Lavender melon

Кудзё Сара не была глупа. Да, пожалуй, ей было далеко до учёных из Сумеру, но всё же дурой тэнгу себя никогда не считала. И от неё отнюдь не скрылся тот факт, что после дня на плечах óни плащ незнакомца – «незнакомца» – стал снова пахнуть фиалковыми дынями. Заметила девушка и те удивлённые взгляды, что бросали солдаты, когда в накидке она выходила на патрулирование или грелась у костра. Боже, и насколько давно все знают? Нет, Кудзё Сара не была глупа. Но сейчас, кажется, всё же сожалела о том, что не была. Однако беспокоила тэнгу и ещё одна очень важная деталь, которая почему-то так легко ускользнула от зоркого жёлтого глаза во время сумбурной дуэли с краснорогим демоном. Воронье перо, оставленное около Итто, не сдетонировало. Да, óни откатился в сторону и не попал бы в зону поражения, но метка должна была взорваться. Тренировочная площадка около штаб-квартиры комиссии, залитая светом растущей луны, пустовала. Спускаясь из своей комнаты – тихо, словно нашкодивший ребёнок – Сара не потрудилась переодеться в уличное. Холодный ветер развевал полы нагадзюбан, прогоняя по коже мурашки. Девушка на секунду пожалела, что из-за проснувшейся вредности не взяла с собой хотя бы одолженный плащ. Посильнее перетянув пояс на талии, тэнгу качнула головой и встряхнулась всем телом. Тренировка генерала всегда начиналась с растяжки и неспешной отработки выпадов. Сара поклонилась невидимому противнику и встала в широкую стойку, перенося вес на отставленную ногу. «Тело воина, – проснулся в голове голос названного отца, – должно быть всегда размято и подготовлено к неожиданной стычке. Поэтому мы, – Такаюки в такие моменты обводил взглядом пространство вокруг, даже если рядом никого не было, – особое время уделяем разогреву собственных мышц. Ты, юная воительница, должна чувствовать каждый мускул. Каждая клетка твоего тела должна подчиняться твоим и только твоим приказам, потому что ни один солдат не станет слушать того, кого не слушают собственные конечности». Это было похоже на танец. Ещё в детстве тэнгу уловила схожесть между уроками хореографии – скука смертная – и тренировками с досинами. Врождённая гибкость и ловкость оказывались нужны в обоих занятиях, но почему-то полюбить танцы Сара хоть в какой-то мере смогла только после этой проведённой в голове параллели. И теперь, с высоты собственного опыта в качестве генерала, могла заявить, что хороший бой очень схож с чем-то ярким, страстным и музыкальным. Кажется, иностранцы с Рито называли подобные мелодии странным словом «танго». Интересно, была ли похожа их дуэль на этот исступлённый танец? С окончанием разминки по телу разлилось живительное тепло. Снова поклонившись невидимому сопернику, Сара встряхнулась и подняла лук. Знакомый с детства приём – три отточенных до автоматизма движения. Шаг назад – уйти в укрытие громового пера – остановка – крепко натянутая тетива – звенящий выстрел в землю (или чью-то глазницу) – оглушительный гром взорвавшейся метки. И всё было бы замечательно. Если бы только гремел взрыв. Спустя полчаса бессмысленных попыток Сара в бессильной злобе швырнула лук на землю и обхватила узкие плечи руками. Пришла пора поговорить с отцом. До самого утра тэнгу яростно перебирала документы и донесения в своей комнате, как будто пыталась кому-то что-то доказать. С первыми лучами солнца запал генерала пропал. Исчез, как будто и не было. Идея пообщаться с Такаюки снова казалась абсурдной и не стоящей внимания. К тому же, тэнгу получила срочный приказ прийти на аудиенцию к сёгуну. – Госпожа сегодня необычайно задумчива, – старик Икэда, как всегда, оказался проницателен. – Вас что-то тревожит? В глазах пожилого слуги нельзя было разглядеть интереса – только сдержанное внимание. Не лезет слишком близко, но позволяет почувствовать заботу, пусть та и появляется исключительно из профессиональных привычек. Сара вздохнула и отложила искусанную фудэ и потёрла ладонь с разводами туши на костяшках. Икэда Сосиро услужливо предложил вымоченное полотенце. Тэнгу благодарно кивнула. – Боюсь, так, – девушка недолго помолчала, но затем решилась. – Скажите, Икэда, что вы знаете о фирменном искусстве боя Кудзё? Мужчина едва слышно хмыкнул и улыбнулся самыми уголками выцветших губ. – О, госпожа, неужели вы прогуливали уроки истории в юношестве? Щёки Сары вспыхнули, словно её – маленькую девочку с неокрепшими крыльями за спиной – снова отчитали за непослушание. Икэда Сосиро понимающе повёл плечом и начал свой неторопливый рассказ. – По старинной легенде боевой стиль «Гроза Тэнгу» был придуман одним мечником, носившем два имени. С помощью секретных приёмов он уничтожал бесчисленные орды демонов и монстров, наводнивших острова, – слуга пожевал щёку, как будто припоминая. – Стиль был настолько разрушительным, что, впервые применённый в маленьком дворике святилища, разрушил все здания поблизости. Ивакура – так звали того великого досина – основал школу и стал обучать молодых людей клана Кудзё своему искусству. Сара, поджавшаяся в ожидании удивительного открытия, разочарованно выдохнула. Старые сказки. Такие она слышала не один раз, и этот рассказ не привнёс ничего нового в картину в её голове. – Однако, – будто не замечая чуть поникшей головы, продолжил Икэда, – была у этого стиля ещё одна особенность, помимо разрушительности. Пользоваться им мог только тот воин, у которого в сердце нет ни следа сомнения. Сару прошиб холодный пот. Всю жизнь генерал верила. Тэнгу верила в отца, в сёгуна, в правду, в войну с сопротивлением и собственную победу. Она верила в то, что станет крепкой ступенью на пути к идеалу вечности. Она верила – в голове кто-то мерзко, до карканья рассмеялся, – архонт хочет счастья своей стране. Во что Сара верит теперь? – Но, разумеется, – мягкий голос Икэда показался девушке громом среди ясного неба, – это всего лишь старые сказки. Тэнгу нервно обернулась, ловя на себе живой – впервые на её памяти – взгляд старого слуги. В блеклых глазах загорелся неподдельный, пусть всё ещё скрываемый, интерес. – Кажется, вам пора, госпожа.

***

В кустах зазвенело, а затем кто-то громко чихнул. Кайоши, идущий позади генерала, дёрнулся от неожиданности и выругался себе под нос. Сара недовольно нахмурила брови, но шага не замедлила. Беседа с сёгуном оказалась короткой и ёмкой. Холодное лицо божества не выражало никаких эмоций. Раньше тэнгу не замечала в глазах правительницы настолько неприкрытого равнодушия, смешанного с усталостью. Сейчас почему-то было абсолютно плевать. – Гудзи Яэ и Аято Камисато нужны мне в столице. Одна короткая фраза, на деле – приказ. Теперь в походной сумке Сары лежало два официальных приглашения во дворец на церемонию. Генерал могла бы послать одного из своих подчинённых, но решила совместить приятное с полезным, проверив качество зачистки от монстров и Фатуи горы Ёго. К тому же, после разговора с Икэда девушку не покидала тревога. Старик мог что-то напутать в детских небылицах, но тэнгу решила перестраховаться, а за вопросы культуры в Инадзуме отвечала комиссия Ясиро. Собственно, к имению клана Камисато и держал путь небольшой отряд. В кустах леса Тиндзю, пугая солдат, перезванивались хитрые бакэ-дануки. Если бы не генерал, краж пайка было бы не избежать, но маленькие проказники помнили запах тэнгу. Как-то раз Сара уже грозила им наказанием за шалости, правда, потом, будто заглаживая вину, носила сладости к тёмным опушкам. Стоило и в этот раз оставить им хоть что-то в качестве благодарности, поэтому девушка объявила недолгий привал. Покинув воинов, опасливо озирающихся по сторонам в ожидании подвоха от вредных ёкаев, генерал углубилась в лес. Ночные цветы, пока ещё не раскрывшие лепестки и лишь слабо светящие бутонами, провожали её шаги тихим звоном. Бывалые солдаты называли этот звон песней обещаний. Неприметная тропа привела Сару к каменному изваянию в виде толстого бакэ-дануки. Вокруг него, застывшие и живые, столпились маленькие оборотни, будто внимая голосу старшего собрата. – А, генерал-птица, – важно протарахтела статуя, и тануки разом обернулись на незваную гостью. Тэнгу поморщилась. – У всех несносных ёкаев появилась привычка обзывать меня? – Не понимаю, о чём ты, – прокашлялось изваяние. Огромное пузо важно сверкнуло, отразив брошенный солнцем луч. – Итак, с чем пожаловала? Сара сняла с плеча сумку и опустилась на землю, рóясь в немногочисленных вещах. Наконец, она достала бумажный свёрток, наспех перевязанный бечёвкой, и протянула его вперёд. Один из зверьков несмело вышел из толпы и приблизился к генералу. Влажный нос и две бусины глаз хитро сверкнули в полутьме, и бакэ-дануки осторожно взял из рук Сары подношение. Расторопно перебирая маленькими лапками, тануки вернулся к статуе. – Сладкое, – пискнул кто-то в толпе, и остальные зверьки моментально откликнулись на новость перезвоном. Уголки губ девушки ласково дрогнули, когда оборотни, не скрывая радости, начали танцевать. – Спасибо, генерал-птица, – тепло отозвалось изваяние. – Не хочешь разделить с нами трапезу? – Пожалуй, мне пора, – поклонилась в ответ Сара. – Не хворай, Иорой. Когда тэнгу вернулась к отряду, вдалеке разлилась нежная мелодия. Воины застыли, вслушиваясь в перезвон крохотных колокольчиков, и напряжение в их взглядах постепенно сошло на нет. Первым пришёл в себя Кайоши. – Госпожа Кудзё, а это… Сара только хитро прищурилась и приложила палец к губам. Уже через полчаса небольшая группа солдат под командованием генерала прошла через последние тории и остановилась у широкой лестницы поместья. Тэнгу обменялась сухими приветствиями с Хиротацу, который тут же повёл процессию в сторону массивных ворот. Их тёмный цвет и форма напомнили Саре день смерти дипломата Фатуи, и девушка неприятно поёжилась от воспоминаний о собственном бегстве. Внутри царило умиротворение и покой. Аккуратно стриженные кусты, вычищенный от мусора белый песок, свежеокрашенное святилище – каждая вещь демонстрировала не просто присутствие хозяина, заботящегося о её состоянии, но любовь владельца к своему поместью. Сдержанная элегантность и грация имения Камисато разительно отличалась от военной практичности и строгости комиссии Тенрё. Вдали от столицы даже дышалось легче, и Сара прикрыла глаза, чтобы хоть раз насладиться ощущением уюта. В воздухе пахло озоном. Морской бриз, дующий с северо-востока, был необычайно тяжёл для кроткой инадзумской осени, а у горизонта собирались свинцовые тучи. Человеку сведущему было ясно – гроза не за горами, и Сара могла надеяться только на то, что непогода быстро закончится. Из тени столба вынырнул Мадарамэ Хякубэй. Советник комиссара выглядел настороженно, и тэнгу постаралась как можно мягче приподнять уголки губ в улыбке, почтительно склоняя голову. – Я уведомил госпожу Камисато о вашем визите, – поклонился в ответ Мадарамэ. – Не хотите выпить чаю? Сара отказалась и только попросила отвести её к смотровой площадке. Поместье Камисато было расположено чрезвычайно удобно. Вернее, удобством такое местоположение – между густым лесом, крутым подъёмом на гору и морем – назвать можно было с натяжкой. Однако с точки зрения военной тактики владельцы имения максимально позаботились о собственной безопасности. Помимо практичности, что скрывать, место было невероятно красиво. Одна из стен поместья обрывалась над отвесной кручей, и только крепкие перила отделяли смотрящего от пропасти, на дне которой лениво ворочалось море. Тэнгу застыла каменным изваянием, вглядываясь в водную гладь. На губах оседала приносимая ветром соль, и девушка с трудом удерживалась от того, чтобы не провести по ним языком, слизывая невидимые капли. Море всегда вызывало у неё противоречивые чувства. Вечно волнующееся, неспешное, грозное. Непонятное. Сара, наверное, отчасти завидовала тем, кто может без страха управлять этой переменчивой стихией. Однажды она уже столкнулась с человеком моря в битве. Встреча эта осела в памяти горечью и злостью. Тэнгу хорошо помнила крики своих и чужих солдат. Вода у песчаного перешейка была красной от крови и оставалась на гэта бурыми разводами. Бой – тяжёлый, казалось, неравный – почему-то затягивался упрямыми солдатами Сангономии, снова и снова бросающимися вперёд, стоящими за каждый клочок суши. В толпе Сара разглядела тогда команду Алькора. Их капитан тяжело обрушивала свой клеймор на головы подчинённых генерала, а в тёмном глазу бесновалась такая знакомая цепь электрических разрядов. Тэнгу оттянула упругую, тетиву, метясь между кадыком и ключицей… А потом дождь пошёл вверх. Сзади кто-то тактично кашлянул. Вырванная из пелены болезненных воспоминаний, тэнгу молниеносно развернулась и уже готова была выхватить лук, но вовремя остановила себя. Перед ней, сложив руки на юбке, стояла Аяка Камисато. – Прошу прощения, генерал, – поклонилась девушка, и Сара повторила этот жест, – вы прибыли столь неожиданно. Чем обязаны визиту? Лицо госпожи Камисато выражало исключительное почтение и, сколько ни старалась, тэнгу не смогла прочитать в её глазах хоть какую-то другую эмоцию. – Пожалуй, прощения стоит просить мне. Я должна поговорить с вашим братом – срочное поручение сёгуна. Времени предупредить о визите не было. Или Сара просто не привыкла, что о визите нужно уведомлять. – Мой брат сейчас, – Аяка заметно замялась, но затем продолжила, – занят делами комиссии в столице. Если Вы не против, генерал, встречу проведу я. – О, в таком случае я просто отдам вам приглашение, – поторопилась отказаться тэнгу, раскрывая походную сумку. С неба сорвались первые тяжёлые капли. – Не знала, что вы доставляете письма, – сдержанно удивилась Аяка, принимая из рук генерала тёмный конверт. Сара поджала губы, и эта деталь не скрылась от наследницы клана. – Возможно, нам стоит переместиться в дом. В воздухе уже пахнет грозой, – Аяка улыбнулась и раскрыла веер. – Госпожа Кудзё, не хотите задержаться на чай и переждать бурю? Тэнгу почувствовала благодарность этой хрупкой девочке. Чем-то они были похожи: обе, по сути, сироты, дочери знатных кланов, в юном возрасте вынужденные взвалить на свои плечи ответственность за будущее страны. Однако Сара чувствовала, что душа наследницы Камисато всё ещё открыта нараспашку, девочка слишком доверяет окружающим. Может – зависть зудящим насекомым появилась на задворках сознания – всё дело в брате, который смог сохранить семью. Настоящую семью. Аяка Камисато никогда не выходила поле брани, усеянное трупами своих и чужих солдат. Кто знает, вдруг именно эта нежная девушка поможет разобраться в старых преданиях – и старых ранах? Напоследок окинув взглядом неспокойное море, Сара собиралась отправиться за хозяйкой дома, когда услышала знакомый раздражающе громкий смех. Потом кто-то громко ойкнул, шикнул – зашелестели кусты. Тэнгу быстро обернулась на звук, но увидела только мелькнувший в зелени белый край одежд и опускающиеся на землю листья самшита. – Госпожа Кудзё, – окликнула девушку Аяка, – вас удовлетворит Гёкуро? Сара задумчиво кивнула, отворачиваясь от куста, и подумала: главное, чтобы заваривали не в чайнике путешественника. Генерала передёрнуло от воспоминания, как Итер прямо перед ней вывалился из крошечной посудины. После парень, конечно, пытался убедить шокированных прохожих, что это абсолютно безопасно и «обитель» проверена поколениями адептов из Ли Юэ, но тэнгу относилась к подобным изобретениям крайне скептично. Хотя мысль о собственном доме звенела в груди неожиданной тоской. Прихожая комиссии Ясиро встретила Сару приглушённым светом и смесью запахов тростника и недавно срезанных азалий. Это место, будучи всё ещё строгим по стилю, обладало своим непередаваемым уютом, и тэнгу приходился по душе такой лёгкий контраст. Сам дом оказался небольшим. Пара просторных васицу, которые при желании отделялись от остального пространства элегантными фусума, большой зал за массивной ширмой из кипариса и шёлка да пара скрытых проёмов, ведущих, видимо, в жилые помещения. На каждом котацу стояли вазы со свежими цветами, дымились курильницы с благовониями. Аяка жестом пригласила гостью в западное крыло. Как будто из ниоткуда появившийся Тома, услышав приказ госпожи о чайной церемонии, быстро кивнул и скрылся. Тут же вокруг засуетились слуги, накрывая на стол. Госпожа Камисато грациозно опустилась на татами напротив Сары и растерянно прикрылась веером. Тэнгу порядком смутила такая реакция, но с расспросами лезть было попросту неприлично. Внезапно сзади раздались шаги. – Милая сестрёнка, – бархатный мужской голос завораживал с первого звука, – почему ты не предупредила меня о гостях? Аяка подскочила с места вместе с Сарой, склоняясь в уважительном поклоне. Господин Камисато, как всегда, был свеж и опрятен, и фрак цвета слоновой кости с иссиня-фиолетовыми вставками только подчёркивал его статность. Однако от зоркого глаза тэнгу не скрылось маленькое пятнышко от травы на левом рисодэ. – Слуги предупредили меня, что ты ушёл, – в глазах Аяки на мгновение мелькнул огонёк недовольства и любопытства, – по делам комиссии. – Обстоятельства вынудили меня вернуться, – губы Аято дрогнули в непринуждённой улыбке. – Тем более, в наше поместье прибыл редкий гость, – теперь настал черёд господина Камисато склониться в поклоне. Сара, скрепя сердце, надела на себя – неприступная леди – очередную маску. – Чем обязаны визиту, госпожа Кудзё? – Я здесь исключительно по поручению сёгуна, – поспешила заверить генерал. Аяка протянула старшему брату тёмный конверт с печатью. Тот почтительно кивнул и сделал вид, что крайне заинтересован выбеленной бумажкой с небрежным росчерком пера, скрытой внутри. – Полагаю, вы остались тут, чтобы переждать наступающую грозу? Сара зарделась. Вопрос правдивости легенды всё ещё волновал её, но теперь генерал не была так уверена в срочной необходимости поиска ответа. Злоупотреблять гостеприимством не хотелось. Вести светские беседы – ещё меньше. – Мой отряд может выдвинуться в храм Гудзи немедленно, чтобы не смущать комиссию Ясиро своим присутствием. Аято бросил быстрый взгляд на сестру, снова прикрывшую лицо веером, и глубоко вздохнул. – Ну что вы, госпожа Кудзё. Я не сомневаюсь, что ваши воины привыкли к разным условиям, в том числе и погодным. Однако сейчас мы можем избавить вас от части неудобств. К тому же, – глаза мужчины сверкнули интересом, – один мой друг будет рад узнать, что генерал находится в полном здравии. Вокруг снова закружились слуги, накрывая уже на трёх персон. Появившийся из воздуха Тома шепнул хозяйке дома что-то на ухо, и Аяка, смущённо кивнув, извинилась и ненадолго покинула комнату. Сара успела осмелеть настолько, чтобы задать волнующий вопрос. – Вы сказали, комиссар, – жёлтые глаза с интересом следили за отточенными, немного вальяжными движениями мужчины напротив, – что один ваш друг желает знать о моём здравии. Тэнгу помолчала, надеясь на преждевременный ответ, но господин Камисато по-прежнему молчал. – Мне начинать беспокоиться о своём благополучии? Аято загадочно улыбнулся. – Знаете, генерал, – длинные пальцы любовно огладили угол стола, – моя сестра крайне редко встречает гостей лично – лицо в лицо, а не за ширмой. Сара непонимающе вскинула бровь. Голубые глаза наконец-то посмотрели прямо на неё, и по спине тэнгу поползли мурашки от какого-то неясного чувства. Комиссар словно что-то искал в ней, ставил очередной опыт, возможно, даже играл. – Мне стоит бояться о её благополучии? – полушёпот прозвучал набатом в тишине васицу, и Сара с трудом сдержала дрожь. – Что вы, – придя в себя, генерал покачала головой и смело ответила на открытый, изучающий взгляд. Нарастающее напряжение разрядила Аяка, которая вернулась вместе со слугами, готовыми разливать свежий чай. В бумажные окна поместья ворвался шквальный ветер. Разрастающийся ураган нещадно рвал ветви аралии и надувал флаги комиссии Ясиро, прогоняя с моря на сушу свинцовые тучи. Сара видела из окна, как быстро опустела площадь перед казармами. Солдаты, общавшиеся через клубы крепкого табачного дыма, заползли внутрь помещений, спрятались от непогоды. В любой другой день генерал с радостью присоединилась бы к своим людям, строго отчитав за прокуренный воздух внутри здания и смиренно закрыв глаза на распитие спиртного. Однако сегодня одна была гостем семьи Камисато. И хозяева поместья смогли её удивить. Аяка весь вечер блистала гостеприимной улыбкой и мягко поддерживала гостью. Спокойный голос девушки внушал доверие, и только благодаря ему Сара смогла в какой-то степени расслабиться и наслаждаться вечером. Аято Камисато в присутствии сестры становился примерным братом. Он больше почти не сверлил тэнгу взглядом, только изредка его глаза наполнялись хитривой усмешкой. Сара и вовсе решила бы, что сказанные наедине слова были странной шуткой, но интуиция подсказывала, что что-то тут было нечисто. Вечер подходил к концу. Глядя на упругие капли, угрюмо и стремительно разбивавшиеся о землю, господин Камисато наконец откланялся. – Прошу меня простить. Госпожа Кудзё, – синие глаза снова хищно блеснули, но в этот раз Сара предпочла проигнорировать странный знак, – буду рад увидеть вас за завтраком. Когда стук атласных ботинок затих в глубине дома, Аяка тихонько выдохнула. – Простите моего брата, – её голос показался генералу необычайно уставшим. Сара удивлённо посмотрела на девушку, но не нашла в её лице необходимых подсказок. – Он бывает резковат, и иногда пугает гостей. Тэнгу мягко рассмеялась. – Поверьте, госпожа, по долгу службы я сталкивалась с разными людьми. В голове мутным образом вспыхнул кончик розового лисьего хвоста, прикрывающего голую нежную пятку. Сара поморщилась и потёрла пальцами переносицу. Не время и не место вспоминать старые ошибки. Тем более, одно дело было по-прежнему не окончено. – Госпожа Камисато, – встрепенулась тэнгу, – могу ли я попросить вас об одном одолжении? Аяка удивлённо кивнула, отставляя чайную чашку. – Дело в том, что я решила заняться историей семьи, – отчего-то Сара начала нервничать и — прокатившаяся по виску капля пота — поблагодарила Аято за столь ранний отход ко сну. – Хочу собрать полную историю клана. Единственным пропавшим пазлом оказалось искусство Ивакура. Дожь снаружи забарабанил с ещё бóльшим энтузиазмом. Аяка задумчиво провела пальцами по подолу платья. Сара громко — слишком громко — сглотнула, пытаясь скрыть подступающий к горлу ком. – Не уверена, что понимаю суть вашей просьбы, генерал. Внутри тэнгу затикала заведённая бомба грозящихся сорваться нервов. – Меня интересует старая легенда о боевом искусстве, – на лице Сары не дрогнул ни один мускул, – которое мог использовать только воин без следа сомнения в сердце. Секунды повисшего в воздухе молчания набатом отдавались в ушах генерала. Она смотрела, как тёплая синева в глазах Аяки подёргивается хитрым льдом, близким ко взгляду брата. В полной тишине, нарушаемой только нескончаемым стуком дождя, девушка встала со своего места и плавным жестом пригласила тэнгу следовать за собой. Тёмные коридоры комиссии Ясиро расступались перед пламенем свечи из рыбьего жира. Сара впервые видела столько шкафов. Ей казалось, что бесконечные полки, уходящие во тьму, не кончаются под потолком, а идут сквозь него, прямо к тяжёлому небу, держат его на своих деревянных, хрупких плечах. Ничто не нарушало тишину библиотеки. Только медленно тикала заведённая бомба в груди у маленькой птички. Наконец Аяка остановилась и медленно повернулась. В её глазах Сара увидела отблеск своего собственного страха и с трудом подавила желание отшатнуться. – Третья справа от вас, – медленно выдохнула девушка. Сара выдохнула, услышав спокойный голос спутницы. – Осторожнее, рукопись очень хрупкая. Частично истлевшая бумага грозилась растаять в нежных пальцах. Тэнгу дрожащими руками развернула манускрипт. Бледные буквы расплывались перед глазами, а в голове тикал и тикал нервный снаряд. И вдруг — тишина. За секунду всё стало кристально ясно. И сразу же за ней — оглушительный взрыв. Тэнгу покачнулась, закрывая себя и спутницу крыльями, и с видимым трудом смогла устоять на месте. Яркий свет оглушал и дезориентировал, в голове проносились тысячи мыслей. И запах — наполненный озоном воздух и сладкие фиалковые дыни. Чья-то нежная ладонь прикоснулась к тёмному крылу. Сара заморгала, приходя в себя. – Всего лишь сквозняк, – мягкий шёпот стыдливым теплом разползся по щекам. Бумажное окно напротив порвалось от ветра. На полу сверкали несколько капель — маленькие бриллианты не собирающейся кончаться грозы. В распахнутых дверях в конце коридора маячила знакомая рогатая тень.