Lover Death

«Если работать формально, по закону, вообще никакое преступление не раскроешь».

Саша Сулим

«Безлюдное место. Как ловят маньяков в России.»

      Юнги сидит в архиве, разбирая материалы дел за последние годы. При нем фотоснимки порнографического характера, которые он нашел в старом трейлере. Он пытается найти хоть какую-то связь между жертвами, изображенными на этих снимках, и жертвами других преступлений, которые подверглись насилию. Сначала просматривает всю базу учителя, которого они раскрыли шесть лет назад, он ведь был фотографом с большой буквы. Однако ни один из свидетелей, кто заявлял на него, совсем не похож на тех, кто изображен на снимках. Это означало одно: фотографии были сделаны другим человеком и, возможно, он оставался на свободе.       О нем можно плохо подумать, раз он так скрупулезно рассматривает все эти фотографии. Удовольствия в этом он не находит никакого, всматриваясь в каждую деталь, которая могла бы дать подсказку. Малейшую, будь это характерная отличительная черта жертвы, необычный аксессуар или что-то в кадре, что могло бы дать наводку, где проводилась съемка. Юнги сразу понял, что фотографии были выполнены профессионалом, иначе как объяснить хороший свет, четкость изображения и явно подготовленная для этого локация. Они были сделаны не впопыхах, в заранее подготовленном месте, а всех этих детей насильно привели туда, связали и, вероятно, чем-то накачали, раз они везде лежали или сидели неподвижно.       В такие моменты Мин и вовсе отключал в себе такие чувства, как эмпатия, сострадание. Он многое повидал за 20 лет работы в полиции, и излишние эмоции никогда еще его не выручали, а с точностью да наоборот ломали все расследование.       Вдруг в архивную открывается дверь, и Юнги не двигается, стараясь не привлекать внимания. Однако на его стол падают две большие руки, напугав его сильнее прежнего. — Работа работой, а перекур по расписанию. Пошли, — зовет его добродушно взрослый мужчина.       Рендалл Браун — капитан полиции, начальник и просто хороший человек, который сильно повлиял на становление Юнги как лейтенанта. Этот человек старше его лет на 10, ему по-хорошему на пенсию пора, однако у Брауна ничего в жизни не осталось, кроме службы. Впрочем, как и у Юнги.       Мин был совсем зеленый, когда выпустился из полицейской академии. Капитан Браун всегда хвалил его за упорство и ответственность в службе, а также ему очень симпатизировала свойственная для его нации черта — уважение. Мин Юнги не подлиза, он не пойдет по головам сослуживцев ради повышения, нет. Он проявлял уважение ко всем, без исключений, будь этот человек старше по званию или ниже. Кроме того, Юнги всегда подходит к своей работе с холодной головой, и как правило, имеет с этого хороший результат. Поэтому, когда наставал вопрос о повышении, Браун одним из первых выбирал именно его, и еще ни разу не ошибался в своем выборе.       В курилке только они вдвоем, безмолвно курят, размениваясь на короткие диалоги о работе и другие мелочи по службе. — Капитан, в последнее время вы меньше курите. Кто-то появился? — Юнги выказывает свое любопытство. — Ага, хронический бронхит, — докурив сигарету, Браун тянется за пачкой и затягивается по новой. — С кем я буду трахаться на старости лет, так это с уткой в доме престарелых.       Юнги негромко смеется, выдыхая порцию никотина из легких. Он тоже, если ничего не изменится. — А вот ты дымишь как паровоз, — говорит Браун, на что Юнги отвечает одним лишь кивком. — Расстался со своим поэтом, что ли?       Как стало известно о его отношениях с Кимом, некоторые сослуживцы еще холоднее стали воспринимать Юнги, даже с некоторой терпимостью. Однако капитан никогда не высказывался насчет его ориентации. — Нет, у нас все нормально. Вроде, — добавляет он в конце с неприятным чувством. Юнги на время переехал к Тэхёну в целях его же безопасности. Иногда Мин боится за него, вдруг от отчаяния он может сделать с собой что-то непоправимое. Да и просто хочет быть рядом в трудное время. — Ему непросто. Я представить себе не могу такое, чтобы мои дети в один день просто испарились, и ты 2 года не спал не ел, день со днем счел, чтобы как-то их найти, а они оказались преступниками. Врагу не пожелаешь, — затягиваясь добротной дозой никотина, выговаривает Браун. Он в разводе, и дочери у него уже совсем большие, у каждой своя семья, но если речь заходит о них, не может сдержать в себе теплые чувства. — Понимаю, но… — Ничего не можешь с этим поделать? — говорит за него Браун, смотря на поникшего парня. Парню, на минуту, сорок шесть, а он до сих пор видит в нем того амбициозного юношу, только что выпустившегося из академии. Живого и не успевшего разочароваться в этом мире.       Юнги сначала тяжело вздыхает, подперев лоб собственной рукой, растирая морщины. — Даже не знаю, с чего начать, капитан. — Начинай, как знаешь, — Браун чувствует явное утомление в голосе Мина, что крайне не свойственно для него, а ведь еще утро. — Буду с вами честен, я не бросил дело rapist hunter, — Юнги сознается в этом так, словно совершил страшное преступление, в котором тяжело сознаться. — Так, — твердит Браун, ожидая продолжения. Он нисколько не удивлен, разве что тому, что Юнги не сразу продолжил в тихую копаться в этом деле. — И я нашел неоднозначные фото в трейлере Фишера.       Мин достает припрятанные у себя деформированные после долгого нахождения в воде снимки, помятые, а некоторые и вовсе непригодные, и протягивает их капитану. — Я опрашивал знакомых всех жертв, что с Хайденхилла, пытался найти хоть одну связь с Ч… Извините, с подозреваемым, — продолжает объяснять Юнги, пока в это время Браун внимательно рассматривает фотокарточки, быстро сменяя их одну за другой. — Но ничего. Со мной либо отказывались говорить и не впускали меня, либо рассказывали какую-то чушь. А у Фишера ведь так и не утилизировали этот трейлер.       Спрятав лицо в ладонях, Юнги вновь вздыхает, но ему это совсем не помогает. — И что меня угораздило туда пойти… — Видать, чувство вины, — заключает капитан, когда доходит до последнего снимка. — Ты не смог вовремя найти мальчишку своего любовника, а сейчас — защитить от приговора.       Браун возвращает снимки, начиная мотать головой из стороны в сторону. — Эх, что творит любовь с людьми… — Простите, что, заставляю вас говорить об этом. — Ты о чем? О любви или о том, что ты скрываешь найденные улики? — капитан внимательно смотрит на Юнги, но безо всякого осуждения. Скорее хочет проверить реакцию, а не обвинить в чем-то. — Я не… — Юнги хочет возразить, но неприятно морщится. — Сами знаете, меня отстранили. Я вообще не должен был… — Не должен, — перебивает его Браун, затянувшись и выдохнув дым, — как следак.       Юнги резко оборачивается к капитану. Он его только что похвалил? Как следует затянувшись, капитан кидает в урну последнюю сигарету и встает. — Пойдем, кое-что покажу.       Мин также докуривает и следует за капитаном, прямиком в его кабинет. Только дверь закрывается за ними, Браун продолжает разговор, который они не закончили в курилке. — Я уже видел эти снимки, — заявляет Браун без всякого хвастовства. Говорит он сухо и строго по фактам. — Лет 20 назад был один случай, тебя только перевели сюда. В соседнем штате пропали две девочки, 12 и 14 лет. Они были подружками, поехали в другой город на фестиваль, а там добрый дяденька решил их подвезти до дома. Вот только дома они оказались только через 3 года.       Юнги молча выслушивает эту историю, отмечая про себя, что ниразу о ней не слышал. — Он держал их у себя дома. Каким-то образом ему удавалось скрывать факт нахождения девчонок дома от своей семьи. От жены, от ребенка. Ему кстати уже немало было — уже в школу ходил, — капитан садится в свое кресло, рукой указывая Юнги также присесть на стул напротив его стола. — Как думаешь, почему он так долго скрывал их и никто об этом не подозревал? — Преступник был на машине, след легко обрывается. Тем более, что с нашей системой полиция подумала, что они просто сбежали вместе, — рассуждает вслух Юнги. — Так, и? — Вероятно, у него было дополнительное помещение, куда другие родственники не ходили, там их и держал. А еще думаю, семья знала обо всем, но покрывала. — Думаешь, они знали? — у него приподнимается бровь в удивлении. — Мне трудно верится в то, что было незаметно, как твой родной человек уходит в другую часть дома и пропадает там какое-то время. Что оттуда не доносились крики, другие звуки. Он ведь как-то содержал этих девушек, не мог же он их не кормить, раз они там 3 года просидели?       Браун молча кивает, растирая седую бороду, с интересом наблюдает за размышлениями взрослого лейтенанта. — Я тоже не понимал, как это возможно, но факт остается фактом — никто не знал. И вот картина: примерный семьянин, которого никогда не будут подозревать в чем-то ужасающем, удерживает в доме молодых девушек, насилует их, а после выходит к своей семье, ходит на работу, никак и нигде не выдавая себя. Как так вышло, что при всей его расчетливости мы знаем то, что знаем? — намекает Браун, стуча пальцами по столу.       Юнги думает долго, молча и упорно, но в голову совсем ничего толкового не приходит. Ничего логичного. — Случайность скорее всего. Трубу прорвало или что-то в этом духе. Пришли, проверили и обнаружили их, — озвучивает свою догадку Мин. — Ты прав, случайность, но не такая очевидная, — капитан включает свой компьютер. — В 95 году мы задержали человека, кто покупал и распространял детскую порнографию. Дело было громким, может, ты слышал. И у этого придурка остались записи всех тех, кому он распространял эти фотографии. Да, именно те снимки, что ты достал. — И… что стало с тем человеком? — С каким? Человек, отсидевший за фотографии, присел на 12 лет, через 6 вышел, и его сразу убили. Вероятно, поножовщина, хрен знает, никто особо не разбирался. А похититель двух девушек… — капитан чешет лоб, прежде чем договорить. — Скончался в тюрьме от туберкулеза, какой еще ему исход светил, правда? — Но не находите ничего странного в том, что эти снимки оказались у Фишера только спустя 20 лет? — озвучивает свое сомнение Юнги. — И, очевидно, он не был в списке, раз уж… был на свободе. — Мы с тобой не знаем, как они к нему попали, верно? Тем более, что почти все жертвы охотника на насильников сидели за растление малолетних. Мог ли Томас Фишер приобрести эти фотографии каким-то образом до заключения под стражу, после или совсем о них не знать? Мне кажется, человек с подобными наклонностями будет очень аккуратно относиться к хранению таких вещей, — Браун вновь указывает на Юнги, имея ввиду эти снимки, припрятанные у него в куртке.       Юнги нашел их в подполье трейлера, под ковролином. Там они отсырели с годами. Быть может, его хозяин и правда не знал о них. Мин вновь в тупике.       Он подавлен, и он не понимает, что делать дальше. Со дня на день пройдет второе слушание, Чимину выдвинут приговор, а Юнги ни на шаг не продвинулся в деле, в котором возился все эти 6 лет. Все шесть лет, 2 года из которых бесцельно искал Чимина.       Отчаяние сжирает его, кажется, что еще немного, и он разрыдается прямо на глазах у своего начальника. Он и впрямь не знает, у кого просить совета, к кому обращаться за помощью. Кроме как у человека, которого действительно уважает, и которому может доверить самое сокровенное, что у него есть. — Капитан, — начинает Юнги твердо, смотря Брауну прямо в глаза, — я осознаю всю ответственность содеянного. И готов понести любое наказание, которое вы скажете. — Не спеши с этим, — перебивает его резко мужчина. — Может, твоя вылазка и была глупой, но я не вижу здесь ничего предосудительного, за что тебя можно было взыскать. — Понимаю, но… Но что мне делать, — Юнги смягчается в голосе, опустив голову, с безысходностью в глазах смотрит на стол, как будто на нем лежит какая-то подсказка. — Капитан, простите за мою фривольность, но я правда не понимаю, что мне делать дальше. Я не могу спокойно сидеть и ждать, когда Чимина неповинно казнят. Я видел материалы дела, и показания его во многом сходятся, но они только сходятся! — он сильно сжимает кулаки под столом, что ногти неприятно впиваются в ладони. — Во многом, но не во всех. Да, он сознался в большинстве убийств, но что сделать с теми, которые были три года назад? Четыре? Шесть?       Капитан молча кивает, но дает выговориться Мину сполна. Юнги был главным в отделе по этой серии убийств, и сам лично видел все отчеты с мест происшествий, а также заключения патологоанатома. Был, непосредственно, и на самом первом допросе Пак Чимина, когда его только схватили. Помнит, как этот мальчишка и пары слов связать не мог, а через две недели заговорил, да с такими подробностями, что никто и не смел сомневаться в его виновности. — Вы же понимаете, о чем я. Убийства в первые четыре года и те, что были совершены в последние два, похожи, даже слишком, но почерк другой. Да и как 12-летний парнишка мог выслеживать здоровых мужиков, а потом валить их? И все эти истории, что он намеренно их спаивал, я не верю в них, — продолжает говорить Юнги, становясь излишне эмоциональным. — Пусть я не сильно знал его, но я видел, как он живет, его маленькую, но очень благополучную семью. Я не могу с этим смириться. Не могу смирно сидеть и видеть, как невинная молодая душа сгорает за просто так…       Капитан Браун долго молчит. Он обдумывает каждое слово, сказанное Мином, и любой ответ на его мольбы кажутся просто нелепыми. Это действительно непростая ситуация, в которой вряд ли кто-то может оказаться. Но Юнги здесь, и он по несчастливой случайности и оказался в таком положении. — Как я и сказал ранее, я представить не могу себе такую ситуацию. Я искренне сочувствую тебе и твоему молодому человеку, — произносит Браун тихим голосом, и в нем Юнги слышит поддержку. — Но чтобы сделал я на твоеи месте? — он делает многозначительную паузу, задумываясь. — По первости я бы тоже хватался за все подряд. Находил бы свидетелей, улики, дыры в деле, чтобы хоть как-то обелить мое чадо. Но…       Цокнув, Браун вновь стучит пальцами по столу, изображая безысходность. — Если бы я точно был уверен в том, что мой ребенок не совершал подобного.       Только Юнги показалось, что капитан на его стороне, только показался свет в этой кромешной тьме, как его надежды вновь угасают. Даже капитан полиции не верит, что Чимин невиновен. — Значит, вы считаете его виновным, — Мин не спрашивает больше, он оглашает суровую правду, которая и впрямь разбивает последние надежды.       Мужчина кивает, поджав губы. — Мальчишка связан со всем этим. Не знаю, как, каким образом, но его причастность слишком очевидна. Отпечатки, следы ДНК, его показания. Сколько ран он назвал, столько и было на телах, и на всех трупах число сходится. Совпадение? Знал заранее? Информация из полиции никуда не просачивалась и, надеюсь, никто ему в этом не помогал, — продолжает объяснять Браун. — А убийство шестилетней давности? Тоже, получается, он совершил? Двенадцатилетний пацан?       Капитан молчит. — Ты же знаешь, как у нас это делают. Избавляются от висяков, а мальчишка не отказывается от них, — с натяжкой уже произносит Браун. — Тем более, если он не тот, настоящий маньяк объявится. — Когда Чимина казнят? — резонно высказывается Юнги. — Вы его недооцениваете, капитан, наш маньяк не глупый. Он будет сидеть и ждать своего часа. СМИ отлично делает свою работу, вся страна знает и обсуждает Пак Чимина вовсю, уже приговорив его к казни. — Мин Юнги, говорю тебе, как отец двоих детей, — строго прерывает его капитан, смотря менее мягким взглядом на него. — Я бы все сделал для своих девочек, я бы сам пошел на помост вместо них. Но есть ситуации, где я не могу этого сделать. Как бы я ни хотел, чтобы они не страдали, я физически не могу взять их боль на себя и пронести ее с собой.       Сникнув, Юнги только опускает свою голову. — Это трудно понять, когда у тебя нет своих детей. Не хочу тебя чем-то обидеть сейчас или как-то принизить форму твоих отношений, — поправляется сразу же мужчина, на порядок смягчившись. — Дети совершают ошибки, порою пугающие и даже необратимые. И наша задача, как родителей, быть рядом и помочь им встать. — Вы ведь понимаете, что в моей ситуации слишком поздно протягивать руку, чтобы помочь подняться, — с грустью сообщает Юнги, поднимая свои глаза на капитана.       Тот мешкается, едва ли может найти ещё что-то, что может поддержать Юнги. Но он находит. — Ты нужен отцу парня.       Сердце у Юнги сжимается при упоминании Тэхёна. Последние два года их отношения претерпевали разные испытания, и это самое разрушительное и беспощадное. И каждое падение Тэ Юнги корил именно себя, хотя бы за то, что не мог вовремя оказаться рядом с ним. — Понимаю, что глупо это слышать от разведенного человека, но я тебе оглашаю свои ошибки в браке. У нас были разные ситуации, и ни в одной из них я не был рядом с ними. Работа и деньги, которые я пытался заработать для своей семьи, были для меня главным. А мои девочки нуждались совсем в другом, — уже с грустью произносит капитан, в нем можно отследить даже раскаяние.       Юнги чувствует, что их разговор достаточно затянулся. В моменте он чуть было не послал Брауна на три буквы, но вовремя сдержался. И сейчас, поняв для себя несколько вещей, он думает, что ему пора немедленно приступить к их исполнению. Первое, взять отгул и поехать прямо к Тэхёну, второе, но не менее важное — обеспечить самую лучшую защиту для Чимина. Это действительно все, что он может сделать на данный момент, так как…       Не может в полной мере не подозревать Чимина. Не после признания Чонгука, не после рассказов от Хосока, и даже не после покаяний Тэхёна, в которых он рассказывал о незавидном прошлом Чимина. — Еще раз извините мою фривольность, капитан, мне пора идти, — поднимаясь со стула, Юнги почтительно кланяется мужчине. Издержки родного менталитета, пусть Брауна это всегда смущало, но Мин не может иначе выразить свою благодарность, кроме как таким жестом. — Я благодарен вам за этот разговор. — Я буду только рад, если смог помочь.       Юнги собирается уходить, как Браун неожиданно подрывается из-за стола, останавливая его. — Мин Юнги! — зовет он его, и Юнги оборачивается к нему в дверях. — Да, капитан? — Окончательный приговор не оглашен, еще не все потеряно. Я бы посоветовал вашей защите настаивать на психическом состоянии мальчика, только так можно избежать вышки.       Услышав это, Юнги лишь молча кивает. Он уходит, оставляя Брауна с неприятным послевкусием от этого разговора. Ему тоже кажется странным, что в деле маньяка за насильниками подозревают этого малолетнего парня. Подросток явно не в себе, и за спиной может и имеются какие-либо прегрешения, но не такого уровня. И Юнги прав, почерк первых четырех лет и последних двух лет разнится. Капитан все понимает, но не может отрицать очевидного. Тем более, что этим мальчишкой заинтересовалась прокуратура штата, имеющая все перспективы на победу.