город, в котором нет меня

Ты боишься, я знаю. Честно? Мне тоже страшно До жути трясутся колени Но, знаешь, я все еще верю Что ты вырвешься даже Из пепла и из огня Я буду ждать и дождусь тебя в городе, в котором нет меня

- Итак, малыш, точно мишку? – девушка уверенно держит в руках ружье для тира, которое, он знает точно, стреляет маленькими шариками. Она говорит громко, пытаясь перекричать оглушающую музыку и галдеж людей, решивших насладиться прелестями последнего дня путешествующего парка аттракционов. Мальчик кивает. Он не расслышал части слов, но, в общем, суть вопроса понял. Да, ему действительно хотелось одного из тех мишек, которые так призывно улыбаются с витрины тира, зазывая таких зевак, как они. - Тогда будет тебе мишка, - реагирует девушка на кивок и поднимает ружье, прицеливаясь. - Не обещай ребенку то, чего он, очень вероятно, не получит, - смеется стоящий рядом с ними парень. – Ты тот еще снайпер. За что тут же получает легкий подзатыльник и злобный взгляд вдогонку. - Ты еще очень пожалеешь об этих словах, говнюк, - выражение лица тут же становится хитрым и каким-то недобрым, с коварной улыбочкой. – Не беспокойся, малыш, будет тебе мишка. Парень немного убавляет свой пыл, зная прекрасно, что это выражение ничего хорошего не сулит. - Почему это я говнюк, а он малыш? Я ведь говорю как есть, два дня назад ты не попала ни разу! Девушка выглядит все такой же хитрой и немного жестокой. - Потому что я говорю как есть, - перекривляет та. – Он действительно малыш, а ты действительно говнюк. И два дня назад я просто пыталась не опустить тебя, ведь стреляешь ты, мягко говоря, ужасно, а сейчас я просто хочу выиграть этого чертового мишку! С ее губ срывается смех, и девушка отворачивается обратно, возвращая все свое внимание на ружье и выставленные у противоположной стенки баночки, которые надо бы сбить. - Какая жестокая женщина, - наигранно бубнит под нос парень, заворожено наблюдая за тем, как баночки на другом конце палатки падают одна за другой. Мальчик постоянно поднимается на носочки, пытаясь рассмотреть хоть что-то из-за высокой стойки тира, и так же заворожено затаивает дыхание. Никогда в жизни он еще не стрелял, не брал в руки оружие, да что уж там, ружье впервые вот сейчас в реальности увидел, и все это необычайно интересно! Особенно, если стреляет девушка брата. Особенно, если тебе пообещали выиграть одного из тех мишек, которые просто не могут не нравиться. - Сато, я тебя обожаю! - мальчик радостно хлопает в ладоши после того, как последняя баночка падает на землю. - И я тоже! – не менее радостно, еще и с какой-то гордостью в голосе поддакивает парень. Девушка улыбается до ушей и торжествующе смотрит на явно скисшего хозяина палатки, который точно уж не ожидал такого умения от миниатюрной, хрупкой девушки в нежно-желтом платье, с большими раскосыми глазами и длинными черными волосами, собранными в высокий хвост. Она и ружье-то еле удерживает, кто бы подумал, что вообще стрелять умеет. - Неожиданное мастерство, - отмирает, наконец, хозяин тира, растягивая по лицу вынужденную улыбку. – Можете взять, что захотите. Что выбираешь, малышка? Сато немного передергивает от этого «малышка». Почему какой-то незнакомый мужик позволяет себе такое обращение к ней? Хочется ответить что-то едкое и неприятное, но совсем не хочется портить такой хороший вечер, потому она решает промолчать. Да и на душе становится немного теплее после того, как замечает на лице парня недовольное выражение. Он тоже слышал. Ничего не скажет, потому что слишком спокойный для такого, но ему тоже не понравилось. Значит, не все равно и это радует. - ТэТэ, что мы выбираем? Того коричневого? – Сато указывает пальцем на большую, почти в половину роста мальчика, игрушку. Но тот лишь кривится и отрицательно мотает головой. - Нет, коричневый мишка слишком скучный! Давай синего, хочу синий! Его восхищенный взгляд обращен к маленькой мягкой зверушке красивого аквамаринового оттенка, с изумрудными глазками. Девушка кривится: - Все сбитые баночки за такую малюсенькую игрушку? – краешком глаза замечает усмешку хозяина и ей хочется стукнуть его этим самым ружьем, которое все еще у нее в руках. – Давай что-то побольше возьмем. - Но…- мальчик на глазах грустнеет, опускает голову и уже намного тише отвечает: - Ну ладно… Коричневого совсем не хочется, но его учили, что подарки не выбирают, что нужно быть благодарным за все, что дают безвозмездно, что нельзя перечить. Так много всего нужно и нельзя, он сам уже путается. - Уговорил, берем синего, - девушка, отчетливо заметив смену настроения Тэхёна, тут же идет на попятную. Какая ей, в общем, разница, если ребенок счастлив? Мальчик тут же радостно ахает и уже через несколько секунд получает такую желанную игрушку, тут же бережно прижав ее к груди. - Видишь, Джуни, - она бросает ликующий взгляд на стоящего немного поодаль парня, который только наблюдает за всей картиной со счастливой улыбкой, - я не только жестокая женщина, но и очень хитрая. Знаю, как купить чужую любовь. Намджун хмыкает: - Это этот малец продаст тебе свою любовь за игрушку, - он кивает на Тэхёна, который все еще не может налюбоваться мишкой. – Я же не настолько меркантильный. Меня и покупать не надо. Парень подмигивает и подходит ближе, чтобы оставить на ее губах легкий поцелуй. Несколько проходящих мимо людей оборачивается, одна средних лет женщина даже недовольно кривит рот, но им на все глубоко плевать. Они молоды, влюблены и всему миру не должно быть до этого никакого дела. - Это выглядит ужасно, прекратите, - бубнит мальчик и отворачивается, заворожено наблюдая за крутящейся по кругу каруселью. Ему все не понять, как можно вот так добровольно друг друга облизывать, выглядит гадко. Сато смеется, но все же немного отодвигается. - Видишь, не зря мы его взяли с собой – может, научимся немного сдерживаться на людях, станем более приличными. - К черту приличия, - бросает Намджун и запечатывает на ее губах еще один поцелуй. – Но ты права, не зря его взяли. Хоть развеется немного. Он мрачнеет на глазах, вспоминая атмосферу дома, вспоминая брата, бродящего на цыпочках и боящегося сказать лишнее слово. Эти горящие глаза, восхищенно рассматривающие аттракционы стоят всех потраченных денег и всех часов нравоучений, которые он уже выслушал и еще выслушает позже. - Все плохо? – голос намного тише, почти шепчет на ухо. Девушка чувствует изменение в настроении и тут же берет его за руку. Намджун в ответ немного сжимает чужую ладонь. - Они таскают его к психиатру, - тоже почти шепотом начинает парень. - Запретили вообще хоть что-нибудь говорить, рассказывать о себе. Считай, закрыли от друзей, не разрешают почти гулять с ними, а он ведь очень общительный, ему плохо без них. До жути боятся слухов, того, что скажут люди. Стыдятся его. И я не могу даже узнать, что насчет всего этого чувствует он, потому что информацию вытянуть из него нереально, ничего не рассказывает. Я пытаюсь как-то их вразумить, но все без толку. Сато некоторое время молчит, затем целует его в щеку. - Джун, ты прекрасный брат. - Надеюсь, однажды он мне за это отплатит, - смеется парень, немного смущаясь от похвалы. Сато закатывает глаза: - И кто тут еще не меркантильный. - Ну, мы ведь родственники, - подмигивает тот. - Как иначе. Затем добавляет уже громче: - Кто тут хочет сладкой ваты? - Конечно я! – в унисон выкрикивают Тэхён с Сато. Мальчик ради такого дела даже прекращает глазеть на карусели и поворачивается к брату. Тот лишь хмыкает, напряженно подсчитывая в голове, сколько же денег у него осталось в кармане, затем лишь показывает большой палец и оставляет их ждать у той же палатки-тира. Он смиренно выстаивает длиннющую очередь у лотка со сладкой ватой, радостно возвращается с двумя огромными облачками на палочке лишь для того, чтобы найти рыдающего и трясущегося, как осиновый лист брата и стоящую на коленях перед ним Сато, абсолютно без понятия о том, что происходит, но пытающуюся его успокоить. - Что случилось? – Намджун забывает обо всем и подлетает к Тэхёну так быстро, будто от этого зависит жизнь. Еле успевает передать девушке вату, как мальчик тут же обхватывает его шею маленькими ручками, продолжая всхлипывать уже где-то в районе шеи. - Я не знаю, - Сато взволнована не меньше. – Мы просто стояли, смеялись, и тут он будто отключился на минуту, а затем начал рыдать и трястись. Джун, что это? С ним все будет в порядке? Может, нужно в больницу? Тот только мотает головой и прижимает к себе трясущееся тело. - Тэ, расскажи мне. Ты снова что-то видел? Тихое «угу» скорее интуитивно ощущается, чем слышится. Музыка и галдёж все еще слишком громкие. - Расскажешь? Мальчик отстраняется, левым рукавом рубашечки вытирает заплаканные глаза и бросает взгляд на все еще стоящую на коленях Сато, ужасно обеспокоенную и так нелепо держащую в руках облачка сладкой ваты. - Нельзя, - тянет он. - Ей можно знать, - тут же парирует Намджун, одобрительно кивая. - Но мама говорила… Намджун закатывает глаза: - Мама много говорит. Но мы ведь доверяем Сато, правда? Сам говорил, что она тебе нравится. Мальчик лишь вздыхает. - Рассказывай. Кого ты видел? Тэхён снова бросает взгляд на Сато, все еще колеблясь. Она бегает глазами между мальчиком и Намджуном, немного напугано, немного рассержено, ведь ей до сих пор так никто и не сказал, в чем дело, хотя сердце до сих пор не на месте от всей этой чепухи. Мальчик тяжело вздыхает и, немного повернувшись, указывает пальцем на хозяина тира, который в этот самый момент с ликующей улыбочкой рассказывает очередному мужчине лет под сорок в кепке, что просто не повезло и стоит попробовать еще раз. - Как это случится? – Намджун задумчиво смотрит на человека, смерть которого сейчас увидел этот рыдающий малыш. Тэхён показывает где-то в районе груди: - Тут. Он схватится тут и упадет. Сегодня… - Стоп, с чего ты взял, что сегодня? – тут же перебивает Намджун. Раньше конкретного времени смерти в видениях брата, вроде как, не было. - Там были мы… - Что-то новенькое… - Эй, - девушка тайфуном врывается в их разговор, - вы ни о ком не забыли?! Никто не хочет мне рассказать, что здесь вообще происходит? И что с малышом? Я же волнуюсь! Даже не смотря на ситуацию, Намджун не может упустить момента поумиляться. Такая милая, когда злится. - С Тэхёном все в порядке, еще пара минут, и он отойдет, - он пытается выдавить из себя самую приятную улыбку, на которую только способен. – Но нам нужно найти телефон и позвонить в скорую. Сейчас же. Как бы ни трепетало внутри от этой улыбки, она не купится! - Зачем в скорую? Ты же говоришь, что с Тэхёном все хорошо. Намджун вздыхает и поднимается с колен: - Тот мужчина, который заправляет тиром. Кажется, скоро у него случится сердечный приступ или инфаркт, или еще что с сердцем, я не очень разбираюсь. Мы должны поспешить, еще можем спасти. Она в недоумении переводит взгляд с одного на другого, не понимая, кому тут точно нужно вызвать скорую. Хозяин палатки выглядит более чем в порядке. - Постой, ты хочешь сказать, что веришь во все эти слухи?.. Но ее обрывает громкое и четкое: - Поздно. Мальчик, не отрываясь, смотрит в сторону тира, вокруг которого уже успела собраться небольшая толпа. Кто-то вскрикивает, кто-то настойчиво требует позвать врача, но он-то прекрасно знает, что это бессмысленно. Опять не смог спасти. Слезы снова начинают градом литься из глаз, на что лишь беззвучно вытирает их рукавом. Через секунду чувствует, как его подхватывают на руки и крепко прижимают к себе. - Мы опять не успели, - всхлипывает Тэхён. - Так получилось. Малыш, не надо плакать. Все будет хорошо, в следующий раз мы обязательно успеем. Намджун отворачивается от палатки с тиром и медленно направляется куда-то подальше, лишь бы брат не видел всего, что там происходит, лишь бы успокоился. - Постой, - Сато все еще в недоумении, она даже немного обижена, что на нее откровенно не обращают внимания, только что она была героем дня, выигравшим мишку (которого Тэхён все еще крепко прижимает к груди), а теперь даже не отвечают, быстро уходя прочь. - Ты скажешь мне, в чем дело?! – она забегает наперед и становится прямо перед Намджуном, который из-за этого чуть в нее не врезался. - А… Сато, прости. Я все тебе объясню, только давай уберемся подальше от этой палатки, ладно? - Значит, ты веришь, что все те слухи – правда? – снова задает свой вопрос девушка, когда они удалились подальше от парка аттракционов и решили немного отдохнуть на лавочке посреди небольшого сквера. Намджун, все еще бережно прижимающий к себе всхлипывающего брата, лишь хмыкает. - Я не верю. Я знаю, что он может видеть чужие смерти. Считай меня больным, кем угодно. Но я видел то, что видел, это не раз уже подтверждалось, потому у меня лично сомнений нет. Она смотрит на этих двоих, как на умалишенных, уже раздумывая о том, что лучше бы уйти, но одна громкая мысль барабанит по черепной коробке, не давая полностью сдаться этой идее. Он за несколько минут до всего произошедшего говорил про смерть и вызов скорой. Но ведь они не видели толком, что же произошло, лишь кучу людей, которые звали врача. Странно это все. Но еще страннее, что, если они оба больны, то ведь не бывает так, чтобы двое видели одни и те же галлюцинации. Или бывает? - И часто он вот так нарывается на смерти? – произносит она после очень долгого молчания и очень ожесточенной борьбы со здравым смыслом. - Видения относительно часто. Но чтобы они осуществились прямо на глазах – это впервые. Тут как раз проблема – они не показывают, когда именно все произойдет. Только как. Мальчик всхлипывает и поворачивается к ней. - Ты тоже мне не веришь, да? – он даже не спрашивает, а скорее утверждает. В голосе столько грусти и отчаяния, что к ее горлу подступает ком. - Верю. И, ТэТэ, я думаю, что ты не должен бояться говорить об этом. Плевать, что мама твоя рассказывает. Ты ведь можешь помочь людям, можешь спасти! О таком нельзя молчать! Намджун мотает головой: - Нет, не пойдет. Его и так уже по врачам таскают, представь, что будет, если начнет говорить вообще обо всем! Мы пытаемся помочь тем, кого он видит. Просто тихо, не привлекая к себе огромного внимания. - Но я ведь и не говорю кричать на улице прохожим. Просто, думаю, человек ведь имеет право знать, что ты видел его смерть, и как-то избежать этого. Мальчик лишь грустно вздыхает. - Мама не разрешает говорить… - Да плевать, что твоя мама говорит! – взрывается Сато. - Ты уже достаточно взрослый, чтобы думать сам. Не позволяй никому решать за тебя, что правильно, а что нет. И не позволяй никому собой командовать, ты можешь сам думать и действовать. Умей постоять за себя. И я все еще считаю, что человек, смерть которого ты увидел, имеет право знать. Тэхён молчит несколько минут, что-то обдумывая. Затем бросает взгляд на Намджуна. Тот тут же чуть ли не выкрикивает: - Не смей! Но не успевает. - Тогда, - бормочет Тэхён, - я думаю, что ты имеешь право кое-что знать. ** Жесткое ощущение, что то ли он свернул куда-то не туда, то ли его с кем-то перепутали, то ли вообще мир сошел с ума. Потому что это все неправильно. Это все ненормально. Потому что его какого-то черта вот именно в этот самый момент прижимают лопатками к стене кладовки, словно какую-то нежную барышню из дамских романов. И лезут губами к губам. Настойчиво так, с вдохновением. И он бы, наверное, давно бы надавал наглому нарушителю спокойствия по мордасам, или просто оттолкнул бы и ушел, если бы не был настолько ошарашен ситуацией в целом. Да и самого спокойствия, если уж на то пошло, не осталось ни капли. Какое, к черту, спокойствие? Эта стена, так бережно строившаяся годами, разрушена одним-единственным серьезным поцелуем, одним наглым языком, пробующим на вкус его губы, толкающимся в сцепленный ряд зубов. Легкие от этого всего почему-то горят адским пламенем, которое с каждым натужным вдохом, с каждой подачей кислорода разжигается все сильнее. И неожиданно это все…приятно? Все так давно забытые ощущения от того, что тебя целуют, что ты кому-то нужен именно в этом плане (пусть даже ненадолго), что кто-то настолько близко, настолько сильно втискивается в личное пространство, кружит голову легким наркотиком. В какой-то момент он сдается под давлением и приоткрывает губы, разжимает челюсти, позволяя чужому языку проникнуть глубже, позволяя себе утолить любопытство и коснуться его, при этом чувствуя, как от неожиданности вздрагивает прижатое к нему чужое тело. Как давно в его жизни не было этих эмоций. В последний раз он так целовался с… Осознание всего происходящего хлыстом с колючками резко бьет по хребту, вызывая почти что физическую острую боль. Он тут же отпихивает мужчину от себя с такой силой, что тот не удерживается на ногах и прикладывается пятой точкой о пол. - Ты что творишь, блять? – к черту спокойствие. Не время для спокойствия. Кажется, Джин таки добился своего – смог вывести на проявление эмоций. Но это действительно уже слишком. Просто слишком! - Ты отвечал, - тот даже не пытается подняться с земли, просто сидит и смотрит на Намджуна полными удивления глазами. Удивление читается вообще в каждой отдельной клеточке его безупречно красивого лица. Он растягивает губы в еле заметной улыбке и повторяет: - Ты отвечал. Намджуну хочется провалиться на месте. Из-за этого поцелуя, из-за этого непонятного выражения лица Джина. Намджуну хочется кричать и материться на всю кофейню за то, что его поставили в такое дурацкое положение, за то, что провели, как дурачка, потому что Джин просто подошел, просто сказал, что покажет нечто неимоверно интересное. И он, главное, как последний идиот, повелся. И обиднее всего то, что это, скорее всего, просто продолжение той же дурацкой игры в «выведи из себя Намджуна». И в этот раз таки Джин победил. И от этого, почему-то, настолько гадко на душе, ведь ему…понравилось? Нет, нельзя! Тебе нельзя! Забудь, ты не можешь! - Твои дебильные шуточки перешли все границы! – голос звучит намного громче, чем обычно, и от этого как-то неуютно. Джин зарывается обеими ладонями в волосы, портя безупречную прическу, затем заливается смехом. - Это не были шуточки. У Намджуна такое чувство, что тот сам не ожидал такого исхода ситуации и сейчас вообще на грани истерики. - Не шуточки… - намного тише повторяет Джин, резко обрывая смех, словно захлебнувшись им. Эти слова ударяют кулаком под дых, заставляя искать ртом воздух и помотать головой, пытаясь доказать самому себе, что все происходящее – реальность, а не галлюцинация. Если не шуточки, значит..? Значит что? Что Джин действительно этого хотел? От такого вообще голова кругом. Этого только не хватало. Им нельзя. Он так не сможет. Просто не посмеет. Нет. Срочно нужно все прекратить, оборвать все нити. Пока ничего не началось. - Забудь об этом! – его самого пугает то, насколько злым звучит голос. – Ничего не было и не будет. Джин закусывает губу и секунду пристально смотрит на него. Неожиданно Намджун ловит себя на мысли, что понятия не имеет, что на самом деле чувствует этот парень. И никогда не имел, если уж на то пошло, потому что тот всегда лишь улыбается своей безупречной улыбкой, шутит или выдает странные фразочки, от которых все окружающие тут же чувствуют себя некомфортно. Неужели у него не случается плохих дней? - Но ты отвечал, - голос спокойный и уверенный. Намджун мечтает вернуться к такому тоже, но сейчас может только кричать. – И я подумал… - Нет! – он не хочет знать, что тот подумал. Он просто ищет глазами дверь, чтобы выбраться отсюда поскорее. Джин вздыхает: - Послушай меня, я хотел предложить… - Нет! – Намджун не может дослушать его. Нельзя. Потому что тогда это предложение станет слишком реальным, чего держащееся на соплях сознание просто не выдержит, словно старый мост обвалится в пропасть. И кто знает, что с ним будет после этого. – Забудь обо всем, никаких предложений! - Черт, Намджун, да выслушай же меня! Вскрик раздается в тот момент, когда рука уже успела намацать дверную ручку и полностью готова ее повернуть. Он немного вздрагивает, затем поворачивает голову ко все еще сидящему на полу мужчине, выдает громкое и резкое: - Нет! И трусливо выбегает прочь. И он уже не видит, как Джин снова заливается смехом, больше похожим на истерику, как притягивает колени к груди и от бессилия бьет кулаками в пол, понимая, что больше ничего сделать и не может. Бежать за кем-то не собирается, гордости у него хоть отбавляй, он на это никогда не подпишется. Но знал бы кто, как долго Джин носил в себе эту мысль, как судорожно пытался с ней бороться, а затем решиться что-то сделать. Как тряслись колени перед. Как летали в животе бабочки во время. Как больно колются осколки надежд после. Ничего этого Намджун не знает, да и знать не хочет, он просто летит к своей машине лишь для того, чтобы сесть за руль и застыть с рукой на ключе зажигания. В душе торнадо из эмоций, способное посрывать все крыши и заграждения, внести хаос в каждый уголок сознания, который до этого был начисто вылизан, выскоблен и заперт на огромный замок. Он громко выдыхает и упирается лбом в руль. Черт, как же все это не вовремя. И странно. И неправильно. Поднимает голову, поворачивает ее в сторону соседнего сидения, чувствуя рядом чье-то присутствие. Девушка с большими раскосыми глазами и длинными темными волосами слабо улыбается, неотрывно глядя на него. - Я знаю, почему ты здесь, - он говорит вслух, чтобы обмануть сознание, заставить себя чуть больше мгновений верить, что это реальность. – Я знаю. Я помню. Я обещал тебе жить дальше, и, как видишь, живу. Но я не смог пообещать найти себе кого-то, даже когда ты на этом очень настаивала. Прости, но это невозможно. Девушка на соседнем сидении наклоняет голову в бок, все так же пристально смотря на него. - Он… он неплохой, на самом деле, хоть и ведет себя иногда как ненормальный. Но я не могу так поступить. Ни с тобой, ни с ним, - голос дрожит, дышать все так же тяжело. – Пойми, я должен был закончить это все, пока оно не началось. Просто… Просто что бы там ни было, с кем бы я ни был, ты всегда будешь рядом со мной. Он прижимает обе руки к груди. Девушка улыбается немного шире, но улыбка печальная. - Ты будешь здесь, - он тычет указательным пальцем в голову, - и здесь. Всегда. И что бы я ни чувствовал к другому человеку, ты останешься здесь, на первом месте. На пьедестале, с которого тебя никому не сместить. Я не в силах этого изменить, потому что ты навеки будешь моей главной, самой большой любовью в жизни, и, даже если я попытаюсь быть с кем-то другим, это будет нечестно. Потому что этот кто-то другой никогда не станет на первое место, потому что память не стереть, а воспоминания не вырвать из головы. Я не могу так поступать с другими. Особенно с Джином. Потому, пусть все останется как есть. Я как-нибудь доживу сам. По щеке девушки бежит одинокая слеза, которую она даже не пытается стереть. Намджун вздыхает и поворачивает ключ зажигания в замке. Он знает, что сидение рядом пустует, просто иногда ему легче жить, представляя ее, обращаясь к ней, когда уже совсем плохо и снова хочется выть. Он пытается успокоиться и вернуть прежнее безэмоциональное состояние всю дорогу, даже, кажется, преуспевает, но не тут то было. Тэхён дома долго, с подозрением осматривает со всех сторон, затем спрашивает: - Все в порядке? Что-то случилось? Ты какой-то не такой, как обычно. От прозорливости брата Намджуну иногда хочется кричать, хоть он и понимает как важно, что рядом есть такой вот человек, который с одного взгляда поймет, что у тебя что-то не так. Тэхён сидит в гостиной на полу, обложив весь диван какими-то бумагами, от чего Намджун надеялся быстро прошмыгнуть мимо в свою комнату, но не вышло. - Все окей, просто день напряженный вышел, нужно отдохнуть, - и ведь не врет совсем. Денек действительно еще тот. Телефон Тэхёна захлебывается в уведомлениях, все эти несколько минут пиликая и действуя на и так расшатанные нервы. Парень лишь тяжело вздыхает и берет в руки трубку. - Извини, это Чимин тут страдает и уже около получаса забрасывает меня сообщениями. Я выключу звук. Намджун прислоняется к дверному косяку. - У него что-то серьезное случилось? - Говорит, что, скорее всего, влюбился. Мужчина хмыкает: - Это так плохо? Тэхён лишь улыбается и, отложив телефон, берет в руки одну из разложенных по дивану бумажек. - В его случае да, потому что предмет воздыхания – это парень, с которым они, цитата, «просто иногда занимаемся сексом и обнимаемся». - Звучит неплохо, на самом деле, - пожимает плечами Намджун и подходит ближе – посмотреть, что это за бумаги брат так внимательно рассматривает. – А как же его хваленая прямолинейность? Почему бы просто не сказать о своих чувствах? Тэхён закатывает глаза: - Боится, что тогда этот парень больше не появится вообще. Потому предпочитает страдать молча. Ну как молча, выливая это все на меня. Он замечает интерес брата к бумагам и тут же становится намного более серьезным, чем до этого. - Я решил посмотреть все те последние материалы дела, которые ты недавно принес. И у меня есть один важный вопрос ко всему этому. Намджун заинтересовано смотрит на Тэхёна. Эта ситуация у него уже в печенках сидит, ведь, даже не смотря на алиби, брат все еще остается подозреваемым, и это напрягает больше всего. - Какой вопрос? - Почему везде говорят «он»? – Тэхён откладывает бумагу и поднимает голову на брата. - О чем ты? - Везде, во всех бумагах маньяк упоминается как «он». Но почему все решили, что это мужчина? Разве убийцей не может быть женщина? Подумай сам, девушки не были изнасилованы, к ним не прикасались. Их сначала накачивают парализующими препаратами, затем на инвалидной коляске перевозят к месту преступления, затем душат. Разве это не показывает, что у убийцы просто недостаточно сил для того, чтобы справиться со здоровой жертвой? И чтобы перенести ее в нужное место. Намджун задумывается. Звучит действительно довольно разумно, и он не помнит, чтобы похожая идея где-то упоминалась, но на то есть причины. - Женщины-серийные убийцы случаются слишком редко. Почти никогда, их на пальцах пересчитать можно в истории преступлений. Процент того, что наш маньяк – женщина, слишком ничтожный. Плюс, я думаю, что в участке об этом давно уже подумали и отбросили данный вариант по каким-то не задокументированным причинам. Они ведь встречаются с такими делами намного чаще нас, им виднее. Да и я с ними соглашусь. Я не психолог, но, если судить по поведению убийцы, у него определенно замечается проблема и ненависть к этим девушкам, он пытается их изуродовать, высмеять, а это чаще всего какие-то глубокие психологические проблемы в плане секса. Возможно, это какой-то обозленный импотент, которому изменяла девушка, от чего он решил вылить всю злобу на таких же изменщиц. Опять же, я не психолог, просто вспоминаю материалы дел про маньяков, которые раньше изучал. Но уверен, что в участке о поле нашего маньяка точно должны были подумать. Тэхён мрачнеет, разочарованно отодвигая от себя стопку бумаг. А ведь такая интересная идея была. - Ладно, наверное, ты прав. Они ведь про связь с древнегреческими мифами действительно догадались еще раньше нас. Намджун лишь кивает и выходит прочь из комнаты, надеясь постоять под теплым душем и, наконец, хоть немного вернуть душевное равновесие. - Хотя, - бормочет уже про себя Тэхён, - они так и не догадались спросить о том, почему это библиотекарь терпеливо ждала аж до двенадцати ночи, чтобы студент закончил работать с книгой, а не просто забрала ее тогда, когда рабочий день закончился. Настолько верят в человеческую доброту, что ли? ** - А знаешь, Чон Чонгук. Я понял, наконец, кто ты, - тянет Тэхён, даже не повернув к нему головы, одетой в ту самую дурацкую коричневую шапку с медвежьими ушками. Ему холодно уже как полчаса, может даже больше, но он уперто продолжает сидеть, рассматривая пруд, мельтешащих туда-сюда людей, движение мира в общем. Просто чтобы почувствовать себя где-то в другом пространстве, без движения, словно застывшим за гранью реальности. На самом деле он пришел минут на сорок раньше запланированной встречи, надеясь провести некоторое время в раздумьях обо всем, что случилось и что случится после того, как придет Чонгук. Тот, неожиданно, написал, хотя Тэхёну тот разговор в университете казался нереальным, каким-то слишком глупым сном, оторванным от жизни. И даже не смотря на то, что они обменялись только парой неловких сообщений, лишь назначили встречу, Тэхёну все еще кажется, что это сон. - Как ты узнал, что это я? – голос тихий и виноватый. Чонгук все еще сомневается, было ли хорошей идеей прийти сюда, к Тэхёну. И еще больше ему страшно сейчас услышать грубый отказ после того, как потратил столько сил, чтобы решиться поговорить. Страшно так, что коленки чуть ли не трясутся, а ладони приходится то и дело вытирать о внутреннюю ткань кармана. Он подходит ближе и становится перед сидящим парнем, загораживая ему обзор. Все, что видит Тэхён – нижняя часть черной куртки, и обтянутые темными джинсами накачанные бедра. - Твой одеколон. Необычный. Я узнаю его из тысячи, - он поднимает руку и мягко отталкивает Чонгука в сторону, чтобы опять можно было смотреть на мир вокруг. - Ты хочешь, чтобы я ушел? – этот жест приводит парня в панику. Сердце останавливается и хрустальной статуэткой с полки падает куда-то вниз. Это все? Все кончено? Даже не начавшись… Тэхён мотает головой. - Нет. Хотя, если хочешь, можешь уйти, я не буду тебя держать. Я никого не держу. - А если я хочу остаться? Тэхён небрежно смахивает снег с лавочки рядом с собой. - Тогда сядь и не закрывай мне обзор. Тот послушно садится. Заду тут же становится неприятно холодно, есть огромное желание подняться, но Чонгук старается не думать об этом. Он все еще на взводе, он понятия не имеет, чего хочет этот странный парень в шапке с медвежьими ушками. Важнее всего – готов ли он простить и начать все сначала? В горле, почему-то, пересохло. - На что ты смотришь? – тихо спрашивает Чонгук, не отводя глаз от снова замолчавшего Тэхёна. - На мир, который проходит мимо меня. - А ты разве не часть этого мира? Тэхён улыбается, Чонгук замечает сбоку, как подрагивают его длинные ресницы. - Нет, сейчас нет. Сейчас я где-то за гранью. Чонгук хочет спросить, что за бред он несет, но слова неожиданно застревают в горле. Он неожиданно понимает. Ему не раз в жизни хотелось оказаться не здесь, не в этой реальности, а где-то за гранью всего. Неужели Тэхён тоже об этом думает? - А я? – спрашивает он, борясь с желанием поправить соскользнувшую с уха парня шапку. – Где я? - Ты рядом со мной, - снова улыбается Тэхён. Чонгук выдыхает. Значат ли эти слова, что у него еще есть надежда все исправить? - Можно я останусь рядом с тобой подольше? Ответа не следует. Парень рядом с ним молча смотрит на проходящих мимо людей, выпуская пар изо рта, и, кажется, говорить больше не собирается. - Тэхён, я… - Нет, - его прерывают неожиданно быстро. - Что «нет»? – Чонгук даже не успевает сообразить, в чем дело. - Не нужно оправдываться. Я же говорил, Чон Чонгук, я, наконец, понял кто ты такой. Чонгук нервно сглатывает. То ли это обращение по имени и фамилии, то ли паника, что парень действительно понял его, разгадал, как плохо зашифрованный код на пустом сейфе, который таит в себе лишь разочарование взломщика. Что, если Тэхён правда узнает? Захочет ли он остаться рядом? - И кто же? – нервный смешок. Чонгук все еще пытается казаться безразличным. - Ты трус, Чон Чонгук, - улыбается Тэхён, медленно поворачивая к нему голову. На его лице нет ни разочарования, ни презрения. Только обычная растерянная улыбка и немного облегчения. – Поэтому ты встречаешься с парнями только ради секса, тут же убегая, если вдруг где-то проклюнутся чувства – ты боишься открыться. Поэтому ты берешься за столько интересных вещей, находишь себе хобби, но так ничего и не доводишь до конца – боишься, что не выйдет, и потому бросаешь на полпути. Поэтому ты не живешь, а существуешь, бегая с работы домой, не пытаясь изменить хоть что-то. Ты всю жизнь боишься быть тем, кто ты есть, и именно потому мечтаешь стать кем-то другим. Тебе страшно жить. Жить по-настоящему. Чонгук молча смотрит ему в глаза, пытаясь понять, что ответить. Да, этот странный парень с медвежьими ушками разгадал его полностью, порылся где-то под кожей, в закоулках души, и вытянул наружу настоящего Чонгука, испуганного маленького мальчика Чонгука, который просто хочет остаться в спокойной темноте собственной маски сильного и бесстрашного. - Ты постоянно боишься, убегаешь, прячешься. Но знаешь, что бывает с теми, кто прячется? – продолжает Тэхен. Он все так же улыбается. - Что? – черт, почему же голос такой хриплый, словно совсем рядом ворона каркает, а не человек отвечает? - Их находят, - пожимает плечами Тэхен. - Поэтому хватит бежать, останься на месте и встреться, наконец, лицом к лицу со страхами. На самом деле все не так и ужасно, вот увидишь. И, возможно, Чонгуку только кажется, возможно, он преувеличивает, но, неожиданно, в этих глазах напротив звезды больше не затухают. Наоборот, понемногу появляются снова, одна за другой. И, кажется, где-то в самом уголке, самая тусклая из них носит имя «Чонгук». - Я могу взять тебя за руку, - неожиданно тихо произносит Тэхён и протягивает ему свою покрасневшую от холода ладонь. – Чтобы больше не было так страшно. Чонгук вздрагивает. Он не понимает, что происходит в его душе в этот момент, потому что эта изящная, окоченевшая рука сейчас кажется спасительным маяком, великодушно готовым вывести его хрупкое суденышко из западни бесконечного океана беспокойства и тревоги. Рука, держащая фонарь в кромешной тьме. Чонгук вздыхает. Ему все еще страшно, все еще беспокойно, все еще тревожно. Но он послушно вкладывает свою ладонь в ладонь парня и крепко сжимает. Рука Тэхёна ледяная, но Чонгук улыбается. Ему все еще страшно, все еще беспокойно, все еще тревожно. Но уже не так сильно. Он осторожно поднимает их ладони выше, к губам, и выдыхает, пытаясь теплым воздухом изо рта отогреть чужую конечность. - Ты совсем замерз, - шепчет Чонгук, улыбаясь еще шире и заглядывая в глаза напротив, которые, кажется, стали немного ближе. Тэхён тоже улыбается. Кажется, звезда с именем «Чонгук» в его глазах стала немного ярче. Тэхён очень долго до этого думал о том, что скажет Чонгуку. Долго думал о том, что дальше, ведь все так странно как-то между ними, непонятные эмоциональные качели, которые, словно вампирьи клыки, высасывают из тебя всю энергию. И есть ли какое-либо «дальше» вообще, учитывая все, что случилось? Он долго думал и пытался анализировать ситуацию, Чонгука, и в какой-то момент как раз и пришел к этой мысли, что не все так сложно, на самом деле. Что Чонгуку, который всю жизнь прожил в темной яме, наполненной липким страхом, скорее всего, безумно страшно все, что есть в этом мире, включая любую эмоциональную близость. Непонятно вообще, каким образом он тогда решил открыться Тэхёну. Наверное, просто свое дело сделали алкоголь и боль потери, иначе бы он вряд ли что-то сказал. Интересно, надолго ли вообще хватит этой его неожиданной смелости. Или парень исчезнет из его жизни раньше, чем Тэхён успеет порадоваться, что вообще появился? - Я хочу оставить тебя здесь, - задумчиво тянет парень через некоторое время молчания. - В мире, которого не существует. - Почему? – в душе Чонгука все еще зажигаются китайские фонарики, освещающие тусклым мягким светом заполненную отравленной тьмой душу. Ему не хочется думать пока ни о чем. Ему просто очень тепло от того, что Тэхён совсем рядом, что он держит его руки. Что тот его не оттолкнул. - Потому что в этом мире ты со мной, - тянет Тэхён. В голосе сквозит грусть, которая тут же заставляет напрячься. - Я и в реальном с тобой, дурень, - Чонгук улыбается своей самой добродушной улыбкой, пытаясь сгладить неожиданно появившиеся углы. - Ты до сих пор этого не заметил? Он интуитивно крепче сжимает все еще холодные ладони в своих руках. В какой-то момент появляется чувство, что их сейчас уберут, а сам Тэхён растворится морской пеной, будто и не было. Будто всего лишь счастливая галлюцинация… - Честно, не уверен, - парень смотрит в глаза Чонгука очень серьезно, пытаясь хоть что-то понять, увидеть ответы на свои вопросы. - Мне кажется, что, как только мы вернемся в реальность, ты снова испугаешься и сбежишь. - А ты просто не отпускай мою руку, ладно? - Чонгук усмехается, снова поднося ладонь к губам, и выпускает на нее очередную порцию теплого воздуха. На самом деле он в каком-то смысле шутит. Потому что, если до сегодняшней встречи с Тэхеном в его душе беспрерывно закручивалась заведенная пластинка сомнений, шепчущая безумным голосом причины никогда больше его не видеть, то сейчас, чувствуя холодную ладонь в своей руке, замечая эти пушистые подрагивающие ресницы, немного растерянную улыбку, понимает, что это все. Теперь он уже сам его никуда не отпустит. - Я не могу держать тебя вечно. Это будет слишком больно... - Тэхен закрывает глаза, и Чонгуку кажется, что тот сейчас заплачет. - В первую очередь для меня. Бояться, что ты в любой момент уйдешь... Он чувствует, как его маленький несуществующий мир разрывает на мелкие осколки острой болью. Он знает, что не сможет так. Что бы он ни чувствовал к Чонгуку, сидеть, словно на пороховой бочке и быть готовым, что в любой момент тот просто исчезнет из его жизни - слишком жестоко. Его хватка слабеет, он уже готов забрать свою ладонь и убраться отсюда подальше, но: - Я не уйду, - Чонгук говорит громко и уверенно. Его рука сжимает руку Тэхена отчаянно крепко, на грани с болью. - Не уйду...- уже тише говорит он, накрывая ладонь Тэхена еще и второй рукой. - Ты прав, я трус. И мне все еще страшно. Я боюсь открыться тебе, боюсь того, что будет с нами дальше, боюсь, что ты можешь сделать мне больно. Да, с этими страхами я борюсь и, уверен, очень даже успешно. Но есть то, чего я боюсь намного больше, чем всего этого. - И чего же? – Тэхён своим взглядом со Вселенной внутри прожигает в душе Чонгука дыры. - Что рядом с тобой будет кто-то другой, - растерянно улыбается парень и отводит глаза. - Кто-то, кто не я. И этот страх затмевает собой все остальные, потому что с ним у меня жить не выйдет. Говорить это все ужасно неловко. Такое чувство, что это все слишком сопливо, мыльно, будто из дешевого женского романа. Тэхен молчит, невидящим взглядом упираясь в накрывшие его ладонь руки, уже немного покрасневшие от холода. Неужели он правда готов бороться со всей той темнотой и страхом, в которых мариновался всю жизнь? Ради него? И может ли из этого что-то выйти? Тэхену тоже страшно. - Знаешь, я ведь такой же трус, - говорит он через какое-то время, до боли закусывая губу. - Кажется, это у нас общее. И мне тоже безумно страшно начинать это все... Но, на самом деле, я готов бороться с этим страхом. Если ты готов пройти этот путь со мной. Чонгук не может сдержать улыбку. Огромная каменная глыба, развалившаяся в груди, подпирающая горло и заставляющая чувствовать острую недостаточность воздуха, наконец, рассыпалась. Тэхен готов простить его трусость, знает все его слабости и недостатки, и все равно готов. Готов быть рядом. Чонгук не может понять, почему и как так, но ему не хочется этого спрашивать. Хочется просто прижаться поближе и больше никогда не выпускать из рук. Тэхён наблюдает за этой улыбкой и сам улыбается в ответ. У него такое чувство, что парень напротив сияет ярче всех существующих звезд, от чего и его мир становится светлее. - Я теперь понял, почему мне казалось, что в твоих глазах затухают звезды и умирают вселенные, - тянет Чонгук после еще некоторого времени молчания и игры в гляделки. - И почему же? – Тэхён думает, что спросит чуть позже о том, с чего тот вообще взял, что в его глазах есть что-то из вышеперечисленного. - Потому что в твоих глазах отражался мой мир, - Чонгук все еще улыбается. Тэхён хмыкает и немного наклоняет голову в бок. - Я не понял. Чонгук нервно облизывает губы, забывая, что на морозе этого делать точно уж не стоит. Ему плевать, потому что сейчас ничего не имеет значения, кроме того, что он хочет сказать. И он очень не уверен, что говорить стоит, но молчать не может. - Потому что моя вселенная - это ты, - выдыхает парень, выпуская изо рта немного пара. - И пока ты был где-то там, незнакомцем, с кем-то другим - я и мой мир потихоньку умирали. Но теперь ты со мной, и я заметил, что звезды начинают понемногу зажигаться. Знаешь, это лучшее зрелище, которое я видел в своей жизни. Некоторое время Тэхён молчит, внимательно смотря в лицо напротив. Почему-то он ждет, что тот сейчас разразится громким смехом, обзовёт идиотом и уберется восвояси, не оставив после себя ничего, кроме горечи. Чонгук звучал по-философски высокодуховно, и Тэхён очень любит такие вещи, но сейчас все кажется немного нереальным. После этого признания хочется нервно засмеяться и быстро перевести тему. Неужели я…смущаюсь? Серьезно? Этого только не хватало. - Звучит ужасно претенциозно, - усмехается Тэхён и отводит взгляд. – Но это, кажется, самое красивое, что мне когда-либо кто-либо говорил. Он улыбается своей самой счастливой улыбкой, на которую только способен, а Чонгук чувствует, как медленно растекается по этой самой лавочке, тая от того, настолько улыбка теплая и яркая. - Давай пойдем куда-то, - закусывает Тэхён губу, заставляя Чонгука пережить микроинсульт. – А то сидеть долго на холодной лавочке такое себе развлечение. Еще свой прекрасный зад отморозишь, - хихикает парень и первым поднимается, с видимым сожалением выдергивая свою ладонь с ладоней Чонгука. - Ты заценил? – подмигивает тот, при этом пытаясь подавить острое желание снова взять его за руку. - Давно уже заценил, - абсолютно серьезно хмыкает Тэхён, затем поправляет свою неизменную шапку с медвежьими ушками и снова улыбается. – Так куда пойдем? Чонгук пожимает плечами, собираясь сказать, что понятия не имеет, но затем воспоминание резвой пулей простреливает мозг, от чего парень даже поднимает вверх палец, сопровождая жест многозначным: «О!» - Собираешься мне сказать, что придумал? – подает голос Тэхён, когда его начинают настойчиво тащить в неизвестном направлении. - Не-а, сам потом увидишь, - Чонгук двигает бровями, пытаясь нагнать на себя больше загадочности. - Если это твоя квартира, и ты придумал обесчестить меня, то я там уже был, и это уже было, - смеется Тэхён, но недолго, так как не замечает бордюра из-за того, что его постоянно тянут, и перецепляется, чуть не сбив с ног Чонгука. Выстояли оба чудом. Чонгук же, где-то в моменте между попытками удержать равновесие и сердцебиение от того, что парень буквально впечатался в его спину, ловит себя на мысли, что идея Тэхёна очень даже ничего так. Жаль, он раньше не додумался, но если уж решил, то решил. На миг эта фраза подняла в душе вихрь из обрывков стыда и какой-то горечи за всю ту ситуацию, но, раз Тэхён шутит об этом, значит, не обижается и не злится. Значит, можно попытаться успокоиться. Знать бы, конечно, что об этом всем думает сам Тэхён, хоть что-нибудь. Хотя, он поделился своим страхом, что Чонгук может уйти, это уже прогресс. Может, как-то поделится еще чем. - Мне нравится твоя идея, - подмигивает Чонгук, убедившись, что с парнем все в порядке. – Воплотим ее в жизнь чуть позже, а сейчас просто иди за мной. Тэхён лишь закатывает глаза, но ничего на это не отвечает. Он все еще смущается, что очень напрягает, будто восемнадцатилетка на первом свидании. Ну серьезно, он же уже достаточно взрослый парень, какого черта? Может, все же, дело в судьбе? Свести с тем человеком, с которым все будет совсем по-другому, абсолютно иначе… Что ж, судьба против Тэхёна, счет бесконечность : 0. Он пытается как-то сгладить свое смущение, от чего трещит всю дорогу. Ни о чем, о какой-то ерунде, рассказывает Чонгуку интересные факты истории – в общем, с потрохами сдается в плен нервозности, ведь именно в таком состоянии разговаривает больше всего. Но Чонгук, неожиданно, не затыкает его, наоборот, даже поощряет, поддерживая разговор и смеясь вместе над какими-то глупостями, за что Тэхён ему безумно благодарен. Ему кажется, что он сам уже готов был бросить все и сбежать, как последний трус. Хотя, он ведь таким и является, если уж на то пошло. Как и Чонгук. Кажется, они действительно идеальная пара. Опять бесконечность : 0. Чонгук же просто не может. Не может поверить, что это странное чудо с темными кудряшками и в дурацкой шапке действительно бодро шагает рядом с ним, болтая без умолку, то и дело заставляя улыбаться. Он не может понять, в какой момент просто мысли о парне, заполнявшие большую часть его бодрствования, смогли перебраться в реальный мир, в котором этот самый парень сейчас идет рядом в одно очень важное для Чонгука место, смеется и трещит. Ему хочется отключить задний план, все без исключения звуки этого мира, чтобы остался только глубокий и бархатный голос Тэхёна, от которого просто хочется оглохнуть. Или слушать до бесконечности, пока не начнет тошнить. Или сначала слушать до бесконечности, а потом оглохнуть. На самом деле Чонгуку плевать, как все будет, лишь бы Тэхён не замолкал. Да он и так не замолкает. Чонгук прекрасно замечает нервозные оттенки в голосе, постоянное закусывание губы, незаметное вытирание взмокших ладоней о пальто. Тэхён нервничает и еще как, и Чонгук его прекрасно понимает, потому что у самого сердце не на месте, а трясет так, будто внутри десятибалльное землетрясение не прекращается. Страшно до ужаса, но он продолжает переставлять ноги и держаться за этот разговор. Потому что обещал. Потому что никогда в жизни себе не простит, если в этот раз снова пойдет на поводу у страхов. Неожиданно, но на месте назначения Тэхён замолкает, задумчиво утыкаясь взглядом в пылающий оранжевым закатом город перед ними. Чонгук очень любит это место. Многоэтажка совсем не новострой и, кажется, ее жителям абсолютно плевать на то, будет ли кто выходить на крышу или нет, уже лет десять. - Я прихожу сюда, когда нужно подумать, - улыбается Чонгук парню, который, кажется, утонул в собственных мыслях и больше не видит ничего в реальности. – Правда, не думал, что тут будет настолько холодно, прости. Закаты тут просто великолепны… Он, немного смущаясь, подходит ближе к Тэхёну и запахивает получше его пальто, воротник которого уже начал трепетать и выворачиваться под настойчивыми пальцами сквозняка. Тот не реагирует почти никак, лишь слабая улыбка трогает губы. Нет, от него не ускользает то, насколько волнительным является этот жест. Просто мысли сейчас совсем о другом. Колючий ветер бьет по щекам, мороз острыми корнями врастает в тело, над городом закатный пожар, Чонгук совсем-совсем рядом, но ничего не может сделать достаточный рывок, чтобы вытащить его обратно из воспоминаний, пропитавших мозг. Как давно он здесь не был… Думал, никогда больше не придет, а оно вон как получилось… - Тэхён, все нормально? – голос Чонгука эхом звучит где-то совсем далеко, хоть он и находится буквально в шаге. Черт, Чонгук все еще здесь. - Знакомое место, - только и может выдавить из себя Тэхён. Он, все еще в плену воспоминаний, подходит совсем близко к краю и заглядывает вниз. Чонгук, немного напрягшись, подходит ближе к нему. - Ты бывал здесь? Тэхён вздыхает, отходя от края. - Я хотел здесь умереть. Чонгуку кажется, что он ослышался. Да нет, точно ослышался, глупости всякие уже мерещатся. Наверное, Тэхён так на него действует. Но где-то глубоко внутри начинает что-то гадко и неприятно подвывать. - Надеюсь, ты шутишь, - он пытается улыбаться так, будто действительно считает, что это глупая шутка. - Нет, - мотает головой Тэхён. - Я хотел сброситься с этой крыши. В душе все мгновенно наливается свинцом и летит куда-то в пропасть. Но как так? Сам Чонгук никогда даже не позволял себе задуматься о таком всерьез, хоть иногда, в самые плохие дни детства мысль проскакивала. А Тэхён, оказывается, действительно собирался… - Никогда бы не подумал, что ты о таком даже задумывался, не то, что действительно планировал, - его голос звучит более чем задумчиво. Закусывает губу, чтобы не сказать еще чего лишнего. Он просто хотел показать человеку, который ему очень нравится, прекрасный закат, и совершенно не думал, что невольно с ноги выбьет дверь в мир чужой боли и отчаяния. - Это сейчас я сумел восстановить в своей душе покой, - Тэхён снова улыбается и смотрит на него. Чонгуку хочется просто обнять. - Но он, на самом деле, очень хрупкий. Как стоящий на острой грани кристалл хрусталя. Одно неверное движение - и он упадет и разобьется в звездную пыль. - Расскажешь, что было до этого покоя? – Чонгуку очень нужно знать. До безумия. - Гм, что было до этого покоя? Ад, вот что было, - голос Тэхёна какой-то надтреснутый. Парень берет Чонгука за руку, словно в поисках чего-то, за что можно подержаться. - Ад в бокале, по края наполненном чувством вины. Что бы чувствовал ты, зная, что можешь спасти и помочь, но в итоге всегда проигрывая судьбе? Я ненавидел себя, ненавидел за то, что не сделал больше, что я знал, я мог помочь, но не получилось. Но это уже пустые рассуждения... Ты спрашивал, почему я хотел убить себя. Смерть Сато сломала не только Намджуна. Она была мне безумно дорога, я любил ее так же безумно. Не в романтическом смысле, а в чем-то более семейном. Она была мне как сестра. И я знал, как она умрет. И так и не смог спасти. Намджун это вряд ли заметил, его тогда, кажется, вообще не существовало от горя, но я тоже держался на последнем вздохе. Не устраивал истерик перед ним, но по ночам задыхался в подушку, не мог успокоиться иногда часами, потерял все цели и смыслы жизни, которые когда-то находил, они рассыпались прахом от одной мысли, что Сато больше нет. Он замолкает на секунду. Отводит взгляд от лица Чонгука, на котором до этого упрямо пытался что-то разглядеть. Рука сжимает чужую ладонь сильнее, надеясь, что это поможет вытянуть из воспоминаний. Чонгук молчит, давая ему возможность собраться с мыслями. - Вообще ее смерть была двойным ударом для меня, - в какой-то момент продолжает Тэхён. - Потеря дорогого человека и потеря последней веры и надежды насчет моих возможностей. Я ненавидел себя за то, что не смог ее спасти, хотя знал, хотя, вроде, делал все, что мог, но в итоге этого оказалось недостаточно. Иногда после работы я не бежал домой, а бездумно таскался по улицам, надеясь хоть немного разогнать всех тех монстров, которые прочно поселились в голове, но, кажется, это было выше меня. И однажды я, сам не помню почему, набрел на эту крышу. Очень долго стоял на краю и смотрел вниз. И все пытался сделать хоть шаг, всего один, и разом закончить этот ад, попрощаться с болью. Думал, если это моя судьба, то все равно, что буду делать, как буду рыпаться, все равно она случится. Неожиданно он смеется, заставляя Чонгука вздрогнуть. - Я стоял и стоял, очень долго, так и не решившись, и потом в какой-то момент понял, что не хочу умирать. Вот не хочу и все, я хочу остаться здесь, жить дальше, заниматься чем-то, радоваться каждому новому дню, быть счастливым, любить. Даже если моя судьба предрешена, я ее все равно не знаю, что создает иллюзию свободы выбора. Я могу делать что угодно, на самом деле. Тогда я отошел от края и впервые после смерти Сато заставил себя улыбнуться. Впервые за всю жизнь я позволил себе сказать, что не обязан спасать людей, что это не моя вина и не моя судьба - спасать их. Что я не могу ничего сделать на самом деле, и я не могу и дальше себя винить в том, что не смог помочь. Именно здесь я придумал свою маленькую игру, которая до сих пор помогает справиться с чувством вины. - Игру? Какую еще игру? Не помню, чтобы ты во что-то играл, - Чонгука до сих пор мурашит после всех услышанных слов. Вот так вроде кажется, что видишь человека насквозь, что он для тебя открытая, немного странноватая книга. А потом узнаешь, какая огроменная глыба всего еще скрывается в темных глубинах под, казалось бы, совсем маленькой и отлично просматриваемой верхушкой айсберга. Ему очень не по себе. Хотя бы от того, что сейчас он мог бы и не стоять здесь рядом с этим странноватым чудом с нереальными кудряшками. Мог бы вообще его не встретить. - На самом деле ты видел, но не знал, что это такое, - Тэхён закусывает губу. - Я называю ее "город, в котором нет меня". - Звучит как-то печально, - пытается улыбнуться Чонгук. Вся ситуация уже стала какой-то печальной. - Возможно, - пожимает плечами Тэхён. - Но это мой собственный способ справляться со всем этим. Парень затягивает заледеневшие ладони Чонгука к себе в рукав пальто. - И как же ты в нее играешь? – тот ничего не говорит насчет рук, но улыбается, ощущая, как становится немного теплее. - Когда я чувствую, что мне становится плохо, что больше не выдерживаю давления, что я опять виню себя за все, что вижу и не помогаю, я прихожу куда-то в людное место и представляю, что в этом городе меня нет. - А где же ты? Тэхён выдыхает. - Не знаю. Нигде. Меня просто не существует. И это не моя вина, что кому-то плохо. Не моя вина, что кто-то завтра умрет. Что кто-то завтра будет страдать. Что кого-то не спасли. Я не имею к этому абсолютно никакого отношения, я ни за что не отвечаю, потому что это - тот город, в котором нет меня. Звучит немного эгоистично, я знаю, словно я сбрасываю с себя всю ответственность. Но, на самом деле, так и есть. Я не в ответе за все, что происходит, и что вижу. Он замолкает, пытаясь восстановить спокойствие, так как последние слова даются с видимыми усилиями, вырываются слишком эмоционально, от чего снова не по себе. Чонгук на это только вытаскивает свои ладони из его не слишком сильной хватки и обнимает парня, пытаясь хоть так отгородить от колючего ветра и несправедливо жестокого мира. Он знает, что не получится этого сделать полностью, но он будет стараться. Честно. - Я пытался что-то менять, - продолжает бубнить Тэхён, - но ничего не получалось, потому сейчас я просто хочу жить спокойно и тихо, и молча проходить мимо, если вижу чью-то смерть. Потому что я больше не хочу чувствовать вину за все то, что не могу изменить. И эта игра про город, в котором нет меня, помогает держаться. Он обнимает Чонгука в ответ, закрепляя руки на талии, невольно вспоминая, какой она действительно является там под толстым слоем тканей. Затем поднимает голову чуть выше, секунду разглядывая светящееся в закатных лучах лицо Чонгука, блестящие глаза и немного обеспокоенное лицо. Кажется, он и сам сейчас выглядит точно так же. И это совсем не смущает. Идя на поводу у эмоций, Тэхён медленно приближается к чужим губам своими, успев почувствовать участившееся дыхание, заметить, как чужие руки крепче прижали его к себе. Несколько мгновений Чонгук не делает ничего, словно колеблясь, не понимая сон ли это или реальность, но затем все же приходит в сознание и начинает отвечать. Тэхён в этот раз берет всю инициативу на себя, нежно сминая чужие губы, нежно проводит языком по ряду ровных зубов. Их прошлый поцелуй был полон злости и агрессии, в этот раз хотелось чего-то мягкого, спокойного. Чонгук не возражает, он просто захлебывается в новых ощущениях. - Тэхен? – тянет парень через какое-то время, все еще нагретой карамелью тая от такой интимной близости с непонятным существом в шапке с медвежьими ушками. - М? - Ты странный. - Я знаю, - хмыкает ему в губы. - Но Тэхен, знаешь что? - Что? - Этот город бы потерял безумно много, если бы в нем действительно не было тебя. ** Губы то и дело сами по себе расплываются в улыбке, а руки тянутся к телефону – посмотреть, нет ли нового сообщения. Чонгук пытается не отвлекаться и добросовестно работать, но непроизвольно, раз за разом берется за старое. Даже Юнги начал подозрительно коситься на него, пока был в кабинете, но, спасибо, не сказал ни слова. Хотя, думается Чонгуку, и без слов все понял. Состояние близко к эйфорическому. В голове то и дело всплывают картинки произошедшего за последние несколько дней. Тэхён, Тэхён, а затем еще немножко Тэхёна, вырывающееся наружу сердце от близости, мягкие сладкие губы, которые, кажется, за это время успели обследовать каждую клеточку на его теле. И эти кудряшки. Черт, Чонгук теперь точно знает, что они - его неизвестный ранее фетиш, Тэхён даже посмеялся, но покорно подставляет волосы под вездесущие пальцы Чонгука. Лишь бы это все не заканчивалось. Пожалуйста, пусть все продлится подольше! - Опять лыбу давишь, - вырывает его из счастливых воспоминаний взволнованный голос Юнги, незаметно подошедший почти впритык к столу. – Не знаю, насколько крутой секс у тебя там был, что ты после него так светишься, но пришло время пока об этом забыть. У нас большой прорыв. Чонгук тут же возвращает губы на место из растянутого состояния и пытается быстренько разогнать сладкую дымку, наполнившую голову. Не время сейчас, совсем не время. - Какой прорыв? Юнги подходит к своему столу и вытаскивает из ящика пистолет. - Наши продолжали опрашивать знакомых последней жертвы маньяка, Ли Га Ён, и оказалось, что в последний раз ее видела другая студентка университета. Видела, когда та садилась в старый Toyota 4runner. И она уверена, что видела за рулем Ким Намджуна. У нас есть ордер на обыск его квартиры, так что поторапливайся, выезжаем прямо сейчас!