Оттепель в сердцах в 20 градусов мороза

Разум точно заволок туман, сердце колотилось всё быстрее, а сам Чацкий не мог больше сдерживать протяжных стонов удовольствия. Он медленно насаживался на стояк Молчалина, кусая губы и тяжело дыша. И вот наконец большое достоинство мужчины оказалось полностью в Саше. — Бляяяять… — он выгнулся и запрокинул голову. — Лёш, какой он у тебя огромный. — Начинай двигаться, милый. Смотри, кабы тебе вообще крышу не снесло, — усмехнулся Лёша, который держался за мягкие ляжки возлюбленного и лапал их в своё удовольствие. Чацкий кивнул и стал двигаться на Молчалине. Сначала он делал это медленно, иногда мог остановиться просто на середине, привыкал к ощущениям. Однако, когда стало легче, парень начал двигаться всё быстрее и вскоре во всю скакал на Лёше. Комнату обволакивали стоны и вздохи, шлепки и всхлипы. Чацкий закатил глаза и высунул проколотый язычок, пока Молчалин дрочил Сашке синхронно с его движениями. — Папочка, я скоро кончу! — заскулил студент, чуть царапая грудь мужчины, и через несколько мгновений финишировал. Молчалину же понадобился ещё и сочный минет, чтобы кончить. Саша сосал красиво и сексуально, облизывал головку, особенно возле уретры, и иногда мог перейти на ласки яичек. «Папочка» ещё долго отходил от оргазма с Сашкой, просто лёжа с ним в обнимку. — Саш, — шепнул он, поправляя мягкие кудряшки младшего, — я тебя люблю очень. Чацкий же улыбался и ластился к Молчалину, тёрся о его шею и целовал в губы. — Лёш, а что мы будем с универом делать? — Посещать пары, общаться с друзьями, целовать своего прекрасного парня, — препод усмехнулся. — Блин, я не об этом, — Саша вздохнул. — А если всё же о нас узнают? Лёшка заглянул в обеспокоенные глазки студента. — Тогда я уйду по собственному желанию. Мне есть куда идти, а с тобой можно будет не скрывать отношения, — он улыбнулся и обнял Сашу ещё крепче. — Я позабочусь о том, чтобы всё было хорошо. *** — Коль, нам уже выходить пора, а то опоздаем, — пытался противиться ласкам Николая Верховенский. — Коооль, блин. Ставрогин обнимал Петрушку со спины и целовал в щёчки и шею. — Я тебя люблю очень, солнышко, — шептал он, не в силах оторваться от возлюбленного. Петруша же развернулся на каблуках и затянул четверокурсника в сладкий поцелуй. Он держал руки на шее любимого и прижимался к нему ещё сильнее, словно боялся, что Коля возьмёт и исчезнет. — Всё, пойдём, нас же ждут. Впервые в жизни Николай радовался тому, что выбрал поездку на метро, а не такси. Он крепко держался за турник, а Петруша — за Колю. Дыхание его было горячим даже сквозь маску и обжигало шею старшего, от чего тот иногда мелко вздрагивал. — Грёбаный масочный режим, — хмурился Ставрогин. — Если бы не он, мы бы прямо сейчас целовались, даже у всех на глазах. Пьер нежно посмеялся. — Да ты романтик, Коленька. — Нет, только с тобой, — Ставрогин смутился и спрятался в объятиях Петра. — Женатики приехали! — их встретил до пизды счастливый Печорин и крепко обнял по очереди. На его шее розовел свежий засос, так что Коля и Петя сразу поняли причину счастья Гриши. — Давно вы с Грушкой вместе? — с улыбкой поинтересовался Николь, снимая тяжёлые берцы. — Ну… Недели три точно. Завидно? — Ага, всегда мечтал быть твоим птенчиком, Гришенька, — съязвил Коля, а Гришка впал в ступор: откуда Ставрогин знает про «птенчика»? Гостей уже полон дом. Грушку опять пробило на «интеллектуальные» беседы с Печориным и Молчалиным. — Нене, точно вам говорю: нам не победить в войне с кенгуру. — Ты видел, сколько у человечества оружия? Их пострелять на раз-два, — спорил Гриша. — Напоминаю: мы в реальности без такого оружия, — усмехнулся Лёша. — Блин, я не согласен биться врукопашную с этой двухметровой хуйнёй. — То-то тебя спрашивать будут, — преподаватель щёлкнул Печорку по носу. — Кто будет чай? Да, они, всё же, собрались у Лёши дома, чтобы спокойнее было. — А-лек-сей Сте-па-но-вич! — Пьер улыбнулся мужчине. — Давно не виделись. — Отдыхай, Петрушка, пока можешь. А вообще, вне универа я просто Лёша. — А, короче, Лёша Молчалин — наш хороший друг и парень Сашки, а Алексей Степанович — вредный препод информатики? — Верховенский сощурился и тут же получил шутливый шлепок полотенцем. — Я любя! — Я тебя съем на паре. — Сашааааа! — Пьер расхохотался, пока Лёша щекотал его. — Убери… Убери своего питомца хаахахах! От меня! Чацкий с улыбкой наблюдал за замесом между Лёшей и Петей, пока в груди разгорался пожар. Молчалин… У него волшебный смех, мягкие руки, самые сладкие поцелуи на свете. Когда Лёша рядом, Сашке ничего не страшно: ни грозы, ни злющий декан, ни два по информатике. Саша обожает в Молчалине всё, он готов любить его до последнего вздоха. А Лёша отвечает тем же, может даже и сильнее. Он никогда не воспринимал Чацкого просто ребёнком, что-то в Саше было особенное. К тому же, из-за проблем в семье ему пришлось раньше повзрослеть. Намного раньше. Он отталкивал людей своим холодом, хотя на самом деле просто не знал, как проявляется любовь. А Лёша его научил. Он показал любовь со множества сторон: с нежной, с горячей и страстной, с романтичной и с повседневной. — Сашаааа! — запищал Петруша и заставил того выбраться из размышлений. Чацкий закатил глаза и героически спас друга от вездесущих рук Молчалина. — Ну всё, всё, — Молчалин хихикнул и поцеловал Чацкого в висок пару раз. — А где Женя и Вова? — Женечка, — ласково позвал Ленский, постучавшись в комнату, — Жень, у тебя всё хорошо? Нам идти пора. Володя прислушался в надежде на хотя бы какой-то звук, но в ответ была только холодная тишина с привкусом тревоги. — Онеж… Вова прокрался в комнату: на кровати, держась за голову, сидел Онегин и… плакал? — Женечка, Жень, — Ленский бросился к возлюбленному, — Онежик, что с тобой? Третьекурсник всхлипнул. — Я не знаю. Мне очень плохо, но я не могу понять причину. Я боюсь, что всё вокруг ненастоящее, что я однажды проснусь, а тебя нет рядом. Или что приду в универ, а Гриши, или Коли, или Петруши не существовало никогда. А ещё я себя ненавижу. За прошлое, за то, что я на тебя поспорил, за то, как я обращался с другими, за измены, ветреность, ложь, — студент закрыл лицо руками. — Я слышу мысли, они говорят со мной и упрекают во всём, что я делаю. Я тебя недостоин, Володь. А ещё во мне есть страшная неизведанная бездна; мне кажется, она растёт. Я скоро умру, Вов, но мне так не хочется… Ленский уселся Онегину на колени, вытер со щёк слёзы, поцеловал в горячий лоб. — Ты достоин. Достоин быть любимым, достоин нас всех. Ты сильный, Женечка. Сильный, потому что смог разрушить эту холодную ядовитую оболочку, смог показать настоящего себя, смог полюбить. Я люблю тебя, Онежик, и всегда буду рядом. Выслушай свои мысли, попробуй разобраться, чего они хотят. Может, только лучшего для тебя. А насчёт смерти… — Ленский взял Женю за руку и мягко поцеловал. — Я тебя не отдам ей. Давай я запишу тебя к врачу? К психологу. Походишь, может, тебе станет легче. Онегин кивнул и заплакал ещё сильнее, прижимаясь к Володе. — Я тебя люблю. Больше всего на свете, — словно мантру, шептал он. — И я тебя люблю, солнышко. — Они попозже придут, — Саша вздохнул. — С Женей что-то происходит, и Вова не знает, как ему помочь. Никто не знает. Молчалин чуть сдвинул брови к переносице. — Тогда им обязательно нужно придти сюда. Мы все вместе что-то выдумаем. — Я так боюсь вот так взять и рассказать вам, — говорил Онегин, глядя в пол. Друзья сидели в кругу на ковре и диване. Ленский сидел ближе всех к Жене, чтобы в любую секунду пустить в объятия, согреть и утешить. Печорин сидел по другой бок и держал Онегина за руку, чтобы тот чувствовал физическое присутствие постоянно. Женя рассказывал друзьям о чувствах через болючий ком слёз в горле, иногда путался в словах и ужасно боялся посмотреть на ребят. Первым заговорил Молчалин, как самый старший и опытный во всех делах: — Жень, ты не один. Как бы плохо тебе ни было, не бойся этого состояния. Володя прав, тебе стоит сходить к специалисту, но он под рукой будет не всегда, а мы будем. Если тебе страшно, больно, одиноко, приходи к нам. Посмотри на нас, Жень, — Молчалин бережно приподнял онегинский подбородок и нежно улыбнулся. — Гриша, твой самый лучший друг, он примет тебя любым. Грушка всегда обнимет, приласкает; Пьер десерты обалденные делает; Коля на защиту встанет в случае чего; Сашка мысли разъебёт в словесной перепалке и совет даст; у меня плед есть, а ещё я кофе делать умею. А Володя, — Лёша повернулся к студенту, — он даст тебе самое важное: любовь. Мы все рядом, Женечка, всегда, когда тебе нужно. Преподаватель расставил руки в стороны, приглашая тем самым Онегина в объятия. Третьекурсник всхлипнул и крепко обнял мужчину. К ним подключился Ленский, Печорин, Верховенский — так все и собрались в одну огромную кучу любви и поддержки. Онегин плакал, уткнувшись в плечо Молчалина, пока Ленский поглаживал его по плечу, а Гришка обнимал за спину. — Спасибо вам огромное. Я не знаю, что бы я делал без вас. Вы замечательные, — Онегин улыбнулся, вытирая слёзы. — Мы не такие крутые без тебя, — хихикнул Ставрогин, и все дружно согласились. Ледяная глыба, что сковывала Женины чувства, вздрогнула. По ней ручьями потекла вода, зазвенела о её выступы. В Женечкином сердце началась весенняя оттепель.