Свобода взаперти

Вопреки пожеланиям Финли о том, чтобы они не забыли об обеде, два энтузиаста из мира науки всё же просидели достаточно долго, чтобы, выйдя из его ретро-сокровищницы, убедиться, что в библиотеке стемнело и зажглись электрические огни. – Это было по-настоящему здорово, – крайне довольный, помахал в воздухе собственной записной книжкой Гудсир. – Мне тоже понравилось. Правда, я больше по йоге нашёл, но что поделать, сами предложили посмотреть, так что я ни при чём, – со смешком ответил ему Ив, следя, чтобы листочки для записей не вываливались из кармана, – Так, вроде бы ничего не забыли. Кроме обеда, конечно. Уже решил, как пойдёшь на званый вечер в твою честь? – А что, так плохо? – анатом повернулся кругом, показывая образ, в котором был сейчас. – Хм... – согласно задумался Ефремов, – Может, сделать образ более небрежным? Вставочки на плечах, узкий галстук, и чтобы пиджак расстёгнут, что думаешь? Или принт какой-нибудь. Натурфилософ медлил. – Серьёзно, если уповать на одну лишь строгость, ты будешь похож на работника похоронного бюро. Расслабься! Подумай о Лирико. Гудсир отчаянно затряс головой, желая и одновременно не желая думать об этом. Ив проводил его до номера и замер, ожидая, попросит ли помощи его новый друг, или же решит управиться своими силами. – Сдаюсь, я действительно профан по части этой треклятой броши, – покаянно опустил голову натурфилософ. – У меня есть кое-какие интересные паттерны, – Ефремов постучал по собственной модели генератора одежды, – Сейчас скину, буду надеяться, что понравится. – Правда? А почему не носишь? То есть... Ефремов весело засмеялся, заходя в его комнату: – Я больше прикидываю образы персонажей, понимаешь? Сам предпочитаю простоту и изящество, мне не перед кем пушить перья, пытаясь понравиться. А вот тебе, мой друг, надо хорошенько постараться. Алкоголь, конечно, великая сила, но и от внешнего вида тоже многое зависит. – Сразу скажу, что считаю эту идею более чем эфемерной, – глубоко вздохнул анатом, пока новый друг настраивал что-то в собственной броши, а потом, видимо, организовывал связь между двумя механизмами. – Брось эти упаднические настроения. Жизнь такая непредсказуемая штука. Мне кажется, все шансы на твоей стороне, просто веди себя естественно. – Пищать фальцетом и краснеть? – Да, мне кажется, её это здорово веселит, а если девушка улыбается... – пальцы Ива сделали в воздухе финт, призванный заменить описание одного известного физиологического процесса, и анатом лишь кивнул. Ему уже не раз и не два приходилось одёргивать свою неуемную фантазию от того, чтобы она не унеслась далеко за пределы атмосферы этой несчастной планеты. И убеждал себя, что возможно, привязанность вызвана исключительно стрессом от попадания в новую реальность, мол, цепляться больше не за кого, но... Получалось так себе. Лирико засасывала его, словно чёрная дыра. – Ага, уже при параде! – как ни странно, за ним зашёл сам Финли, – И Вы здесь, мистер Ефремов. Хорошо, не будем терять времени! Выглядите чудесно. Мы с ребятами уже всё организовали, ни в чём себе не отказывайте, ешьте, пейте и веселитесь на славу, в конце концов, живём один раз, пусть и долго. Хорошо ему говорить, наверное, поднаторел в этом их странном свободолюбивом времени, а у Гудсира от таких перспектив даже горло пересохло. Он, как мог, успокаивал себя новыми знакомствами и научными дискуссиями, но голод исчез, сменившись пусть и не преднамеренным, но ожиданием чего-то. Чуда? Да, возможно, именно чуда. В этом секторе «Хроноса» он ещё не бывал, в который раз убедившись, насколько же это здание огромное. Обставлено всё было, словно актовый зал, середину которого очистили, поставив барные стойки, стульчики и несколько островков, где красовались напитки и закуски, возле которых можно было собраться и поговорить. Приглушённый рыжеватый свет создавал уютное настроение, действительно располагающее к беседе. И да – здесь были не только учёные. Их было видно сразу, путешественники во времени, практически целиком и полностью девушки. В этот раз они были не в униформе, напротив: очень многие красовались в платьях, но Гудсир каким-то звериным чутьём научился отличать их от самых обычных женщин. Это не отталкивало, а наоборот, вызывало интерес. Наверное, то, как они двигались, или как жестикулировали – кто поймёт. Возможно также и то, что они попросту не привыкли вот так отрываться, и в этой странной одежде чувствовали себя несколько зажато. – А вот и виновник торжества. Гудсир обернулся на знакомый голос и вздрогнул: на Лирико было иссиня-чёрное вечернее платье с волнистой окантовкой декольте. – Мисс Лирико, Вы выглядите просто великолепно. – Хах. Вам тоже к лицу новый образ, док. Ив помог? – улыбнулась она, забирая у прошедшего официанта бокал с чем-то напоминающим шампанское. – Да, боюсь, что я в этом дока, – заскрёб затылок он, – Как прошёл Ваш день? – Отдыхала, ничего особенного, немного погуляла со Шкурой, посмотрела сериал, – пожала плечами она, – А у Вас? – Я получил свою посылку от «СинПет». Бимиш лапочка, я оставил его в номере, он наигрался и заснул. – О, так это Вы! – к ним протолкался молодой человек, тот самый, которого Ив и анатом видели с Минервой, – Прошу прощения, что отвлекаю от разговора, просто я наслышан о Вашей смелой и отчаянной экспедиции. Моё имя Генри, Генри Грей. – А! – сразу же протянул ему руку Гудсир, к своему удивлению понимая, что вообще не рад появлению этого светила медицины, – Уже наслышан, наслышан. Автор лучшего медицинского атласа Вашего времени. Но, боюсь, нас представили несколько неверно. На самом деле моё имя Генри, просто матушка и братья долго звали меня Гарри, так что вот так повелось. – Генри? – вскинула брови Лирико, – Нет, серьёзно? – Ба, да между вами двумя можно загадать желание, – в свою очередь, улыбнулся Ив, – Старинная русская примета. – Что ж, тогда пользуйтесь, – неловко хохотнул анатом, усилием воли заставляя себя не скрести затылок снова. Он уже и не помнил, когда видел такое количество людей. Да, был была одна вакханалия во время их стоянки на кораблях, но там была катастрофа, и он не то чтобы участвовал. Слишком много людей. Снова покосившись в сторону, где стояла Лирико, Гудсир к своему огорчению понял, что она отошла, видимо, оставив его болтать с учёными. Ну вот, теперь придётся вести светские беседы, хотя сердце определённо рвётся в другую сторону. – Я просто обязан познакомить Вас с моей драгоценной Минервой! – улыбнувшись, Грей подозвал к себе девушку, одетую в очаровательное платье с пышным подъюбником, которое превращало её в подобие лесной феи, – Моя милая. Знаю, это резко и неожиданно, но я намерен объявить о нашей помолвке. Гудсиру показалось, что его пырнули ножом. Вот уж кто действительно времени не теряет, хотя сказали, что Грей появился в этом времени позже него. – Это весьма... смело, – только и мог сказать анатом, пнув куда подальше пресловутое «скоропалительно». – Я всегда верил, что когда что-то твоё, упускать это нельзя, а то уйдёт, – довольно прищурился Грей, – Когда я умирал от болезни, и Минерва явилась, я счёл, что за мной спустился ангел, который зовёт меня на небеса. Даже перепугался, ведь я тот самый грешник, который вскрывал людей для написания этого самого пресловутого атласа. – И вовсе ты не подумал, что я ангел, – у Минервы оказался тихий мелодичный голос, – Помнится, ты спросил «Я что, брежу?». – Ты жестока, дорогая, – Грей накрыл её ладонь своей, тихо смеясь, и Гудсир тут же догадался о том, что сегодня, пожалуй, он будет пить. Никогда не тяготел к спиртным напиткам, но эти двое прямо просили залить их историю чем-нибудь покрепче. – А с Вами, боюсь, я не знаком, дорогой сэр, – Грею пришлось поднять глаза, чтобы встретиться взглядом с Ивом, – Надеюсь, Вы не сочтёте за грубость, что не поздоровался с Вами раньше. Здесь столько народу, признаться, я теряюсь. Сочтя, что внимание с его персоны переключено, да и Ив вот-вот бросится рассказывать новому знакомому о писательских перипетиях жизни, Гудсир воспользовался проходящим мимо официантом, чтобы под его укрытием ускользнуть и снова поискать мисс Лирико. Кажется, или она мелькнула вон там? Да, действительно она, у стола с закусками. – Нас прервали, – снова подойдя ближе, предпринял попытку нового диалога анатом. – Разве? – она приподняла брови, выражая лёгкую степень удивления. – Да, я хотел рассказать Вам, что мы сегодня были в ретро-библиотеке Финли. – У нас такая есть? – Да, в хранилище информации. Там старинные книги, я даже взял сочинения Ива. – Док, – она понизила голос, приближаясь чуть ближе, чтобы никто не мог их послушать, – Вы же понимаете, для чего всё это, верно? Мы с Вами можем поговорить в любой другой день, а сейчас будьте любезны, общайтесь с научным сообществом. Вас ещё и на сцену скоро начнут вызывать, чтобы толкнули пару слов. Правда, у Вас предостаточно дел и помимо меня. И если это всего лишь акт вежливости, не обязательно так люто раскланиваться, я не обижусь, если Вы начнёте жить активной социальной жизнью. – Но это вовсе не акт вежливости, я действительно раз Вас видеть... – он осёкся, столкнувшись с её неподвижным взглядом, а затем покорно кивнул. Поди возрази тут. Ведь права же. – Вот и хорошо, – показалось, или её улыбка была недалека от дежурной? – Я пойду проведаю своих коллег. Кстати, рекомендую тарталетку с красной рыбой, она удалась. – Да, спасибо, – Гудсир схватил с подноса то, что она порекомендовала и засунула в рот, не чувствуя явственного вкуса. Только катышки песочного теста застряли между дёснами и губой. Неужели ей неприятно его видеть? Или всё, что они пережили вместе, было всего лишь работой? Да, наверное, Финли просто ей заплатил, и Лирико восприняла это как каникулы с определённой пользой для себя. И вот теперь расставляет чёткие границы. Где выпивка, когда она так нужна?.. – О, еда, я голоден как волк, – снова отыскал его Ив, подходя к столу и потирая ладони, – Успел что-нибудь попробовать? Я, пожалуй, стащу вот этот рулетик, вроде бы, баклажановый, а то те, что с рыбой, подозрительно напоминают мне буржуазные замашки… М-м, с лучком, какая красота. – Угощайтесь, – тон Гудсира был совершенно бесцветным. – Твоя милая ускользнула? – поняв, в чём дело, сочувствующе положил руку ему на плечо Ефремов. – Я начинаю думать, что всё наше общение было для неё лишь простой формальностью, – глаза, как назло, выцепили Грея и Минерву, и на душе стало ещё более тошно. – Мой тебе совет: не делай выводов, исходя из первого впечатления. Какими бы мы крутыми учёными мы ни были, боюсь, нам никогда не понять, что происходит в душе другого человека. Мы, русские, говорим, что чужая душа потёмки, – поделился с другом Ефремов, что, впрочем, не помешало ему перекусить ещё двумя или тремя птифурами, – Действительно вкусно! Если собираемся пить, нет ничего лучше того, чтобы хорошенько поесть. Ты не голоден? – Как-то аппетит пропал. – Ну нет, я прослежу, чтобы ты поел, – Ефремов шустро собрал ему отдельную тарелку, полную всяких вкусностей, – Никуда не отпущу, пока всё это не съешь. И вообще, – гигант помахал официанту, и тот поднёс для них шампанское, – Я подниму этот тост за тебя. Очень рад был познакомиться, надеюсь, что наша дружба будет только крепнуть. У анатома аж глаза защипало от такой искренности, и он, дабы не пустить слезу, чокнулся с новым другом и быстро принялся за закуски: – В таком случае, за то, что мы вообще живы и встретились, ведь это было невозможно ни при каких обстоятельствах, если бы не технические достижения «Хроноса». – А давай! На брудершафт! – заметно повеселев, Ив показал ему, как это делается, и натурфилософ, пусть и с некоторыми ухищрениями, смог допить бокал, пока их локти были сцеплены. Алкоголь и еда, смешавшись, побежали по его пищеводу, согревая желудок. Мир стал несколько радостнее. К моменту, когда Финли толкнул речь об их великой миссии и позвал двух новичков на сцену, дабы они могли сказать собравшимся пару слов, в Гудсире уже плескалось два бокала шампанского, и он, осмелев, со всей доступной ему искренностью поблагодарил всех тех, чьими стараниями стало возможно путешествие во времени и их спасение. Очень надеялся, что следом позовут Лирико, но нет: Финли поднял бокал, салютуя остальным, и учёные мужи и путешественники разразились рукоплесканиями. Что ж, хотя бы не провал, в былые времена единственное, чего мог добиться Гудсир своими тостами, это недоумевающие лица, которые не могли понять, что он там бурчит себе под нос. Всё же иногда алкоголь самое настоящее лекарство для смелости. – Смотрите-ка, кто-то расправляет крылья, – по достоинству оценил выступление друга Ив, – Ну что, пойдём знакомиться с остальными? К удивление Гудсира, ему не встретилось ни одной знакомой фамилии. Неужели в его случае «Хронос» забрался максимально далеко? В таком случае, можно и преисполниться. Было очень много учёных из XXI века, но Лирико оказалась права: нормально общаться пока вышло только с Ивом и – может быть, это была просто удача – с Генри Греем. Учёные мужи, пусть и улыбались, но их глаза оставались холодны. Скорее всего, Гудсир для них был каким-то профаном-неудачником, тогда как с Ефремовым они раскланивались, но можно было заметить, что в этом случае их снедает определённая профессиональная зависть. Так вот почему Ив с таким удовольствием откликнулся на их общение! Да и мисс Лирико не кривила душой, что они тут все не слишком хорошие люди. Стоило поднять тему абсентии, так и вовсе начался гвалт: казалось, эти вытащенные из прошлого петухи соревнуются друг с другом за то, кто скажет идею позаковыристее. На моменте, касающемся теории квантовых полей, анатом окончательно понял, что в состоянии только отличить, на каком языке это сказано. Никто из них не хотел опускаться на уровень примера, так, чтобы это понял и собеседник. Девушки, вытащившие весь этот контингент из объятий смерти, очень скоро отсеялись и встали отдельными группами, должно быть, изначально будучи вперемешку исключительно для Финли, который, стоило ему сойти с постамента, перестал контролировать это так называемое «живое общение», мелькает то тут, то там и порой получая комплименты от собранного его стараниями научного сообщества. Ив ещё был в состоянии говорить на их языке, но было видно, что и его выматывает это общение, и очень скоро они волей-неволей прибуксовались обратно к столикам, разглядывая, что ещё из закусок не пробовали. – Можно... – Гудсир влил в себя третий бокал, и его разум уже начал понемногу затуманиваться, – Мы так и будем работать с тобой в тандеме? Максимум, позовём Грея, как только он закончит… со своими амурными делами. – А я уж думал, что кто-то успеет тебя сманить, – дружелюбно фыркнул писатель, – Будем надеяться, что однажды из прошлого вытащат ещё кого-нибудь толкового. – Или мы найдём лекарство от абсентии, – совершенно расслабившись, Гудсир окинул бокалом беседующие группки, – Тут и без того настоящий серпентарий. Они слишком заняты своим гонором и своими регалиями для того чтобы сделать хоть что-нибудь стоящее. Я не верю, что люди, воспринимающие немного отличных от них людей как мусор, могут достичь успехов в научном поприще. Иначе нет в этом мире никакой справедливости… То есть я хотел сказать, что её и так нет, но тут её вообще нет. Понимаешь? – Я это возьму, – аккуратно отнял от него у него очередной бокал Ефремов. – Это почему это?! – Для смелости более чем достаточно, – улыбка писателя стала тёплой, – До тех пор, пока ты можешь идти, допустим, не по прямой линии, и хоть немного, но соображать, у тебя есть шанс сделать этот вечер своим. Особенным. Если ты просто напьёшься вдрызг, и начнёшь либо рыдать, либо петь песни, пиши пропало. – А может, я хочу, – Гудсир предпринял вялую попытку забрать бокал, но Ив, пользуясь недюжинной разницей в росте, легко убрал объект куда подальше: – Поверь, не хочешь. А вот что ты действительно хочешь, так это выйти вон на тот балкончик. – На какой ещё... – анатом прищурился, и, к своему удивлению, действительно увидел небольшой балкончик, скрытый плотными шторами, – Зачем мне туда? – Надо, Федя, надо, – не уточняя, почему он сменил имя своего друга, Ив мягко, но довольно настойчиво подтолкнул его в нужном направлении, – Давай. Топ-топ. Потом поблагодаришь.