чернила и пергамент | кровь и кость

Рождество медленно приближалось, ну, на самом деле, Йоль, как узнала Элиза, а Хогвартс был захвачен праздниками. Видеть, как Рождество празднуется так весело, было для Элизы в новинку, и поначалу она очень восхищалась гигантскими рождественскими елками, мишурой и сосульками, развешанными вокруг великого замка, но вскоре зрелище стало скучным, и Элиза устала от холода в замке, продуваемом сквозняками. Она привыкла носить дополнительные слои под своей униформой, особенно на уроках в подземельях, где без ревущего огня слизеринских общежитий в подземельях было ужасно холодно. — Мне действительно жаль, — тихо сказал Малфой однажды за зельями, — всех людей, которые должны остаться в Хогвартсе на Йоль, потому что они никому не нужны дома. Очевидно, ему все еще было горько из-за того, что он потерял свое положение на факультете. Он еще не предпринял никаких шагов, чтобы хотя бы попытаться вернуть себе свое положение, но Элиза знала, что скоро ей придется действовать. Их однокурсники были разделены между двумя возможными лидерами, и это никогда не способствовало сильному суду. Но это было правдой, Элиза не уезжала из Хогвартса на Йоль и ухватилась за возможность остаться на каникулы. Мало того, что приют побледнел по сравнению с Хогвартсом (или чем-то еще), мысль о том, чтобы жить вдали от магии дольше, чем она должна была заставляло что-то в Элизе гореть от гнева. Элиза как раз вышла из-за угла на обратном пути с урока гербологии, планируя утопиться в горячей воде душа, чтобы согреть свои онемевшие конечности, когда она чуть не врезалась прямо в Хагрида, который блокировал коридор. Молчаливо, Элиза обошла мужчину, не привлекая к себе внимания, пока не услушала разговор Хагрида, Уизли и Грейнджер. — Мы просто хотим знать, что охраняет Пушок, Хагрид. Пушок? Так звали эту адскую собаку на третьем этаже? — Да, Хагрид, мы знаем, что это как-то связано с Николасом Фламелем, верно? Элиза почувствовала, как ее брови нахмурились, когда она незаметно прошла мимо них, направляясь к общежитию. Фламель? Разве он не алхимик или что-то в этом роде? Что он создал? Элиза ломала себе голову, когда она вошла в общежитие, кивая в знак приветствия Тео и Блейзу, когда она направлялась в свою комнату. Философский камень. Конечно же, директор школы не стал бы охранять столь мощный артефакт в школе, полной детей, не так ли? Конечно, будет. Элиза могла только надеяться, что она не окажется втянутой в планы старого дурака.

~

Элиза была одной из немногих слизеринцев, остановившихся на Святочных каникулах, большинство студентов поехали домой, чтобы отпраздновать Рождество со своей семьей и посетить знаменитый Святочный бал Малфоев, самое большое, что оставилось от их традиций. Она проснулась позже, чем обычно, и сонно спустилась в общую комнату, планируя свернуться калачиком с книгой у ревущего огня, но от удивления подпрыгнула, когда увидела, что общественные места заняты, большая куча подарков разложена вокруг небольшого деревца в углу. — Ах, и она проснулась! — воскликнул Аарон Роул, когда она появилась в поле зрения с того места, где он развалился в своем любимом кресле, свесив ноги с борта, каштановые волосы лежали довольно внушительной причёской. В этом году Роули был королем Слизерина, он был правителем своего двора с первого года обучения, а теперь руководил всем Слизерином. Он был справедливым и умным лидером, и Элиза, честно говоря, не могла его сильно винить. Она просто знала, что они могут быть лучше. — У вас есть подарки, — говорит Джемма Фарли со своего места у дерева, рядом с ней — стопка разноцветных коробок. — Подарки? — медленно и смущённо сказала Элиза. Раньше у нее никогда не было подарков. Роул и Фоули обменялись обеспокоенными взглядами, и Роул встал и подвёл ее к дереву. — Да, подарки. Не многие слизеринцы остаются на Йоль, поэтому мы все вместе открываем подарки, всей семьей, — объяснил Роул и заставляя ее сесть у дерева, образуя круг. — Мы ждали тебя, — говорит Фоули с ухмылкой и жестом указывает на стопку подарков, которых Элиза раньше не замечала. Она знала, что король Слизерина в этом году был в Хогвартсе не случайно. Он, должно быть, слышал, что Элиза будет единственной слизеринкой, которая останется, и записался тоже остаться. Фоли также была одним из немногих старших членов Слизерина, с которыми у нее сложились положительные отношения. Элиза не стала лгать себе и не могла отрицать чувство тепла, которое она почувствовала, когда поняла, что они остались, чтобы ей не было одиноко, остались, потому что им было не все равно. Это было новое ощущение, когда люди заботились о ней. Но она обнаружила, что ей это очень понравилось. — Давайте начнем! — весело воскликнул Роул, прежде чем лихорадочно рвать его большую стопку подарков. Это было настолько непохоже на обычную суровую и умную скромность, что он предположил, что это вызвало у Элизы смех. — Мы всегда отказываемся от притворства на Йоль, кто может утруждать себя интригами, когда есть подарки, — в шутку объяснила Фарли, поднимая взгляд от своей качающейся стопки подарков. Элиза задумчиво кивнула и повернулась к своей стопке подарков, хотя и маленькой по сравнению с другими, но все же больше, чем она когда-либо получала в своей жизни. Элиза вернулась, чтобы сохранить установленный ими ненадежный мир. После этого было еще три, каждая со своими примечаниями. Элиза взяла первое из стопки и с любопытством прочитала письмо. С Рождеством, Элиза, я знаю, как сильно ты проявляешь интерес к нашим традициям, и я надеюсь, что это поможет ответить на твои вопросы. Никогда не читайте это публично, хотя это может быть не совсем законно. Ваш, Блейз Элиза фыркнула и раскрыла подарки мальчика, у нее перехватило дыхание, когда она пробежала глазами по большой обтянутой кожей могиле. Ей не терпелось прочитать его, и она благоговейно отложила его в сторону, не обращая внимания на обмен взглядами Роула и Фарли. Она сомневалась, что они заботятся о законности, и, вероятно, ее больше удивил сам материал для чтения. Она вернулась к своим подаркам и открыла следующую записку. Дорогая Элиза, Счастливого Йоля, надеюсь, вам понравится этот день и вы не доставите никаких проблем. Как такой же книголюб, я уверен, что вы не станете пренебрегать подарком, который я решил преподнести вам. Я надеюсь, что вы сможете извлечь из этого ценную информацию, и что вы знаете лучше, как демонстрировать морально сомнительную книгу перед широкой публикой. Ваш, Тео Элиза ухмыльнулась и осторожно открыла подарок, прочитав название, когда темно-зеленая оберточная бумага отпала, открывая третье издание книги «Взлет и падение темных искусств в истории». О, у Элизы было кое-что интересное, чтобы пережить эти каникулы. — Интересная подборка книг, Поттер, — оценивающе сказала Роул, Элиза невинно улыбнулась в ответ. — Каждый студент обязан расширять свой кругозор. Фарли и Роул фыркнули на это, а Элиза усмехнулась в ответ, прежде чем вернуться к своему последнему подарку. Она понятия не имела, кто мог его прислать. они оба тоже подарки, даже если их было трудно сделать. Элиза не хотела тратить много денег из своего трастового фонда, она все равно понятия не имела, что покупать, поэтому вместо этого она создала персональные подарки для двоих с чертовски большим терпением и исследованиями. Она нашла в библиотеке все старые книги по этимологии и происхождению в надежде найти гербы домов других мальчиков. В конце концов она нашла их вместе с обширными знаниями о семейных линиях всех остальных, включая ее. Затем она взяла несколько блоков стекла из шкафа для трансфигурации под предлогом того, что потеряла иглу в классе, и часами кропотливо превращала стекло в животных с их соответствующих гребней. Семьи Ноттов были красными узловатыми птицами, а Забини, как ни странно, волками. Трудная задача, но она того стоит. Она сорвала упаковку своего последнего подарка под любопытными взглядами Роула и Фарли и в замешательстве изучила упавший ей на колени плащ. Зачем кому-то присылать ей плащ? Она отодвинула бумагу и схватила выпавшую из нее записку. Твой отец перед смертью оставил это мне. Пришло время вернуть его вам. Используйте это правильно. Очень счастливого Рождества. Письмо не было подписано, но у Элизы было ощущение, что она все равно знает, кто его отправил. Она снова встряхнула плащ и с любопытством накинула его на плечи, прежде чем ахнуть от удивления. Она была невидимой! — На вашем месте я бы спрятала это где-нибудь в очень безопасном месте, — посоветовал Роул, глядя на нее широко раскрытыми глазами. — Мантии-невидимки трудно достать. Элиза серьезно кивнула в ответ, свернула плащ и провела руками по шелковистой ткани. Это было просто потрясающе. Изумление Элизы было прервано, когда заговорил Фарли. — Теперь кто хочет помочь мне разбить мой новый шахматный набор? — спросила она, глядя на них двоих. Элиза коварно улыбнулась и игриво оттолкнула Роула, сев напротив Фарли. Давненько у нее не было возможности полностью избить кого-нибудь. Вскоре после этого прошел день, и вскоре Элиза вернулась в свою комнату, разложив перед собой мантию-невидимку и чувствуя странное любопытное желание отправиться на разведку. Используйте это правильно. Элиза вдруг проснулась, весь Хогвартс будет лежать у ее ног, открытый для нее с этим плащом. Накинув плащ с нехарактерным для нее головокружением, она отправилась из общей комнаты на разведку. Она бесцельно бродит по замку, ночью все по-другому. В коридорах царит тишина, из-за которой Элиза чувствует, что она вторгается. Она поднимается по лестнице, ныряет в коридоры и выходит из них, открывая все новые и новые короткие пути, пока не чувствует, что что-то странным образом тянет ее магию. Когда она была моложе, она узнала о сиренах в маггловской школе, о том, как русалки кричат своим голосом и заманивают моряков на смерть. В этом коридоре было что-то такое, что натолкнуло Элизу на эту мысль, магия инородных предметов пыталась заманить ее в ловушку, заманить, заставить последовать за ними. Так делает Элиза. Она идет дальше по насквозь проветренному коридору, позволяя своим ногам вести ее вместо того, чтобы думать о том, куда она хочет пойти, пока не наткнется на слегка приоткрытую дверь. Она напряженно вошла в комнату, но не могла отрицать, что ей было любопытно. На первый взгляд похоже, это был еще один заброшенный класс, брошенные столы и стулья, разбросанные по комнате. Но зачем открывать дверь заброшенного класса? Она осмотрела остальную часть комнаты, пока ее взгляд не остановился на противоположной стене, где стояло большое зеркало. Оно было великолепным, стояло на двух когтистых ножках и богато украшенной золотой раме, и Элиза инстинктивно знала, что это был артефакт, который звал ее. Она двинулась вперед, осторожно читая попавшуюся ей на глаза надпись. Erised stra ehru oyt ube cafru oyt on wohsi. Этот язык не был похож ни на один из известных Элизе языков, и ей потребовалась смущающе долгая минута, чтобы понять, что слова просто написаны задом наперед. Я показываю не твое лицо, а желание твоего сердца. Элиза сбросила плащ и встала перед зеркалом. Ее отражение остановилось на мгновение, прежде чем сдвинуться, стекло выглядело так, будто оно рябило, когда изображение менялось. Это еще раз показало ее отражение, но на этот раз она была старше, стоя в красивой волшебной мантии. В ее глазах было счастье, удовлетворение, которого Элиза никогда не видела раньше. Но больше всего это взрослое отражение Элизы выглядело могущественным, никто не будет ее контролировать. Она была свободна. Элиза почувствовала, как в ней вспыхнула решимость. Это то, чего она хотела, чему помогал каждый ее шаг. И однажды она знала, что доберется туда. Ей не нужно было зеркало, чтобы сказать ей это. Элиза кивнула сама себе и сделала шаг назад, прежде чем обернуться, когда ее магия вспыхнула в качестве предупреждения. — Итак, я вижу, что вы, как и сотни других, открыли для себя прелести Зеркала Еиналеж, — говорит Дамблдор, когда Элиза наконец видит его. Элиза знает, что она услышала бы, как он вошел, а это значит, что он, должно быть, уже был в комнате, ожидая кого-то. найти зеркало, ожидая, пока она найдет зеркало». — Извините, что нарушила комендантский час, директор, это просто… — она собирается искренне сказать каждый дюйм смущенного ученика, которого, как она думает, он хочет видеть. Ее оправдания обрываются, когда он тихонько смеется. — Да, я думаю, перед искушением быть невидимым слишком сложно устоять, — говорит он, подмигивая, когда замечает плащ у ее ног. Так что он все-таки послал ей его, и она попала прямо в его планы. Она изобразила на лице радостную ухмылку, чтобы скрыть отвращение, которое чувствует внутри. — Ты поняла, что он делает? — Я показываю не твое лицо, а желание твоего сердца, — пробормотала она, глядя одним глазом на Дамблдора, а другим — на зеркало, в котором ее двадцатилетнее «я» сердито смотрит на директора школы. — Очень хорошо, Элиза, — похвалил он, и Элиза постаралась не съежиться, когда он назвал ее по имени. Она не могла показаться воинственной по отношению к нему, не сейчас, не тогда, когда у нее не было возможности выиграть войну, которая только что должна была произойти. — Но это зеркало не дает ни знания, ни истины, многие исчахли до того, как оно сошло с ума от того, что они видят. — Я вижу своих родителей, сэр, — бормочет Элиза с безнадежным отчаянием, вспоминая, как маленькая Элиза чувствовала себя, когда ее запирали в чулане в ожидании героев, которые никогда не появятся. Она переросла этот чулан и переросла ту девочку, которой была раньше. Но Дамблдор не мог этого знать. Дамблдор торжественно кивает в ответ на ее слова, но что-то в нем, что-то в его глазах или в его доброй улыбке кажется немного более непринужденным, чем раньше, возможно, он рад узнать, что его герой не так своенравен, как он думал. — Зеркало завтра перевезут в другое место, Элиза, и я должен попросить вас не искать его. Нехорошо зацикливаться на мечтах и ​​забывать жить. Элиза кивает в ответ, не встречаясь взглядом с Дамблдором, собирает свой плащ и выходит из комнаты, желая директору спокойной ночи. Возможно, она попала в ловушку Дамблдора. Но он также только что попал в её.

~

Элиза воссоединилась с Блейзом и Тео, когда Рождественские каникулы закончились, и была потрясена тем, что они оба заключили ее в объятия, когда они благодарили ее за подарок. Элиза стряхнула их, закатывая глаза от их сентиментальности, но внутри она на самом деле очень тронута Затем она проводит следующую неделю, вовлекая двух мальчиков в разговор каждый раз, когда она получает книги, которые они ей прислали. — Йоль даже не использует магию крови, почему он был запрещён? — Темный Лорд это, Темный Лорд это, что вообще делает кого-то Темным Лордом? — Почему магия вообще классифицируется как светлая и темная, когда это произошло? Ее вопросы никогда не заканчивались, и хотя книги ответили на многие из них, их место заняли другие, и Тео и Блейз изо всех сил пытались ответить на все. Это была первая пятница с тех пор, как начался семестр, и они с Джеммой играли в шахматы, привычка появилась во время рождественских каникул, когда она решила задать старшей девочке вопрос. — Джемма, почему некоторые заклинания классифицируются как светлые, а некоторые как темные, и, пожалуйста, не говорите мне, что это из-за использования, как сказал Тео, потому что я могу убить кого-нибудь с помощью вингардиум левиоса. Джемма смотрела на нее несколько мгновений, а затем смотрела на нее еще немного, прежде чем пробормотать что-то, что действительно звучало как «я не в состоянии справиться с этим» про себя, и крикнула Аарону Роулу. Аарон поднял взгляд с того места, где он был. ухаживал и подошел к ним, взъерошивая и без того растрепанные черные кудри Элизы. Они втроем довольно сблизились за праздники, Элиза не возражала. В долгосрочной перспективе это могло принести ей только пользу. — Спроси его о том, о чем ты меня только что спросила, — сказала Джемма, не обращая внимания на полное замешательство Элизы. — Почему некоторые заклинания классифицируются как светлые, а некоторые как темные? — повторила она снова, вместо этого переведя взгляд на Роула. Роул моргнул, как будто обдумывая вопрос, прежде чем сказать: — Применение. Джемма рассмеялась, когда Элиза нахмурилась. Элиза схватила волшебную палочку и одним плавным движением наслала проклятие на проходившего мимо слизеринца-второкурсника, который споткнулся, громко выругавшись. — Сглаз классифицируется как заклинание света, ему обучают даже первокурсников, но если бы я наложил его, скажем, когда кто-то спускался по лестнице, я мог бы легко убить их, так что не пытайтесь сказать мне, что классификация сводится к Применению. Роул вздохнул, рухнув на стул, а Джемма провела рукой по его лицу, как будто он хотел, чтобы Элиза была просто нормальным первокурсником и не усложняла ему жизнь. — Хорошо. Идея классификации заклинаний на самом деле является новой концепцией для Волшебного мира и на самом деле начала появляться только с приходом к власти Грин-де-Вальда. Классификация упрощает запрет определенных типов заклинаний и, по сути, была создана из-за страха. Элиза кивнула, пока Роул говорил, большая часть того, что он сказал, соответствовала тому, что она читала по этой теме. — Тем не менее, есть разница в отношении некоторой магии, которая заключается в том, как различия начались в первую очередь, хотя различия обычно были связаны с наличием светлого магического ядра или темного. Элиза почувствовала, что оживилась, слушая Роула, наконец-то она чего-то достигла. — Темную магию легче использовать людям с темным ядром, и наоборот. Разница между темными заклинаниями и светом в том, что более темные заклинания обычно накладываются намеренно, — продолжила Роул, прежде чем Элиза успела прервать ее, — конечно, к настоящему моменту вы, вероятно, поняли, что вся магия требует намерения, чтобы работать, но это немного другое. С более темными заклинаниями вы должны хотеть, чтобы это произошло. С большинством темных заклинаний вы активно отдаете что-то от себя, будь то эмоция, желание или кровь, как в случае с магией крови. Однако с большинством световых заклинаний вы направляете свою магию на что-то другое, вы вытесняете ее. Как вы проиллюстрировали ранее с помощью сглаза, он направлен наружу, а не внутрь, но, поскольку он не требует многого от заклинателя, он никогда не бывает слишком сильным или постоянным. Роул закончил объяснять, вздохнув и закатив глаза. — Итак, вы можете понять, почему большинство людей просто придерживаются «использования» в качестве ответа. Элиза кивнула в знак согласия в задумчивой тишине. Роулу удалось объяснить, что ее беспокоило, и он заставил ее о многом задуматься, особенно после стольких Темных Лордов. Вернувшись к своей игре в шахматы, она толкнула своего ферзя вперед, чтобы поставить мат королю Джеммы. Это было еще одной вещью, которую Элизе придётся изменить.

~

Был конец января, когда напряжение в Слизерине, наконец, выплеснулось наружу. Это началось в начале той недели, вещи Элизы пропадали, она спотыкалась в коридорах, в большом зале в нее бросали еду. Это был всего лишь небольшой двор, но Блэз умел работать быстро, и вскоре он обнаружил, что придворные младшеклассников недовольны Элизой. Что они планировали вернуть ее на место. Тео мгновенно потянулся за палочкой, в его глазах был холодный взгляд, когда он поклялся разобраться с тем, кто попытается прикоснуться к ней. Его жестокость была в какой-то степени милой, и Элиза снисходительно улыбнулась. Никто в ее дворе еще не был бы поставлен в такое положение. Это будет ее битва. Все дошло до апогея в ту пятницу. Она пережила целый день, когда ее записи были уничтожены, вещи были украдены, на нее плевали в коридорах, и она просто пережила бурю. Хотя она действительно чувствовала всплеск гнева, когда котел Тео был саботирован зельями, но она позволила себе снова наполниться спокойствием. Она не пойдет в драку в гневе. Поддаваться своему темпераменту означало отказываться от шанса на победу. Той ночью она вошла в Слизеринскую общину с Тео и Блейзом рядом с ней, с палочкой в ​​рукаве и агрессивным шагом. — И вот она! Сама осиротевшая коротышка, — крикнул Блечли остальным слизеринцам, которые стояли в кругу, образуя дуэльный ринг. — О, смотри, с ней ее маленькие собачки, — ухмыльнулась Гестия Кэрроу слева от нее. — Бьюсь об заклад, она напоила их любовным зельем, не так ли, маленькая грязнокровка, — щебетала в ответ Флора Кэрроу. Позади трех второкурсников стояли двое третьекурсников, которых Элиза не знала, и сам принц Слизерина. Розье был предводителем двора младших классов и, по скромному мнению Элизы, был настоящим подбрасывателем. Казалось, Элизе придется заставить свою силу играть намного раньше, чем она думала. Оглянувшись на остальную часть комнаты, было очевидно, что двор старшеклассников держался подальше от этого, и Элиза знала, что ей нужно благодарить за это Роула. Даже сейчас шансы, похоже, были не в ее пользу, даже со всеми заклинаниями. она читала, более темные заклятия обычно нельзя было найти в библиотеке, и поэтому Элизе пришлось бороться самой. — Ты хочешь мне что-то еще сказать или мы действительно собираемся это сделать? — протянула Элиза, вытаскивая палочку из рукава и жестом призывая Блейза и Тео отступить. Она могла это сделать, ведь у нее в рукаве были хитрости, о которых никто не знал. Один из близнецов Кэрроу выстрелил первым проклятием, каким-то режущим заклинанием, и Элиза сразу же бросилась в бой, метнувшись и двигаясь по рингу. Две Кэрроу двигались в унисон, и Элизе пришлось пригнуться, прежде чем сбить их с ног хорошо… ударила их ногой о землю. Она откатилась от другого проклятия и бросила Люмос Максима в сторону остальных, ухмыльнувшись, когда услышала ослепленный крик. пол сжимал ее лицо, вопя от боли. В тот момент, когда Флора отвлеклась, Элиза бросила быстрый Петрификус Тоталус и схватила палочки близнецов, прежде чем кто-либо смог им помочь. Блетчли оправился от Люмоса и теперь пытался подкрасться к ней сзади. Элиза замерла на несколько мгновений, наблюдая за двумя третьекурсниками, которые теперь двигались, чтобы окружить ее. Розье еще даже не пошевелился, чтобы присоединиться к битве. Излишняя самоуверенность погубит его. Быстро соображая, она бросила бомбарду в ноги третьекурснику и увернулась от Диффиндо, брошенного Блетчли. Элиза развернулась и бросила экспеллиармус в Блечли, надеясь застать его врасплох, и скривилась, когда он увернулся. Она атаковала снова, прежде чем он успел даже подумать о другом заклинании, и на этот раз ее Остолбеней ударил его прямо в грудь. Она украла его палочку до того, как третьекурсники оправились от шока. Остолбеней было заклинанием четвертого года обучения, она не могла его использовать. Но это никогда не останавливало ее раньше. Элиза перепрыгнула через Блетчли и не сводила глаз с двух третьекурсников, которые оба смотрели на нее, палочки тряслись от едва сдерживаемой ярости. Они наложили проклятие, о котором Элиза никогда не слышала, и была очень рада, что увернулась от него, когда место, которое она занимала, вспыхнуло ревущим пламенем. Она быстро наложила Экспеллиармус и проклятие привязки к телу и улыбнулась, когда здоровенный мальчик упал на землю. Теперь остался только один. Они молниеносно обменивались заклинаниями, проклятиями и сглазами, танцуя по комнате, их атаки становились все более и более жестокими. Элиза чувствовала, как колотится ее сердце от радостной ухмылки, когда она атаковала. Третьекурсник только что пытался наложить заклинание выдавливания, и Элиза с большим удовольствием бросила ему в ноги Глациус, смеясь, когда он поскользнулся и упал, потеряв сознание. — Ты, грязнокровка, — злобно прорычал Розье, наконец, вступив в бой. — Я не собака, большое спасибо. — Элиза сказала, что многие выглядели возмущенными тем, что он сказал. — КРУЦИ… Элиза не дала ему закончить заклинание. Вместо этого она нервно замерла и позволила своей необузданной магии лениво обвиться вокруг нее. давным-давно она выпускала свою магию так безудержно, как сейчас, не через палочку, а чисто и грубо. Она обвила ею руку мальчика с палочкой и медленно заставила его опустить палочку. Теперь он дрожал, отчаянно пытаясь восстановить контроль над собой, но теперь Элиза владела им, разумом и телом. — Непростительные запрещены, как вы знаете, — лениво прокомментировала она, ее голос прорезал удушающую тишину комнаты. — Я думаю, ты должен загладить свою вину передо мной, — сказала она, подходя ближе к нему. — Поклонись, — она счастливо наблюдала, как Розье поклонился перед ней, заметно напрягшись, пытаясь вырваться из-под ее контроля. Она никогда не думала, что время, проведенное в приюте, будет для чего-то полезным, но она сомневалась, что смогла бы так хорошо контролировать свою магию, если бы никогда не подвергалась этому конкретному аду. Она улыбнулась, когда принц Слизерина наконец опустился перед ней на колени. Ей потребовалось меньше года, чтобы закрепить за собой власть над половиной факультета Слизерин, на что у многих ушло целых три года. И, ради Мерлина, это было хорошо. Она выпустила свою магию из рук Розье, который жалко наклонился вперед, но пока не призвал ее обратно, а вместо этого позволил ей лениво плыть по комнате. — Теперь я правитель двора младших классов и официально занимаю свое место, — четко заявила она и улыбнулась, повернувшись лицом к толпе слизеринцев. — Надеюсь, вы уже усвоили урок о нападении на меня. Я без колебаний напомню вам о вашем месте, но это не значит, что я нечестный лидер. Большинство из вас под моим руководством связаны с тьмой, и вы ненавидите меня из-за того, что я — Девушка-Которая-Выжила, — спокойно сказала Элиза, — Но, несмотря на то, что я была Девочкой-Которая-Выжила, несмотря на то, что все говорили мне о Слизерине, я все еще была отсортированы здесь, где я принадлежу. Я не поддалась предвзятому отношению нашего дома к волшебному миру, я прошу вас думать не только о своем предубеждении по отношению ко мне, — здесь Элиза остановилась и улыбнулась Тео и Блейзу, прежде чем бросить приобретенные ею палочки обратно их владельцам. — Вы можете обнаружить это, если послушаете меня; я приведу нас к победе. Элиза не согласилась бы ни на что меньшее. Северус Снейп ненавидел преподавание. Он ненавидел хныкающих болванов, которые не могли усвоить даже самых элементарных знаний, и он не хотел бы ничего больше, чем провести остаток своих дней, живя отшельником, без другого ребенка или даже взрослого, беспокоящего его и отвлекающего от его пивоварения. знал, что даже если бы он когда-нибудь смог мирно уйти на пенсию, Минерва не позволила бы ему превратиться в отшельника, но между вмешивающимися старыми директорами и отродьем Поттера Северус сомневался, что он вообще доживет до пенсионного возраста. Сначала он был незадачливым ублюдком, который пошел и познакомил соплячку Поттер с волшебным миром только для того, чтобы перевернуть все его мировоззрение, когда он нашел ее в плохо финансируемом приюте и на каждом дюйме нахальной и раздражающей тупицей, которой он ожидал, что она будет если не немного странной. А потом ее распределяют на Слизерин, и Северус понимает, что его разыграли дураком. Потому что этот слишком резкий, слишком хитрый, холодный, расчетливый ребенок, с которым он столкнулся, был совсем не похож на неуклюжего идиота, которого он нашел в приюте. Девочка из приюта была сказочной дурой, которая цеплялась за счастливую жизнь, магию и дружбу. Девушка, которая попала в его дом, могла вырасти только для того, чтобы стать оружием. И Северус мог честно сказать, что понятия не имел, для кого. Конечно, он видел, как она вела себя, когда директор был рядом, она разыгрывала сумасшедшего старого дурака так же хорошо, как и его самого, но Северус знал, что ни одна золотая девочка не сможет опровергнуть притязания Малфоя на лидерство. Он чуть не подавился чаем. когда он увидел, как она села на это место. А потом она поковыляла к местному болвану-полукровке Хагриду. Он хотел бы, чтобы у него не было долга жизни, сосредоточенного на защите такой противной девчонки. Он хотел бы, чтобы он не сделал много вещей. Северус вздохнул и налил себе еще чашку дымящегося черного кофе. Наконец-то наступила суббота, и даже если ему приходилось ходить в Большой зал, чтобы пообедать, ему не нужно было видеть никого из студенческого населения. Одна только мысль была как успокаивающий бальзам на душу Северуса. Он прокручивал все дела, которые должен был сделать сегодня, в основном ставил отметки, а также следил за Квирреллом, потому что Дамблдор любил нанимать самых подозрительных претендентов, которых только мог найти. Он сделал глоток кофе, беглым взглядом окинув стол Слизерина, и резко подавился горьким напитком, отплевываясь и откашлявшись. Потому что Поттер только что занял место лидера двора младших классов. За одну ночь она покорила половину всего Слизерина. Северус снова стал задумчиво смотреть на свой кофе, гадая, сможет ли он утонуть в нем. Что угодно, лишь бы избежать ада, который Поттер создавал с каждым ее вздохом.