Lavender melon

Имение Камисато за секунду наполнилось стуком солдатских сапог и шуршанием одежд. Воины собирались вокруг беседки в саду, осторожно обходя цветочные клумбы и деревянные ступени, чтобы не оставить после себя слой темной вязкой грязи. Дождь продолжал лить как из ведра, но, кажется, уже никто не обращал внимания на холодные острые капли. Сара краем глаза увидела, как миниатюрная прислужница клана робко протянула солдату желтоватый просмоленный вагаса. Молоденький самурай тепло улыбнулся и одним взглядом спросил командира, можно ли раскрыть подарок. С кромки зонта хмурому небу улыбнулись летящие зуйки. Однако внимание генерала привлекала совсем другая картина. На плоских подушках чайной беседки полулежал бледный посыльный. Правая нога совсем ещё молодого мальчика была согнута под неестественным углом, бледная кожа наливалась краснотой у края разодранных хакама. Напуганный и уставший, паренёк отчаянно вцепился в руку краснорогого великана, и рядом с массивным óни выглядел новорожденным жучком оникабуто. Сара не хотела думать — до зуда внутри тяжелой головы — о том, что именно Итто делал в лесу Тиндзю в самый разгар грозы, но была безмерно благодарна ёкаю за то, что тот через барабанный стук дождя услышал мольбы её посыльного. Паренёк подвернул ногу, обходя гору с юго-запада, сбился с дороги и рухнул в кусты. Если бы не надоедливый óни, солдаты сёгуната нашли бы раненого слишком поздно. Едва увидев генерала, посыльный вытаращил синие глаза и начал отчаянно хватать ртом воздух. От пережитого ночью его трясло и лихорадило. Сара опустилась на колени около серых подушек и положила холодную руку на плечо подчинённого. — Как тебя зовут? В голове снова ярким мазком вспыхнул образ отца. «Иногда простые вопросы позволяют вернуться в колею», — учил он Сару, когда в лагерь Кудзё приносили новых пострадавших. Такаюки мягкими шагами шёл через больничную палату, подолгу останавливаясь у каждой койки и беседуя с солдатами. Маленькая тэнгу старалась не отставать, отдавая раненым честь и разглядывая белоснежные бинты. Воины улыбались и поднимали пропахшие порохом и йодом ладони, прикладывали кончики мозолистых пальцев к вискам. Под строгим надзором генерала Кудзё выздоравливали даже самые безнадёжные пациенты. Из воспоминаний Сару вывел хриплый голос посыльного и недвусмысленное покашливание со стороны Итто. Тэнгу задумчиво уставилась в красные глаза, но, поймав взволнованный взгляд, помотала головой, чтобы отогнать мешающие мысли. — Микайо, госпожа, — паренёк закашлялся в новой попытке что-то сказать, но óни жестом руки остановил его, призывая отдышаться. Генерал ощутила тёплое чувство, медленно вызревающее где-то под рёбрами. — Славно, Микайо, — улыбнулась Сара и твёрдо сжала дрожащее плечо. — Похоже, дорога была не слишком сладкой. Скупая гримаса на пару секунд исказила лицо посыльного, прежде чем тот снова зашелся в приступе оглушительного кашля. — Всю дорогу он что-то твердил про волков и оплату, — встревоженно пожал плечами Итто. Микайо, не переставая содрогаться в приступе, указал рукой куда-то за гору. — Говорил, что срочно к генералу и нужна помощь. А на всю округу Кудзё Тэнгу — единственный генерал, кого я знаю. Сара оглянулась. В паре шагов от неё стояло семейство Камисато. Бледная Аяка тонкими пальцами вцепилась в веер и, кажется, считала про себя, чтобы успокоиться, пока Аято негромко разговаривал с лекарем. На синеватых волосах мягко переливались бриллианты капель, но в глазах плескалась сталь. Договорив со своим господином, доктор поспешил к раненому. В такт падающим каплям зазвенели странные бутылочки, в нос ударил резкий запах полевых трав. Микайо к этому моменту уже замолчал и только лихорадочно сверкал белками глаз. Знахарь продолжал колдовать над деревянной миской, смешивая и растирая подозрительного вида травы. Пахло мятой и травой наку, негромко стучал пестик, грохотал по крыше усилившийся дождь. Когда в миску с растениями налили холодной дождевой воды, лекарь опустился на колени около паренька. — Советую выпить, если хочешь притупить боль, — голос пожилого мужчины дребезжал высохшей на солнце черепицей, но мозолистые руки оставались на редкость тверды. Посыльный в ужасе замотал головой и попытался отползти подальше от доктора, но Итто быстро поймал его за шкирку огромной лапой. — Давай-ка не будем бояться и сделаем то, что доктор прописал, — заботливым басом мурлыкнул óни, и Сара даже почти не удивилась его тону. Пока паренёк, зажмурив глаза, пил подозрительного вида жижу, знахарь протянул генералу карманный нож. Подрагивающими от волнения руками тэнгу разрезала оставшиеся от штанов лоскуты. Нога Микайо посинела и опухла, но лекарь утвердительно хмыкнул. — Дайте юноше крепкую палку, — скомандовал врач. Один из слуг клана Камисато протянул обтёсанный бамбуковый побег, и раненого снова затрясло в лихорадке. — Не… надо… Слабый шёпот был почти неразличим за визгом разгулявшейся стихии, но Сара отчётливо услышала ужас в его словах. Подобравшись поближе к подчинённому, генерал уверенным движением схватила его ладонь в свою руку, другой отворачивая заплаканное лицо. — Смотри на меня, Микайо, — голос тэнгу снова наполнился уверенной властностью. Паренёк сглотнул и послушно кивнул. — Сейчас мы с тобой крепко сожмём зубы и руки и подумаем о… Перед глазами снова вспыхнул образ отчима, неторопливо прогуливавшегося по больничной палате. Его голова, окружённая нимбом из солнечного света, легко наклонялась в сторону подчинённых, но Сара не видела лица. Только седую бороду, аккуратным треугольником обрамлявшую морщинистый подбородок. В горле встал тяжёлый ком. — У тебя есть отец, Микайо? Слова вышли скомканным комком, как будто кто-то в отчаянном приступе злобы скомкал бумажный листок. — Есть, — испуганно кивнул посыльный и открыл глаза ещё шире. — И мать. И сестра. — Думаю, они будут тобой очень гордиться, Микайо, — ласково улыбнулась тэнгу и погладила щёку паренька большим пальцем. — Но только тогда, когда ты живым и здоровым вернёшься домой. Так что давай, бери в рот палку и смотри только мне в глаза. Следующие несколько минут прошли в напряжённой тишине. Саре казалось, она слышит отчаянное буханье молодого сердца в груди подчинённого, когда тот нехотя прикусил бамбуковый стебель. Тонкие пальцы болезненно дрожали в руках генерала, и девушка почти вскрикнула от боли, когда Микайо сжал её ладонь в тисках. Знахарь снова довольно хмыкнул. Из глубины толпы послышались первые робкие хлопки, но вскоре уже все военные вокруг громко аплодировали доктору. Старик только нахмурился и пригрозил солдатам кулаком. — Нечего хлопать. Лучше принесите бамбук, да побольше. Гудящая от возбуждения толпа начала постепенно рассасываться, и вскоре во дворе остались только несколько командующих комиссии Тенрё и поредевшая прислуга клана Камисато. Сара с гордостью оглядела сад комиссии. Её солдаты не потревожили ни одного растения, и только притоптанный песок на дорожках напоминал о том, что ещё минуту назад тут стояла огромная взволнованная толпа. Сказывалась муштра приёмного отца, и тэнгу при всём желании не могла отрицать значение его выучки. Пока знахарь отточенными движениями обматывал ногу посыльного, накрепко прилаживая к ней две пахнущие влагой бамбуковые палки, Сара мельком взглянула на краснорогого óни. Тот уже встал с тёмного пола и каменной статуей подпирал один из столбов беседки. Платиновые лохмы растрепались и были полны мелких листочков и веточек, так что тэнгу вдруг до скрипа зубов захотелось протянуть руку и высвободить побеги из пышной гривы. Пришедший в себя после нехитрой операции Микайо слабо потянул генерала за рукав. Сара обернулась с чувством, как будто её поймали на чём-то очень интимном, личном, запретном и ужасном. Она готова была, подобно провинившейся собаке, поджать несуществующие уши, но посыльный смотрел словно сквозь неё. Напрягая осипшую глотку, паренёк отчаянно прохрипел: — Палата Оммё…

***

Внутри кабинета комиссара Аято стояла оглушающая тишина. Сара слышала, как с крыши падают последние капли дождя, как скрипит подошва лакированных ботинок, как нервно трещат спицы декоративного веера в руках Аяки. Природа обделила тэнгу острым нюхом, но от далёких птичьих предков остался удивительно тонкий слух. И сейчас генерал могла поклясться, что слышит, как в чугунном котелке на плечах у Итто ворочается тяжёлая мысль. Первым затянувшееся молчание оборвал Аято. — Что будете делать, генерал? Тэнгу уже думала над этим вопросом. Вернее, с самого появления краснорогого великана на пороге библиотеки комиссии Ясиро эта мысль назойливой мухой кружилась вокруг, не давая покоя и отдыха. После бессонной ночи близился рассвет, и пора было принимать сложное решение. — Для обряда понадобятся знания Гудзи Яэ, — голос Сары эхом отскочил от деревянных панелей, пробежался по широкому столу и с гулким отзвуком упал где-то в углу комнаты. — Думаю, мне и моему отряду придется разделиться. От окна послышался тонкий полувздох-полувсхлип. — Горные склоны в такую погоду могут стать вашей могилой! — в глазах Аяки стояли слёзы, и тэнгу удивилась отчаянному порыву. — Боюсь, у нас нет времени ждать, пока дороги просохнут, — Сара старалась придать своим словам уверенность, но получилось откровенно плохо и даже наигранно. — Я одна смогу добраться до храма за день. — Если не сорвётесь в пропасть раньше. — Не сорвётся. Железо в голосе Итто неожиданно резануло по ушам. Все в комнате обернулись на óни, прислонившегося к стене и почти слившегося с тёмным деревом аралии. В красных глазах застыло что-то мрачное, демоническое, чего Сара раньше почти никогда не видела у людей — только сошедшие с ума от проклятия самураи обладали такой непоколебимой уверенностью в собственных действиях. — Я иду наверх. Не обсуждается, — Итто поднял к губам длинный палец, приказывая молчать. — Его донёс, и тебя донесу. Если понадобится. Тэнгу окинула массивную фигуру задумчивым взглядом. С одной стороны, компаньон, тем более натренированный и ловкий, не помешает никогда. Горные склоны в эту погоду действительно опасны, особенно если ранним утром подножие окутает туман. Крепкое плечо рядом поможет избежать многих проблем, тем более Итто превосходно владеет гео-стихией. Но что-то внутри грудной клетки отчаянно сопротивлялось логичному решению. Слово «нет» клокотало в горле и грозилось разорвать связки, только бы вырваться в прохладу комнаты, набатом ударить в барабанные перепонки и — Сара крепче сжала пальцы в кулак — освободить её от неприятной компании. Хотя, чем так плох краснорогий óни? Свой реванш он уже вытребовал. Более того, даже остался удовлетворённым. Удивительным было другое: на протяжении нескольких дней генерал каждый день вздрагивала на улице, прислушиваясь к разговорам простых жителей, но деталей дуэли не всплывало, как будто и не было поединка на окраине Ханамидзаки. Сара успокаивала себя тем, что подробности их с Итто реванша граждан не волновали. Но в эту сказку верилось с трудом. Ещё меньше — в то, что надоедливый ёкай никому не похвастался своими успехами. От генерала сёгуната всегда требовали рассудительности и осторожности. И поэтому, отбросив личные страхи, взвесив за и против и напоследок помолившись всем архонтам, тэнгу коротко кивнула. Брови Аято медленно поползли вверх. Комиссар казался удивлённым, однако уже через секунду он снова надел маску почтительного безразличия. — В таком случае, пожелаю вам обоим удачи в этом нелёгком путешествии. Сара печально усмехнулась и отвела взгляд. Итто по-прежнему был хмур и задумчив, и тэнгу подумала, что никогда не видела его таким — серьёзным, собранным, пугающим. Óни быстро откланялся и ушёл прочь из дома, оставив после себя только убаюкивающий запах фиалковых дынь. Впервые за долгое время Сара поняла, насколько вымоталась за день. Провожать гостей к воротам имения вышла сама Аяка. Девушка держала в руках походную сумку, набитую едой, и маленький бумажный свёрток. Изящным движением руки госпожа Камисато подозвала Сару к себе и, когда та приблизилась, снова опустила свой веер. — Спасибо за визит, госпожа Кудзё, — в голосе девушки плескалось такое тепло, что тэнгу на секунду захотелось в нём утонуть. — Надеюсь, вы нашли, что искали. Генерал вздрогнула от пронзившей голову боли. Пахнущий пылью манускрипт остался нетронутым лежать на библиотечной полке. Видя усталое разочарование в глазах собеседницы, Аяка поторопилась продолжить. — К сожалению, я не могу отдать вам рукопись. Но у меня есть другая книга. Думаю, она покажется вам занятной. Бумажный свёрток, ещё немного отдающий запахом цветков сакуры, приятной тяжестью лёг в натруженные ладони. Сара с удивлением взвесила книгу в руке, прежде чем, опомнившись, низко поклониться хозяйке дома. — Не стоит благодарностей, — скромно опустила глаза Аяка. — Прошу, заходите к нам почаще. — Я слышала, вы отлично играете в шахматы, — Сара улыбнулась со всем теплом, которое только смогла найти. В ответ на это хозяйка дома только рассмеялась. — А вот с этим вам скорее к моему брату. Вдалеке, у начала каменной лестницы, нетерпеливо свистнул краснорогий óни. Тепло распрощавшись с Аякой, генерал поспешила нагнать своего спутника у хокора. Итто, зажав в руке пучок мокрой от росы травы, опустился на одно колено около выкрашенного красным святилища и, задумчиво прикрыв глаза, натирал лезвие клеймора. Услышав приближающиеся шаги, ёкай бросил растения на миниатюрные порожки и поднялся с земли. — Ну что, генерал, пришло время снова поработать сообща? Сара благодарно улыбнулась и начала подниматься по замшелым ступеням.

***

Мокрые острые камни скользили под подошвами гэта. Из ниоткуда то тут, то там появлялись чёрные ветви, цеплялись за одежду, тянули за собой в разлитое над пропастью молоко. Гора молчала. Её огромный рот был забит хлопком тумана. Вокруг двух теней косматой шерстью клубился мрак, пока крохотные фигурки тянули друг друга сквозь серую мглу. Паутина белого марева оседала на лице прозрачными каплями, слезами и пóтом впитывалась в узкую тропинку. Обточенные ветром горные породы путались в серебряных нитях, дрожали под мокрыми ладонями и грозились сорваться в темноту. Саре казалось, что они пропустили нужный поворот целую вечность назад. И теперь, наказанные этой чистой небесной росой, ходили по кругу, хотя всё время поднимались. Натруженная, широкая спина óни стала ей единственным маяком в этом непроглядном тумане, а тяжёлое дыхание спутника напоминало диковинную песню. Завороженная этой музыкой, тэнгу пропустила момент, когда крупный булыжник, не выдержав её веса, выпал из своего выточенного ветрами паза. Узкая ладонь соскользнула со следующей ступени, и Сара на секунду ощутила давно забытое чувство. В её спину неопытным зверёнышем ткнулся упругий воздушный поток, тормоша взъерошенные перья, мурашками проходясь по коже и пробуждая в душе что-то тягуче-медлительное, смертельно опасное, нежное… Из транса её выдернул резкий толчок. Сквозь одеяло накрывшего тэнгу тумана прорывались два красных рога. Глаза демона мерцали пугающим, незнакомым огнём, и Сара в ужасе вскрикнула от боли в запястье, врезаясь в мускулистое тело. Сердце билось о грудную клетку, словно пытаясь прорвать блокаду рёбер. – Хватит считать ворон, – яростно прошипел Итто. Загипнотизированная происходящим, тэнгу потянулась к его голове, обвила пальцами красный рог и притянула поближе. Ужасно горели губы, как будто кто-то ударил генерала по лицу. Как вдруг вся магия пропала. Округлившиеся глаза напротив снова сузились в усмешке. – Попробуешь ещё раз тронуть мои рога – общипаю крылья, – низкий бас раскатисто прогрохотал в черепной коробке, и Сара наконец пришла в себя. Пытаясь оттолкнуть óни, генерал снова чуть не упала в пропасть, но тёплая ладонь, удерживающая локоть, заботливо вернула её на тропинку. Итто отстранился сам, отошёл на шаг назад, жестом приглашая тэнгу возглавить их маленький альпинистский отряд. Через пару шагов в воздухе прошелестел первый поток ветра. А всего через полчаса, поднимаясь на очередной вымокший камень, Сара увидела, что туман начинает отступать. Лучи полуденного солнца разорвали серебристую паутину, и полумрак медленно отступал, цепляясь прозрачными пальцами за корни вековых сакур. Эти деревья были ещё совсем малы, но их кроны парусами воздушного корабля поднимались над белым морем, надувались под порывами ветра и мчались куда-то вдаль. Гора Ёго с этой высоты виделась большой миской молока. Слева крохотной лужицей распласталось имение Камисато — яркий фантик у морского прибоя. Казалось, всего один порыв ветра, и бумажку унесёт куда-то за бледный горизонт, навстречу океанским штормам и пассатам. На западе, за выточенными каменными вратами, раскинулся остров Рито — Сара могла поклясться, что даже отсюда слышала шёпот его красных клёнов. А на юге, пропитанный морской солью и флёром дорогих духов, высился Тэнсюкаку. Наруками доверчиво распластался перед тэнгу, как огромная карта, разложенная на столе. Вот переливается всеми оттенками розового Амаканэ. Сегодня пятница, а значит остров гостеприимно открывает киоски, чтобы принять новых гостей. Вот равнина Бякко. Её могучая грудь приютила маленькую деревушку и теперь колосилась ветряными ловцами. А вот — смотри, смотри! — тёмной грядой встаёт лет Тиндзю. Интересно, как малыши тануки пережили грозу? — Пора, — óни осторожно тронул Сару за локоть. Обернувшись, генерал увидела в его глазах задорные смешинки и надменно фыркнула. Не хватало этому краснорогому болвану окончательно зазнаться. Следующие несколько часов по сравнению с утренним подъёмом показались лёгкой воскресной прогулкой. Ярко светило катящееся по небесным рельсам солнце, выводили трели крохотные птички, где-то, кажется, даже квакала лягушка. Первым, желая скрасить дорогу, запел óни.

Цветущая вишня, цветущая вишня, В полях, горах и деревнях Так далеко, как может видеть глаз.

Сара, припоминая юношеские марш-броски с солдатами, подхватила знакомый мотив.

Это туман или облака? Запах восходящего Солнца. Цветущая вишня, цветущая вишня, Цветы расцвели.

Далеко впереди верхушку холма опутывала Священная Сакура. Зуботычины храмовых ворот манили глаз и казались совсем близкими. Сара знала, что это лишь обман, и до вершины горы Ёго ещё многие часы пути, но сказочная дымка облаков, так непохожая на утренний туман в низине, заставляла сомневаться в происходящем. Конечно, это было не первое восхождение генерала. Тэнгу посещала Храм Наруками трижды. Первый раз — совсем крошкой. Приёмный отец брал воспитанницу в паломничество, снова проверяя её стойкость и выносливость. Тогда они с маленьким отрядом солдат за день преодолели всю гряду. Выходили утром также из имения Камисато — помнится, тогда его залы были наполнены детским смехом, а комиссаром значился совсем другой, хотя такой же статный и худощавый, мужчина. Его жена улыбалась бледно, туманно, и пахла лекарственными травами. Тогда Сара впервые увидела Аяку, на деревянных мечах сражавшуюся с братом. Дети беззаботно хохотали, и тэнгу побоялась подойти, чтобы не разрушить этот хрупкий миг чужого счастья. Второй раз генерал шла на холм сама. Вскоре после своего назначения она получила первое задание, и почти неделю зачищала подножие горы Ёго. В жестоких схватках с монстрами полегло множество её солдат, и чтобы почтить их память, куцые остатки отряда долгие три дня сквозь пелену снега продирались к Великой Сакуре. Помнится, дерево тогда не цвело. Его жилистые ветки царапали низкое небо и дрожали от сильных порывов ветра. На третий раз — о, этот день Сара запомнит надолго — подъём пришлось преодолеть в рекордно короткие сроки. Тогда её позвала сама Гудзи Яэ вместе с путешественником. Настолько, насколько тэнгу не любила хитрую кицуне, она обожала своего сёгуна, и с трудом поверила в казавшиеся бредом россказни старой лисицы. Как бы ей хотелось, чтобы всё оказалось странным миражом… И вот, наконец, четвёртый раз. Всего один повтор остался до пяти. Глядя на ополовиненный диск солнца, Сара угрюмо думала о том, ради чего придётся подняться на гору снова. Смерть отца? Отречение сёгуна? Новое письмо, с которым нельзя отправить посыльного? Когда от солнечного света на горизонте осталась лишь стыдливо краснеющая полоса, ёкаи остановились в небольшой роще на ночлег. Горный воздух быстро остывал, и пока тэнгу раскладывала спальный мешок, Итто натаскал валежника для костра. Пара ударов кремнем, и вот в ледяное небо уже поднимается тонкая струйка дыма. Из еды к концу дня остались пара рисовых лепёшек и вяленая на углях рыба. Разогревая в котелке кипяток для чая, óни проворчал: – Проскакали путь, как два горных козла. И тут же посмеялся над своей шуткой. Сара застыла с куском лепёшки во рту, пытаясь осмыслить происходящее, и поймала себя на том, что не может оторваться от открывшейся ей картины. Итто сидел на земле, широко расставив ноги. На его загорелой коже бликами плясали отсветы костра, а платиновые волосы отливали колосьями пшеницы. В мускулистых руках застыла глиняная плошка — два скола по краям, едва различимый красный узор. На смуглом лице — белозубая улыбка, острые клычки. — Что-то ты слишком тихая, Кудзё Тэнгу, — здоровяк поднял голову, встречаясь с Сарой взглядом. Генерал не отвела глаз. — Спасибо. Простое слово благодарности показалось Саре лёгким, будто птичка выпорхнула изо рта. Всего одно слово — и за плечами тэнгу как будто распахнулись крылья. — Будем считать, что за тобой должок, — хмыкнул Итто, в миг испортив всю атмосферу. — Отпустишь меня в следующий раз, когда твои солдаты за просто так посадят меня в тюрьму. — За просто так? — усмехнувшись, переспросила генерал. — Теперь понятно, какого ты обо мне мнения! — с наигранной обидой воскликнул óни. Глядя на его искреннюю улыбку, Сара легко — до щекотки в груди — рассмеялась. — Честно? Я считала тебя глупее. — Вот как. В котелке громко забурлила вода. — Припоминая нашу дуэль, — Сара прикрыла глаза, чтобы в деталях воссоздать злополучный реванш, — даже не догадывалась, что ты знаешь слово «деликатный». — А, — присвистнул Итто, — так я думал, что оно от слово «деликатес», ведь твой глаз Бога успел побывать у меня во рту. Сара закатила глаза. Óни лукаво улыбнулся ей в ответ. — И знаешь, если ты такая же сладкая... — Так, стоп! Рыжее пламя в исступлении целовало тёмный небосвод. Его всполохи тянулись к звёздам, в попытке то ли слизнуть светлые крошки, то ли присоединиться к давно покинутым братьям и сёстрам. Сара вздрогнула от наступающего холода и повыше натянула походное одеяло. Легкая ткань не спасала от горных перепадов температуры, так что тэнгу поближе придвинулась к огню. Молчание затягивалось. — Что ты делал рядом с имением? — девушка вроде бы не собиралась никого отчитывать, но армейские привычки решили иначе. Вопрос прозвучал с претензией, и в ответ на недоумевающий взгляд Сара сконфуженно пожала плечами. — Раз мы решили говорить честно, то вот. Итто протянул вперёд руку. На большой ладони заведённой мушкой кружилась разноцветная юла. Тэнгу видела такие раньше — в мастерской Наганохары, — но всегда стеснялась купить, считая игрушку неподходящей своему статусу. — Хорошо хоть не цветы, — Сара фыркнула, пытаясь скрыть смущение, а потом проворчала себе под нос, насупившись: — Вандал. Итто расхохотался почти до слёз. — Синобу сказала, что эта тебе точно понравится. Надеюсь, не соврала. — Не соврала, — эхом отозвалась Сара, разглядывая причудливый узор. Гироскоп не хотел крутиться на ладони и постоянно заваливался на бок, обнажая тонкую шпильку. — Только не знаю, куда её теперь поставить. — Как куда? — удивился óни, — Домой, конечно. Дом, мечты, семья. Воспитанная среди скупых на эмоции военных, Сара не хотела драматизировать и преувеличивать, тем более открываться чужаку, но меланхоличная фраза против воли сорвалась с губ. — Не уверена, есть ли у меня вообще дом… Напуганная сказанным, тэнгу замолчала и затаилась в глубине одеяла в ожидании язвительной или колкой фразы от ёкая. Но Итто, похоже, крепко над чем-то призадумался. — Знаешь, надо тебя познакомить с ребятами, — наконец заключил он. — Мы с ними — одна большая семья, и дом у нас общий. Там и на тебя места хватит. Тонкая струйка дыма мышиным хвостом щекотала ночное небо. Весь мир спал, и даже со стороны óни, клубочком свернувшегося на собственном плаще, слышалось громкое сопение. Сара лежала на своём спальнике, глядела в сверкающее бриллиантами небо и не могла уснуть. В её голове ласково мурлыкало какое-то забытое чувство, на кончиках пальцев скапливались маленькие электрические искорки, теряющиеся в мокрой траве. Что-то не давало тэнгу покоя, и наконец она встала со своего места, подхватывая спальный мешок. Итто спал, скрючившись на тонкой ткани и уткнувшись лицом в колени. Во сне его плечи подрагивали от холода, и Сара заботливо накрыла их своим одеялом. За спиной óни оставалось немного места, но, прежде чем забиться под тёплый бок, тэнгу осторожно, боясь потревожить и без того чуткий сон, коснулась самых кончиков красных рогов. По подушечке пальца скатилась крупная капля крови. Тэнгу удовлетворённо хмыкнула, облизнув пострадавший мизинец, и легла на краешек плаща.