Кинжал и ножны

      Солнце висело на середине безоблачного неба, разукрашивая горизонт в ярко-голубой. Все также крепко стоял в центре мира королевский дворец, величественно возвышаясь над землей. Блестели золотистые колонны в тронном зале, множество гостей собралось сегодня здесь по случаю юбилейного дня рождения будущего правителя Асгарда.       Угадайте, о ком речь? Нет, о Локи никто даже словом не обмолвился. Тор, вот кто является виновником сего торжества.              Не так давно Один, их отец, наконец объявил о своем наследнике, которым стал старший из братьев. Все бы ничего, но младший не считал такой выбор справедливым. Одинсон-младший размышлял о том, как Всеотец, один из его родителей, относится к нему, сравнивал с отношением отца к старшему брату и ревновал. Ревновал тем больше, чем чаще происходили случаи “возвышения” Тора на фоне Локи.       Сначала маг подумал, что все дело в том, что он не был равным своему брату. Если он слабее, то как он может быть достойным правления? Локи учился, стал лучшим во всем, где только мог, чтобы заслужить внимание родителя. Он побеждал Тора во всех поединках: хотите, победа в рукопашном с помощью уклонений, вот вам ещё, победа в бою со способностями – у младшего из братьев есть магия, которой он прекрасно владеет, вот и бой на холодном оружии – победитель также известен.       Это не помогло, отношение Всеотца не изменилось, он был все также холоден к своему сыну. Тогда Локи смирился. Он понял, что бесполезно пытаться менять чужое отношение к себе. Бог Обмана отдалился от всех, от кого мог, некоторые вздохнули от этого с облегчением, другие, как его мать, тревожились, но, к счастью или к радости, ненадолго. Асгардский принц вернулся в привычную жизненную колею спустя неделю-другую.       Одинсон-младший просто решил жить, не привязываясь к другим. Какой смысл? Все люди уходят, все люди меняются, есть только он сам. Маг научился лгать и носить маски, скрывать свое состояние даже от матери, которая, волнуясь за сына, пыталась поговорить с ним, но Бог Коварства легко уходил от всех её попыток, на неё он тоже злился: не расскажи она ему эту байку о любви до гроба, Локи, может, и не стал бы таким доверчивым.       И вот он здесь, на празднике, что должен был, помимо чествования Тора, заявить на все Девять Миров, что будущий правитель выбран. Какое унижение, быть хуже собственного брата.       Безлюдный пустующий балкон, что находился на одной из стен зала, был убежищем Локи на этот долгий, тянущийся как патока, вечер. Бог Обмана уже успел испортить нескольким гостям настроение, прячась как хамелеон и выискивая своих жертв как коршун, а ведь еще только полдень. (Он не виноват, что эти идиоты мозолят ему глаза).       Ещё до приезда гостей трикстер сделал брату шикарный подарок: обратился в змею, обрадовав того любимым зверем, а после, развоплотившись обратно, ударил ножом в бок, надменно посмеиваясь над удивленным лицом Тора, который нахмурился и заковылял к лекарю.       Трикстер веселился как мог: одному гостю подставит подножку мебелью, другой – пунш с невольной помощью слуги на платье прольёт. Но, увы, даже это уже надоедало, Локи занимался этим скучающе. Он заметил еще одну парочку, входящую под ручки и пустил очередной виток зеленой магии в их сторону, снова опускаясь на небольшой диванчик и попивая хмельной напиток.       На ум пришел разговор с Всеотцом несколькими часами ранее, когда он смог застать правителя одного:       – Отец, как ты не видишь? Тор слишком глуп и бесхитростен, чтобы занять такую ответственную должность. Да ты его видел? Он легко развяжет войну, лишь бы доказать сопернику свою силу и не запятнать свою гордость чужим оскорблением, – пытался Локи безуспешно переубедить Одина в последний раз перед празднеством.       – Мои приказы не обсуждаются, Локи. Прекрати пакостить своему брату, иначе тебя ждёт наказание. Это мое последнее предупреждение, – Всеотец сурово посмотрел на трикстера своим единственным глазом, подойдя к младшему сыну. – Ты слишком долго испытывал мое терпение.       – Скажи, отец, – начал трикстер, под конец речи почти плюнув ядом. – Ваше королевское величество стыдится сына, который так и не нашел соулмейта, несмотря на то, что почти все мои ровесники нашли? Тебе так важно, чтобы я тоже бессмысленно искал, вместо того, чтобы заниматься учёбой и жить своей жизнью? Мне не нужна никакая родственная душа, смирись с этим. Мне не поможет какой-то глупец, он не изменит мой характер, как ты хочешь. Я пытался быть идеальным сыном, но ты слеп не на один глаз, ты слеп на оба!       – Хватит! – прервал его Один, стукнув своим копьём оземь. Пол отозвался легким звоном, но Локи этот звук показался приговором. Бог Коварства уже понял, что поплатится за свой длинный язык. – Ты сам не способен стать правителем, просто потому, что не видишь. Говоришь, что Тор слишком вспыльчив, а сам сейчас проявляешь себя точно таким же обиженным ребёнком. Сын, ты не способен принять ситуацию если она тебя не устраивает. Задевает то, что тебе не стать королем, да? Ты проявляешь себя недостойным этого.       Один закончил свою речь и удалился, оставив потерянного сына одного в пустой комнате.       Бог Обмана почувствовал себя совершенно разбитым. Он упал на колени, опустив голову, темные волосы занавесом опустились следом, скрывая владельца от всех и позволяя ему проливать слёзы. Все бесполезно. Локи искренне верил в то, что отец хотя бы замечал его старания, но теперь у мага не осталось сомнений в том, что Один всегда предпочтет Тора ему, будь он, Локи, хоть в десять раз лучше, а у Всеотца теперь нет сомнений в том, что его младший сын способен только на разрушения.       Что ж, похоже у трикстера получается соответствовать только такому мнению. Хотя, какая ему теперь разница? Все цепи сброшены, все веревки разрезаны, и Бога Обмана теперь ничто не удерживает от свершения поступков, не одобряемых асгардцами. Хотя он и до этого пакостил, пусть и не так открыто… На руках у Локи осталась пыль с пола, который долго не убирали. Он вытер слёзы, поднялся и вышел из комнаты, которая стала для него очищающим огнём. Остался только один вопрос:       Почему же ему от осознания правды не стало легче?       Локи встряхнул головой, его черные как вороновы крылья волосы обрамляли худые плечи в парадном мундире, фыркнул и залпом допил бокал с алкоголем. Всё это уже не важно. Богу Обмана не нужно уничтожающее его доверие.

***

      Она снова бежит, бежит как лань, которую загоняют в ловушку, бежит, понимая, что если остановится, то ей конец. Девочка укрылась под лестницей, судорожно дыша и сжимая в дрожащих руках свою последнюю надежду – украденный темпад, который, как назло, не помогал найти безопасное место. Она слышит характерный звук открывающегося портала и замирает.       Охотники, как цепные собаки, выследили её и выкурили из временного укрытия. Она понимает и чувствует, видит, что они делают: эти люди, пытающиеся схватить, лишить свободы, а её союзники лишь уклонение и отчаянный бег. Страх и желание выжить преследуют девочку. А может, это люди в доспехах бегут позади? Наверное, и то, и другое. Слишком дорога каждая секунда, чтобы оборачиваться и узнавать наверняка. Костлявая старуха в плаще накрывает своей тенью, встретиться что с ней, что с противником лицом к лицу – приговор.       Сил почти не остается, дыхание сбилось, а ноги больше не могут нести, подросток чувствует на своем плече холодную металлическую руку, которая хочет, чтобы её сердце отпело последние удары и замерло. Она не позволит.       Все смешалось в кучу. Крики, стоны, комок чувств, которые инстинкт самосохранения заталкивает поглубже, чувство бессилия в прямом и переносном смысле. А потом раздается плач. Темноволосая замирает, глазами бегая по окружению и пытаясь найти противников.       Один из преследователей направлялся к ней с палкой в руке. Девочка приготовилась к последней драке.       Земля сотряслась под их ногами, у неё закружилась голова, раздался низкий смех и голос, утверждающий каждым своим словом так, будто ронял наковальню:       – Видишь эти цепи на своих руках? Они говорят о том, что ты одна, тебе никогда не познать радости доверия, связи… Ты не заслуживаешь жить! Ты ошибка! Твоя реальность уничтожена, и ты поплатишься за свои преступления против Священного Таймлайна…       Девочка закрыла свои уши и попятилась, пытаясь отгородиться от таких метких слов, что были острее любого меча и кололи сильнее всех копий. Охотник все приближался, неотвратимый как сама смерть. Голова нещадно болела от круговерти, а в ушах все громче слышался звон. Зрение будто заволокло пеленой тумана, Сильвия нервно моргала, пытаясь не пропустить смертельный удар.       Она вдруг подняла голову и увидела знакомый зелено-фиолетовый свет. Секунда, и дышать стало легче. Медленный вдох-выдох, ещё одна, и разум прояснился, все еще вялый после сна. Нет, не сна... Кошмара из прошлого.       Только сейчас Сильвия заметила, что рядом негромко заиграла музыка, а напарника рядом не было, что показалось ей странным, ещё проблем им наделает. Она повернулась, осматриваясь, и увидела Локи, а тот поймал её взгляд, подмигивая. И здесь Бог Обмана запел. Текст был не знаком, но она знала этот язык.       Локи пел асгардскую песню, на незнакомом здесь никому, кроме них, языке, которую могла понять только Сильвия. Слова были о том, что они оба ощутили на своей шкуре. Одиночество и потерянный дом. Лафейсон продолжал вглядываться в неё, словно гипнотизируя. Да женщина и сама глаз не могла отвести. Будто больше никого и не было здесь. Голос этого обычно резкого и коварного человека казался… уязвимым и мягким?       Серьёзный куплет сменился весёлым и беззаботным припевом, словно пытаясь перебить всю горечь потери. Сильвия невольно вспомнила о своем собственном доме, снова чувствуя эту странную, словно бы родственную связь с Локи. Ей даже на секунду показалось, что тот флиртовал.       Богиня вспомнила их разговор и не заметила, как сверкнула легкой, словно бы застенчивой, улыбкой, которую заметил Лафейсон, допевая куплет. Женщина прониклась, и сама начала подпевать:       – When she sings, she sings: “come home”       Наученная опытом, она останавливает себя, замечая, что Локи лишился своей маскировки, а несколько пассажиров из тех, что не пели, подозрительно и недоверчиво смотрят на асгардца. Вот, один из них вышел из зала, и у Сильвии, которую интуиция редко подводила, возникло дурное предчувствие. Она подошла к Локи после аплодисментов, начиная замечать, что с ним что-то не так.       – Ты напился, – поняла она, раздраженно сверля мужчину взглядом.       – Нет, я просто полон, – улыбается он ей, – Но поверь мне, я очень полон.       – Мы должны были не привлекать внимания. Это так ты отдыхаешь, да? Где твоя униформа?       Сильвия почти забыла об этой дурацкой песне, сосредотачиваясь на ситуации и обдумывая все риски.       – Да какая им разница? – фыркнул Локи. – Сейчас конец света, всем плевать на нас.       – На тебя косо смотрели. Да уж, сложно, наверное, заметить подобное в опьянении, да ещё и блистая в лучах славы.       – О, ты завидуешь. Понравилось? – ехидно спрашивает Лафейсон, то ли всё ещё будучи нетрезвым, то ли притворяясь.       – Да, очень. Особенно когда ты привлек лишнее внимание, – язвит Сильвия в ответ.       – Зануда.       Женщина подавила желание отвесить ему подзатыльник и ограничилась тяжелым взглядом. Тот пассажир всё ещё не вернулся, что тревожило её все сильнее.       – О, кстати! Я придумал ответ на твой вопрос, и я не ограничился банальными словами про родственные души, – с искрой в глазах произносит Бог Обмана, отвлекая воительницу. – Любовь – это оружие...       В руках у Локи появляется излюбленный кинжал. Сильвия поднимает бровь, но никак не комментирует, ожидая продолжения.       – Оно может быть разным. Оружие может защитить, а может причинить боль, стать первым вестником предательства, ударившим в спину. Кинжал... – мужчина подносит его к их лицам. – ...может быть парным, "кусочком пазла" к другому такому же, – он воплотил в другой руке его точную копию, такой же кинжал. – А может быть одним, – завел руку за спину и, спустя мгновение, показал пустую ладонь. – Может иметь ножны, свою колыбель, не дающую кромсать и разрушать все, к чему он коснётся, но и не давать лезвию затупиться. Не ко всему оружию есть своя пара, но если она есть, то… оно становится чем-то большим. Если её нет, то… то от этого оно не становится хуже, оно просто… целое, – рвано закончил Лафейсон, на лице которого бушевала буря, его будто терзало что-то, раздирая пополам.       – Любовь – это баланс, – дополнил, шумно выдыхая, затем он посмотрел на Сильвию и нахмурился. – Перегнул?       Словно и не было той серьезности в его речи, будто и нет вовсе чересчур бледного лица с застывшим на нем выражением нечитаемых, но сильных эмоций, Локи снова надел маску и обратился в свое обыденное амплуа беззаботного трикстера.       Сильвия не стала смущать его и усмехнулась, глазами намеренно выдавая себя, что раскусила Бога Обмана и “отыгралась” за очень личную для них обоих песню.       – Да, весьма специфично.       – Черт, надо было ограничится стереотипными половинками и связями! – притворно досадовал Локи.       – А теперь серьёзно. Я думаю, что-то не так, – сменила тему Сильвия.       – Ты снова? Хватит параноить, – закатил глаза мужчина.       В зал вошла группа охранников с тем самым пассажиром. Трикстер посмотрел на союзницу и увидел скептический взгляд с примесью раздражения, мол, в следующий раз слушай, что говорят, и решил разобраться сам. Мужчина-доносчик тем временем указал на шепчущихся Локи с Сильвией.       – Не подавай виду, – шепотом попросила она союзника.       – Я справлюсь, – самоуверенно заявил тот.       Группа подошла к ним, медленно окружая со всех сторон.       – Джентльмены, какие-то проблемы? – наигранно забеспокоился Бог Обмана.       – Ваши билеты, сэр.       – Билеты, да, конечно, секунду… – трикстер хотел незаметно воссоздать билеты, как те, что видел у других поехавших с ними в одном вагоне, но, видимо, переоценил свои силы.       Похоже, или наш обманщик растерял всю божественную мощь и умение лгать, или по его венам все ещё бежала огненная вода. Сильвия даже думать не хотела, сколько он выпил, чтобы так опьянеть.       Из рук Локи в сторону одного из охранников вырвался сноп искр, который заставил беднягу чесаться, словно его блохи кусали. Где-то позади послышался громкий звук шлепка – это Сильвия не сдержалась и со всей досадой "приложила" ладонь о лоб.       – Упс, – опешил нерадивый маг, неловко улыбнувшись недоумевающим коллегам, которые уже направляли свое оружие в их сторону. – Я все объясню…       Его скрутили, не став даже слушать. Богиня Обмана тихо выругалась, и, понимая, что теперь им не отвертеться, вступила в бой. Лафейсон последовал за ней, играючи вырвавшись из чужой хватки.       Кажется, Локи не могут прожить ни дня без драки, да только битва чаще всего приводит к худшему. Вот и здесь итогом стали лишь уничтоженный темпад и упущенный поезд. Мужчина и сам понимал, что знатно прокололся.       – Дебил. Ты убил нас! – закипала женщина, поднимаясь после падения.       Лафейсон попытался починить устройство, но сделал только хуже.       – Ты несерьезный человек.       – Это так. Я Бог.       – Ты клоун. Зачем ты напился в поезде?       – Я гедонист*, – слукавил Локи. Он знал, что говорил правду, но не полную. Лафейсон и правда гедонист, правда, обдумывать серьёзные темы трезвым он не решился.       – Я гедонистка побольше твоего, но никогда не позволяю привычкам мешать делу.       – Делу? Ты серьезно? Это твоя величайшая цель, победить злобное TVA? Забудь, в одиночку их не уничтожить, – грустно усмехнулся маг.       Сильвия взорвалась, отходя вымещать злобу на безжизненный песок. Бог Обмана понимал, что им срочно нужен выход отсюда, также как и воительнице нужно выпустить пар, и старался придумать новый план, всё-таки в этом он был лучше союзницы.       Женщина опустошенно сидела на камне, пытаясь переварить собственное поражение. Трикстер присел рядом, желая успокоить, и осторожно спросил:       – Лучше?       – Да, – она скептически посмотрела на него, все же отвечая на вопрос, раздраженно и устало вздохнув, взглянула на горизонт.       – Что теперь?       – Я не знаю. Ты сломал нашу единственную надежду на спасение отсюда.              Было почти слышно, как у Лафейсона в голове щелкнуло.       – А что насчет Ковчега?       – Он взорвется раньше, чем успеет взлететь, – Сильвия все еще не понимала, к чему мужчина клонит.       – Это потому, что на нем не было нас, – Локи хитро улыбается, словно предлагая новую авантюру. Впрочем, так и есть.       Женщина не воспринимает его всерьёз и шутит, усмехнувшись:       – Что, угоним корабль и взлетим на нем?       – Потом мы вызовем Нексус-событие и выберемся. Звучит как план?       Сильвия удивленно на него посмотрела и легко согласилась, чего Локи явно не ожидал.       Дочь Лафея поражалась тому, как этот парень умудрился всё испортить, но так легко придумать выход из ситуации. Она невольно проникалась к нему уважением за подобные необычные, но противоречивые качества.       Их путь был длинным и долгим, благо, вылет корабля назначен на вечер.