немного удивилась, хотя и не тем же, чем и она сама.       — Да, я рассказала ей … ещё тогда, когда узнала. — Сказала она, но видя, всё ещё не прошедшее непонимание в глазах сестры, она продолжила. — Мне тогда нужен был совет. Я не знала, как реагировать на всё то, что ты мне рассказала, а Звезда …       — Ну, учитывая, что я помню тебя с самой твоей закладки, Союз, то, в некотором роде, можно сказать, что ты мне могла бы быть как дочь. — Невинно вставила свои пять копеек Звезда, и тут же поймала на себе пару очень удивлённых и негодующих взглядов. Снова. — Но, я бы назвала это скорее очень хорошей дружбой, по крайней мере, Союз, я так считаю.       — Я тоже. — Быстро согласилась Союз, пытаясь поменять тему.       — Ведь если бы это было так, то я бы могла, хоть и отчасти, быть матерью всего флота … — Смотря в потолок и медленно постукивая пальцем по подбородку, что заставило обеих сестёр снова посмотреть на неё с округлившимися глазами.       — Звезда!       — Боже, я никогда не думала, что ты можешь рассуждать как Фридрих. — Прикрыв рукой глаза сказала Беларусь.       — Хи-хи. Ну я же ведь просто рассуждала по этому поводу, не более. — С тихим смешком ответила ей Звезда.       — Вот не надо нам этого. Пожалуйста, не нужно так шутить, а то боюсь, Россия может тебя не так понять … да и на самом деле, не хотелось бы, чтобы у нас была кто-то вроде Фриды. При всём уважении к ней, конечно. — Хохотнула Беларусь, после чего шепотом добавила. — Россия вон как с Владой носится, а если бы так было во всём флоте … угх.       — Кхм. Мне кажется, мы немного отошли от темы. — Кашлянув в кулак, сказала Союз, пытаясь подавить тихий смешок от комментария младшей сестры.       — Да, да, верно. — Тут же подхватила Звезда, моментально поменяв как тон, так и выражение лица. Она тут же стала очень серьёзной и целеустремлённой. — Как я и сказала — вряд ли кто-то кроме наших дорогих Мурманска и Влады мог это сделать. Ну объективно. Учитывая информацию по разрушениям, я бы сказала, что огонь вела именно Мурманск. Уж слишком небольшие по донесениям там разрушения.       — Какие конкретно? — Вскользь спросила Беларусь.       — Пара разрушенных зданий, легко повреждены несколько кораблей, какие не знаю, и … взорван и до сих пор горит топливный склад … как видите, повреждения портовой инфраструктуры не то чтобы крупные. И если бы Влада вела бы огонь, то повреждения кораблей были бы не только лёгкими. — Звезда сделала несколько шагов по каюте и одолжила стакан с чаем у Беларуси. Сделав пару глотков, она продолжила. — Единственное, что мне не понятно, так это цель всего этого действа.       — Возможно … чтобы вселить страх … — Задумчиво сказала Беларусь, положив ладонь на подбородок. — Ну или, может …       Беларусь была прервана резким, глухим ударом. Она и Звезда обе обернулись к Союзу.       — Да какая разница зачем они это сделали?! Сейчас моя подчинённая и моя племянница, по другую сторону океана и по ту сторону линии фронта в войне, в которой мы даже не участвуем, но всё же можем стать целью. И они сейчас на их территории! И они сделали то, что сделает их законной целью! И если я захочу узнать, зачем они это сделали, то я предпочту лично спросить у них про это!       Звезда и Беларусь, в некоторой оторопи, стояли, глупо моргая. Каждая из них была погружена в свои мысли, и если по выражению лица Звезды было невозможно прочитать, о чём она думает, то Беларусь почти сразу же всё сказала.       — Ха. А ведь два дня назад ты не поверила мне, когда я тебе про это рассказала. — С тихим, немного грустным смешком в голосе сказала она.       Союз быстро изменилась в лице. Гнев, который был секунду назад, а лицо окрасила глубокая печаль.       — Да … не поверила. В такое очень сложно поверить, даже и до сих пор, но отрицать это глупо. То, что произошло во многом моя ошибка, мой грех, и, быть может, я никогда не смогу, но хотя бы исправить его я должна попытаться. — Союз на мгновение замешкалась, после чего тяжело вздохнула. — Я не знаю, как всё сложится в будущем, возможно она меня возненавидит. Пусть так. Но пусть она будет тут, в целости и сохранности, со своей матерью и в своём доме. Я сделаю всё для этого. — Когда она закончила, то тут же развернулась на каблуках и сделала пару шагов к выходу. — Беларусь. Подготовь всю информацию по их местонахождению. Звезда, если можно, то можешь продолжать следить за обстановкой там.       — Хорошо.       — Без проблем.       Союз едва заметно кивнула, и тут же покинула их. Она должна была подготовить эскадру к выходу в море и трансатлантическому переходу. За эти пару дней Союз смогла договориться с властями и Королевским флотом, по поводу использования их ремонтных мощностей. Киров, Чапаев и Беларусь имели лёгкие повреждения, а Россия и Волга и вовсе их не имели.       Три корабля, два крейсера и линкор, стояли близ ремонтных доков. Вокруг них кипела работа. Всего за пару дней рабочим удалось полностью вернуть эти корабли в почти что идеальное состояние. До того у всех были довольно сильно повреждены надстройки. То тут, то там зияли пробоины, где-то были снесены некоторые элементы. К примеру, у Беларуси, пусть и частично, но была снесена мачта, к тому же у всех троих недоставало зенитной артиллерии. Так было в тот момент, когда они только прибыли в Плимунт.       Теперь же, всё было иначе. Чудом и какой-то там матерью ремонтным бригадам удалось заменить большую часть уничтоженных зенитных орудий на всех трёх кораблях, за место стандартных тридцати семи миллиметровок на места встали сороковые Бофорсы, а большинство пробоин были, пусть и не идеально, но заделаны.       Остальные корабли проходили куда более мелкий ремонт. Аврора и Память, как самые тяжело повреждённые, ремонтировались первыми. Эсминок так же ждал ремонт, но он чуть задерживался, ведь по донесениям, через несколько дней, несколько вымпелов из эскадры с Азорских островов должны были прибыть в Плимунт. По донесениям не было понятно в каком состоянии были эти корабли и необходим ли им был ремонт, поэтому руководство порта решило перестраховаться и оставить свободными ремонтные мощности, чтобы, в случае необходимости, сразу же приступить к ремонту новоприбывших.       Солнце стало медленно заходить за горизонт, осыпая порт своими розовыми лучами. Именно тогда Союз собрала всех своих подопечных у себя в гостиной.       Собрались почти все, разве что эсминки не пришли, кроме Ташкента. Из-за ранений Грозного она не смогла прийти, ну а её сёстры не захотели оставлять её. Даже Аврора, с перебинтованной рукой и головой пришла, хотя её и отговаривали Киров и Таллин.       Вот всё собрались в этой, относительно небольшой комнате. Почти все были вынуждены стоять, и только Авроре дали стул, по вполне понятным причинам. Гангут стояла прямо за ней, вместе с Меркурием, чуть опёршись на спинку стула Авроры, и о чём-то переговариваясь с ней. Иногда пару фраз вкидывала и Аврора. Чуть в стороне стояли Киров, Чапаев и Таллин с Ташкентом, которые так же обменивались фразами между собой. Волга стояла в углу, отстранившись ото всех, упорно наблюдая за Беларусью, которая смотрела то на Волгу, то на дверь, будто бы ожидая кого-то.       — Извините, что задержалась, товарищи. — Как только открылась дверь, сразу же заговорила Союз, войдя в помещение. — Были некоторые вопросы, которые требовали моего прямого внимания.       — Ну, хех, без проблем, товарищ! — Снова, своим типичным голосом, с некоторой показной напыщенностью, сказала Гангут, заложив руки за голову. — По какому поводу, на этот раз собрали нас?       — Да, Союз, какой повод? — Чуть оживившись спросила Волга.       — Да … об этом. — Тяжело вздохнула Союз, окинув взглядом всех присутствующих, будто бы оценивая. — Товарищи! Как мы знаем … — начала она, но тут же запнулась, когда дверь открылась вновь.       Тихим, едва слышимым шагом в гостиную вошла Россия. Всё внимание тут же сосредоточилось на ней. Все были в шоке от её внешнего вида. Хотя на ней и было её массивное белое пальто, но ни кивера, ни плаща, ни даже перчаток не было, будто бы она надела его в спешке. Тёмные круги под глазами ярко выделялись на белой коже, хотя Союз знала, что они уменьшились по сравнению с прошлым разом. Её серебристо-белые, прямые волосы были спутаны, и торчали в разные стороны.       — Сестра! — Общий крик Союза и Беларуси, которые сорвались со своих мест, чтобы подхватить Россию, которая, казалось, сейчас может просто упасть, отвлёк всех буквально на мгновение. Все продолжали смотреть на эту картину, не понимая, что происходит, и продолжая негодовать от вида России. Две сестры обступили её с двух сторон, поддерживая руками.       — Я … я проснулась и узнала, что ты тут собрала всех … Вот и пришла. — Голос России был сонным, и в то же время невероятно уставшим и печальным. Каждое слово, которое она произносила, получалось с каким-то надрывом.       — Сестра! Мы почти всё закончили. Мы знаем где они и скоро отправимся за ними! — Со странной смесью радости и печали в голосе сказала Беларусь.       — Да … они скоро вернуться. — В знак согласия кивнула Союз.       Россия, неожиданно громким голосом ответила.       — Прошу, сделайте так, чтобы она вернулась. Я не выдержу, если снова потеряю её. Просто не смогу. — Сказала она, прежде чем вновь потерять силы. Только то, что и Беларусь, и Союз были рядом с ней, и держали её, не позволило ей упасть.       — Сестра! Ты же ещё не пришла в себя! Зачем же ты снова на рожон лезешь?! — Испуганно, с осуждением и заботой в голосе, причитала Беларусь. — Тебе ещё немного отдохнуть нужно.       — Беларусь права. Иди ещё поспи немного. — С заботой в голосе сказала Союз. — Отведи её на кровать. — Сказала она, обращаясь к Беларуси.       — Да. Вы правы. Мне нужно. Немного отдохнуть. Верно. — Пробубнила Россия, глядя в пол.       Беларусь безмолвно кивнула сама себе и медленно повела свою старшую сестру к ближайшей кровати. Пройдя несколько шагов их нагнала Союз. Она заставила Россию на мгновение обратить на себя внимание и тихо, чтобы никто не слышал спросила.       — Сестра, раз так всё получилось, могу ли я рассказать им, из-за чего ты переживаешь так сильно? Я могу рассказать про неё?       Россия подняла взгляд, и её ярко-красные глаза, не замутнённые, такие же ясные, как и всегда, на несколько мгновений остановились на Союзе. Потом она обернулась и бегло окинула взглядом остальных.       — Они … Потом, когда всё это кончится, с ней ничего не произойдёт? Она будет в безопасности?       — Да. — Коротко и серьёзно ответила Союз, полностью убеждённая в своих словах. — Никто в этом флоте даже и не подумает причинить ей вред, а если это будет кто-то со стороны, то им придётся иметь дело со всеми нами. Обещаю.       — Хорошо … можешь рассказать … а я пока … отдохну немного. — С уставшей и в то же время удовлетворённой улыбкой на лице ответила Россия, после чего шёпотом добавила. — Спасибо, сестра. — После чего они с Беларусью удалились. Союз осталась одна, стоя и ловя на себе вопрошающие взгляды абсолютно всех в комнате. При этом никто не решался заговорить первым. Эту атмосферу разрушила Гангут.       — Хэй, товарищ Союз, можете ли вы рассказать, что это сейчас было? Почему Россия выглядела так … как она выглядела.       — Подавлено, я бы сказала. — Задумчиво стуча пальцем по подбородку, сказала Таллин. После её слов вновь наступила неловкая пауза, а все взгляды были вновь направлены на Союз в ожидании ответов.       Тяжело вздохнув она начала.       — Да что тут говорить? Вы все прекрасно знаете, что во время вашего последнего выхода в море из-за необоснованной атаки со стороны Союза Орлов и Империи Сакуры, Мурманск получила тяжёлые ранения, и вместе с Владивостоком пропала. Мы с сёстрами пытались найти их и нашли, и сейчас готовим эскадру, чтобы вызволить их.       Все молча стояли и слушали то, что говорит Союз. Когда она ненадолго прервалась заговорила Волга.       — Это верно. Нам тоже тяжело, когда с нашими товарищами случается такое, и мы переживаем о них, но Россия как-то слишком сильно реагирует на это. Там же есть что-то ещё? Верно? — Её голос был уверенным, но даже так в нём можно было услышать нотку сомнения. Какой бы конфликт у неё не был с сёстрами Союза, Волга не была рада видеть их в таком состоянии.       — Эх-х … Верно. — Тяжело вздохнув, кивнула Союз, после чего она на несколько мгновений умолкла.       Мысли проносились в голове. Союз всё ещё сомневалась, стоит ли ей вообще рассказывать про всё. В этот раз она знала ситуацию, а от того ей становилось ещё страшнее. Вдруг она снова всё испортит? Но сразу за этой мыслью, перед взором Союза, на мгновение, показалось лицо сестры, последний момент, и её спокойный, уставший голос — «Хорошо». В этот момент Союз решила всё окончательно.       — Верно, не всё. Как оказалось, КАНСЕН — куда более сложнообьяснимые, чем мы думали раньше. В общем, так получилось, что Владивосток — это второе имя той девушки, первое же — Это Владислава Колинская, и родилась она ещё во время войны с Сиренами.       — Ты хочешь сказать, что Россия и Беларусь как-то сделали КАНСЕН из человека? — С, довольно заметно, изумлёнными глазами, спросила Волга. — К слову, а это фамилия не того мужчины …       — Не совсем. — Перебив её, покачала головой Союз. — То, что я дальше скажу не должно просочиться за пределы нашего флота ни в коем случае! Если хоть одна девушка из других флотов или хоть кто-то ещё помимо нас узнает про это, то к тому, кто разгласил эту информацию я не скуплюсь и применю любые доступные мне меры. Повторяю, делиться этой информацией можно только с КАНСЕН Северного Парламента! Точка. — Союз кашлянула в кулак и продолжила. — Как я и сказала, всё немного сложнее, чем ты думаешь, Волга. Отец Владивостока действительно тот мужчина, а Советская Россия её мать. — Спокойно закончила она       Секунда потребовалась, чтобы все до конца расслышали, потом ещё секунда чтобы они все правильно поняли эти слова. и только после этого наступило всеобщее изумление.       — Чего?! — Первой пришедшей в себя, поперхнувшись, вскрикнула Гангут, яростно смотря то на Союз, на то место, в котором она в последний раз видела Россию. — А! А-а-а …       — Ту-ту-тум … — Вздохнула Волга, буркнув себе под нос. — Это много объясняет, на самом деле.       — Стоп-стоп-стоп! Это получается, что?! Так вот почему они себя так странно вели! А я-то думала! Аврора, ты тоже замечала это? — Спросила Меркурий, перегнувшись через ручку стула.       — Ну, да. — Спокойно, возможно не желая напрягаться из-за своих травм, ответила Аврора.       — Хм-м … Н-да. Я вот сейчас думаю об этом, они похожи, как минимум внешне. — Задумавшись, наклонив голову, сказала Таллин.       Ташкент, казалось о чём-то задумалась, и поэтому промолчала, хотя по её лицу было видно, что она, также как и Таллин, вспоминала какие-нибудь мелочи, которые она могла бы заметить раньше. Наконец, она тихо сказала.       — И как я не поняла …       — Хэй! Союз, а по какой причине вы нам про это не рассказывали раньше? — Отбросив всякую субординацию, спросила Гангут, выпрямившись в полный рост.       — Гангут, не надо этих претензий. Я сама об этом узнала два дня назад от Беларуси. — Немного обиженным тоном ответила ей Союз.       — А. То-есть ты тоже не … если она её мать, то родила её, верно? — Неожиданно спросила Гангут.       — Эм, да.       — И она росла всё это время как человек?       — Ага.       — И сколько ей сейчас лет? Ну, по человеческим меркам.       — Двадцать. — Неожиданно сказала Волга. — Если я ничего не путаю.       — Ей двадцать, и ты узнала про это только два дня назад? — Союз ей не ответила, а просто кивнула. В это же время Гангут покосилась на Волгу. — А откуда у тебя такая информация?       — Скажем так. — Со вздохом сказала она. — Я не первый раз видела эту фамилию.       — Давайте отложим это на потом! — Ударив кулаком по столу, громко сказала Союз. — Я знаю, что эта новость довольно неожиданная, и я понимаю ваше любопытство, но сейчас проблема в другом! Идёт война, да, мы не участвуем, но для нас это так же опасно, как и для остальных, а две из наших боевых сестёр сейчас там, и нам нужно их оттуда вытащить!       Все были застигнуты врасплох неожиданностью и тоном Союза, а потому сразу же замолкли, не решаясь что-либо сказать.       — Союз. — Ровным, спокойным, и твёрдым словно сталь голосом, подала голос Гангут, чуть отойдя от негодования. — Испытания даются нам, чтобы укрепить наши души, чтобы они сияли ярче. Но если кто-то не справляемся с ними, мы должны помочь ему. Ты права. Сейчас Мурманск и … Владивосток на территории врага, и мы должны вытащить их. Я говорю от лица всех здесь, Союз, мы готовы отправиться за тобой хоть на край света, чтобы вернуть их домой. — Она положила руку на плечо Союза и улыбнулась, но не той обычной, весёлой улыбкой, а скорее грустно-печальной, но в то же время уверенной.       — Спасибо, Гангут. — Кивнула Союз, а после вновь обратилась ко всем. — Да, как я и сказала, нам нужно вернуть их обратно, и сделать это быстро. — Союз тяжело вздохнула, переведя дух. — Гангут, Аврора, Меркурий и Таллин. — Обратилась она к четверым девушкам. — Как бы мне не хотелось, но я вынуждена приказать вам отправиться обратно в Кронштадт. Нам нужна скорость, а у вас либо её нет, либо вы повреждены, так что, прошу вас, отправляйтесь домой. — Союз посмотрела грустным взглядом на Гангут, которая только что подбодрила её. Ей хотелось как-то отблагодарить её, но она знала, что не может сейчас сделать этого.       — Так точно, товарищ! — С гордой, радостной улыбкой на лице, вдохнув полной грудью, ответила Гангут. — Надеюсь, как вернётесь, вы проставитесь!       — Ага, конечно! — Хихикнув, кивнула Союз.       — Стой-стой, Союз. — Неожиданно окликнула её Таллин. — Я вообще-то могу держать тридцатку! И повреждений у меня никаких нет. Почему ты не берешь меня? — С некоторой обидой в голосе спросила она.       — Таллин. — Обратилась к ней Волга. — сейчас идёт война, и четыре твои сестры … ладно, три, Везер не в счёт. Три твои сестры имеют с тобой почти что одинаковый силуэт корпуса. Наши бывшие союзнички могут попросту принять тебя за одну из твоих сестёр и атаковать. Тогда в опасности окажутся не только Мурманск и Влада, но и ты.       — Да. — Подтверждая слова Волги, сказала Союз. — К тому же, у нас довольно много раненых, как среди людей, так и среди КАНСЕН. И мне нужно, чтобы ты и Гангут переправили их обратно на родину.       — Союз права. — Неожиданно для всех, по комнате разносится новый голос. Все тут же обернулись к нему.       — Хвостик. — Без эмоционально, будто бы констатируя факт, сказала Гангут. — Ты то что тут забыла?       — И я тебе тоже рада, Гангут. — Кратко поприветствовала её вошедшая Полярная звезда. — Товарищ Союз попросила у меня совета по вопросу, который она только что озвучила, и мне стало интересно, что из этого. Вот и всё. — Пожала она плечами. В любом случае, я возвращаться буду с вами.       — Ладно. — Одновременно сказали Гангут и Таллин, которые неожиданно оказались флагманами возвращающегося обратно в Парламент ордера.       — Да … Ташкент. Ты как, в Парламент или вместе с нами?       — Пф-ф. Союз, ты думаешь, что я бы отказалась от того чтобы отправиться с вами? — Ехидно спросила фиолетово-волосая девушка. — Я, как минимум, хочу отомстить этим гадам за Грозного.       — Хорошо. — Кивнула Союз, жестом подзывая к себе Волгу.       К этому моменту Гангут, Таллин, Меркурий, Аврора и Звезда уже покинули комнату. Было уже поздно и они ушли спать. Беларусь же наоборот, вернулась.       — Смотрите, по данным разведки, Мурманск и Владивосток сейчас скорее всего находятся в районе Портленда. Нам нужно добраться до туда как можно быстрее. Мы пойдём северным маршрутом, Сначала следуя до Сент-Джонса. Потом, на юг, до Портленда. Добраться мы должны дня за четыре.       — Ты думаешь на нас не нападут? Мы же по сути пойдём прямо через поле боя? — Спросила Волга, глядя на карту.       — Мне это известно. — Ответила ей Союз. — Но мы должны рискнуть, на этот раз. К тому же, твои самолёты смогут нас предупредить, если что. В последующие десять минут все быстро обсудили ещё некоторые вопросы, после чего Союз сказала всем расходиться. Время было позднее, а выход в море планировался уже на следующее утро.       Уже у самой двери Волгу неожиданно кто-то хлопнул по плечу. Она обернулась и встретилась, почти нос к носу с Беларусью.       — Волга. Знай, что я с Россией, возможно всё ещё к тебе относимся не очень хорошо. Прости нас за это. На той войне много чего случилось … — С грустью и обидой сказала Беларусь, попытавшись отвести взгляд, но тут же вернув его. — Но за то, что ты сделала после, за отца моей племянницы. Спасибо. Я не знаю, скажет ли тебе это Россия, но знай, она тоже благодарна тебе.       — Хорошо. Я всё понимаю. — Незаметно кивнула Волга. Она до сих пор пыталась в полной мере осознать то, что произошло. В отличии от остальных, которые были поражены новостью наличия у России дочери, на неё оказал куда большее влияние вид России. Эта была правда, что она с Россией были не в лучших отношениях, но видеть её такой … беспомощной … от одной только мысли об этом мурашки до сих пор пробегали по её спине.       — Ну, увидимся завтра. — С весёлой, немного уставшей улыбкой, сказала Беларусь, направившись к себе.       — До завтра. — Махая ей рукой в след, ответила ей Волга.       Утром следующего дня, за несколько часов до восхода солнца, порт Плимута был непривычно оживлён. Под свет электрических прожекторов, крики чаек и завывание морского ветра, семёрка кораблей покидала порт. Немногочисленные зеваки и работники порта смотрели вслед уходящим в предрассветную тьму кораблям.       На мостике корабля, шедшего вторым, уверенно смотря на корабль, шедший перед ней, стояла Советская Россия. Вся усталость с её лица исчезла. Круги под глазами, которые были у неё в предыдущие пару дней, исчезли полностью. Волосы вновь вернулись в своё первоначальное состояние, а глаза, которые до этого были будто бы затуманенными, снова вернули свой блеск.       — Россия, как ты? — Раздался позади неё голос Союза, которая пару минут назад перебралась со своего корпуса на её.       — Уже лучше, сестра. — Мягко улыбнувшись, повернувшись лицом к Союзу, сказала Россия. — Уже лучше … Прости за то, что я тебе тогда наговорила. — Виновато сказала она.       — Всё в порядке, я понимаю. — Тут же, не раздумывая, ответила Союз, положив руку на плечо сестре. — Ты не виновата ни в чём. — Россия не ответила. Она просто молча смотрела куда-то, казалось мимо Союза. — Ты скоро увидишь её.       — Я знаю. — Грустно улыбнулась Россия. — И ты тоже увидишь свою племянницу.       — Да …       Корабли продолжали свой путь на запад. В спину им светило восходящее солнце, а неспокойные воды Атлантики били по корпусам.       Ближе к ночи того же дня на все радиоприёмники пришла телеграмма из парламента, гласящая, что Орлиный Союз обнаружил одинокий корабль, южнее места крушения Титаника, идущий на Восток.